Предчувствуя удар, он отшатнулся, сжался.
Ц Гордый римлянин, Валерий Цириний Гальба, откуда у тебя такая ласковос
ть и покорность? Ц вопрос ожег не хуже пощечины, щеки вспыхнули, и юноша п
оспешно склонил голову, опасаясь выдать свои чувства каким-либо пустяко
м: блеском ли глаз, движением ли брови. Боги, почему он не догадался сразу! Е
ще никто и никогда не касался губами ее тонких, но уже потерявших детскую
нежность пальцев.
Но что ответить? Рассказать, как, задыхаясь, бежал по склону? Или как хрипя
т и извиваются товарищи с пропоротым боком или перерезанным горлом?
Они никому не нужны Ц вот их и режут, а он хочет жить и, значит, должен стать
нужным ей…
Нет, этого рассказывать нельзя. Нельзя повторяться, как нельзя и просто в
оззвать к ее великодушию.
Ц Госпожа, Рим далек, а императоры любят поклоны. Я не хотел кланяться та
м, и теперь жизнь моя Ц как малое зерно, а нахмуренная бровь госпожи Ц ка
к тяжкий жернов…
Наверно, глаза у него сейчас, как у больной собаки. Ну не тяни же, не мучь мол
чанием, объявляй свой приговор.
Ц Ты красиво говоришь, римлянин, но где я могла видеть тебя?
И в самом деле, где она могла его видеть? Попробуй, ответь.
Нет, он ее не помнит и, скорее всего, до сегодняшней ночи не видел. Впрочем, э
то и к лучшему. Хорошего не скажут, но и плохого не вспомнят. Интересно, доз
волено ли ему шутить?
Ц Может быть, во сне, госпожа?
Лиина улыбнулась. Ответ молодого римлянина понравился ей. Но Боги, как ск
упа она на улыбки! Кажется, и он улыбается. Не натянуто, не по обязанности. А
потому что там, в груди, какая-то тяжесть упала с сердца. Но зачем она протя
гивает руку? Гладит его по голове. Как догадливую собаку. Хорошо, пусть как
собаку. Сейчас он согласен быть для нее и собакой, только бы не валяться в
какой-нибудь расщелине.
Ц Во сне? Это может быть.
Да, она очень довольна его ответом. Настолько довольна, что даже дозволяе
т: «Проси». Сказано милостиво, но о чем же попросить? Только бы опять не рас
сердилась.
Ц Госпожа, пощади нас. Не отдавай на потеху своим воинам, а если кто-то, пр
огневив Богов, все-таки провинится перед лицом твоим, Ц пусть смерть его
будет легкой и быстрой.
Ц Это все?
Ждала, что он, как Помпоний, будет молить об избавлении от позорной участи
наложника? Ну, нет, не время повторять чьи бы то ни было ошибки.
Ц О большем просить не смею.
Девочка задумалась.
Неужели она недовольна его ответом? Неужели он не угадал? О мечущий молни
и Юпитер, о сияющий Аполлон и сестра его, мечущая стрелы девственница Диа
на, к вам мольбы мои… Или не знает, что ответить?
Вот подняла голову, невидящим взглядом смотрит сквозь него…
…На загорелом пальце юноши белым пояском выделялся след от недавно снят
ого перстня. Золотого, с резным серо-зеленым камнем-печаткой, того самого
, что надевает знатный юноша в день совершеннолетия вместе с белой тогой.
Она хорошо запомнила это кольцо, потому, что видела его отнюдь не во сне.
Но что даст ей это напоминание? Зрелище еще одного человека, раздавленно
го страхом? Конечно, плата была бы равной: страх за страх, но…
Пленник замер, ловя глазами каждое ее движение, готовый мгновенно отозва
ться на любое желание госпожи, мелькни оно даже в самом незначительном ж
есте.
Да, видно, в Риме любят поклоны, потому что кланяться римлянин умеет.
За пределами шатра Лиине послышались знакомые шаги. Радуясь, что сможет
уклониться от окончательного ответа, она милостиво разрешила:
Ц Ступай к остальным. Я подумаю.
Пленник поклонился, встал, попятился, кланяясь и не спуская с девочки нас
тороженных глаз, но та не смотрела на него. Она развернула свиток и сделал
а вид, что читает, спрятав за папирусом лицо.
«Знать бы, что читает?» Ц мелькнула у юноши запоздалая мысль.
Ц Она будет выбирать?
Валерий не шевельнулся, не отвел взгляда от девочки, лишь прошипел сквоз
ь зубы: «Заткнись».
В шатер вошел Авес и, увидев сидевшего Помпония, прикрикнул на него:
Ц Встать! Что расселся?!
Старик поднялся:
Ц Мне дозволила сидеть госпожа…
Авес неодобрительно покосился на девочку, но промолчал, и она тоже ничег
о не сказала, словно бы не была хозяйкой здесь.
Вслед за воином в шатер вошла женщина. Равнодушный взгляд ее скользнул п
о старику:
Ц Помпоний Гай Луций? Хорошо. Не надеялась увидеть его здесь…
Она подошла к остальным, по ходу разглядывая их:
Ц Этот знатный из конницы, этот тоже из конницы и эти двое, а это пехотине
ц. Странно, как он здесь оказался. Опять из конницы. Он из деревни, служит не
давно…
Ц Я хотел бы услышать нечто иное, госпожа, Ц почтительно остановил женщ
ину Авес.
Ц Что именно?
Ц Например, госпожа ни словом не обмолвилась о том, красивы ли они или…
Ц Очень красивы, Авес. Так красивы, словно их подбирали специально…
Пряча за папирусным свитком лицо, Лиина тихо прыснула.
Ц А ты что здесь делаешь? Ц обратилась женщина к дочери. Ц Почему не спи
шь?
Ц Я спала, Ц Лиина свернула папирус, села. Ц Спала и проснулась, потому ч
то услышала их. Не могла же я не узнать: кто они и зачем пришли сюда?
Ц Узнала?
Ц Да.
Ц Что?
Ц Их привели, чтобы ты могла выбрать себе мужа или мужей. Это как госпоже
будет угодно.
Ц Лиина! Кто сказал тебе такое?!
Девочка вскочила с ложа, подбежала к Валерию, вытолкнула его вперед:
Ц Он. Правда, красавец?
Ц Хорош, Ц согласилась женщина. Ц Но пошутили и будет. Пусть уходят. С П
омпонием я буду говорить завтра. Точнее сегодня, но утром, а остальные мне
не нужны.
Ц Госпожа, Ц прошептал Валерий, глядя на девочку умоляющими глазами.
Ц Невозможно, Ц Лиина невозмутимо разглядывала бледное от ужаса и отч
аяния лицо пленника. Ц Это невозможно, мама.
Ц Почему?
Ц Потому, что, как только они переступят порог этого шатра, их убьют. Тут ж
е, за порогом…
Валерий оцепенел, из последних сил сохраняя осанку и выражение лица, при
личествующие хорошо вымуштрованному рабу. Товарищи следили за ним с исп
уганным непониманием.
Ц …за ними никто не захочет следить всю ночь. А на кровь завтра слетится
столько мух…
Ц Пусть госпожа простит меня, Ц Авес решил, что пора и ему вставить слов
о, Ц я хотел только немного позабавить вас. Я действительно отобрал юнош
ей знатных фамилий, чтобы они беседой развлекли госпожу. Среди них есть д
аже поэт. Но разве я виноват в том, что развратные римляне так истолковали
мои слова?
Женщина кивнула, соглашаясь:
Ц Я не сержусь. Они и вправду приятны лицом, а возможно, и речью, но я устал
а и хочу отдохнуть.
Ц Прощайте, госпожа.
Ц Доброй ночи, Авес.
Проводив Авеса до двери и поправив ковер, женщина обратилась к дочери:
Ц Пойдем спать.
Ц Иду, только скажу кое-что.
Ц Говори.
Девочка заговорила на латыни, четко выговаривая каждое слово:
Ц Я вспомнила, где видела этого красавчика. Он командовал теми конникам
и, что сожгли наш дом и увели нашу козу, а я тогда забралась в кусты терновн
ика, и они меня не увидели. Помнишь? Тебя тогда дома не было, а потом вы все п
ришли, Ц а дома-то и нет, Ц и, очень довольная собой, прошествовала в друг
ую палатку. Женщина задумчиво посмотрела сперва на уходившую дочерь, пот
ом на Валерия. Но ничего не сказала и ушла. Когда за ней упал ковер, Валерий
со сдавленным стоном опустился на пол:
Ц Вот к чему были те намеки! Великие Боги!
Ц Если это правда, то тебе пощады не будет…
Ц Заткнись, Марк. Если это случилось, когда мы собирали контрибуцию, то б
ез тебя там тоже не обошлось. Не забывай, что мы с тобой тогда не расставал
ись. Боги! То-то она меня все время разглядывала! И молчала до последнего! Я
-то думал… Милосердные Боги! Вы слышите меня?!.
Ц А что это был за дом? Ц спросил другой римлянин.
Ц Разве я помню? Наверно, какая-нибудь лачуга. Сколько их было! И какая теп
ерь разница! Только Боги спасут!
Ц Что же теперь сделают с нами эти победители? Ц не отставал тот же юнош
а. Валерий задумался, ответил не слишком уверенно:
Ц До утра нас не тронут, а что потом Ц не знаю.
Ц А кто она?
Ц Девочка? Дочь госпожи. Не зря я перед ней на коленях ползал. Отсрочку-то
мы получили благодаря ей, доброй девчонке.
Ц Значит, таинственная госпожа Ц та женщина, что вошла в самом конце? А о
на хороша…
Ц Да. Это была Старуха. Только мы ей совершенно не нужны. Это даже Авес пон
ял. Хотя, по ее словам, мы хороши, как на подбор. Не смешно? Лиина смеялась.
Ц Может быть, и смешно, только не мне. Чуть сдвинув ковер, в палатку заглян
ул воин, строго посмотрел на пленников, будто пересчитывал: все ли на мест
е, но в шатер войти не решился и так же бесшумно скрылся.
Ц Проверяет, собака, так ли благонравна их Старуха на деле, как и на слова
х, Ц вполголоса со злостью заметил Марк.
Ц Скоты, грубые, тупые скоты! Ц сдавленно воскликнул один из пленников.

Ц Цыц, Атий! Ц перебил его Гальба. Ц Не вздумай опять завопить. Как соба
ку придавим. «Поэт!» Здесь Авеса нет. Здесь латынь все понимают, Ц угрожа
юще проговорил он и внезапно замолчал, в голове его вдруг промелькнула н
еожиданная мысль. Ц Марк!
Ц Что? Ц поднял голову юноша.
Ц Если завтра спросят: кто поэт Ц говори, что ты. Ты знаешь достаточно ст
ихов.
Марку предложение категорически не понравилось. Он возразил:
Ц Ты только что сам сказал, что я мог быть с тобой у того дома. Зачем мне ли
шний раз напоминать о себе? Тебе легче будет умирать вместе со мной?
Ц Отказываешься? А если Авес все-таки спросит, кто знает стихи? Кто назов
ется поэтом? Молчите. Все молчат, как рыбы на сковородке, но завтра, конечн
о, каждый постарается вывести свой род чуть ли не от императорского. Жалк
ие невежды!
Ц Не шуми, Гальба, Ц негромко заметил парень, подавший Помпонию кресло.
Ц Ты не в Риме и не на Марсовом поле. Так что не слишком хвались своей благ
ородной кровью. Как-никак Атия поэтом назвал ты.
Ц Что плебей, что раб! Надеешься, что за вовремя поданное кресло крошка с
охранит твою поганую жизнь?
Пропустив оскорбление мимо ушей, юноша резонно заметил:
Ц Ну, я ее дом не жег и в кусты ее не загонял. Вина на тебе Ц тебе и расплачи
ваться придется.
Такой неблагодарности Валерий никак не ждал. Кулаки его сами сжались для
удара…
Ц Тихо! Ц окрик Помпония вернул всех к действительности. Ц Тихо, Ц пов
торил легат. Ц Стыдитесь, римляне! Стыдитесь. Ты, Марк, завтра постарайся
развлечь девочку стишками. Узнала она тебя или нет, но ученый раб ценится
дороже неуча. Тебе, Гальба, советую быть более невозмутимым. Мало ли что он
а могла сказать? Может быть, юная госпожа просто так пошутила на прощанье.
Она ведь смышленая и лукавая, не заметил?
Валерий разжал пальцы, сел. Легат прав. Слова девочки могли быть обычной п
рощальной шуткой, но и эта в общем-то здравая мысль абсолютно не успокоил
а его, а наоборот.
В сердце пленника, как заноза, засела мысль, что такая шутка для малявки сл
ишком уж зла, что, скорее всего, она говорила правду и что изменить уже нич
его нельзя. Он лег совершенно расстроенный. До рассвета оставались счита
нные часы и, возможно, на рассвете его вместе с остальными выведут из шатр
а, отведут подальше от лагеря, чтобы не привлекать сонмы назойливых мух, в
елят встать на колени и обезглавят, или…
Потянувшись, юноша ощутил все свое тело целиком. Несколько часов. Нескол
ько, возможно, последних часов. «Не хо-чу, Ц опасаясь выкрикнуть это вслу
х, Валерий изо всех сил стиснул зубы. Ц Не хо-чу! Подумаешь, дом и коза! Толь
ко бы дать знать о себе в Рим, и мачеха сразу же вышлет столько денег, что хв
атит на сто домов и на тысячу коз. Подумаешь, посидела час в колючках! Да он
целый день живет, как на жаровне с углями. Чего стоило одно лишь знакомств
о с Авесом. Это же не человек! Это кровожадное чудовище, ужасный Цербер, об
оротень с прекрасным телом и звериной душой! И завтра опять оказаться в е
го власти?! Не хочу. Что угодно! Любое унижение, но не это! Надо стать нужным…
Стать нужным… Стать нужным…»
Ц Стой, ты куда?
Валерий поднял голову: легат гневно смотрел на стоявшего посреди шатра А
тия.
Ц Куда ты собрался? На свежий воздух?
Юноша огляделся блуждающим, затравленным взором, ответил шепотом:
Ц Я подумал… А вдруг… Может, великолепная госпожа передумала и сожалее
т?
Ц Глупец! Ты решил погубить всех?! Да ни одна мать не ляжет с мужчиной в пос
тель при дочери и ни одна дочь не сделает этого при матери!
«Какие, однако, у нас у всех одинаковые мысли, Ц подумал Валерий, закрыва
я глаза и кладя голову на ладонь. Ц Абсолютно одинаковые и абсолютно нер
азумные. Слава Аполлону, нашелся один здравомыслящий… Пусть другие ищут
выход, хоть рядом с матерью, хоть рядом с дочерью, хоть на свежем воздухе! С
егодня меня уже ничто не привлекает и не возбуждает…»
…Масло в светильниках выгорало, и скоро темнота накрыла несчастных, дав
им, пусть на краткое время, желанные одиночество и покой.

* * *

Лиина проснулась рано. Прибрала волосы, оделась, вышла из спальни, убрала
потухшие светильники и выглянула наружу.
Вокруг погаснувшего костра спали воины. Только один сидел, оглядывая все
вокруг сонными глазами. Увидев девочку, поприветствовал ее:
Ц Доброе утро, госпожа Лиина. Как вам понравились пленники?
Ц Не понравились. Они слишком напуганы и измучены страхом до невменяем
ости. Зачем вы наговорили им все эти глупости?
Ц С ними иначе нельзя. Да и сами они хороши… Раз пришли незваные Ц пусть
подумают…
Дальше девочка не слушала.
Неинтересно начатый разговор стал ей совсем скучен. Она откинула ковер у
входа, закрепила его, чтобы шатер проветривался, села в дверном проеме, в
самом солнечном луче, достала из складок одежды свиток со стихами.
Тонкий лучик проник через щель между коврами, осторожно, словно опасаясь
, как бы его не прогнали, прокрался по многоцветному ковру Ц путь его отме
чали вспыхивающие как искры шерстинки, взобрался на щеку одного из спящи
х.
Юноша вздрогнул, резко открыл глаза: совсем рядом кто-то негромко прогов
аривал ритмичные строфы Гомера. Пленник приподнял голову, огляделся.
Лиина оторвалась от свитка. Встретившись с девочкой взглядом, римлянин о
твел глаза и пробормотал в сторону:
Ц Доброе утро, госпожа.
Ц Доброе, Ц отозвалась девочка.
Осторожно, чтобы не потревожить товарищей, пленник поднялся, сделал два
шага к выходу и спросил по-гречески:
Ц Госпоже нравятся стихи Гомера?
Ц Я учу по ним греческий, так же, как по латинским учу латынь, Ц глядя соб
еседнику в глаза, она немного помолчала, а потом добавила: Ц Когда я выра
сту и буду предсказывать будущее, ко мне будут приходить люди со всех кон
цов света. Поэтому я должна знать все главные языки мира.
Взгляд ее, спокойная уверенность и сдержанная гордость, с которой она пр
едсказывала себе жалкую участь гадалки, смутили римлянина. Не зная, что о
тветить, он отвернулся и пробормотал:
Ц Иные гордятся родовитостью, а эта Ц безродностью!
Лиина услышала:
Ц Как твое имя?
Ц Марк Корнелей Руф.
Ц Марк Корнелей Руф? Знатное имя. Верно, не чета моему. В твоем роду, наверн
о, были триумфаторы, сенаторы, цензоры, квесторы? Не так ли?
Ц Да.
Ц Их имена, конечно, занесены на медные доски в Капитолии?
Ц Да.
Ц Конечно. Иначе и быть не может. Чем ты командовал в этом бою?
Ц Турмой.
Девочка улыбнулась, словно услышала то, что ожидала услышать:
Ц Ты лжешь, Марк Корнелей Руф. Ты был в подчинении у Гальбы, и твоя родовит
ость не помешала тебе солгать, но тебя подвело лицо. Оно тоже не из тех, что
легко забывается. Но ты что-то замолчал, Марк Корнелей Руф? Тебе нечего ск
азать? Не помешала тебе твоя родовитость мародерить по чужим деревням?..

Стиснув зубы, юноша смотрел на приоткрытый дверной проем. О язвительной
фразе он пожалел сразу, как только она сорвалась у него с языка. Кто же мог
подумать, что у девчонки такой слух!
Ц Или Марк Корнелей Руф, благородный римлянин с тройным именем, струсил
перед дочерью гадалки, никогда не видевшей своего отца и имеющей только
одно имя?
Оскорбление заставило пленника разжать зубы. Он заговорил жестко, почти
высокомерно:
Ц Я не струсил и не солгал, но когда у госпожи уводили ее козу, она не стала
приводить доводы в защиту своей собственности. Она не пошла сражаться з
а козу, рискуя жизнью. Она поступила умнее Ц спряталась.
Такой отповеди девочка не ожидала. На лице ее отразилось что-то вроде зад
умчивой оторопи.
Лиина поднялась с ковра.
Липкий страх опять стиснул сердце пленника, выжимая сквозь поры кожи мел
кие капельки холодного пота.
Но сказанное Ц сказано. Что поделаешь? А вот что!
Медленно и тяжело Марк опустился на колени, сказал, глядя в сторону опуст
евшими глазами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20