Машина тронулась, с хрустом давя широкими протекторами осколки битого с
текла и старые ржавые жестянки.
Одна из этих жестянок, кажется, от пепси, на вид поновее прочих, почему-то т
оже поволоклась в путь под самым брюхом «бээмвушки».
Скорее почувствовав, чем разглядев, тонкую проволочку, соединяющую ее с
автомобилем, я заорал:
Ч Атас, Стрихнин, бомба!
Я закрыл голову руками, круто повернулся и бросился в кусты, на землю.
Сзади бабахнуло, пнуло в спину, ослепило, оглушило, обдало жаром...
Когда я наконец осмелился обернуться и открыть глаза, то увидел, что «БМВ
» горит и трещит, как хорошая вязанка хвороста. На газоне в трех шагах от м
еня лежал Стрихнин. Слегка шатаясь, я поднялся на ноги и пошел к нему. Его з
алитое кровью лицо искажала странная гримаса, он что-то еле слышно бормо
тал, но я не мог ничего разобрать. Тогда я опустился перед ним на колени, в ж
алкой попытке хоть как-то облегчить его последние мгновения подсунул ем
у ладонь под голову и только тут разглядел, что он, оказывается, ухмыляетс
я, а его разбитые губы с трудом, но шепчут:
Ч Хорошенького понемножку... сказала старушка, выходя из троллейбуса и п
опадая под трамвай...

26
Ф-1

Надо отдать ему должное, Стрихнин проявил в критический момент отменную
реакцию профессионального игрока. Как только я заорал про бомбу, он на хо
ду успел открыть дверцу и вывалиться из машины. Так что в результате ему у
далось отделаться легкой контузией, парой ушибов и покорябанной физион
омией. Юридические последствия инцидента также оказались щадящими: из м
илиции нас выпустили довольно скоро, ничего толком не добившись. Я вообщ
е проходил как случайный свидетель, а потерпевший твердил, что не имеет н
и малейшего представления, кто именно мог покушаться на его скромную пер
сону, и даже сделал письменное заявление, что ничего ценного в сгоревшей
машине не было, да и сама она была развалюха из развалюх.
Но как только мы оказались за воротами отделения, с его лица тут же слетел
а маска напуганного обывателя, уступив место холодно-жесткому выражени
ю.
Ч Натурально, мне сделали оборотку, Ч сообщил он. Ч Ну да я им тоже так о
берну, что жопа треснет. У тебя еще не пропала охота поглядеть на диспетче
ра по заказным делам?
Ч Нет! Ч встрепенулся я.
Ч Тогда сегодня можешь получить это удовольствие.
Сделав столь многообещающее заявление, Стрихнин весьма целеустремленн
ым видом куда-то отвалил, назначив встречу в моей квартире на одиннадцат
ь вечера.
А я поехал в редакцию: мне было интересно, чего это оттуда так настойчиво з
вонили.
Но сенсаций там не оказалось. Просто Таракан напустил на меня свою секре
таршу, потому что редактору, во-первых, не терпелось поделиться со мной ра
достной новостью: «Интертур» забрал из суда свое исковое заявление. А во-
вторых, ему было страшно любопытно, как все-таки мне удался сей Гераклов п
одвиг. Я скромно ответил, что пусть это останется моей маленькой тайной. Н
о он продолжал настаивать, и пришлось мне объявить, что все детали и подро
бности я берегу для своих мемуаров.
Ч Ты что, уже собрался на пенсию? Ч поразился Таракан.
Я сказал, что нет, пока не собираюсь, однако жизнь Ч сложная штука, во мног
ия знания Ч многия печали, и обстоятельства могут повернуться по-всяко
му. Но в любом случае, ежели такие мемуары напишутся, я уже сейчас точно зн
аю, какая в них будет последняя фраза.
Ч Ну и какая же? Ч заинтересовавшись, спросил он, и я продекламировал с в
ыражением:
Ч "С моих слов записано верно и мною прочитано".
Кажется, тут он наконец дотумкал. Потому что срочно свернул эту тему и пер
еключился на другую: есть ли у меня в данный момент над чем работать? Вот н
а этот вопрос, памятуя предложение Стрихнина, я ответил со всей возможно
й искренностью:
Ч Есть!
Откровенно говоря, моя способность ничтоже сумняшеся влезать в любые ав
антюры пугает меня самого. Правда, как правило, потом. После авантюры. Реже
Ч в процессе. Но и это не часто приводит к адекватному восприятию происх
одящего, по крайней мере настолько, чтобы вовремя остановиться. Обо всем
этом я с грустью размышлял, наблюдая за тем, как Стрихнин бесшумно хлопоч
ет, громоздя непонятную конструкцию из разнородных предметов. Время Ч п
оловина второго ночи. Место Ч чужая лестничная клетка, слабо освещенная
еле тлеющей под потолком пыльной лампочкой. Цель Ч проникновение в час
тное жилище путем взлома.
Насколько я мог судить, основным нашим орудием на первом этапе должен бы
л стать обычный домкрат, позаимствованный из багажника моей машины. К не
му Стрихнин с пугающей меня ловкостью пристроил обрезок стальной трубы
и внушительных размеров изогнутую фомку. Все это сооружение одним своим
концом упиралось в выступ кирпичной стены, а другим Ч в край металличес
кой двери, очень похожей на ту, что установил мне Матюша. За всеми этими пр
иготовлениями я следил с сомнением и надеждой. Сомнения мои касались сам
ой возможности одолеть эту преграду чем-нибудь, кроме динамита. Надежды
же состояли в том, что одолеть не удастся и мы с напарником уйдем отсюда по
бежденными, но на этот раз не согрешившими.
Ни то, ни другое не подтвердилось. Закончив подготовку, поплевав зачем-то
на ладони, Стрихнин принялся крутить ручку домкрата. И, к моему изумлению,
дверь, легонько постанывая и покряхтывая, начала поддаваться.
Ч Когда войдем, молчи и не лезь, что бы ни происходило, Ч приказным тоном
объявил он мне.
Ч А там что, есть кто-нибудь? Ч запоздало поинтересовался я испуганным
шепотом.
Ч Должен быть, сука, Ч злобно прошипел Стрихнин в ответ, и тут затрещало
совсем уж угрожающе.
Я даже не успел в полной мере ужаснуться от мысли, что мы, оказывается, лом
имся не в пустую квартиру, а к живым людям. Коротко, как выстрел, треснуло, и
дверь распахнулась. Стрихнин рванул в черный проем, в одной руке у него ок
азался мощный фонарь, в другой многофункциональная, как выяснилось, монт
ировка. Я обреченно двинулся следом.
Похоже, мой подельник неплохо здесь ориентировался. Фонарь мазнул лучом
по застекленной двери в кухню, прошелся по коридору, уверенно нащупал сп
альню и бесцеремонно вломился туда. Нашим взорам предстала занятная кар
тинка. На широченной кровати в круге света застыли три совершенно голых
человека: мужчина и две девицы. Их позы не оставляли сомнений в том, что мы
застукали их в самый неподходящий момент.
Ч Полиция нравов! Ч заорал Стрихнин, размахивая фонарем и монтировкой.
Ч Никому не двигаться!
О том, чтобы двигаться, никто, по-моему, и не помышлял, вся троица буквально
оцепенела. А Стрихнин подскочил к ним поближе, ткнул одну из девиц фонаре
м и заорал еще пуще:
Ч А ну, прошмандовки, брысь отседа!
Прошмандовки, следует отметить, повторять не заставили. Кубарем скатили
сь с кровати, опрометью бросились разыскивать в темноте по углам свои ма
натки.
Ч Быстро, быстро, биксы майданные, бебехи в грабки и пошли! Ч подгонял их
Стрихнин. Потом обратился ко мне: Ч Доведи их до лестницы и дай по валторн
е, чтоб через минуту запаха ихнего тут не было!
Но выполнять это поручение в полном объеме не потребовалось: майданные б
иксы с бебехами в охапку сами выскочили из квартиры как ошпаренные, забы
в одеться. Но и за то время, что я отсутствовал, сцена разительно переменил
ась. Теперь фонарь больше был не нужен, потому что в комнате горел свет, а г
ерой-любовник переместился с кровати на стул, к которому его уже заканчи
вали приматывать тонкой капроновой веревкой, предварительно связав ем
у руки за спиной. Покончив с этим делом, Стрихнин отступил на два шага, как
художник, любуясь своим произведением, и неожиданно заговорил спокойны
м, даже почти любезным голосом, словно не он тут только что вопил благим ма
том:
Ч Привет, Кулек. Извини, если оторвал. Срочный базар к тебе.
Однако тот, кого назвали Кульком, похоже, был еще не вполне готов тоже пере
йти к любезностям. Он молча сидел на стуле, выкатя на нас безумные глаза, м
елко-мелко тряся нижней челюстью. Зато я наконец смог разглядеть его.
Кулек представлял собой скомканного (пардон за каламбур) человечишку ср
едних лет с покатыми по-бабьи плечами, кривоногого, вислобрюхого, облада
теля на редкость пустой, смазанной физиономии, точно кто-то нарочно пора
ботал над ней ластиком. Впрочем, сейчас его бесцветную рожу украшали два
все больше расцветающих с каждым мгновением ярких синяка, из чего я закл
ючил, что перемещение с кровати на стул было действием хоть и стремитель
ным, но отнюдь не добровольным.
Стрихнин взял еще один стул и уселся напротив своего пленника.
Ч Ты чего трясешься? Ч миролюбиво поинтересовался он. Ч Думаешь, я жму
рик? Не жмурик я, на, дотронься! А то, хошь, для убедительности еще раз в хава
льник дам?
Голый, принайтованный к стулу Кулек в ужасе отрицательно затряс головой
. Больше всего он походил сейчас на собственный пенис Ч маленький, дрябл
ый и скукоженный.
Ч Ну вот, молодец, Ч похвалил Стрихнин. Ч Начал соображать! Я ведь, собс
твенно, чего к тебе заглянул? Я к тебе заглянул сказать: хоть ты, волчара по
зорная, и сдал порядочного клиента, а один хер, замикстурить вам меня не уд
алось!
Ч Я-то при чем? Ч протяжно всхлипнув, наконец-то подал голос Кулек.
Ч Странно, Ч поджал недоверчиво губы Стрихнин. Ч Давай разбираться. Я
через тебя сделал заказ, так? Так. Проплатил бабки, при этом сказал, что, есл
и не приду до определенного срока, заказ надо выполнять. Потом позвонил, з
аказ отменил, но бабки забрать не успел: между прочим, тридцать штук баксо
в, в дровах не найдешь. Куш, вполне достаточный за такого бобра залетного,
как я, а? Так. Позвонил, значит, отменил Ч и прямо на следующий день мне под
жопу суют хлопушку, вона, в качестве доказательства он продемонстрирова
л на лице свои боевые царапины и подвел окончательный итог: Ч Ты говориш
ь Ч ни при чем, кто ж тогда при чем? Сказка. Тыща одна ночь.
Поискав вокруг себя глазами, Стрихнин неожиданно ни к селу ни к городу ки
внул подбородком в сторону тумбочки:
Ч Вон тот будильник у тебя ходит?
Ч Ходит... Ч эхом откликнулся Кулек, Ч как еврей на войну.
Не вставая с места, Стрихнин правой нанес ему короткий, но мощный хук в ухо
, от чего тот вместе со стуком полетел на пол и оттуда жалобно захныкал:
Ч За что сейчас-то?
Ч Когда узнаю, за что Ч убью, Ч бодро пообещал Стрихнин, как неваляшку, в
озвращая привязанного Кулька в прежнее положение. Ч Так ходит или нет?

Ч Батарейка села...
Стрихнин снова пошарил глазами по комнате, обнаружил пульт от телевизор
а, извлек батарейку, приладил ее к будильнику, после чего поднес его к уху
и радостно сообщил:
Ч Ходит, родимый! Как еврей на войну!
Я ничего не мог понять, Кулек, видимо, тоже. Но гадать, что на уме у Стрихнина
, нам оставалось недолго. Сначала он вытащил из кармана перочинный ножик
и ловко отщелкнул у будильника стекло. Потом оттуда же извлек шпульку ни
ток и моток липкой ленты. Подтянул поближе к Кульку тумбочку, установил н
а ней будильник, привязал к минутной стрелке нитку, укрепил ее для надежн
ости скотчем, подергал Ч держится крепко. С удовлетворением оглядел всю
конструкцию и из другого кармана вынул гранату.
У меня перехватило дыхание. Это была натуральная граната Ф-1, оборонитель
ного действия, радиус разлета осколков двести метров. Ее ребристые бока
тускло поблескивали, пока Стрихнин устанавливал ее рядом с будильником
и привязывал другой конец нитки к дужке чеки. Установив, он начал медленн
о, миллиметр за миллиметром, вытаскивать чеку из гнезда. Я заметил, как дро
жат в напряжении его пальцы, и мне захотелось одного: быстро-быстро оказа
ться на лестнице, по ту сторону железной двери. Но ноги не слушались меня.
Мельком взглянув на Кулька, я увидел, что тот и вовсе ходит ходуном, словно
в малярийном припадке.
А Стрихнин, оставив чеку держаться на последнем издыхании, аккуратно раз
вел будильник и «лимонку» в разные стороны так, что нитка оказалась пров
исшей лишь чуть-чуть, выдохнул и сказал, сильно понизив голос:
Ч Я так думаю, Кулек, минуты через три-четыре твои яйца будут на соседней
крыше. В жареном виде.
После чего поднялся и коротко кинул мне:
Ч Пошли. Только ногами не топай.
И тут Кулька прорвало. Потекло сразу и по щекам, и по ляжкам.
Ч Стрихнин, миленький... да я... да ни в жисть... откуда мне... ни сном ни духом, Ч
заблеял он.
Ч Верю, верю, Ч успокоил его Стрихнин, Ч сам трепло. Значит, ни в жисть, го
воришь?
Кулек яростно закивал головой.
Ч Кто ж тогда?
Если б у Кулька не были связаны руки, он бы ими в отчаянии развел, а так это в
ыразилось в жалобном дергании плечами.
Ч Правильно, Ч одобрил Стрихнин. Ч Сам погибай, а товарища выручай. Сал
ют Кибальчишу!
Он повернулся, чтобы уходить, и тут Кулек в голос завыл ему вслед.
Ч Ну хорошо, Ч Стрихнин как бы нехотя вернулся и сел обратно на стул. Ч
Давай я тебе подмогну. Ты ведь лично на исполнителей не выходишь, передае
шь заказики по инстанции, верно?
Кулек судорожно кивнул.
Ч Вот и скажи Ч кому передаешь?
Ч Я его не знаю. Только в лицо... Звоню на пейджер, сообщаю время, он приходи
т Ч плюс-минус два часа. В условленное место.
Ч Какое место?
Ч На Чистых прудах, Ч нехотя выдавил из себя Кулек. Ч В скверике у воды,
напротив театра «Современник».
Стрихнин удовлетворенно кивнул:
Ч А теперь ну-ка опиши его похудожественней, Ч и, видя, что Кулек молчит,
глядя на нас с мольбой и болью, подбодрил его: Ч Что, боишься, художествен
но не получится? Давай, давай, дерзайте, вы талантливы!
Кулек обреченно открыл было рот, но тут Стрихнин неожиданно сам оборвал
неначавшуюся исповедь, для вящей, вероятно, убедительности переходя на ф
еню:
Ч Только без понтов, не вздумай дурочку накатить! На этот случай процеду
ра такая: ты его описываешь, говоришь номер пейджера и что должен сообщит
ь. Я звоню и иду с ним на «стрелку», а тебе завожу будильник на... Ч он задума
лся, прикидывая, Ч плюс два часа после «стрелки», к примеру. После этого м
ожешь спать спокойно: если ты честный фраер, я вернусь и тебя разбужу. А ес
ли прогнал мне фуфло, тебя разбудит вот это.
При этих словах мы все непроизвольно обратили взгляды к адской машине. Б
удильник тикал как ни в чем не бывало, но ниточка уже почти перестала пров
исать, натягиваясь все больше и больше. Кулек громко сглотнул и с обречен
ным видом стал рассказывать:
Ч Высокий такой, мордастый, лет за пятьдесят. Волосы седоватые. Да, вот! Вс
егда с «дипломатом», он туда бумажки и фотки, которые я приношу, прячет. Вр
оде все...
Ч Ну а деньги? Ч спросил Стрихнин. Ч Денежки он тоже в «дипломат» пряче
т?
Кулек снова замялся Ч всего на мгновение, а Стрихнин уже заорал так, что я
испугался, как бы «лимонку» не снесло на пол звуковой волной:
Ч Не лепить!
Ч Деньги я не ему отдаю... Ч пробормотал, почти прошептал Кулек.
Ч А кому? Ч надавил Стрихнин.
Ч Если заказ принят, ко мне приезжают. Специальные люди.
Ч Ну хорошо. Ч Стрихнин словно вожжи отпустил, ласковым похлопыванием
по крупу разрешая загнанному Кульку перейти на легкий аллюр. Ч Принято
пока что. Давай пейджер.
Совершенно подавленный Кулек диктовал, а я по указанию Стрихнина тут же,
не отходя от кассы, крутил диск, сообщал номер абонента и назначал время «
стрелки»: завтра в десять утра.
Ч А теперь, Ч довольно потирая руки, проговорил Стрихнин, Ч последний
вопросик: кто тебе дал номер пейджера и от кого приезжают за деньгами?
Я думал, Кулек опять начнет артачиться, а потом, как уже было, Стрихнин его
доломает. Но на этот раз реакция была столь неожиданной, что у меня мороз п
рошел по коже: Кулек засмеялся. Меленько так захихикал, трясясь всем свои
м дряблым телом младенца-переростка в веревочных перетяжках.
Ч Я тебе скажу, я-то тебе скажу, только вот как ты проверишь?
Ч Не бей хвостом! Ч снова перешел на феню Стрихнин. Ч Базарь!
Но Кулька, видать, разобрало не на шутку. Он давился истерическим смехом, с
трудом выплевывая из себя отдельные слова:
Ч Иди... проверь... дурак... ломом подпоясанный!
Наконец, отсмеявшись, он мало-помалу успокоился и произнес с плохо скрыв
аемым злорадством:
Ч Людей этих мне прислал Барин. Слыхал про такого?
При этом имени я встрепенулся (оно ассоциировалось у меня с моими прияте
лями Ступой и Рикошетом), а Стрихнин и впрямь как будто слегка поник. Целую
минуту, наверное, он молчал, размышляя, а потом заговорил, без прежнего, вп
рочем, напора:
Ч Барин, значит... А хоть бы и Барин... Я тоже не из мужиков. Отдыхал со мной на
даче у хозяина один профессор ботаники, жену отравил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32