Например, в следующий раз подходить
к розыску как к процессу творческому. Стараться мыслить аналитически. Ко
роче, чего там: шибче работать мозгами. Но я сказал себе, что пинать побежд
енных, да еще и униженных, это неинтеллигентно, и, весьма гордый собой, сно
ва удержался от сарказма. В этот раз как нельзя вовремя. Потому что Аржанц
ев под конец разговора вдруг вывернул на совершенно неожиданный вывод:
Ч Так что, писатель, выражаю тебе благодарность от имени нашего отдела,
Ч объявил он, радостно хихикнув. И пояснил: Ч Теперь как пить дать все на
ши «висяки» передадут в РУОП или в ФСК. Эх, знали в раньше, сами бы их туда сп
ихнули...
Гордыня Ч смертный грех, смиренно думал я, медленно опуская трубку на ап
парат. А грех наказуем. Фейсом об тейбл, как сказала бы аа-ба-жающая мое тво
рчество и вообще фанатеющая от нашей газеты девочка Тина. Как это там? Не с
уровость, но неотвратимость.
Бодрое хихиканье рябого сыскаря прямо давало понять, что истинное служе
ние Отечеству состоит отнюдь не в том, чтобы быть в каждой бочке затычкой.
А в том, что каждый должен заниматься своим делом. Они, значит, знай раньше,
сами спихнули бы. А я, выходит, знал и не спихнул...
Своим ли делом я занимаюсь?
Или не греши, или не кайся, как любил говорить Артем. (Господи, теперь уже лю
бил Ч и как быстро я к этому привык! Нет, найдем пока какую-нибудь другую с
ловесную форму Ч по любимому выражению Артема.) Впрочем, на покаяние и пр
очие рефлексии мне просто не оставили времени. Едва я положил трубку гор
одского телефона, как зазвонил внутренний. Нелли сообщала, что ко мне про
бивается какой-то, судя по голосу, пожилой господин, уверяет, что по крайн
е важному делу, связанному с сегодняшней публикацией.
Ч Что значит «пробивается»? Ч без всякого энтузиазма попросил уточни
ть я. Ч Откуда он звонит?
Ч Снизу, из бюро пропусков, Ч ответила Нелли. Ч Твердит, что никуда не у
йдет, пока не увидит лично тебя.
Ч Запускай, Ч согласился я со вздохом.
Первой в моем кабинете появилась обширная лысина. Не лицо, не даже какая-н
ибудь часть туловища, а именно бокастая и округлая, как дыня «колхозница
», пятнисто-коричневая от времени лысина, обладатель которой двигался в
след за ней, согнувшись глаголем, словно высматривал что-то на моем полу.
Оказавшись посреди комнаты, он туда-сюда повел этой защитного цвета пле
шью, словно отыскивая боевую цель, в результате уставил лысину прямо на м
еня и для начала потребовал идентификации моей личности. Визитер шепеля
вил, как старая заезженная пластинка, поэтому выглядело это так:
Ч Вы и ешть тот шамый Машшимов?
Я признался: да, тот самый. Удовлетворенно кивнув своей маскировочной ма
кушкой, он направился к креслу у окна и опустился в него, наконец-то откры
в лицо: сухое, изрезанное морщинами, как у старого вождя апа-чей из фильма
про индейцев. Одет вождь был в видавшие виды синие спортивные брюки, серы
й шерстяной пиджак всего с одной сохранившейся пуговицей и почему-то в р
азбитые комнатные шлепанцы, будто, выходя из дома, он не собирался дальше,
чем с ведром до ближайшей помойки. Но всякое желание иронизировать по по
воду внешности посетителя пропадало при виде его глаз. Из-под выпуклых н
адбровных дуг в тебя упирался холодный и колючий, словно сталагмит, умны
й, проницательный взгляд.
Ч Кириллов-Лямин Шемен Трофимовиш, профешшор, доктор фишико-математиш
ешких наук, Ч представился он и сообщил: Ч Я прошитал вашу штатью. Вы мол
одеш.
Кивнув с благодарностью за комплимент, я приготовился слушать дальше, ве
дь со слов Нелли мне было известно, что пожилой господин рвется ко мне по в
есьма важному делу. И мой читатель продолжал:
Ч Поэтому я хошу рашкашать вам о шем-то более шрашном. О другом шпошобе, к
оторым убивают людей. Вы долшны об этом напишать! Долшны!
Его только что ледяные глаза пылали теперь таким ярким и горячим пламене
м, в них отражалась такая боль, что я вздрогнул и спросил:
Ч Кто? Кто убивает?
В ответ он криво усмехнулся.
Ч Ешиб я шнал... То еш, кое-што я шнаю, догадываюш. Доштатошно пошмотреть, ко
го они убили ша пошледнее время Ч и вшо штанет яшно. Клеменшук Павел Гавр
иловиш, шленкор, Ч начал он загибать пальцы, Ч Гольдберг Лев Осиповиш, а
кадемик, шветлейшая голова!
Рябинкин Коштя, шовшем молодой, но ошень талантливый... Ч Он вдруг оборва
л себя и, выпятив подбородок, обидчиво поинтересовался: Ч Вы пошему не ша
пишиваете? Вам не интерешно?
В некотором обалдении я автоматически придвинул к себе лист бумаги и спр
осил:
Ч Кто эти люди? Вот все, о которых вы говорите?
Семен Трофимович горестно покачал головой.
Ч Не шнаете... Да вам и не полошено шнать. Мы вше были шотрудниками одного и
ншитута. Шакрытого, шами понимаете. Вышшая штепень шекретношши. И этот ин
шитут год нашад ликвидировали. Варвары! Вандалы! Ч Глаза его снова стали
как две льдышки, два сталагмита в глубокой и холодной пещере. Ч У них бол
ьше нет денег на оборону! Они рашвалили великую дершаву Ч и теперь у них н
ет денег! Теперь им, конешно, ошталош одно: рашпродавать штрану направо и н
алево! А тех, кто шопротивляется, они бешшалошно убивают!
У меня мороз прошел по коже.
Ч Семен Трофимович, давайте по порядку, Ч взмолился я. Ч Кто убивает, ко
го и за что?
Ч Я, мешу прошим, и нашал по порядку, Ч сварливо насупился профессор. Ч
Клеменшук, Гольдберг, Рябинкин... У меня шелый шпишок. И я в нем Ч пошледний.
Ч То есть как это? Ч не понял я. Голова у меня шла кругом.
Ч Ошень прошто, Ч устало усмехнулся он. Ч Мне шемдешать вошемь лет, и иш
них последние шорок я шанималша лашерами, ишкушвенной плашмой, а Гольдб
ерг и Коштя Рябинкин работали в другой лаборатории. Мне не полошено было
шнать, шем они там шанималиш, но теперь я шнаю! Шпешальными душами, которые
могут убивать на раштоянии. Пришем шнаете, в шем шекрет? Никто ни о шем не д
огадываетша! Шеловек умирает вроде как от инфаркта. Или, например, от ширр
оша пешени. Пошмотрите на меня! Ч Кириллов-Лямин вонзил взгляд прямо мне
в лоб, и я почувствовал себя пришпиленной к картонке бабочкой. Ч Видите,
как я хожу? Думаете, наверное, у меня болешнь Бехтерева? Мой враш тоше так д
умает. Так вот шнайте: нишего подобного! Они шпешиально купили квартиру у
меня ша штенкой Ч шешаш вшо продаешша! Ч и уштановили там аппаратуру. Ту
, которую рашрабатывал Гольдберг. Луши шмерти!
Лучи смерти. Вот оно что. Я вздохнул с облегчением.
Ч Погодите, Семен Трофимович... Ч Но профессор словно перестал слышать
все вокруг.
Ч У меня перебои в шерше, выпадают шубы, Ч кричал он, потрясая кулаком,
Ч ишкривлен пошвоношник, боли в шелудке, но я их вше равно не боюш! Им меня
не шапугать! Не боюш!
Ч Успокойтесь, миленький, дорогой, успокойтесь, Ч бормотал я, со смешан
ным чувством жалости и естественной при встрече с безумием опаски, проби
раясь мимо него к двери, Ч сейчас все уладится, все будет хорошо!...
Врач с психиатрической «скорой», здоровенный детина в белом халате с зак
атанными рукавами, лицом и комплекцией больше смахивал на вышибалу в ноч
ном клубе, чем на представителя гуманнейшей профессии. Он, ласково кивая
головой, внимательно послушал пациента минуты три-четыре, после чего, не
прерывая рассказчика, ловким движением вонзил ему шприц в иссохшую пода
грическую руку. Но когда старик обмяк с утомленно закрытыми глазами, нео
жиданно сказал с уважением:
Ч У деда, между прочим, мания преследования в стадии обострения, а он дер
жится Ч дай Бог каждому. Вот оно, настоящее мужество. Никого из них не бои
тся.
Ч Из кого Ч из них? Ч не понял я.
Доктор посмотрел на меня прозрачными, как осеннее небо, глазами и ответи
л раздумчиво:
Ч Ну как же... из этих, которые всех убивают... Лучами смерти...
День еще только-только начался, а я, проводив до машины носилки с профессо
ром, уже чувствовал себя морально и физически разбитым. По пути назад мен
я встретила Нелли, которая сообщила, что ко мне снова посетитель. Я сказал
, что если это очередной сумасшедший, то пусть заказывают психовозку сра
зу на двоих: меня тоже наверняка заберут. Но человек, желавший со мной увид
еться, оказался вполне нормальным. К сожалению, как я теперь понимаю.
В общем, это вполне относится еще ко многим другим, с кем мне приходилось в
стречаться или беседовать по телефону в день выхода «МАШИНЫ СМЕРТИ». Все
они были совершенно нормальными. В том-то и ужас.
Если отбросить случаи, на которых лежал явный налет избыточной мнительн
ости, женской экзальтированности или старческого маразма, в моем блокно
те и на ленте диктофона оказались зафиксированы восемь рассказов, выгля
дящих более или менее достоверно. Восемь рассказов о внезапной и как бы с
лучайной гибели людей, чья смерть кому-то приходилась весьма кстати.
Конечно, я был далек от того, чтобы вот так огульно, уже с первого взгляда, п
ризнать все эти истории заказными убийствами. Поступи я так, всякий хоть
сколько-нибудь трезво мыслящий критик скажет мне: мало ли каких совпаде
ний не бывает в жизни. И будет прав. Но с другой стороны, я ведь не прокурату
ра и не суд, мне отпечатки пальцев и баллистическая экспертиза не требую
тся для того, чтобы высказать кое-какие предположения. Да, совпадение как
их-то обстоятельств Ч мягко говоря, не самая серьезная основа для научн
ых выводов. Ну и пусть. Репортерство, слава Богу, пока не наука, у нас тут сво
и законы. Например: нет дыма без огня, на воре шапка горит. Или вот еще: слишк
ом много совпадений не бывает.
К пяти случаям известных мне автомобильных наездов со смертельным исхо
дом (шести, если считать тот, при котором я присутствовал) прибавились еще
три. Из числа «висяков» я их тогда не отобрал, потому что ориентировался н
а как бы классически чистые: есть свидетели, которые абсолютно точно зап
омнили номер, цвет и марку машины-убийцы, но проверка показала, что автомо
биль с такими данными в ДТП не участвовал. В трех новых случаях свидетеле
й либо не было совсем, либо они давали противоречивые показания. Но с пред
ыдущими их объединяло иное: личности убитых.
Генеральный директор аэрокосмического предприятия, бывшей «оборонки»
, ставшего акционерным обществом. Сын покойного уверял меня, что незадол
го до гибели отца в руководстве АО разгорелись нешуточные страсти вокру
г нескольких крупных зарубежных заказов. Речь шла о десятках, если не сот
нях миллионов долларов.
Председатель правления банка средней руки. Его вдова рассказала мне, что
у мужа были какие-то неприятности с кредитами: он жаловался, что на него д
авят, требуют дать крупную сумму без достаточного обеспечения. Подробно
стей она, к сожалению, не знает.
Некто, как любят писать в милицейских сводках, неработающий москвич двад
цати восьми лет. От его матери я узнал, что сынуля был позором приличной се
мьи: наркоман с десятилетним стажем, сам торговал наркотиками. В последн
ее время чего-то очень боялся, приходил домой за полночь, тихонько усколь
зал на рассвете. Как-то темным мартовским утречком его и сбила неизвестн
ая машина Ч в двух шагах от дома.
Далее шло нечто новенькое.
Два человека погибли в своих квартирах в результате взрывов, произошедш
их по причине утечки газа Ч таковы официальные выводы пожарных и милици
и. Один сгорел вместе со своим загородным домом Ч «из-за неисправностей
электропроводки». Еще двоих попросту забили насмерть (в обоих случаях го
ловы размозжены тупыми тяжелыми предметами) Ч якобы с целью ограбления.
Теперь, как говорится, «кто есть кто».
Крупный бизнесмен, фирма которого среди прочего работала на рынке драго
ценных металлов.
Владелец большой рекламной фирмы, сумевшей в свое время отхватить солид
ную по размерам делянку сразу на трех каналах телевидения.
Пенсионер, семьдесят два года проживший в коммуналке на Тверской и ни в к
акую не соглашавшийся приватизироваться и переезжать в отдельную квар
тиру. Два его приятеля, тихие интеллигентные старички, пришли ко мне с соо
бщением, что квартирка на Тверской, откуда неудобный жилец был выписан с
идеальной формулировкой «в связи со смертью», была Ч пальчики оближешь
. Шесть комнат, четырехметровые потолки, старинный наборный паркет, два к
амина. Ее сторговали за баснословную сумму (что-то около трехсот тысяч до
лларов) чуть не на следующий день, как похоронили строптивого дедульку.
И, наконец, еще двое Ч довольно темные и невнятные личности. Из маловразу
мительных пояснений родственников можно было догадаться, что один торг
овал чем попадется, ездил то в Чечню, то в Приднестровье, из чего я сделал у
же самостоятельный вывод, что чаще всего ему должны были попадаться оруж
ие и боеприпасы. Второй и вовсе сам, кажется, состоял в какой-то преступно
й группировке.
Разумеется, я отдавал себе отчет, что пять последних эпизодов можно назв
ать, мягко говоря, притянутыми за уши. Но ведь и первые пять я начинал тяну
ть примерно за то же место. Так или иначе, мне, репортеру, подвалила превос
ходная фактура для разработки. Восемь случайных смертей. И ни одной случ
айной жертвы. Впору готовить материал «МАШИНА СМЕРТИ-2».
Но когда ушел от меня последний визитер, я что-то не чувствовал привычног
о охотничьего азарта. Наверное, размышлял я, это оттого, что охотничий аза
рт скорее должен охватывать того, кто охотится, а не того, за кем идет охот
а. Диалектическая спираль сделала очередной вольт, кинув мне неожиданну
ю подлянку. Я больше не был пустым, как барабан. Я снова оказался под завяз
ку набит взрывоопасной информацией. Разрабатывать ее самому Ч страшно.
Спихнуть по примеру Аржанцева «компетентным органам» Ч стыдно. Сидеть
на ней и ничего не предпринимать Ч смешно.
Так малодушными нас делает раздумье, рефлексировал в аналогичной ситуа
ции принц Датский Гамлет.
Поздно, бабка, пить боржом, когда почки отвалились, реагирует в таких случ
аях Генка Троицын по прозвищу Проститутка Троцкий.
Вспомнив Льва Давидовича, я по близкой ассоциации решил: ни мира, ни войны
. Слишком велика накопившаяся за день усталость. Утро вечера мудреней. И, к
ак ни странно, оказался прав: утром меня вызвали в прокуратуру.
А накануне я уезжал из конторы с эскортом. Таракан настоял, чтобы со мной в
машине непременно поехали два редакционных охранника. Пылкое предложе
ние Нелли привлечь кого-нибудь, как она выразилась, от общественности я р
ешительно отверг, пояснив, что лично мне и на миру смерть не красна. Впроче
м, мы добрались без приключений (хотя я на всякий случай все-таки загнал м
ашину в чужой двор). Ребята проводили меня до самой квартиры. Закрывая за н
ими на все замки сакраментальную железную дверь, я размышлял над тем, мно
го ли в ней действительно проку. Ведь завтра хочешь не хочешь придется ее
открыть, чтобы идти на работу, а, как справедливо заметил в свое время Матю
ша, железную башку мне никто не приделает.
Когда охранники ушли, мне вдруг почему-то стало одиноко и немного тоскли
во. Пройдясь по дому, я зажег повсюду свет, включил телевизор, поставил на
огонь чайник. Какого-то рожна все равно не хватало. И только заглянув в ра
ковину, где томились уже слегка покрывшиеся махровой плесенью тарелки и
чашки, я понял, какого. Стрихнина с его прибаутками, с его дурацкой хлопотл
ивой суетливостью.
По некоторым бытовым приметам мне стало ясно, что он не появлялся здесь с
тех самых пор, как лечил меня от депрессии коньяком с тазепамом. Уж не случ
илось ли чего? Может, по своему обыкновению, заявится под утро...
Но утром Стрихнин не пришел. А меня закрутили многочисленные дела, первы
м из которых была необходимость ехать в прокуратуру.
Позвонили прямо домой. Безликий канцелярский голос начал привычно:
Ч Мы бы, конечно, могли вас пригласить официально, повесткой, но...
Ч Но почта работает плохо, повестка будет идти долго, а вам охота видеть
меня прямо сегодня, поэтому вы взываете к моей гражданской совести, Ч по
дхватил я. Ч Так, да?
На том конце провода ошарашенно молчали. Тогда я снова взял инициативу.
Ч Докладываю: моя гражданская совесть стоит по стойке «смирно». Куда мы
с ней должны явиться? Когда? Этаж? Номер комнаты?
Но час спустя, перешагнув порог указанного мне кабинета, я утратил львин
ую долю желания хохмить и подтрунивать над всеми без разбору сотрудника
ми этого серьезного учреждения. В кресле за обширным столом, угрожающе з
аваленным бумагами, сидел мой не сказать, чтобы добрый, но во всяком случа
е давний знакомец, старший следователь по особо важным делам («следовате
ль по особо важным телам», как прозвал его Артем), в просторечии важняк, Ал
ьберт Хван.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
к розыску как к процессу творческому. Стараться мыслить аналитически. Ко
роче, чего там: шибче работать мозгами. Но я сказал себе, что пинать побежд
енных, да еще и униженных, это неинтеллигентно, и, весьма гордый собой, сно
ва удержался от сарказма. В этот раз как нельзя вовремя. Потому что Аржанц
ев под конец разговора вдруг вывернул на совершенно неожиданный вывод:
Ч Так что, писатель, выражаю тебе благодарность от имени нашего отдела,
Ч объявил он, радостно хихикнув. И пояснил: Ч Теперь как пить дать все на
ши «висяки» передадут в РУОП или в ФСК. Эх, знали в раньше, сами бы их туда сп
ихнули...
Гордыня Ч смертный грех, смиренно думал я, медленно опуская трубку на ап
парат. А грех наказуем. Фейсом об тейбл, как сказала бы аа-ба-жающая мое тво
рчество и вообще фанатеющая от нашей газеты девочка Тина. Как это там? Не с
уровость, но неотвратимость.
Бодрое хихиканье рябого сыскаря прямо давало понять, что истинное служе
ние Отечеству состоит отнюдь не в том, чтобы быть в каждой бочке затычкой.
А в том, что каждый должен заниматься своим делом. Они, значит, знай раньше,
сами спихнули бы. А я, выходит, знал и не спихнул...
Своим ли делом я занимаюсь?
Или не греши, или не кайся, как любил говорить Артем. (Господи, теперь уже лю
бил Ч и как быстро я к этому привык! Нет, найдем пока какую-нибудь другую с
ловесную форму Ч по любимому выражению Артема.) Впрочем, на покаяние и пр
очие рефлексии мне просто не оставили времени. Едва я положил трубку гор
одского телефона, как зазвонил внутренний. Нелли сообщала, что ко мне про
бивается какой-то, судя по голосу, пожилой господин, уверяет, что по крайн
е важному делу, связанному с сегодняшней публикацией.
Ч Что значит «пробивается»? Ч без всякого энтузиазма попросил уточни
ть я. Ч Откуда он звонит?
Ч Снизу, из бюро пропусков, Ч ответила Нелли. Ч Твердит, что никуда не у
йдет, пока не увидит лично тебя.
Ч Запускай, Ч согласился я со вздохом.
Первой в моем кабинете появилась обширная лысина. Не лицо, не даже какая-н
ибудь часть туловища, а именно бокастая и округлая, как дыня «колхозница
», пятнисто-коричневая от времени лысина, обладатель которой двигался в
след за ней, согнувшись глаголем, словно высматривал что-то на моем полу.
Оказавшись посреди комнаты, он туда-сюда повел этой защитного цвета пле
шью, словно отыскивая боевую цель, в результате уставил лысину прямо на м
еня и для начала потребовал идентификации моей личности. Визитер шепеля
вил, как старая заезженная пластинка, поэтому выглядело это так:
Ч Вы и ешть тот шамый Машшимов?
Я признался: да, тот самый. Удовлетворенно кивнув своей маскировочной ма
кушкой, он направился к креслу у окна и опустился в него, наконец-то откры
в лицо: сухое, изрезанное морщинами, как у старого вождя апа-чей из фильма
про индейцев. Одет вождь был в видавшие виды синие спортивные брюки, серы
й шерстяной пиджак всего с одной сохранившейся пуговицей и почему-то в р
азбитые комнатные шлепанцы, будто, выходя из дома, он не собирался дальше,
чем с ведром до ближайшей помойки. Но всякое желание иронизировать по по
воду внешности посетителя пропадало при виде его глаз. Из-под выпуклых н
адбровных дуг в тебя упирался холодный и колючий, словно сталагмит, умны
й, проницательный взгляд.
Ч Кириллов-Лямин Шемен Трофимовиш, профешшор, доктор фишико-математиш
ешких наук, Ч представился он и сообщил: Ч Я прошитал вашу штатью. Вы мол
одеш.
Кивнув с благодарностью за комплимент, я приготовился слушать дальше, ве
дь со слов Нелли мне было известно, что пожилой господин рвется ко мне по в
есьма важному делу. И мой читатель продолжал:
Ч Поэтому я хошу рашкашать вам о шем-то более шрашном. О другом шпошобе, к
оторым убивают людей. Вы долшны об этом напишать! Долшны!
Его только что ледяные глаза пылали теперь таким ярким и горячим пламене
м, в них отражалась такая боль, что я вздрогнул и спросил:
Ч Кто? Кто убивает?
В ответ он криво усмехнулся.
Ч Ешиб я шнал... То еш, кое-што я шнаю, догадываюш. Доштатошно пошмотреть, ко
го они убили ша пошледнее время Ч и вшо штанет яшно. Клеменшук Павел Гавр
иловиш, шленкор, Ч начал он загибать пальцы, Ч Гольдберг Лев Осиповиш, а
кадемик, шветлейшая голова!
Рябинкин Коштя, шовшем молодой, но ошень талантливый... Ч Он вдруг оборва
л себя и, выпятив подбородок, обидчиво поинтересовался: Ч Вы пошему не ша
пишиваете? Вам не интерешно?
В некотором обалдении я автоматически придвинул к себе лист бумаги и спр
осил:
Ч Кто эти люди? Вот все, о которых вы говорите?
Семен Трофимович горестно покачал головой.
Ч Не шнаете... Да вам и не полошено шнать. Мы вше были шотрудниками одного и
ншитута. Шакрытого, шами понимаете. Вышшая штепень шекретношши. И этот ин
шитут год нашад ликвидировали. Варвары! Вандалы! Ч Глаза его снова стали
как две льдышки, два сталагмита в глубокой и холодной пещере. Ч У них бол
ьше нет денег на оборону! Они рашвалили великую дершаву Ч и теперь у них н
ет денег! Теперь им, конешно, ошталош одно: рашпродавать штрану направо и н
алево! А тех, кто шопротивляется, они бешшалошно убивают!
У меня мороз прошел по коже.
Ч Семен Трофимович, давайте по порядку, Ч взмолился я. Ч Кто убивает, ко
го и за что?
Ч Я, мешу прошим, и нашал по порядку, Ч сварливо насупился профессор. Ч
Клеменшук, Гольдберг, Рябинкин... У меня шелый шпишок. И я в нем Ч пошледний.
Ч То есть как это? Ч не понял я. Голова у меня шла кругом.
Ч Ошень прошто, Ч устало усмехнулся он. Ч Мне шемдешать вошемь лет, и иш
них последние шорок я шанималша лашерами, ишкушвенной плашмой, а Гольдб
ерг и Коштя Рябинкин работали в другой лаборатории. Мне не полошено было
шнать, шем они там шанималиш, но теперь я шнаю! Шпешальными душами, которые
могут убивать на раштоянии. Пришем шнаете, в шем шекрет? Никто ни о шем не д
огадываетша! Шеловек умирает вроде как от инфаркта. Или, например, от ширр
оша пешени. Пошмотрите на меня! Ч Кириллов-Лямин вонзил взгляд прямо мне
в лоб, и я почувствовал себя пришпиленной к картонке бабочкой. Ч Видите,
как я хожу? Думаете, наверное, у меня болешнь Бехтерева? Мой враш тоше так д
умает. Так вот шнайте: нишего подобного! Они шпешиально купили квартиру у
меня ша штенкой Ч шешаш вшо продаешша! Ч и уштановили там аппаратуру. Ту
, которую рашрабатывал Гольдберг. Луши шмерти!
Лучи смерти. Вот оно что. Я вздохнул с облегчением.
Ч Погодите, Семен Трофимович... Ч Но профессор словно перестал слышать
все вокруг.
Ч У меня перебои в шерше, выпадают шубы, Ч кричал он, потрясая кулаком,
Ч ишкривлен пошвоношник, боли в шелудке, но я их вше равно не боюш! Им меня
не шапугать! Не боюш!
Ч Успокойтесь, миленький, дорогой, успокойтесь, Ч бормотал я, со смешан
ным чувством жалости и естественной при встрече с безумием опаски, проби
раясь мимо него к двери, Ч сейчас все уладится, все будет хорошо!...
Врач с психиатрической «скорой», здоровенный детина в белом халате с зак
атанными рукавами, лицом и комплекцией больше смахивал на вышибалу в ноч
ном клубе, чем на представителя гуманнейшей профессии. Он, ласково кивая
головой, внимательно послушал пациента минуты три-четыре, после чего, не
прерывая рассказчика, ловким движением вонзил ему шприц в иссохшую пода
грическую руку. Но когда старик обмяк с утомленно закрытыми глазами, нео
жиданно сказал с уважением:
Ч У деда, между прочим, мания преследования в стадии обострения, а он дер
жится Ч дай Бог каждому. Вот оно, настоящее мужество. Никого из них не бои
тся.
Ч Из кого Ч из них? Ч не понял я.
Доктор посмотрел на меня прозрачными, как осеннее небо, глазами и ответи
л раздумчиво:
Ч Ну как же... из этих, которые всех убивают... Лучами смерти...
День еще только-только начался, а я, проводив до машины носилки с профессо
ром, уже чувствовал себя морально и физически разбитым. По пути назад мен
я встретила Нелли, которая сообщила, что ко мне снова посетитель. Я сказал
, что если это очередной сумасшедший, то пусть заказывают психовозку сра
зу на двоих: меня тоже наверняка заберут. Но человек, желавший со мной увид
еться, оказался вполне нормальным. К сожалению, как я теперь понимаю.
В общем, это вполне относится еще ко многим другим, с кем мне приходилось в
стречаться или беседовать по телефону в день выхода «МАШИНЫ СМЕРТИ». Все
они были совершенно нормальными. В том-то и ужас.
Если отбросить случаи, на которых лежал явный налет избыточной мнительн
ости, женской экзальтированности или старческого маразма, в моем блокно
те и на ленте диктофона оказались зафиксированы восемь рассказов, выгля
дящих более или менее достоверно. Восемь рассказов о внезапной и как бы с
лучайной гибели людей, чья смерть кому-то приходилась весьма кстати.
Конечно, я был далек от того, чтобы вот так огульно, уже с первого взгляда, п
ризнать все эти истории заказными убийствами. Поступи я так, всякий хоть
сколько-нибудь трезво мыслящий критик скажет мне: мало ли каких совпаде
ний не бывает в жизни. И будет прав. Но с другой стороны, я ведь не прокурату
ра и не суд, мне отпечатки пальцев и баллистическая экспертиза не требую
тся для того, чтобы высказать кое-какие предположения. Да, совпадение как
их-то обстоятельств Ч мягко говоря, не самая серьезная основа для научн
ых выводов. Ну и пусть. Репортерство, слава Богу, пока не наука, у нас тут сво
и законы. Например: нет дыма без огня, на воре шапка горит. Или вот еще: слишк
ом много совпадений не бывает.
К пяти случаям известных мне автомобильных наездов со смертельным исхо
дом (шести, если считать тот, при котором я присутствовал) прибавились еще
три. Из числа «висяков» я их тогда не отобрал, потому что ориентировался н
а как бы классически чистые: есть свидетели, которые абсолютно точно зап
омнили номер, цвет и марку машины-убийцы, но проверка показала, что автомо
биль с такими данными в ДТП не участвовал. В трех новых случаях свидетеле
й либо не было совсем, либо они давали противоречивые показания. Но с пред
ыдущими их объединяло иное: личности убитых.
Генеральный директор аэрокосмического предприятия, бывшей «оборонки»
, ставшего акционерным обществом. Сын покойного уверял меня, что незадол
го до гибели отца в руководстве АО разгорелись нешуточные страсти вокру
г нескольких крупных зарубежных заказов. Речь шла о десятках, если не сот
нях миллионов долларов.
Председатель правления банка средней руки. Его вдова рассказала мне, что
у мужа были какие-то неприятности с кредитами: он жаловался, что на него д
авят, требуют дать крупную сумму без достаточного обеспечения. Подробно
стей она, к сожалению, не знает.
Некто, как любят писать в милицейских сводках, неработающий москвич двад
цати восьми лет. От его матери я узнал, что сынуля был позором приличной се
мьи: наркоман с десятилетним стажем, сам торговал наркотиками. В последн
ее время чего-то очень боялся, приходил домой за полночь, тихонько усколь
зал на рассвете. Как-то темным мартовским утречком его и сбила неизвестн
ая машина Ч в двух шагах от дома.
Далее шло нечто новенькое.
Два человека погибли в своих квартирах в результате взрывов, произошедш
их по причине утечки газа Ч таковы официальные выводы пожарных и милици
и. Один сгорел вместе со своим загородным домом Ч «из-за неисправностей
электропроводки». Еще двоих попросту забили насмерть (в обоих случаях го
ловы размозжены тупыми тяжелыми предметами) Ч якобы с целью ограбления.
Теперь, как говорится, «кто есть кто».
Крупный бизнесмен, фирма которого среди прочего работала на рынке драго
ценных металлов.
Владелец большой рекламной фирмы, сумевшей в свое время отхватить солид
ную по размерам делянку сразу на трех каналах телевидения.
Пенсионер, семьдесят два года проживший в коммуналке на Тверской и ни в к
акую не соглашавшийся приватизироваться и переезжать в отдельную квар
тиру. Два его приятеля, тихие интеллигентные старички, пришли ко мне с соо
бщением, что квартирка на Тверской, откуда неудобный жилец был выписан с
идеальной формулировкой «в связи со смертью», была Ч пальчики оближешь
. Шесть комнат, четырехметровые потолки, старинный наборный паркет, два к
амина. Ее сторговали за баснословную сумму (что-то около трехсот тысяч до
лларов) чуть не на следующий день, как похоронили строптивого дедульку.
И, наконец, еще двое Ч довольно темные и невнятные личности. Из маловразу
мительных пояснений родственников можно было догадаться, что один торг
овал чем попадется, ездил то в Чечню, то в Приднестровье, из чего я сделал у
же самостоятельный вывод, что чаще всего ему должны были попадаться оруж
ие и боеприпасы. Второй и вовсе сам, кажется, состоял в какой-то преступно
й группировке.
Разумеется, я отдавал себе отчет, что пять последних эпизодов можно назв
ать, мягко говоря, притянутыми за уши. Но ведь и первые пять я начинал тяну
ть примерно за то же место. Так или иначе, мне, репортеру, подвалила превос
ходная фактура для разработки. Восемь случайных смертей. И ни одной случ
айной жертвы. Впору готовить материал «МАШИНА СМЕРТИ-2».
Но когда ушел от меня последний визитер, я что-то не чувствовал привычног
о охотничьего азарта. Наверное, размышлял я, это оттого, что охотничий аза
рт скорее должен охватывать того, кто охотится, а не того, за кем идет охот
а. Диалектическая спираль сделала очередной вольт, кинув мне неожиданну
ю подлянку. Я больше не был пустым, как барабан. Я снова оказался под завяз
ку набит взрывоопасной информацией. Разрабатывать ее самому Ч страшно.
Спихнуть по примеру Аржанцева «компетентным органам» Ч стыдно. Сидеть
на ней и ничего не предпринимать Ч смешно.
Так малодушными нас делает раздумье, рефлексировал в аналогичной ситуа
ции принц Датский Гамлет.
Поздно, бабка, пить боржом, когда почки отвалились, реагирует в таких случ
аях Генка Троицын по прозвищу Проститутка Троцкий.
Вспомнив Льва Давидовича, я по близкой ассоциации решил: ни мира, ни войны
. Слишком велика накопившаяся за день усталость. Утро вечера мудреней. И, к
ак ни странно, оказался прав: утром меня вызвали в прокуратуру.
А накануне я уезжал из конторы с эскортом. Таракан настоял, чтобы со мной в
машине непременно поехали два редакционных охранника. Пылкое предложе
ние Нелли привлечь кого-нибудь, как она выразилась, от общественности я р
ешительно отверг, пояснив, что лично мне и на миру смерть не красна. Впроче
м, мы добрались без приключений (хотя я на всякий случай все-таки загнал м
ашину в чужой двор). Ребята проводили меня до самой квартиры. Закрывая за н
ими на все замки сакраментальную железную дверь, я размышлял над тем, мно
го ли в ней действительно проку. Ведь завтра хочешь не хочешь придется ее
открыть, чтобы идти на работу, а, как справедливо заметил в свое время Матю
ша, железную башку мне никто не приделает.
Когда охранники ушли, мне вдруг почему-то стало одиноко и немного тоскли
во. Пройдясь по дому, я зажег повсюду свет, включил телевизор, поставил на
огонь чайник. Какого-то рожна все равно не хватало. И только заглянув в ра
ковину, где томились уже слегка покрывшиеся махровой плесенью тарелки и
чашки, я понял, какого. Стрихнина с его прибаутками, с его дурацкой хлопотл
ивой суетливостью.
По некоторым бытовым приметам мне стало ясно, что он не появлялся здесь с
тех самых пор, как лечил меня от депрессии коньяком с тазепамом. Уж не случ
илось ли чего? Может, по своему обыкновению, заявится под утро...
Но утром Стрихнин не пришел. А меня закрутили многочисленные дела, первы
м из которых была необходимость ехать в прокуратуру.
Позвонили прямо домой. Безликий канцелярский голос начал привычно:
Ч Мы бы, конечно, могли вас пригласить официально, повесткой, но...
Ч Но почта работает плохо, повестка будет идти долго, а вам охота видеть
меня прямо сегодня, поэтому вы взываете к моей гражданской совести, Ч по
дхватил я. Ч Так, да?
На том конце провода ошарашенно молчали. Тогда я снова взял инициативу.
Ч Докладываю: моя гражданская совесть стоит по стойке «смирно». Куда мы
с ней должны явиться? Когда? Этаж? Номер комнаты?
Но час спустя, перешагнув порог указанного мне кабинета, я утратил львин
ую долю желания хохмить и подтрунивать над всеми без разбору сотрудника
ми этого серьезного учреждения. В кресле за обширным столом, угрожающе з
аваленным бумагами, сидел мой не сказать, чтобы добрый, но во всяком случа
е давний знакомец, старший следователь по особо важным делам («следовате
ль по особо важным телам», как прозвал его Артем), в просторечии важняк, Ал
ьберт Хван.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32