Ц С чего людям платить налог? Ц спросила она. Ц Римляне потоптали нивы,
порубили виноградники, угнали стада. Жатва только-только кончилась, а мн
огие не знают, как пережить зиму и чем засеять поля весной. Побойся Богов.
Наоборот, помочь надо!
Ц Но военная добыча…
Ц Она незначительна. За счет ее поселяне еле-еле залатают бреши в хозяйс
тве. Я за разорение ни в чем не повинных людей не возьмусь и другим взяться
не позволю.
Ц Но казна пуста…
Ц Говорите это кому-нибудь другому. В ней достаточно золота, чтобы безбе
дно дожить до следующей осени. Кроме того, можно закупить хлеб в соседних
землях и весной с выгодой продать его.
Ц Но ты не понимаешь, женщина, двор Ц это блеск, необходимый царственной
власти, пиршества, свита, слуги, парады… Все это требует…
Упрямая непонятливость царедворца начала сердить женщину:
Ц Послушай меня, знатный муж, не объяснишь ли ты мне, невежественной гада
лке, за что ты собираешься брать долю с чужих доходов? За то, что вы, знатные
мужи, уступили страну римлянам и позволили им разграбить ее? Народ верну
л власть царю, так будьте же благоразумны и дайте людям хотя бы год, чтобы
они покрыли свои убытки и потери. Да хотя бы просто встали на ноги, чтобы д
ойти до твоего парада! Что им дворцовый блеск, если от голода в глазах темн
о? Я знаю, участь всех вас в римском плену была горька, как трава полынь, но о
на была бы еще хуже, если бы не мужество простолюдинов и если бы… Впрочем,
похоже, все мои слова не научат тебя милосердию и благодарности…
Ц Не много ли власти берет на себя… госпожа?
Женщина горько улыбнулась:
Ц Я сказала все.

* * *

Солнце склонилось к западу, когда путники достигли стен города. Горожане
громкими криками встретили Зефара и юную Лиину Ц дочь великой вещуньи.
Воинам охраны пришлось приложить немало труда, чтобы пробиться через то
лпу горожан к дворцовым стенам. У дворца их встретила сама старшая Лиина
и Овазий. Слуги проводили юную Лиину в отведенные для нее покои, чтобы она
смогла переодеться и подготовиться к пиру.
В нарушение всех правил и обычаев, Эвхинор приказал присутствовать на пи
ру своим женам и дочерям, а также многим другим знатным женам и девам. Сдел
ал это он для того, чтобы пребывание на пиру колдуньи и ее дочери сделать в
еселее. С мужланами, полагал Эвхинор, им было бы тягостно.
Приглашенным женщинам строго-настрого запретили закутываться в пышны
е одежды, скрывать волосы и лица под пестрыми покрывалами. По желанию цар
я только туникам, эксомидам
Эксомиды Ц короткие драпирующие куски ма
терии.
, хитонискам
Хитониски Ц женская нижняя одежда древних греков.
из тончайшего льна и шерсти да драгоценным украшениям дозволялос
ь прикрывать их прекрасные тела. Верхнее платье у них должно было быть од
но на всех Ц роскошный шатер из тонкого и плотного полотна, со всех сторо
н окруживший женский стол. И когда слуги, вносившие яства, приоткрывали п
олупрозрачный полог, пирующие могли видеть мельком гибкие, обнаженные д
о плеч руки, лебединые шеи, волосы Ц черные, огненно-рыжие, золотистые, бе
лые как облако, то распущенные вольными локонами по спине, по плечам, то по
днятые в высокой изысканной прическе; глаза всех цветов и оттенков, сопе
рничающие своим блеском с драгоценными камнями, нежный овал лица с жарки
м румянцем на щеках… Но один миг Ц и прекрасные видения вновь исчезают з
а полосой ткани, и только грациозные тени изгибаются на просвечивающих п
олотнищах.
Были на пиру и другие женщины: служанки, музыкантши, танцовщицы, но сегодн
я они казались слишком доступными и потому не такими уж привлекательным
и.
Даже то, что старшая жена Эвхинора отказалась быть на пиру, ничуть не испо
ртило торжества. Царь, правда, сперва разгневался и хотел наказать ослуш
ницу (отказ пришел, когда он беседовал с колдуньей), но сестра Богов выказа
ла к ответу царицы такое же презрение, какое та своим отказом выказала ей:

Ц На пиры обычно ходят те, кому они в радость, а если великая царица желае
т скучать Ц пусть скучает. Дочерям же и младшим женам повелителя пир дос
тавит много больше радости, если за ними не будет следить ревнивый глаз ц
арственной госпожи.
Итак, на пиру были все, кто хотел там быть.
На почетных местах сидели Урл, Зефар, Авес, Овазий, места рядом занимали их
помощники и приближенные (вроде Лигийца при Зефаре), начальники мелких о
трядов (вроде Лииса или Брааза), вельможи, придворные.
Римлянам тоже выделили не худшие места Ц у всех на виду. За столами сидел
и Октавиан, Помпоний, Цецина, Постум, Германик и еще два десятка войсковых
трибунов, а также легаты и префекты Ц большинство из них привез с собой З
ефар.
В один из моментов, когда полосы ткани разошлись, пропуская очередного с
лугу, Лиина увидела среди римлян Гальбу. В отличие от своих соплеменнико
в он был укутан в плащ и сидел, как показалось девочке, слишком прямо. Поло
сы сомкнулись.
Ц Гальба здесь, Ц обратилась девочка к матери на родном, никому кроме н
их непонятном языке. Ц Мне кажется, что у него связаны руки.
Ц Что ты собираешься делать? Ты решила?
Девочка кивнула и, отыскав глазами Богуда, сделала секретарю знак рукой:
подойди. Когда он подошел Ц махнула рукой еще раз: ближе, и прошептала ему
прямо в ухо несколько слов.
Слуга поспешно покинул шатер, а Лиина, вроде бы забыв о том, что ее только ч
то волновало, вновь завертела головой, жадно внимая всему творившемуся в
округ нее, стараясь не упустить, казалось бы, самой незначительной мелоч
и.
Вот, например, перед столом четыре кифаристки под звон струн нараспев чи
тают строфы великих поэтов древности. Многие из стихов Лиине знакомы, но
то, что знакомые строфы могут звучать с подобным, почти неодолимым очаро
ванием, Ц для нее новость.
Или справа от нее Ц две принцессы, ее ровесницы, так мило сплетничают, пер
емывая косточки соседям (не забыв и про нее). Девочки до смешного уверены,
что их греческий никто из присутствующих понять не может, и Лиина с трудо
м удерживалась от смеха.
Чуть подальше две женщины спорят о каком-то жемчужном украшении и никак
не могут решить, сколько в нем ценных жемчужин и какие жемчужины считать
ценными.
Лиина и не помышляла, что существует столько сортов жемчуга, и что каждый
из этих сортов сильно отличается от другого.
А тут еще и ее соседка, очаровательнейшая из когда-либо виденных Лииной д
евушек, захотела расспросить ее о подаренных пленниках и заодно блеснут
ь своими познаниями в латыни. все-таки принцесса!
У принцессы золотые, уложенные в сложнейшую прическу волосы, темно-сини
е, тонко обведенные сурьмой глаза, белая, легко вспыхивающая нежным румя
нцем кожа. Ни единый суставчик не выступает из ее перепоясанной трогател
ьными складочками плоти. Плавность, ленность и томная изнеженность видн
ы в каждом движении пышного, и в то же время необыкновенно стройного и сор
азмерного тела, просвечивающего сквозь прозрачную сиренево-розовую тк
ань длинного хитониска, отделанного багряно-сиреневой, серебряно-тканн
ой каймой. Голос красавицы ласков и в то же время завораживающе глубок:
Ц Они были очень красивы?
Ц Да.
В глазах принцессы зависть, восторг и еще что-то злобное, мстительное. Воз
бужденно подрагивают изящные, с прозрачными розовыми ноготками пальчи
ки, трепещут маленькие ноздри. Дыхание ее неровно возбужденное, как у кра
дущегося зверя:
Ц И ты могла дотронуться… Ты могла коснуться… Ты могла сделать все что у
годно с… любым?
Ц Да.
Пальчики сжимаются, словно бы ощущая предсмертный трепет обреченной пл
оти:
Ц Они все были патриции?
Ц Нет. Только один. Трое Ц всадники, а остальные Ц простолюдины.
Девушка разочарована, но тут же поспешно спрашивает:
Ц А всадники… Это ведь тоже не крестьяне? Они знатные?
Она права, и Лиина коротко кивает:
Ц Да.
Царская дочь знает, что римляне отделались тогда пусть немалым, но тольк
о испугом, и недовольна этим. Будь ее воля!..
И Лиина вновь, не считая нужным спорить, соглашается, но тут же поясняет, ч
то подарок был сделан не ей и потому власть ее была сильно ограничена.
Ц Но госпожа!.. Почему она отказалась? Ц не понимает собеседница.
Ц Мама устала, Ц мягко поясняет Лиина, как будто усталость и была причи
ной отказа. Ц Она не спала перед этим целую ночь, и день был нелегким.
Ц Но утром… Но на следующий день…
Ц Утром был Совет, а потом надо было идти, а пленники оказались бы ненужн
ой обузой, Ц и, видя, что ее собеседница разочарована, Лиина начинает рас
сказывать сама.
Она рассказывает про горы, про дорогу в темноте, когда верный путь опреде
ляется по хрусту камней под ногами, про жару, раскаляющую камни так, что на
них нельзя ступить босой ногой… Дочь гадалки, она умеет завораживать ре
чью и, рассказывая о том, что ее собеседница никогда не видела и не увидит,
сама увлекается так, что даже горькая полынная пыльца, засыпающая в конц
е лета сухие склоны, кажется притягательной и желанной.
Все необычно для изнеженной в царских покоях красавицы в приоткрывшемс
я для нее мире: и ночное, полное шорохов дыхание переплетенного густым ку
старником леса, и ветер, перебирающий пряди волос, и солнце, совсем не схож
ее с тем, что с трудом пробивается в узкие щели дворцовых двориков. Там, в г
орах, оно чернит кожу и выбеливает волосы…
Волосы и кожа дочери гадалки отсвечивают золотом, словно золотистая пол
ынная пыльца осыпала их на тех каменистых горных дорогах. Вечно выбивающ
аяся прядь выбелена солнцем, а светло-серые глаза Ц как высушенный тем ж
е солнцем серый камень гор, и блеск их Ц блеск света, заливающего этот кам
енистый, неприветливый, но такой прекрасный в своей строгой красоте мир.

В мгновенном просветлении будущая владычица народа, которого она в глаз
а не видела и не увидит, вдруг ясно видит в быстром движении узкой, сухой р
уки, подчеркивающем речь, твердую, гордую волю, не дающуюся ни с рождением
, ни с кровью, ни с силой. Да, эта нескладная пока что девушка-подросток може
т приказывать! И не только обреченным на повиновение слугам, но и тем, кто
от рождения приучен повелевать: знатным мужам, воинам и даже спесивым сы
новьям далекого Рима. Принцесса это понимает. Понимает и завидует, а зави
дуя, начинает говорить сама.
Она ведь тоже не жалкая, обреченная на вечное рабство женщина. Она Ц царс
кая дочь, дочь великой царицы. Теперь слушает Лиина: сплетни, интриги, ссор
ы запертых в гинекее
Гинекея Ц женская половина дома у древних греков.
женщин, истории об украшениях и нарядах… Слушает внимательно, ниче
го не пропуская. Это ведь для нее тоже неизвестная страна с незнакомыми и
потому очень увлекательными обычаями. Возвращение Богуда отвлекло ее о
т рассказа, да и то лишь на мгновение.
А пир продолжался!
Ц Великий царь Эвхинор! Ц громко пропел глашатай. Ц Величайший из цар
ей желает одарить знатных дев и жен, украсивших его пир, а также просит поз
воления взглянуть: к лицу ли его подарки гостьям!
Слуги внесли в шатер дорогие покрывала, золотые обручи для головы, звеня
щие браслеты для запястий и щиколоток. Кто-то из девушек, окутываясь нежн
ой тканью, взвизгнул от восторга. Вещунье и ее дочери слуги поднесли золо
тые обручи в виде сплетенных змей с драгоценными камнями в глазах и на сп
ине. В диадеме для старшей госпожи глаза у змей были рубиновые, в диадеме д
ля младшей Ц сапфировые. Белые льняные покрывала украшала кайма в тон к
амням. Змеи, свивавшиеся в браслеты, держали камни во рту.
Когда гостьи облачились в подаренные уборы, слуги раздвинули переднюю с
тену шатра, и укрытые, как того требовал обычай, жены и девы предстали пере
д царем и остальными гостями.
Эвхинор поднялся. В руке он держал чашу, полную багряного вина:
Ц Пусть во веки веков славятся Боги, ниспославшие нам великую победу, пу
сть во веки веков славится сила мужей, сломивших мощь грозного Рима, пуст
ь во веки веков славятся имена тех, кто кровью своей оплатил эту победу!
Крики «Слава!» долго перекатывались по залу.
Ц Не слишком красноречиво, Ц шепнул Германик Рубелию.
Ц Зато понятно всем гостям, Ц ответил за того Октавиан. Ц И очень показ
ательно: вещунью-то царь упомянуть «забыл».
Когда крики стали стихать, со своего места поднялась вещунья:
Ц Слава земле, дающей силу народу этому, слава мужам, не склонившим голов
ы перед жестокостью пришельцев, слава повелителю земли этой, царю Эвхино
ру, щедрому хозяину нашему.
Когда крики «Слава!» стали стихать во второй раз, Октавиан сказал негром
ко:
Ц Победители восславили самих себя. Теперь наш черед славить их, Ц он т
яжело поднялся и, дождавшись тишины, которую не мог потребовать, заговор
ил, тщательно выговаривая чужие, специально для пира выученные слова: Ц
Во всех концах земли слышали народы имя города Рим! Во всех землях славят
непобедимых сынов его. Но сегодня иная слава затмила славу римскую и про
звучит она тем громче, чем грознее была повергнутая сила. Ныне все народы
услышат имя повелителя земли, женщины в которой хитроумнее мужей римски
х, а воины мужественнее бесстрашных сынов народа римского. Гордыми покор
ителями пришли мы сюда, а ныне стали жалкими пленниками, чья участь Ц леж
ать в пыли перед лицом победителей и смиренно молить о пощаде. Чем оплати
ть нам милость эту? Нет у нас ни золота, ни серебра, ни меди. Головы и тела на
ши распластаны под пятой победителей. Только одно в наших силах: почтить
законы и обычаи народа здешнего, почтить милостивого царя Эвхинора, почт
ить всесилие и мудрость госпожи Великой, и пусть простят нас они за малый
дар, но последнее приносим мы к подножию их: гордость и честь свою!
Рубелий сдернул с плеч Валерия плащ, вывел на середину пиршественного за
ла.
Следом вышел Октавиан.
Юноша был обнажен настолько, насколько позволяло приличие. Сыромятные р
емни крест-накрест обвили его запястья. Он шел, не поднимая головы и глядя
себе под ноги. В нескольких шагах от шатра римляне остановились. Не дожид
аясь толчка в спину, Валерий упал на колени, коснулся лбом холодных камен
ных плит. Преклонили колени и Октавиан с Рубелием.
Только когда женщина жестом велела им встать, они поднялись.
Октавиан заговорил:
Ц Оцени, великая госпожа, покорность нашу. Перед лицом твоим, Ц он указа
л на коленопреклоненного юношу, Ц повергнут в прах римлянин знатнейшег
о и древнейшего рода. По праву войны стал он рабом твоей дочери, юной Лиины
, посмел сбежать от нее, надеясь найти у соплеменников защиту себе и спасе
ние. Но не было ему спасения от власти великой госпожи. Ныне же пусть велик
ая госпожа и дочь ее, юная Лиина, поступают с рабом своим по своему усмотре
нию.
Лиине достаточно было махнуть рукой, чтобы выразить свою волю, но она под
нялась, вышла из-за стола, приблизилась к пленникам. Чуть позади нее шел к
расавец Богуд. Остановившись перед римлянами (при желании она могла косн
уться носком сандалии лица Валерия), девочка обратилась к царю Эвхинору:

Ц Повелитель, дозволь вернуться к столу Октавиану и его слуге, Ц а когд
а царь махнул рукой, велела: Ц Ступайте.
Пятясь, римляне вернулись на свои места за стол. Валерий застыл. Окаменел.
Не шевелился. Похоже, даже не дышал. Полное безразличие опутало его чувст
ва и разум. До него долетали восторженный шепот знатных жен и девушек. Они
оценивали и восхищались красотой его лица и тела. Перед ним возвышалась
его госпожа и, даже не видя ее лица, он знал, что оно сейчас бесчувственно и
невозмутимо.
Какая-то женщина громко шептала старшей госпоже:
Ц Если этот раб не нужен вашей дочери и вам, не уступите ли вы его мне? Я да
ла бы хорошую цену. Тысяча денариев Ц хорошая цена. Целое состояние!
Ц Да, Ц вежливо согласилась госпожа, Ц тысяча денариев Ц хорошая цен
а.
Ц Так я могу…
Лиина проводила римлян взглядом, приказала, не опуская глаз:
Ц Встань!
Он поднялся. Ни на лице, ни во взгляде его не было и намека на отчаяние. Толь
ко мертвенное равнодушие. В руке юная госпожа держала острый и тонкий ки
нжал.
Ц Повернись, Ц услышал Валерий ее голос. Нож распорол не живое тело, а ме
ртвую кожу, стягивавшую его запястья.
Ц Валерий Цириний Гальба!
Он посмотрел на девочку пустыми глазами. Ее глаза были так же пусты и равн
одушны.
Ц Ты свободен. Ступай.
Вздох пронесся по залу. Римляне, ничего не понимая, завертели головами.
Ц Как же так? Ц чуть не всхлипнула женщина, приценивавшаяся к нему. Ц Ве
дь тысяча денариев Ц хорошая цена! Ведь целое же состояние!
Ц Хорошая, Ц так же безразлично согласилась старшая Лиина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20