Я не замечала, чтобы она очень интересовалась моими делами, но каким-то образом ей было известно обо мне все, что бы я ни делала. Впрочем, она иногда рассматривала мои акварели и вышивание и делала замечания по поводу моих манер. И все же нельзя сказать, что графиня была слишком уж придирчивой. Возможно, она просто выполняла свой долг, свои обязательства.
— Какие обязательства? — удивился Саут.
— Нет-нет, никаких обязательств… У нее были обязательства только по отношению к сыну. Мне казалось, что леди Маргрейв почти никогда и ни в чем ему не отказывала.
— Значит, это он попросил ее поселить тебя в Мерримонте?
Индия кивнула:
— Да, хотел продемонстрировать свое милосердие. Так он это объяснил мне. Сказал, что когда-нибудь станет графом и потому должен быть готовым нести всю ответственность, налагаемую этим положением. А мне предстояло стать первой в списке его благодеяний.
Индия усмехнулась и, немного помолчав, продолжала:
— Я никогда не тешила себя надеждой, что леди Маргрейв когда-нибудь проникнется ко мне нежными чувствами. Впрочем, мне не на что было жаловаться. Меня кормили и одевали. Даже дали мне образование. В основном я жила в Мерримонте, но часто ездила в Марлхейвен, а иногда и в Лондон с леди Маргрейв. Мне нравилось путешествовать, а графиня была не очень требовательной, поэтому я охотно ее сопровождала.
— А как же граф? Он проявлял к тебе внимание?
— Он даже не помнил о моем существовании. Граф жил в Марлхейвене или в Лондоне, и каждый раз, когда мы с ним встречались, ему представляли меня заново. И мы по чти не общались — казалось, он не замечал меня. Я же испытывала от этого облегчение, потому что побаивалась его. Он всегда был надутым и ужасно вежливым, а голос… Граф был невысокого роста, и потому его громоподобный бас совершенно не вязался с внешностью. С возрастом он стал часто болеть, и случалось, что меня приводили прямо к его постели. По просьбе графини я иногда читала ему, хотя не сказала бы, что он дорожил моим обществом. И все же он переносил его много легче, чем общество своего сына.
— Они не любили друг друга? — спросил Саут.
— Ничуть.
— И так было всегда?
Индия пожала плечами:
— Не знаю, как обстояло дело до моего появления в доме.
Саут молча кивнул; казалось, он о чем-то задумался. Индия же между тем продолжала:
— Не припомню случая, когда бы их мнение по какому-нибудь вопросу совпадало. Я видела, как спорят другие люди, если у них возникают разногласия, но у графа с сыном было нечто совсем другое. В этом было… что-то низкое и мелочное. И я радовалась, что они не обращали на меня внимания, когда им случалось сцепиться. Впрочем, они почти всегда о чем-нибудь спорили.
— Они не ладили и тогда, когда граф стал болеть? — спросил Саут.
— Да, в это время особенно. Право, не знаю, о чем они спорили. Я не присутствовала при их перепалках. За исключением тех случаев, когда леди Маргрейв настаивала на моем присутствии. Но такое бывало нечасто, потому что граф умирал.
— А когда он умер?
— Семь лет назад.
— И примерно в это время ты поступила в гувернантки, — в задумчивости пробормотал Саут.
— Да, верно, — кивнула Индия.
Виконт пристально посмотрел на нее и сказал:
— Только не пытайся убедить меня в том, что эти события никак не связаны.
— Можете думать что угодно, милорд, но согласитесь, место гувернантки вполне соответствовало моему положению. Ведь леди Маргрейв не собиралась вводить меня в общество. Впрочем, я прекрасно ее понимаю…
Саут презрительно усмехнулся.
— Леди Маргрейв могла бы представить обществу даже обезьяну. Она могла бы даже устроить ее брак, если бы только пожелала. Думаю, ты напрасно пытаешься оправдать ее, Индия. Она выпроводила тебя из дома, когда тебе исполнилось шестнадцать, верно?
— Но я уже была готова к этому. Более того, я этого желала.
Саут в задумчивости покачал головой. Ему казалось, что Индия умалчивает о чем-то весьма существенном.
— Это графиня нашла для тебя место?
— Да, графиня. Она все устроила.
— А молодой граф?
— Маргрейв был согласен.
— Значит, он решил покончить с опекой над тобой?
Индия медлила с ответом.
— Видите ли… Я думаю, он хотел проверить, сумею ли я выжить самостоятельно, без поддержки.
— И что же? Он счел твою службу у Олмстеда успехом или поражением?
— Не знаю. Может, успехом. Может, и поражением.
— Не понимаю.
— Дело в том, что после ухода из дома Олмстеда мне снова пришлось воспользоваться помощью Маргрейва. Возможно, ему это было приятно.
Саут нахмурился.
— Возможно? Или наверняка?
— Да, ему это понравилось, — ответила Индия.
— Значит, в известном смысле это было успехом?
— Да, пожалуй. Он хотел, чтобы я поехала с ним в Марлхейвен, но я отправилась в Лондон. И это вовсе не было вызовом, милорд. Я поехала с разрешения графини. Более того, она на этом настаивала и даже обещала мне приличное содержание. Графиня просила лишь об одном: чтобы я держалась подальше от ее сына.
Брови Саута взметнулись.
— Но почему она так долго тебя терпела?
— Что вы имеете в виду, милорд?
— Графине следовало бы заметить гораздо раньше, что ее сын проявляет к тебе интерес. Почему же она начала действовать так поздно?
— Понятия не имею. — Индия пожала плечами. — Возможно, до этого графиня полагала, что я не представляю опасности…
Саут пристально взглянул на собеседницу и вдруг спросил:
— Чем Маргрейв тебя удерживает? Я уверен, что ты и сейчас от него зависишь.
Индия побледнела.
— Вы заблуждаетесь, милорд.
— Нет, Индия. Я же сказал, что уверен. Более того, мне кажется, ты его боишься.
Она молча покачала головой и опустила глаза.
— Я все равно узнаю ответы на все вопросы, — заявил виконт. — Правда, я хотел, чтобы ты сама мне обо всем рассказала. Я думал, что между нами установилось взаимопонимание, но, похоже, ошибся, верно?
Не дожидаясь ответа, Саут вышел из комнаты и направился к двери черного хода. Накинув плащ, он прокричал:
— Я должен навестить Грифона!
В следующее мгновение дверь отворилась, и на Индию дохнуло ледяным воздухом. Когда дверь захлопнулась, пол задрожал у нее под ногами.
Саут возвращался в конце дня, когда солнце уже заходило. Приблизившись к коттеджу, он увидел, что из двойной трубы поднимаются сизые дымки, а освещенные закатными лучами сосульки на карнизе были похожи на розовую глазурь на пряничном домике.
Виконт подъехал еще ближе и невольно нахмурился — его одолевали дурные предчувствия. Весь день Саут носился по заснеженным полям, но на душе у него было так же тяжело, как в ту минуту, когда он покидал коттедж.
Саут выругался сквозь зубы и направил Грифона в конюшню. В конюшне он протер спину жеребца и расчесал его гриву. Потом набросил ему на спину шерстяное одеяло.
— Может быть, этой ночью я буду спать с тобой, — пробормотал Саут, похлопывая коня по шее. — Похоже, что она меня выставит. И наверное, поступит правильно.
Покинув конюшню, Саут направился к дому. Переступив порог, он замер на несколько мгновений — его поразил чудесный аромат рагу. Саут разделся, зашел в кухню и увидел кипевший на огне горшок.
— Индия?! — позвал Саут.
Она не отозвалась, и он заглянул в соседнюю комнату. На кушетке лежал отрез алой ткани, а на табурете — булавки, нитки и ножницы. Виконт осмотрелся и снова крикнул:
— Индия!
— Я здесь, милорд. — Индия спускалась по лестнице с альбомом в руках. — Я ходила за ним в свою комнату, — сказала она, кивнув на альбом.
Саут молчал, не в силах вымолвить ни слова, он любовался спускавшейся по ступенькам молодой женщиной — стройная и изящная, она в эти мгновения казалась еще прекраснее, чем прежде.
— Милорд… — Робко улыбнувшись, Индия замерла на нижней ступеньке.
Шагнув ей навстречу, Саут проговорил:
— Индия, мне очень жаль… Сможешь ли ты меня простить?
— О, Мэттью… — Она прикоснулась ладонью к его щеке. — Вы подумали, что я рассердилась на вас? Вовсе нет. Я совсем не сержусь.
— Но я…
Она покачала головой и провела пальцем по его губам.
— Вы просто проявили нетерпение, и это вполне понят но — ведь я дала вам повод… Знаете, я подумала, что вы не вернетесь. Подумала, что вы отправились в деревню и пришлете ко мне Дарроу.
— Я бы никогда так не поступил. Во всяком случае, не уехал бы, не предупредив тебя.
— Я надеялась на это, но вас не было так долго… Я уже начала беспокоиться.
— Поэтому ты и выходила из дома? Ты меня искала?
— Но откуда вы…
— Твоя пелерина, — улыбнулся виконт. — Когда я раз девался, я заметил, что она промокла снизу. Но почему же платье и туфельки остались сухими?
Индия вспыхнула.
— Я переоделась, когда увидела, как вы возвращаетесь.
— Ты не хотела, чтобы я узнал, что ты выходила из дома?
— Я ведь дала вам слово не выходить.
Саут снова улыбнулся.
— И это — единственная причина, Индия? Только беспокойство за меня заставило тебя выйти из дома? Или и страх?
Она промолчала, и он продолжал:
— Индия, я знаю, ты чего-то боишься, но стараешься это скрыть. Почему, Индия?
Она пожала плечами, потом вдруг воскликнула:
— Ах, наше рагу подгорит! Нет ничего хуже, чем подгоревшее рагу.
— Кажется, то же самое ты говорила и об овсянке.
— К чему такие сравнения?
Он взял ее за руку.
— Индия, ты не ответила на мой вопрос.
Она тяжко вздохнула.
— Видите ли… я просто стыжусь своего страха. Поэтому и пыталась скрыть его. Мне хотелось бы стать такой же, как вы. Ведь вы никогда ничего не боитесь.
Виконт поморщился.
— Только глупцы ничего не боятся.
— О, милорд, я вовсе не хотела сказать о вас… такое.
— Знаю. — Саут тихонько рассмеялся. — Но дело не в том, что я якобы ничего не боюсь. Просто я знаю, чего стоит бояться, а чего нет. Человек должен научиться правильно оценивать различные ситуации, вот и все. — Он на несколько секунд умолк, потом вдруг спросил: — Индия, когда ты в последний раз чувствовала себя в безопасности? Она едва заметно улыбнулась.
— Вовсе не так давно, как вы, возможно, подумали.
Саут покосился на верхнюю площадку лестницы, и Индия, проследив за его взглядом, весело рассмеялась.
Виконт посмотрел на нее с удивлением:
— Почему ты смеешься?
— Ох, простите, милорд. Просто мне вдруг пришло в голову… Вы, наверное, полагаете, что я чувствую себя в безопасности только в постели рядом с вами.
Саут явно смутился и пробормотал:
— Не важно, в постели ты… или просто беседуешь со мной. Главное, чтобы ты чувствовала себя в безопасности. И уверяю тебя, со временем ты везде будешь в безопасности, где бы ни находилась.
Саут понимал, что Индии хочется верить ему, но, очевидно, страх слишком уж глубоко укоренился в ней.
— Поверь, ты не всегда будешь нуждаться в моей защите, — добавил виконт.
Индия хотела сказать, что она и сейчас не нуждается в защите, однако удержалась: ей вдруг пришло в голову, что такой ответ, возможно, был бы ложью. Да, ей казалось, что она действительно не сможет обойтись без Саута — причем почувствовала это при их первой же встрече, в театре. Именно поэтому она не сопротивлялась, когда проснулась рядом с ним в гостинице, и именно поэтому не пыталась сейчас бежать. А он… он почему-то старался убедить ее в том, что она не всегда будет в нем нуждаться…
Индия прикусила губу; она пыталась сосредоточиться, но в ушах у нее до сих пор звучали слова Саута: «Поверь, ты не всегда…»
— Вы хотите сказать, что у меня будет свобода выбора? — спросила она наконец.
Он кивнул:
— Совершенно верно. Именно это я и имел в виду.
Стараясь не смотреть на Саута, Индия пробормотала:
— Но в таком случае… в таком случае я могу и не вы брать вас.
— Знаю. И должен признаться, что я этого боюсь. Но все же полагаю, что стоит рискнуть, — добавил виконт с улыбкой.
Прижавшись щекой к его плечу, Индия прошептала:
— Вот в этом-то все дело. Потому я и говорю, что вы очень смелый.
Саут улыбнулся. Его губы коснулись шелковистых волос Индии, и он еще крепче прижал ее к себе.
— Но я не настолько смел, чтобы есть твое подгоревшее рагу.
Индия рассмеялась и тут же отстранилась.
— Да-да, конечно… А вы пока посмотрите вот это. — Она передала виконту альбом и, высвободившись из его объятий, побежала на кухню.
Вскоре рагу было спасено, и они, устроившись за кухонным столом, приступили к ужину. Саут нашел в буфете бутылку красного вина, и они с удовольствием выпили ее.
Вернувшись после ужина в гостиную, Индия тотчас заняла полюбившееся ей место на вязаном коврике и разложила перед собой выкройку. Саут же устроился на широком подоконнике с книгой в руках. Подняв на него глаза — во рту у нее в этот момент было не менее дюжины булавок, — она спросила:
— Што вы шитаете?
Саут с улыбкой посмотрел на нее и сказал:
— Возможно, мне повезло. Мои мать и сестра частенько говорят на этом же диалекте. Только, пожалуйста, не глотай булавки. Из этого не выйдет ничего хорошего. Ты спросила, что я читаю? Это «Замок Рекрент», готический роман. Мне его рекомендовал Норт прошлым летом, когда мы были в Баттенберне.
Индия воткнула в подушку последнюю из булавок и спросила:
— Значит, вы друг барона и баронессы?
— Я предпочел бы выразиться иначе. Скорее — знакомый. Меня, как и многих других, пригласили отпраздновать там годовщину победы при Ватерлоо. А ты их знаешь?
— Мистер Кент считает барона одним из своих покровителей.
— Неужели? А баронессу?
— Нет, с ней он никак не связан.
— Значит, только барон? Видимо, тебе пришлось отражать его атаки, не так ли?
Индия снова склонилась над своей работой.
— Да, пришлось. И не один раз.
Саут нахмурился и что-то проворчал себе под нос. Индия едва заметно улыбнулась и спросила:
— Ведь ваш друг Норт женат на леди Элизабет Пенроуз, верно?
— Да. И он познакомился с ней в Баттенберне.
Индия кивнула и заглянула в альбом с эскизами. Потом, не глядя на виконта, пробормотала:
— Вы ведь сопровождали ее на бал у леди Кэлумет. Кажется, это было совсем недавно…
Саут пожал плечами.
— Это было несколько недель назад.
— А ведь странно, правда? Сопровождать на бал жену друга — это довольно странно.
— У нас с Элизабет вполне дружеские отношения, — ответил Саут. — Впрочем, я понимаю, что ты имеешь в виду. Да, возможно, это выглядело необычно. Но Элизабет хотела, чтобы именно я ее сопровождал, а муж не возражал. Однако я подозревал, что это может вызвать сплетни.
— А разве могло быть иначе? — сказала Индия. — Ведь там появился Джентльмен Вор. Одного этого оказалось достаточно, чтобы возникли сплетни. К счастью, лорда Нортхема на этом вечере не было. Прежде подозревали именно его, не так ли?
Виконт усмехнулся.
— А ты неплохо информирована. Скажи, откуда у тебя такая информация?
— От Маргрейва.
Индия подняла глаза на Саута и увидела, что он внезапно помрачнел.
— Вы не знали, что он там был?
— Узнал только потом, — проворчал виконт — На вечере нас не представили друг другу.
— А он вас знает.
— Неужели?
Индия кивнула:
— Да, знает. Так он мне сказал.
— Возможно, но мы с ним никогда не встречались.
— Мне граф говорил другое, — возразила Индия.
Саут еще больше помрачнел.
— Полагаю, он ошибается.
— Видите ли, Маргрейв сказал, что вы не помните его. Это было давно, когда вы оба учились в Хэмбрик-Холле.
— В Хэмбрик-Холле? — переспросил Саут. Он захлопнул книгу и задумался. — Да, теперь вспоминаю. Верно, это было очень давно. Кажется, Маргрейв лет на пять моложе меня. Но тогда он еще не был графом, не так ли?
— Нет, тогда он был виконтом Ньюлендом.
— Значит, Ньюлендом? — в задумчивости пробормотал Саут. Потом вдруг покачал головой. — Нет, не помню.
— Бедный Маргрейв, — с улыбкой проговорила Индия. — Наверное, он надеялся, что вы его вспомните. Он был членом «Общества епископов».
— Если так, то, возможно, я знал его под каким-то другим именем. Мы, враги «епископов» и члены клуба «Компас», придумывали для них обидные прозвища. Например, Слизняк, Бездельник, Ослиная Голова…
— Ослиная Голова? — Индия тихонько рассмеялась. — Ох, какими вы были злыми и грубыми мальчишками.
Саут тоже рассмеялся.
— Не такими уж злыми мы были А вот «епископы» были на редкость подлыми.
Индия вздохнула.
— Да, теперь понятно, почему Маргрейв оказался в их рядах. Знаете, мне кажется, его вы могли бы назвать… Гадюкой.
— Ты имеешь в виду змею?
— Да, именно змею, и это прозвище для него прекрасно подходит. Он может затаиться, и его никто не замечает. Он же только и ждет возможности нанести удар. Если вы припомните мальчика с такими замашками, то это Ньюленд.
Саут пристально взглянул на Индию.
— Значит, он был именно таким?
Индия кивнула:
— Да, по временам.
— А сейчас он такой же?
— Не думаю, что гадюка может менять облик и привычки. Думаю, что он и сейчас такой.
Саут кивнул. Он помнил нескольких мальчиков, вполне соответствовавших этому описанию. И если бы один из них стал архиепископом «Общества», то виконт нисколько не удивился бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Какие обязательства? — удивился Саут.
— Нет-нет, никаких обязательств… У нее были обязательства только по отношению к сыну. Мне казалось, что леди Маргрейв почти никогда и ни в чем ему не отказывала.
— Значит, это он попросил ее поселить тебя в Мерримонте?
Индия кивнула:
— Да, хотел продемонстрировать свое милосердие. Так он это объяснил мне. Сказал, что когда-нибудь станет графом и потому должен быть готовым нести всю ответственность, налагаемую этим положением. А мне предстояло стать первой в списке его благодеяний.
Индия усмехнулась и, немного помолчав, продолжала:
— Я никогда не тешила себя надеждой, что леди Маргрейв когда-нибудь проникнется ко мне нежными чувствами. Впрочем, мне не на что было жаловаться. Меня кормили и одевали. Даже дали мне образование. В основном я жила в Мерримонте, но часто ездила в Марлхейвен, а иногда и в Лондон с леди Маргрейв. Мне нравилось путешествовать, а графиня была не очень требовательной, поэтому я охотно ее сопровождала.
— А как же граф? Он проявлял к тебе внимание?
— Он даже не помнил о моем существовании. Граф жил в Марлхейвене или в Лондоне, и каждый раз, когда мы с ним встречались, ему представляли меня заново. И мы по чти не общались — казалось, он не замечал меня. Я же испытывала от этого облегчение, потому что побаивалась его. Он всегда был надутым и ужасно вежливым, а голос… Граф был невысокого роста, и потому его громоподобный бас совершенно не вязался с внешностью. С возрастом он стал часто болеть, и случалось, что меня приводили прямо к его постели. По просьбе графини я иногда читала ему, хотя не сказала бы, что он дорожил моим обществом. И все же он переносил его много легче, чем общество своего сына.
— Они не любили друг друга? — спросил Саут.
— Ничуть.
— И так было всегда?
Индия пожала плечами:
— Не знаю, как обстояло дело до моего появления в доме.
Саут молча кивнул; казалось, он о чем-то задумался. Индия же между тем продолжала:
— Не припомню случая, когда бы их мнение по какому-нибудь вопросу совпадало. Я видела, как спорят другие люди, если у них возникают разногласия, но у графа с сыном было нечто совсем другое. В этом было… что-то низкое и мелочное. И я радовалась, что они не обращали на меня внимания, когда им случалось сцепиться. Впрочем, они почти всегда о чем-нибудь спорили.
— Они не ладили и тогда, когда граф стал болеть? — спросил Саут.
— Да, в это время особенно. Право, не знаю, о чем они спорили. Я не присутствовала при их перепалках. За исключением тех случаев, когда леди Маргрейв настаивала на моем присутствии. Но такое бывало нечасто, потому что граф умирал.
— А когда он умер?
— Семь лет назад.
— И примерно в это время ты поступила в гувернантки, — в задумчивости пробормотал Саут.
— Да, верно, — кивнула Индия.
Виконт пристально посмотрел на нее и сказал:
— Только не пытайся убедить меня в том, что эти события никак не связаны.
— Можете думать что угодно, милорд, но согласитесь, место гувернантки вполне соответствовало моему положению. Ведь леди Маргрейв не собиралась вводить меня в общество. Впрочем, я прекрасно ее понимаю…
Саут презрительно усмехнулся.
— Леди Маргрейв могла бы представить обществу даже обезьяну. Она могла бы даже устроить ее брак, если бы только пожелала. Думаю, ты напрасно пытаешься оправдать ее, Индия. Она выпроводила тебя из дома, когда тебе исполнилось шестнадцать, верно?
— Но я уже была готова к этому. Более того, я этого желала.
Саут в задумчивости покачал головой. Ему казалось, что Индия умалчивает о чем-то весьма существенном.
— Это графиня нашла для тебя место?
— Да, графиня. Она все устроила.
— А молодой граф?
— Маргрейв был согласен.
— Значит, он решил покончить с опекой над тобой?
Индия медлила с ответом.
— Видите ли… Я думаю, он хотел проверить, сумею ли я выжить самостоятельно, без поддержки.
— И что же? Он счел твою службу у Олмстеда успехом или поражением?
— Не знаю. Может, успехом. Может, и поражением.
— Не понимаю.
— Дело в том, что после ухода из дома Олмстеда мне снова пришлось воспользоваться помощью Маргрейва. Возможно, ему это было приятно.
Саут нахмурился.
— Возможно? Или наверняка?
— Да, ему это понравилось, — ответила Индия.
— Значит, в известном смысле это было успехом?
— Да, пожалуй. Он хотел, чтобы я поехала с ним в Марлхейвен, но я отправилась в Лондон. И это вовсе не было вызовом, милорд. Я поехала с разрешения графини. Более того, она на этом настаивала и даже обещала мне приличное содержание. Графиня просила лишь об одном: чтобы я держалась подальше от ее сына.
Брови Саута взметнулись.
— Но почему она так долго тебя терпела?
— Что вы имеете в виду, милорд?
— Графине следовало бы заметить гораздо раньше, что ее сын проявляет к тебе интерес. Почему же она начала действовать так поздно?
— Понятия не имею. — Индия пожала плечами. — Возможно, до этого графиня полагала, что я не представляю опасности…
Саут пристально взглянул на собеседницу и вдруг спросил:
— Чем Маргрейв тебя удерживает? Я уверен, что ты и сейчас от него зависишь.
Индия побледнела.
— Вы заблуждаетесь, милорд.
— Нет, Индия. Я же сказал, что уверен. Более того, мне кажется, ты его боишься.
Она молча покачала головой и опустила глаза.
— Я все равно узнаю ответы на все вопросы, — заявил виконт. — Правда, я хотел, чтобы ты сама мне обо всем рассказала. Я думал, что между нами установилось взаимопонимание, но, похоже, ошибся, верно?
Не дожидаясь ответа, Саут вышел из комнаты и направился к двери черного хода. Накинув плащ, он прокричал:
— Я должен навестить Грифона!
В следующее мгновение дверь отворилась, и на Индию дохнуло ледяным воздухом. Когда дверь захлопнулась, пол задрожал у нее под ногами.
Саут возвращался в конце дня, когда солнце уже заходило. Приблизившись к коттеджу, он увидел, что из двойной трубы поднимаются сизые дымки, а освещенные закатными лучами сосульки на карнизе были похожи на розовую глазурь на пряничном домике.
Виконт подъехал еще ближе и невольно нахмурился — его одолевали дурные предчувствия. Весь день Саут носился по заснеженным полям, но на душе у него было так же тяжело, как в ту минуту, когда он покидал коттедж.
Саут выругался сквозь зубы и направил Грифона в конюшню. В конюшне он протер спину жеребца и расчесал его гриву. Потом набросил ему на спину шерстяное одеяло.
— Может быть, этой ночью я буду спать с тобой, — пробормотал Саут, похлопывая коня по шее. — Похоже, что она меня выставит. И наверное, поступит правильно.
Покинув конюшню, Саут направился к дому. Переступив порог, он замер на несколько мгновений — его поразил чудесный аромат рагу. Саут разделся, зашел в кухню и увидел кипевший на огне горшок.
— Индия?! — позвал Саут.
Она не отозвалась, и он заглянул в соседнюю комнату. На кушетке лежал отрез алой ткани, а на табурете — булавки, нитки и ножницы. Виконт осмотрелся и снова крикнул:
— Индия!
— Я здесь, милорд. — Индия спускалась по лестнице с альбомом в руках. — Я ходила за ним в свою комнату, — сказала она, кивнув на альбом.
Саут молчал, не в силах вымолвить ни слова, он любовался спускавшейся по ступенькам молодой женщиной — стройная и изящная, она в эти мгновения казалась еще прекраснее, чем прежде.
— Милорд… — Робко улыбнувшись, Индия замерла на нижней ступеньке.
Шагнув ей навстречу, Саут проговорил:
— Индия, мне очень жаль… Сможешь ли ты меня простить?
— О, Мэттью… — Она прикоснулась ладонью к его щеке. — Вы подумали, что я рассердилась на вас? Вовсе нет. Я совсем не сержусь.
— Но я…
Она покачала головой и провела пальцем по его губам.
— Вы просто проявили нетерпение, и это вполне понят но — ведь я дала вам повод… Знаете, я подумала, что вы не вернетесь. Подумала, что вы отправились в деревню и пришлете ко мне Дарроу.
— Я бы никогда так не поступил. Во всяком случае, не уехал бы, не предупредив тебя.
— Я надеялась на это, но вас не было так долго… Я уже начала беспокоиться.
— Поэтому ты и выходила из дома? Ты меня искала?
— Но откуда вы…
— Твоя пелерина, — улыбнулся виконт. — Когда я раз девался, я заметил, что она промокла снизу. Но почему же платье и туфельки остались сухими?
Индия вспыхнула.
— Я переоделась, когда увидела, как вы возвращаетесь.
— Ты не хотела, чтобы я узнал, что ты выходила из дома?
— Я ведь дала вам слово не выходить.
Саут снова улыбнулся.
— И это — единственная причина, Индия? Только беспокойство за меня заставило тебя выйти из дома? Или и страх?
Она промолчала, и он продолжал:
— Индия, я знаю, ты чего-то боишься, но стараешься это скрыть. Почему, Индия?
Она пожала плечами, потом вдруг воскликнула:
— Ах, наше рагу подгорит! Нет ничего хуже, чем подгоревшее рагу.
— Кажется, то же самое ты говорила и об овсянке.
— К чему такие сравнения?
Он взял ее за руку.
— Индия, ты не ответила на мой вопрос.
Она тяжко вздохнула.
— Видите ли… я просто стыжусь своего страха. Поэтому и пыталась скрыть его. Мне хотелось бы стать такой же, как вы. Ведь вы никогда ничего не боитесь.
Виконт поморщился.
— Только глупцы ничего не боятся.
— О, милорд, я вовсе не хотела сказать о вас… такое.
— Знаю. — Саут тихонько рассмеялся. — Но дело не в том, что я якобы ничего не боюсь. Просто я знаю, чего стоит бояться, а чего нет. Человек должен научиться правильно оценивать различные ситуации, вот и все. — Он на несколько секунд умолк, потом вдруг спросил: — Индия, когда ты в последний раз чувствовала себя в безопасности? Она едва заметно улыбнулась.
— Вовсе не так давно, как вы, возможно, подумали.
Саут покосился на верхнюю площадку лестницы, и Индия, проследив за его взглядом, весело рассмеялась.
Виконт посмотрел на нее с удивлением:
— Почему ты смеешься?
— Ох, простите, милорд. Просто мне вдруг пришло в голову… Вы, наверное, полагаете, что я чувствую себя в безопасности только в постели рядом с вами.
Саут явно смутился и пробормотал:
— Не важно, в постели ты… или просто беседуешь со мной. Главное, чтобы ты чувствовала себя в безопасности. И уверяю тебя, со временем ты везде будешь в безопасности, где бы ни находилась.
Саут понимал, что Индии хочется верить ему, но, очевидно, страх слишком уж глубоко укоренился в ней.
— Поверь, ты не всегда будешь нуждаться в моей защите, — добавил виконт.
Индия хотела сказать, что она и сейчас не нуждается в защите, однако удержалась: ей вдруг пришло в голову, что такой ответ, возможно, был бы ложью. Да, ей казалось, что она действительно не сможет обойтись без Саута — причем почувствовала это при их первой же встрече, в театре. Именно поэтому она не сопротивлялась, когда проснулась рядом с ним в гостинице, и именно поэтому не пыталась сейчас бежать. А он… он почему-то старался убедить ее в том, что она не всегда будет в нем нуждаться…
Индия прикусила губу; она пыталась сосредоточиться, но в ушах у нее до сих пор звучали слова Саута: «Поверь, ты не всегда…»
— Вы хотите сказать, что у меня будет свобода выбора? — спросила она наконец.
Он кивнул:
— Совершенно верно. Именно это я и имел в виду.
Стараясь не смотреть на Саута, Индия пробормотала:
— Но в таком случае… в таком случае я могу и не вы брать вас.
— Знаю. И должен признаться, что я этого боюсь. Но все же полагаю, что стоит рискнуть, — добавил виконт с улыбкой.
Прижавшись щекой к его плечу, Индия прошептала:
— Вот в этом-то все дело. Потому я и говорю, что вы очень смелый.
Саут улыбнулся. Его губы коснулись шелковистых волос Индии, и он еще крепче прижал ее к себе.
— Но я не настолько смел, чтобы есть твое подгоревшее рагу.
Индия рассмеялась и тут же отстранилась.
— Да-да, конечно… А вы пока посмотрите вот это. — Она передала виконту альбом и, высвободившись из его объятий, побежала на кухню.
Вскоре рагу было спасено, и они, устроившись за кухонным столом, приступили к ужину. Саут нашел в буфете бутылку красного вина, и они с удовольствием выпили ее.
Вернувшись после ужина в гостиную, Индия тотчас заняла полюбившееся ей место на вязаном коврике и разложила перед собой выкройку. Саут же устроился на широком подоконнике с книгой в руках. Подняв на него глаза — во рту у нее в этот момент было не менее дюжины булавок, — она спросила:
— Што вы шитаете?
Саут с улыбкой посмотрел на нее и сказал:
— Возможно, мне повезло. Мои мать и сестра частенько говорят на этом же диалекте. Только, пожалуйста, не глотай булавки. Из этого не выйдет ничего хорошего. Ты спросила, что я читаю? Это «Замок Рекрент», готический роман. Мне его рекомендовал Норт прошлым летом, когда мы были в Баттенберне.
Индия воткнула в подушку последнюю из булавок и спросила:
— Значит, вы друг барона и баронессы?
— Я предпочел бы выразиться иначе. Скорее — знакомый. Меня, как и многих других, пригласили отпраздновать там годовщину победы при Ватерлоо. А ты их знаешь?
— Мистер Кент считает барона одним из своих покровителей.
— Неужели? А баронессу?
— Нет, с ней он никак не связан.
— Значит, только барон? Видимо, тебе пришлось отражать его атаки, не так ли?
Индия снова склонилась над своей работой.
— Да, пришлось. И не один раз.
Саут нахмурился и что-то проворчал себе под нос. Индия едва заметно улыбнулась и спросила:
— Ведь ваш друг Норт женат на леди Элизабет Пенроуз, верно?
— Да. И он познакомился с ней в Баттенберне.
Индия кивнула и заглянула в альбом с эскизами. Потом, не глядя на виконта, пробормотала:
— Вы ведь сопровождали ее на бал у леди Кэлумет. Кажется, это было совсем недавно…
Саут пожал плечами.
— Это было несколько недель назад.
— А ведь странно, правда? Сопровождать на бал жену друга — это довольно странно.
— У нас с Элизабет вполне дружеские отношения, — ответил Саут. — Впрочем, я понимаю, что ты имеешь в виду. Да, возможно, это выглядело необычно. Но Элизабет хотела, чтобы именно я ее сопровождал, а муж не возражал. Однако я подозревал, что это может вызвать сплетни.
— А разве могло быть иначе? — сказала Индия. — Ведь там появился Джентльмен Вор. Одного этого оказалось достаточно, чтобы возникли сплетни. К счастью, лорда Нортхема на этом вечере не было. Прежде подозревали именно его, не так ли?
Виконт усмехнулся.
— А ты неплохо информирована. Скажи, откуда у тебя такая информация?
— От Маргрейва.
Индия подняла глаза на Саута и увидела, что он внезапно помрачнел.
— Вы не знали, что он там был?
— Узнал только потом, — проворчал виконт — На вечере нас не представили друг другу.
— А он вас знает.
— Неужели?
Индия кивнула:
— Да, знает. Так он мне сказал.
— Возможно, но мы с ним никогда не встречались.
— Мне граф говорил другое, — возразила Индия.
Саут еще больше помрачнел.
— Полагаю, он ошибается.
— Видите ли, Маргрейв сказал, что вы не помните его. Это было давно, когда вы оба учились в Хэмбрик-Холле.
— В Хэмбрик-Холле? — переспросил Саут. Он захлопнул книгу и задумался. — Да, теперь вспоминаю. Верно, это было очень давно. Кажется, Маргрейв лет на пять моложе меня. Но тогда он еще не был графом, не так ли?
— Нет, тогда он был виконтом Ньюлендом.
— Значит, Ньюлендом? — в задумчивости пробормотал Саут. Потом вдруг покачал головой. — Нет, не помню.
— Бедный Маргрейв, — с улыбкой проговорила Индия. — Наверное, он надеялся, что вы его вспомните. Он был членом «Общества епископов».
— Если так, то, возможно, я знал его под каким-то другим именем. Мы, враги «епископов» и члены клуба «Компас», придумывали для них обидные прозвища. Например, Слизняк, Бездельник, Ослиная Голова…
— Ослиная Голова? — Индия тихонько рассмеялась. — Ох, какими вы были злыми и грубыми мальчишками.
Саут тоже рассмеялся.
— Не такими уж злыми мы были А вот «епископы» были на редкость подлыми.
Индия вздохнула.
— Да, теперь понятно, почему Маргрейв оказался в их рядах. Знаете, мне кажется, его вы могли бы назвать… Гадюкой.
— Ты имеешь в виду змею?
— Да, именно змею, и это прозвище для него прекрасно подходит. Он может затаиться, и его никто не замечает. Он же только и ждет возможности нанести удар. Если вы припомните мальчика с такими замашками, то это Ньюленд.
Саут пристально взглянул на Индию.
— Значит, он был именно таким?
Индия кивнула:
— Да, по временам.
— А сейчас он такой же?
— Не думаю, что гадюка может менять облик и привычки. Думаю, что он и сейчас такой.
Саут кивнул. Он помнил нескольких мальчиков, вполне соответствовавших этому описанию. И если бы один из них стал архиепископом «Общества», то виконт нисколько не удивился бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32