Плечи тоже были ободраны и капли моей крови мешались с кровью гончей. Зато пробку удалось протолкнуть. Я скользнул в пролом, почувствовал как натягиваются ремни, и поморщился от боли, когда петля на левом запястье резко натянулась. Теперь я висел на левой руке – хотел бы я весить немного меньше.
Моя голова опустилась до уровня нижнего края пролома. Я заглянул вниз, пытаясь оценить расстояние. До пола было еще далеко – таких как я, понадобилось бы человек семь, чтобы дотянуться от пола до потолка – а падать придется на камни. Если я не сломаю ногу, у меня еще остается шанс разбить голову.
Меч по-прежнему лежал в тоннеле. Я осторожно начал подтягиваться на левой руке, правой нашаривая край пролома. Мне нужно было только приподняться, захватить меч, держа его вертикально пропустить его в пролом, и можно спокойно падать.
Я посмотрел вниз и увидел Чоса Деи с гончей.
Аиды, он поедал ее! Нет, не поедал… он – аиды, я не знаю… он делал что-то… что-то отвратительное. Он стоял перед ней на коленях, положив ладони на ее голову… он сказал ей что-то, сделал что-то, и гончая начала меняться. Она таяла, другого слова я не подберу. Зверь таял, превращаясь из знакомой формы во что-то еще. Что-то, напоминающее человека, но без человечности. Чоса переделывал гончую. Снова делал из нее человека. С высоты потолка меня чуть не вырвало. До этого момента я и не понимал, чем грозит людям Чоса Деи. Если бы он был на свободе… если ему удастся освободиться… переделав своего брата, что он сделает с остальными? «Собрав» всю магию, не сможет ли он переделать мир? Чоса Деи поднялся, оставив недоделанное существо на полу. Оно судорожно задергалось и умерло.
– Здесь кто-то есть, – сказал он. – Кто-то еще… прячется в тоннелях. Прячется в моей горе, – он обвел взглядом зал. – И у него есть вторая яватма, по всем ритуалам вкусившая крови…
Аиды. Ну, аиды…
– Там! – закричал Чоса и показал точно на меня.
Я увидел как Дел взглянула наверх, увидел множество гончих и понял, как выиграть этот бой.
Я должен переделать Чоса Деи.
Подтянувшись, я просунул в пролом правую руку и ощупал край. Нашел клинок, проследил, где рукоять, обхватил ее и пока я опускался, чтобы снова повиснуть на ремнях, я начал думать о песне. Подо мной толпились гончие, ожидая моего падения. Песня. Думай о песне. О чем-то личном. О чем-то могущественном. О чем-то, что никто не поймет так, как Песчаный Тигр. Я подумал о Юге, о пустыне. Потом вспомнил Пенджу, с ее смертоносными самумами и сирокко, жестокие удары ветра, которые сдирали плоть с костей человека, а кости отшлифовывали до блеска. Я подумал о солнце, песке, жаре и могущественных бурях, носившихся по всей Пендже, беспомощных как козленок, идущий куда поведет хозяин, потому что есть в Пендже сила могущественнее жара и песка. Есть пустынный ветер. Горячий сухой ветер. Ветер, жестокость которого сравнима с жестокостью Чоса Деи. Обжигающие песчаные бури, оставляющие от живых существ только кости. Сирокко и самум, который еще называют самиэль. И откуда-то изнутри поднялась песня. О крови, о жажде, о призыве. О том, как переделать волшебника, который думал, что только яватма Дел обладает великой силой.
Ты ошибся, Чоса. Теперь тебе придется схватиться со мной…
Я освободил левую руку из петли и полетел вниз.
16
Я приземлился на извивающиеся тела, состоящие из зубов, когтей и вонючего дыхания, мысленно благодаря их за то, что остановили мой полет.
А потом я вышел из боя, хотя мое тело продолжало сражаться.
Жар – песок – солнце… Порыв самиэля…
Порыв Самиэля, получившего свободу, чтобы он мог освободить гору от хищных тварей и волшебника.
Обжигающее, опаляющее солнце – покрытая волдырями, мокнущая кожа – потрескавшиеся, кровоточащие губы.
Мы с Дел все это пережили. Чоса не переживет.
Пение Салсет, собравшихся чтобы отпраздновать окончание года… пронзительный вой шукара, вымаливающего милость у богов… крики и визги борджуни, настигающих караван… лязг и звон золотых колец Ханджи в носах и ушах…
Музыка, все это музыка, песня пустынной жизни. Музыка Пенджи, музыка моей жизни.
Печальный звон цепей, сковывающих меня в шахте…
Звон зубила о скалу, звук падающей породы, в которой может оказаться золото…
Визг, фырканье и удары копыт жеребца, не согласного с моими намерениями…
Моя, только моя могущественная песня, спеть которую не сможет больше никто.
Всхлипывания мальчика, у которого вся спина горит от побоев, его отчаянные попытки скрыть свою боль, свое унижение…
Об этом знал только я.
Песня голубовато-стального клинка, песня Разящего, дарующего мне свободу, а с ней жизнь, гордость, силу…
И вопль разъяренной кошки, слетающей с каменной пирамиды.
Только я пережил это.
Только я мог пропеть мою жизнь.
Сирокко. Самум. Самиэль.
Сопротивляйся изо всех сил, Чоса Деи, но эту песню ты использовать не сможешь.
Смутно я слышал визги гончих, вой Бореал, обрывки песни Делилы, пока она разрубала плоть и кости.
Смутно я слышал крики Чоса Деи, но не мог разобрать слова. Мою голову заполняла только моя песня.
Я слился с Самиэлем.
Возьми его. Возьми его. Возьми его.
Что-то закричала Дел.
Возьми его – возьми его – возьми его…
Дел кричала на меня.
…возьми его – возьми его…
…переделай его…
– Тигр… Тигр, нет… Ты не понимаешь, что делаешь…
…запой его в свою песню…
– Тигр, это запрещено…
Самиэль рассек ребра.
Плоть, кровь, мускулы и кости. Самиэль хотел все это.
– Тигр… Тигр, не смей!
Самиэль пел свою песню.
А я уже мог только слушать.
Мускулы напряглись, руки и ноги дернулись, голова тоже. Я больно ударился затылком о пол пещеры.
Почему моя голова на полу?
Почему я вообще на полу?
Открыл глаза – увидел потолок пещеры. Увидел несколько потолков и постарался сосредоточиться на одном.
Аиды, что это со мной?
Я сел, тут же понял, что зря это сделал и снова лег.
Аиды. Ну аиды… Что же происходит?
Хотя я из числа тех людей, которые редко доводят свою боль до других, я испустил хриплый стон. А за ним мое любимое ругательство, сопровождаемое рядом менее любимых непристойностей, изливавшихся из меня пока я совсем не выдохся.
К тому времени вернулась Дел.
– Ну, – сказала она, – значит ты выжил.
Я прислушался, бьется ли сердце.
– Ты уверена?
Лицо Дел было перепачкано кровью. В косу вплелись красные ленты.
– Сначала я сомневалась, когда увидела, что ты не дышишь, но потом я ударила тебя кулаком в грудь и ты снова начал дышать.
Я задумчиво потер больное место. Оно было как раз там, где сердце.
– А зачем ты меня ударила?
– Я же сказала, ты не дышал. Ты не должен был все это делать, и я разозлилась, – она пожала плечами. – А это оказывается стоящий прием, удар в грудь.
Я изучил мою покрытую кровью грудь, которая, как выяснилось, болела не в одном месте. В дополнение к ноющим царапинам на ней обнаружились следы зубов и когтей.
– А почему я не дышал?
– Потому что ты вел себя как глупый, тупой, глухой, немой и слепой дурак… человек, который так занят собой, что у него нет времени на окружающих, и он не утруждается обратить внимание на других, когда те пытаются спасти его жизнь, хотя он вроде бы делает все, чтобы лишиться ее. И тебе это почти удалось. Тигр, ты дурак! Чего ты добивался? Бессмысленно жертвовать собой или своим здравым рассудком. Понимаешь? Бессмысленно. А обо мне ты не подумал? Думаешь, я хочу твоей смерти, даже если по твоему мнению этим ты расплатишься за попытку убить меня?
Я смотрел на нее с пола снизу вверх. От ее гнева мурашки бегали по телу.
– Что я сделал? – спросил я.
– Что ты сделал? Что ты сделал?
Я кивнул.
– Да. Что я сделал?
Дел показала.
– Вот.
Трудно было увидеть что-то с пола, поэтому я очень медленно и очень осторожно приподнялся и оперся на локоть, рассматривая то, на что она показала.
Кто-то – или что-то – мертвое. Остатки, разбросанные по полу.
– Я сделал ЭТО?
Дел опустила руку.
– Ты даже не представляешь, что произошло, правильно? Ты действительно не понимаешь, что сделал?
– Я определенно кого-то убил. Или что-то. А что это такое?
– Чоса Деи, – ответила Дел и зловеще добавила: – Вернее его тело. А его дух переселился в другое место.
– Аиды, надеюсь только, что он не здесь. Я бы с ним еще век не встречался, – я наконец-то сел, осмотрел пещеру. – Вижу ты расправилась с гончими.
– Я расправилась. И ты тоже. Какая разница кто, важно лишь, что они мертвы. Думаю, ни одной не осталось, – она пожала плечами. – Но теперь это неважно, потому что… Чоса Деи нет.
Я медленно повел плечами, чувствуя как приятно расслабляются мышцы спины.
– Кажется ради этого мы сюда и пришли. Теперь Ясаа-Ден в безопасности и все яватмы тоже.
– Неужели? – переспросила Дел. – А ты в этом уверен?
– Он мертв, разве не так? Разве это не Чоса Деи?
– Это его тело, – повторила она. – А его душа в твоем мече.
Я снова перестал дышать.
– Где его душа?
– В твоем мече, – отрезала Дел. – А что, по-твоему, ты сделал?
– Убил Чоса Деи, – я помолчал. – Или нет? Я ему разрубил ребра. Теоретически это должно было убить его.
– Речь не об этом. Я говорю о твоей песне.
Холодок пробежал по спине.
– Что?
Глаза Дел сузились.
– Ты пел. Не помнишь? Ты обрушился с потолка в пещеру, в самую середину стаи гончих, и все время ты пел. Без перерыва, – она пожала плечами. – Приятным твое пение не назовешь – у тебя действительно жуткий голос – но дело не в этом. Важно лишь то, что делал ты это намеренно и это сработало. Ты переделал Чоса Деи, но при этом и изменил свой меч.
– Как?
– Ты повторно напоил его, Тигр, – выкрикнула Дел, – как когда-то Терон.
Терон. Мысленно я перенесся на насколько месяцев в прошлое и вспомнил Северного танцора меча, который пришел на Юг, выслеживая Дел. У него тоже была яватма, созданная по всем правилам и по всем правилам напившаяся крови, но Терону этого не хватило и он напоил Северный клинок в теле Южного мага. Этим он изменил стиль своего танца и едва не победил Дел. Едва не победил меня.
– Ну, – в конце концов выдавил я, – я это сделал не нарочно.
Дел развернулась и отошла. Думаю, она все еще злилась, хотя на самом-то деле не понимал почему. Я только что спас ей жизнь. Я только что спас мир.
От этих мыслей я криво улыбнулся, потом заставил себя подняться на ноги и подошел к телу.
Вернее к тому, что осталось от тела. Оно было обуглено, сморщилось, покрылось коркой и сильно уменьшилось по сравнению с первоначальным вариантом. Оно было меньше чем Дел, наверное в половину меня.
Неужели душа занимает так много места?
Странно было смотреть на остатки человека, которого я никогда не видел, но убил. Черты его лица уже нельзя было рассмотреть. Ничто не напоминало человека – на камнях лежала бесформенная масса, и после осмотра у меня на языке остался плохой привкус.
Над клубком спутанной одежды и обожженной плоти поднималась рукоять моей яватмы, дважды напившейся крови. Новой тюрьмы Чоса Деи.
– Я сломаю его, – сказал я. – Я его расплавлю, – я покосился на тигель. – Я расплавлю его в шлак, а себе достану Южный меч.
Дел резко повернулась ко мне.
– Ты не можешь!
– Почему? Я не хочу таскать с собой меч с НИМ внутри.
Лицо Дел побелело.
– Тебе придется таскать его с собой. Ты будешь все время носить его с собой, пока мы не найдем способ очистить меч. Неужели ты ничего не понимаешь? Чоса Деи в нем. Если ты разрушишь меч, ты разрушишь тюрьму. Теперь ты стражник, личный стражник Чоса Деи. Только ты можешь удержать его в тюрьме.
Я чуть не рассмеялся.
– Дел, это смешно. Ты действительно надеешься меня убедить, что Чоса Деи в моем мече и что если я лично не буду охранять его, он вырвется на свободу?
Кровавые пятна выделялись на совершенно белом лице.
– Всегда, – сказала она, – всегда… Всегда ты должен сомневаться…
– Ну ты сама должна признать, что звучит это натянуто, – я пожал плечами. – Ведь ты сама говорила мне, что Чоса Деи просто легенда, существо из сказок.
– Я была неправа, – охотно объявила она.
Я уставился на нее. Вот вам, пожалуйста. Последние две недели я пытался объяснить ей это относительно ее поведения в Стаал-Уста и заставить ее это признать, но у меня ничего не получилось. А теперь, когда дело коснулось Чоса Деи – или не знаю, кто он там – она с готовностью произносит эти заветные слова.
Кожа зудела от пота и засохшей вонючей крови. Я задумчиво почесал через бороду ноющий подбородок.
– Давай разберемся, – предложил я. – Ты думаешь, я проведу весь остаток жизни охраняя тюрьму Чоса Деи?
– Нет, не весь остаток. Мы очистим от него этот меч.
Я нахмурился.
– А как мы это сделаем? И как вообще такое делают?
Дел подняла свой меч.
– Внутри яватмы скрыта сила, – сказала она. – Ты начинаешь управлять ею после того, как напоишь меч кровью и призовешь его. При этом нужно проявить твердость воли. Но меч можно и очистить от магических сил, выплеснуть их, чтобы яватма стала обычным оружием, – Дел пожала плечами. – Магия есть магия, Тигр. У нее своя жизнь. Поэтому когда умер Терон, ты смог использовать его яватму. Меч был опустошен.
Почему-то ее слова мне не понравились.
– То есть ты хочешь сказать, что если я умру, вся магия меча исчезнет, а с ней уйдет из мира и душа Чоса Деи?
Брови Дел выгнулись.
– В этом смысле – да. Но для этого тебе придется умереть. А какой смысл очищать меч, если он тебе уже никогда не понадобится?
Я даже не потрудился на это ответить.
– А другой способ есть?
– Есть. Но в Стаал-Уста этому не обучают.
– А где обучают?
Дел покачала головой.
– Я думаю, для этого нужно найти человека, который понимал бы суть магии яватм. А заодно и знал, кто такой Чоса Деи и какую угрозу он представляет, потому что сам Чоса Деи могущественен. Если ритуал очищения будет проведен неверно, Чоса может освободиться.
– Но тогда у него не будет тела, – напомнил я. – От этого мало что осталось.
Дел пожала плечами.
– Он найдет другое, может даже возьмет твое. К тому времени он будет знать тебя очень хорошо.
Я окоченел.
– Что?
Дел вздохнула и нахмурилась, словно ее раздражало мое невежество.
– Чоса Деи больше не живой, так же как Балдур в моем мече. Но его дух здесь, и его душа, и все то, во что он верил. Ты почувствуешь это, Тигр. Ты почувствуешь его. Пройдет немного времени и ты познакомишься с ним, тебе придется, а он узнает тебя.
Я мрачно посмотрел на нее.
– А он знает, что он в мече?
Дел пожала плечами.
– Даже если не знает, это не имеет значения. Чоса Деи переделывает вещи, изменяя их по своему желанию. Он попытается сделать то же с твоим мечом.
– А если я кому-нибудь отдам его?
Дел криво улыбнулась.
– А напившаяся крови яватма с именем позволит кому-нибудь до себя дотронуться?
– Если я скажу этому человеку имя Самиэля, он сможет.
Дел досадливо пожала одним плечом.
– Да, сможет. Этот кто-то сможет браться за меч. Но он не ты, он не сможет контролировать магию. Он не удержит Чоса Деи.
Я сказал что-то короткое и очень выразительное.
Дел пропустила мое замечание мимо ушей.
– Интересно… – пробормотала она.
– Интересно? Что тебе интересно? Что тебя еще заинтересовало?
Она задумчиво посмотрела на меня.
– Шака Обре.
– Брат Чоса? Почему ты о нем вспомнила?
– Потому что может быть, только может быть, он смог бы помочь.
– Он просто сказка.
– Чоса Деи тоже считали сказкой.
Я нахмурился, обдумывая ее слова.
– Мне не нужна помощь чародея.
– Тигр…
– Я и сам с этим справлюсь.
Светлые брови выгнулись.
– Неужели?
– Дай мне немного времени, я что-нибудь придумаю. И кстати, давай отсюда выбираться.
Я сделал три шага к занавесу.
– Тигр.
Я обернулся.
– Что?
Дел показала на меч, погребенный в том, что осталось от Чоса Деи.
– А, – я вернулся, наклонился, но не коснулся меча. – Что-то должно случиться?
– Не знаю.
– Спасибо за полезную информацию, – поблагодарил я. – Я думал, ты все знаешь об этой чепухе.
– Я многое знаю об этой «чепухе», – согласилась она. – Но ты сделал то, что до тебя никто не делал.
– Никто?
– Никто. Ан-истойя, отправляющегося в кровное путешествие, всегда сопровождает поручитель, чтобы подобного не случилось.
– Значит это первый опыт.
Дел только кивнула.
Быть лучшим в чем-то всегда приятно. Совсем другое дело быть первым – это может быть опасно, а у меня никогда не хватало нахальства так рисковать собой.
Я глубоко вздохнул, протянул руку…
– Можно я тебе кое-что посоветую? – вмешалась Дел.
Я резко отдернул руку.
– Что?
– Убедись, что ты сильнее, Тигр. Сейчас, в эту минуту. Если Чоса почувствует в тебе слабость, он не замедлит воспользоваться этим.
Я кинул на нее злобный взгляд, потом выпрямился и ударом ноги выкинул меч из обгорелой кучи одежды, костей, плоти.
Сталь клацнула о каменный пол. Ничего не случилось – меч лежал спокойно.
Вот только клинок потемнел.
Нахмурившись, я переступил через останки и осмотрел оружие. Рукоять была такой же как всегда – светлой, сияющей – но клинок стал грязно-серым, темным, а кончик совсем почернел, словно обгорел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Моя голова опустилась до уровня нижнего края пролома. Я заглянул вниз, пытаясь оценить расстояние. До пола было еще далеко – таких как я, понадобилось бы человек семь, чтобы дотянуться от пола до потолка – а падать придется на камни. Если я не сломаю ногу, у меня еще остается шанс разбить голову.
Меч по-прежнему лежал в тоннеле. Я осторожно начал подтягиваться на левой руке, правой нашаривая край пролома. Мне нужно было только приподняться, захватить меч, держа его вертикально пропустить его в пролом, и можно спокойно падать.
Я посмотрел вниз и увидел Чоса Деи с гончей.
Аиды, он поедал ее! Нет, не поедал… он – аиды, я не знаю… он делал что-то… что-то отвратительное. Он стоял перед ней на коленях, положив ладони на ее голову… он сказал ей что-то, сделал что-то, и гончая начала меняться. Она таяла, другого слова я не подберу. Зверь таял, превращаясь из знакомой формы во что-то еще. Что-то, напоминающее человека, но без человечности. Чоса переделывал гончую. Снова делал из нее человека. С высоты потолка меня чуть не вырвало. До этого момента я и не понимал, чем грозит людям Чоса Деи. Если бы он был на свободе… если ему удастся освободиться… переделав своего брата, что он сделает с остальными? «Собрав» всю магию, не сможет ли он переделать мир? Чоса Деи поднялся, оставив недоделанное существо на полу. Оно судорожно задергалось и умерло.
– Здесь кто-то есть, – сказал он. – Кто-то еще… прячется в тоннелях. Прячется в моей горе, – он обвел взглядом зал. – И у него есть вторая яватма, по всем ритуалам вкусившая крови…
Аиды. Ну, аиды…
– Там! – закричал Чоса и показал точно на меня.
Я увидел как Дел взглянула наверх, увидел множество гончих и понял, как выиграть этот бой.
Я должен переделать Чоса Деи.
Подтянувшись, я просунул в пролом правую руку и ощупал край. Нашел клинок, проследил, где рукоять, обхватил ее и пока я опускался, чтобы снова повиснуть на ремнях, я начал думать о песне. Подо мной толпились гончие, ожидая моего падения. Песня. Думай о песне. О чем-то личном. О чем-то могущественном. О чем-то, что никто не поймет так, как Песчаный Тигр. Я подумал о Юге, о пустыне. Потом вспомнил Пенджу, с ее смертоносными самумами и сирокко, жестокие удары ветра, которые сдирали плоть с костей человека, а кости отшлифовывали до блеска. Я подумал о солнце, песке, жаре и могущественных бурях, носившихся по всей Пендже, беспомощных как козленок, идущий куда поведет хозяин, потому что есть в Пендже сила могущественнее жара и песка. Есть пустынный ветер. Горячий сухой ветер. Ветер, жестокость которого сравнима с жестокостью Чоса Деи. Обжигающие песчаные бури, оставляющие от живых существ только кости. Сирокко и самум, который еще называют самиэль. И откуда-то изнутри поднялась песня. О крови, о жажде, о призыве. О том, как переделать волшебника, который думал, что только яватма Дел обладает великой силой.
Ты ошибся, Чоса. Теперь тебе придется схватиться со мной…
Я освободил левую руку из петли и полетел вниз.
16
Я приземлился на извивающиеся тела, состоящие из зубов, когтей и вонючего дыхания, мысленно благодаря их за то, что остановили мой полет.
А потом я вышел из боя, хотя мое тело продолжало сражаться.
Жар – песок – солнце… Порыв самиэля…
Порыв Самиэля, получившего свободу, чтобы он мог освободить гору от хищных тварей и волшебника.
Обжигающее, опаляющее солнце – покрытая волдырями, мокнущая кожа – потрескавшиеся, кровоточащие губы.
Мы с Дел все это пережили. Чоса не переживет.
Пение Салсет, собравшихся чтобы отпраздновать окончание года… пронзительный вой шукара, вымаливающего милость у богов… крики и визги борджуни, настигающих караван… лязг и звон золотых колец Ханджи в носах и ушах…
Музыка, все это музыка, песня пустынной жизни. Музыка Пенджи, музыка моей жизни.
Печальный звон цепей, сковывающих меня в шахте…
Звон зубила о скалу, звук падающей породы, в которой может оказаться золото…
Визг, фырканье и удары копыт жеребца, не согласного с моими намерениями…
Моя, только моя могущественная песня, спеть которую не сможет больше никто.
Всхлипывания мальчика, у которого вся спина горит от побоев, его отчаянные попытки скрыть свою боль, свое унижение…
Об этом знал только я.
Песня голубовато-стального клинка, песня Разящего, дарующего мне свободу, а с ней жизнь, гордость, силу…
И вопль разъяренной кошки, слетающей с каменной пирамиды.
Только я пережил это.
Только я мог пропеть мою жизнь.
Сирокко. Самум. Самиэль.
Сопротивляйся изо всех сил, Чоса Деи, но эту песню ты использовать не сможешь.
Смутно я слышал визги гончих, вой Бореал, обрывки песни Делилы, пока она разрубала плоть и кости.
Смутно я слышал крики Чоса Деи, но не мог разобрать слова. Мою голову заполняла только моя песня.
Я слился с Самиэлем.
Возьми его. Возьми его. Возьми его.
Что-то закричала Дел.
Возьми его – возьми его – возьми его…
Дел кричала на меня.
…возьми его – возьми его…
…переделай его…
– Тигр… Тигр, нет… Ты не понимаешь, что делаешь…
…запой его в свою песню…
– Тигр, это запрещено…
Самиэль рассек ребра.
Плоть, кровь, мускулы и кости. Самиэль хотел все это.
– Тигр… Тигр, не смей!
Самиэль пел свою песню.
А я уже мог только слушать.
Мускулы напряглись, руки и ноги дернулись, голова тоже. Я больно ударился затылком о пол пещеры.
Почему моя голова на полу?
Почему я вообще на полу?
Открыл глаза – увидел потолок пещеры. Увидел несколько потолков и постарался сосредоточиться на одном.
Аиды, что это со мной?
Я сел, тут же понял, что зря это сделал и снова лег.
Аиды. Ну аиды… Что же происходит?
Хотя я из числа тех людей, которые редко доводят свою боль до других, я испустил хриплый стон. А за ним мое любимое ругательство, сопровождаемое рядом менее любимых непристойностей, изливавшихся из меня пока я совсем не выдохся.
К тому времени вернулась Дел.
– Ну, – сказала она, – значит ты выжил.
Я прислушался, бьется ли сердце.
– Ты уверена?
Лицо Дел было перепачкано кровью. В косу вплелись красные ленты.
– Сначала я сомневалась, когда увидела, что ты не дышишь, но потом я ударила тебя кулаком в грудь и ты снова начал дышать.
Я задумчиво потер больное место. Оно было как раз там, где сердце.
– А зачем ты меня ударила?
– Я же сказала, ты не дышал. Ты не должен был все это делать, и я разозлилась, – она пожала плечами. – А это оказывается стоящий прием, удар в грудь.
Я изучил мою покрытую кровью грудь, которая, как выяснилось, болела не в одном месте. В дополнение к ноющим царапинам на ней обнаружились следы зубов и когтей.
– А почему я не дышал?
– Потому что ты вел себя как глупый, тупой, глухой, немой и слепой дурак… человек, который так занят собой, что у него нет времени на окружающих, и он не утруждается обратить внимание на других, когда те пытаются спасти его жизнь, хотя он вроде бы делает все, чтобы лишиться ее. И тебе это почти удалось. Тигр, ты дурак! Чего ты добивался? Бессмысленно жертвовать собой или своим здравым рассудком. Понимаешь? Бессмысленно. А обо мне ты не подумал? Думаешь, я хочу твоей смерти, даже если по твоему мнению этим ты расплатишься за попытку убить меня?
Я смотрел на нее с пола снизу вверх. От ее гнева мурашки бегали по телу.
– Что я сделал? – спросил я.
– Что ты сделал? Что ты сделал?
Я кивнул.
– Да. Что я сделал?
Дел показала.
– Вот.
Трудно было увидеть что-то с пола, поэтому я очень медленно и очень осторожно приподнялся и оперся на локоть, рассматривая то, на что она показала.
Кто-то – или что-то – мертвое. Остатки, разбросанные по полу.
– Я сделал ЭТО?
Дел опустила руку.
– Ты даже не представляешь, что произошло, правильно? Ты действительно не понимаешь, что сделал?
– Я определенно кого-то убил. Или что-то. А что это такое?
– Чоса Деи, – ответила Дел и зловеще добавила: – Вернее его тело. А его дух переселился в другое место.
– Аиды, надеюсь только, что он не здесь. Я бы с ним еще век не встречался, – я наконец-то сел, осмотрел пещеру. – Вижу ты расправилась с гончими.
– Я расправилась. И ты тоже. Какая разница кто, важно лишь, что они мертвы. Думаю, ни одной не осталось, – она пожала плечами. – Но теперь это неважно, потому что… Чоса Деи нет.
Я медленно повел плечами, чувствуя как приятно расслабляются мышцы спины.
– Кажется ради этого мы сюда и пришли. Теперь Ясаа-Ден в безопасности и все яватмы тоже.
– Неужели? – переспросила Дел. – А ты в этом уверен?
– Он мертв, разве не так? Разве это не Чоса Деи?
– Это его тело, – повторила она. – А его душа в твоем мече.
Я снова перестал дышать.
– Где его душа?
– В твоем мече, – отрезала Дел. – А что, по-твоему, ты сделал?
– Убил Чоса Деи, – я помолчал. – Или нет? Я ему разрубил ребра. Теоретически это должно было убить его.
– Речь не об этом. Я говорю о твоей песне.
Холодок пробежал по спине.
– Что?
Глаза Дел сузились.
– Ты пел. Не помнишь? Ты обрушился с потолка в пещеру, в самую середину стаи гончих, и все время ты пел. Без перерыва, – она пожала плечами. – Приятным твое пение не назовешь – у тебя действительно жуткий голос – но дело не в этом. Важно лишь то, что делал ты это намеренно и это сработало. Ты переделал Чоса Деи, но при этом и изменил свой меч.
– Как?
– Ты повторно напоил его, Тигр, – выкрикнула Дел, – как когда-то Терон.
Терон. Мысленно я перенесся на насколько месяцев в прошлое и вспомнил Северного танцора меча, который пришел на Юг, выслеживая Дел. У него тоже была яватма, созданная по всем правилам и по всем правилам напившаяся крови, но Терону этого не хватило и он напоил Северный клинок в теле Южного мага. Этим он изменил стиль своего танца и едва не победил Дел. Едва не победил меня.
– Ну, – в конце концов выдавил я, – я это сделал не нарочно.
Дел развернулась и отошла. Думаю, она все еще злилась, хотя на самом-то деле не понимал почему. Я только что спас ей жизнь. Я только что спас мир.
От этих мыслей я криво улыбнулся, потом заставил себя подняться на ноги и подошел к телу.
Вернее к тому, что осталось от тела. Оно было обуглено, сморщилось, покрылось коркой и сильно уменьшилось по сравнению с первоначальным вариантом. Оно было меньше чем Дел, наверное в половину меня.
Неужели душа занимает так много места?
Странно было смотреть на остатки человека, которого я никогда не видел, но убил. Черты его лица уже нельзя было рассмотреть. Ничто не напоминало человека – на камнях лежала бесформенная масса, и после осмотра у меня на языке остался плохой привкус.
Над клубком спутанной одежды и обожженной плоти поднималась рукоять моей яватмы, дважды напившейся крови. Новой тюрьмы Чоса Деи.
– Я сломаю его, – сказал я. – Я его расплавлю, – я покосился на тигель. – Я расплавлю его в шлак, а себе достану Южный меч.
Дел резко повернулась ко мне.
– Ты не можешь!
– Почему? Я не хочу таскать с собой меч с НИМ внутри.
Лицо Дел побелело.
– Тебе придется таскать его с собой. Ты будешь все время носить его с собой, пока мы не найдем способ очистить меч. Неужели ты ничего не понимаешь? Чоса Деи в нем. Если ты разрушишь меч, ты разрушишь тюрьму. Теперь ты стражник, личный стражник Чоса Деи. Только ты можешь удержать его в тюрьме.
Я чуть не рассмеялся.
– Дел, это смешно. Ты действительно надеешься меня убедить, что Чоса Деи в моем мече и что если я лично не буду охранять его, он вырвется на свободу?
Кровавые пятна выделялись на совершенно белом лице.
– Всегда, – сказала она, – всегда… Всегда ты должен сомневаться…
– Ну ты сама должна признать, что звучит это натянуто, – я пожал плечами. – Ведь ты сама говорила мне, что Чоса Деи просто легенда, существо из сказок.
– Я была неправа, – охотно объявила она.
Я уставился на нее. Вот вам, пожалуйста. Последние две недели я пытался объяснить ей это относительно ее поведения в Стаал-Уста и заставить ее это признать, но у меня ничего не получилось. А теперь, когда дело коснулось Чоса Деи – или не знаю, кто он там – она с готовностью произносит эти заветные слова.
Кожа зудела от пота и засохшей вонючей крови. Я задумчиво почесал через бороду ноющий подбородок.
– Давай разберемся, – предложил я. – Ты думаешь, я проведу весь остаток жизни охраняя тюрьму Чоса Деи?
– Нет, не весь остаток. Мы очистим от него этот меч.
Я нахмурился.
– А как мы это сделаем? И как вообще такое делают?
Дел подняла свой меч.
– Внутри яватмы скрыта сила, – сказала она. – Ты начинаешь управлять ею после того, как напоишь меч кровью и призовешь его. При этом нужно проявить твердость воли. Но меч можно и очистить от магических сил, выплеснуть их, чтобы яватма стала обычным оружием, – Дел пожала плечами. – Магия есть магия, Тигр. У нее своя жизнь. Поэтому когда умер Терон, ты смог использовать его яватму. Меч был опустошен.
Почему-то ее слова мне не понравились.
– То есть ты хочешь сказать, что если я умру, вся магия меча исчезнет, а с ней уйдет из мира и душа Чоса Деи?
Брови Дел выгнулись.
– В этом смысле – да. Но для этого тебе придется умереть. А какой смысл очищать меч, если он тебе уже никогда не понадобится?
Я даже не потрудился на это ответить.
– А другой способ есть?
– Есть. Но в Стаал-Уста этому не обучают.
– А где обучают?
Дел покачала головой.
– Я думаю, для этого нужно найти человека, который понимал бы суть магии яватм. А заодно и знал, кто такой Чоса Деи и какую угрозу он представляет, потому что сам Чоса Деи могущественен. Если ритуал очищения будет проведен неверно, Чоса может освободиться.
– Но тогда у него не будет тела, – напомнил я. – От этого мало что осталось.
Дел пожала плечами.
– Он найдет другое, может даже возьмет твое. К тому времени он будет знать тебя очень хорошо.
Я окоченел.
– Что?
Дел вздохнула и нахмурилась, словно ее раздражало мое невежество.
– Чоса Деи больше не живой, так же как Балдур в моем мече. Но его дух здесь, и его душа, и все то, во что он верил. Ты почувствуешь это, Тигр. Ты почувствуешь его. Пройдет немного времени и ты познакомишься с ним, тебе придется, а он узнает тебя.
Я мрачно посмотрел на нее.
– А он знает, что он в мече?
Дел пожала плечами.
– Даже если не знает, это не имеет значения. Чоса Деи переделывает вещи, изменяя их по своему желанию. Он попытается сделать то же с твоим мечом.
– А если я кому-нибудь отдам его?
Дел криво улыбнулась.
– А напившаяся крови яватма с именем позволит кому-нибудь до себя дотронуться?
– Если я скажу этому человеку имя Самиэля, он сможет.
Дел досадливо пожала одним плечом.
– Да, сможет. Этот кто-то сможет браться за меч. Но он не ты, он не сможет контролировать магию. Он не удержит Чоса Деи.
Я сказал что-то короткое и очень выразительное.
Дел пропустила мое замечание мимо ушей.
– Интересно… – пробормотала она.
– Интересно? Что тебе интересно? Что тебя еще заинтересовало?
Она задумчиво посмотрела на меня.
– Шака Обре.
– Брат Чоса? Почему ты о нем вспомнила?
– Потому что может быть, только может быть, он смог бы помочь.
– Он просто сказка.
– Чоса Деи тоже считали сказкой.
Я нахмурился, обдумывая ее слова.
– Мне не нужна помощь чародея.
– Тигр…
– Я и сам с этим справлюсь.
Светлые брови выгнулись.
– Неужели?
– Дай мне немного времени, я что-нибудь придумаю. И кстати, давай отсюда выбираться.
Я сделал три шага к занавесу.
– Тигр.
Я обернулся.
– Что?
Дел показала на меч, погребенный в том, что осталось от Чоса Деи.
– А, – я вернулся, наклонился, но не коснулся меча. – Что-то должно случиться?
– Не знаю.
– Спасибо за полезную информацию, – поблагодарил я. – Я думал, ты все знаешь об этой чепухе.
– Я многое знаю об этой «чепухе», – согласилась она. – Но ты сделал то, что до тебя никто не делал.
– Никто?
– Никто. Ан-истойя, отправляющегося в кровное путешествие, всегда сопровождает поручитель, чтобы подобного не случилось.
– Значит это первый опыт.
Дел только кивнула.
Быть лучшим в чем-то всегда приятно. Совсем другое дело быть первым – это может быть опасно, а у меня никогда не хватало нахальства так рисковать собой.
Я глубоко вздохнул, протянул руку…
– Можно я тебе кое-что посоветую? – вмешалась Дел.
Я резко отдернул руку.
– Что?
– Убедись, что ты сильнее, Тигр. Сейчас, в эту минуту. Если Чоса почувствует в тебе слабость, он не замедлит воспользоваться этим.
Я кинул на нее злобный взгляд, потом выпрямился и ударом ноги выкинул меч из обгорелой кучи одежды, костей, плоти.
Сталь клацнула о каменный пол. Ничего не случилось – меч лежал спокойно.
Вот только клинок потемнел.
Нахмурившись, я переступил через останки и осмотрел оружие. Рукоять была такой же как всегда – светлой, сияющей – но клинок стал грязно-серым, темным, а кончик совсем почернел, словно обгорел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44