Тогд
а я сварливо поинтересовался, не может ли так повернуться, что не будет ни
Стрихнина, ни денег. Он ответил со своей обычной ухмылочкой, что все может
быть, но в таком случае, поскольку на поминках шампанское не пьют, его прид
ется обменять на водку.
На этом полном оптимизма аккорде мы расстались, и я решил, что пора наконе
ц мне изучить доставшийся такой чудовищной ценой трофей. И с первых же ша
гов убедился, что, может быть, впервые за много дней мне привалила удача. Е
два начав перебирать вытрушенные из бумажника на кухонный стол листки, я
обнаружил под знакомым уже нервическим почерком прекрасной Дианы каки
е-то мелкие закорючки, больше похожие на клинопись, чем на привычные букв
ы. Повертев их так и сяк, я неожиданно понял, что это и впрямь не буквы. Это ц
ифры, причем, похоже, писавший их то ли был левшой, то ли специально маскир
овался от случайных любопытных взглядов. Освоившись с манерой записи, я
быстро стал разбирать: 283, 65, 174, 312. Что бы это значило? Просто порядковые номера
? Или какой-то шифр?
Как часто бывает, разгадка лежала на самой поверхности. В виде листка со з
накомым мне уже распоряжением красавицы Барби: «Человек из газеты, он ме
ня не съест. В гараж. Завтра в 8.30». Внизу корячились, толкая друг друга остры
ми локотками, цифры 217, Я был в гостях у Дианы... постойте, постойте... в среду. А
что у нас было в среду? В среду у нас было двадцать первое июля. Вот как прос
то-то! 21.7. Значит, 283 должно означать двадцать восьмое марта. 65 Ч шестое мая. 174
Ч семнадцатое апреля. 312 Ч тридцать первое февраля... Чушь какая-то! Разум
еется, третье декабря. Петрик, вероятно, для памяти, а может, из каких-то дру
гих своих вурдалачьих соображений помечал дату каждого хозяйского рас
поряжения. Отлично, посмотрим, какая нам от этого может быть польза.
Я просидел над разбором листочков из блокнота больше часа, не разгибая с
пины. И был вознагражден. Разумеется, в массе своей записки представляли
собой простейшие бытовые указания, куда и к которому часу подъехать, ско
лько ждать, иногда просьбы что-то купить, кого-то встретить и тому подобн
ое. Но в этой куче потерявшей всякий смысл и значение бумажной шелухи поп
адались и жемчужные зерна.
Сначала была странная, на первый взгляд неоконченная запись: «Он выходит
, смотри на окно. Если свет погас». Но дата, проставленная внизу педантом П
етриком, объясняла все: те же 217, 21.7, двадцать первое июля. Это был мой смертны
й приговор.
И уже в самом конце, как приз за терпение и труд, я выудил бумажку со следую
щими словами: «Он сегодня у своей жидовки. Допоздна. Лучше не будет». Под н
ими рукой Петрика было накорябано 231. Двадцать третье января. Мне даже не б
ыло необходимости сверяться с записями в блокноте. На этот раз благодаря
все тому же педантизму убийцы (убийственному, так сказать, педантизму) пе
редо мной лежал смертный приговор нефтяному королю Александру Фураеву.

Ну что ж, есть время собирать камни и есть время торговать своей коллекци
ей. Я снял трубку и набрал номер. Но на службе Фураева-старшего не оказало
сь. Кто-то, вероятно помощник, избыточно доброжелательным тоном сообщил
мне, что депутат захворал, в ближайшие дни на работе его искать не стоит. Э
то меня не устраивало. Я порылся в блокноте, нашел домашний телефон, и уже
через полминуты мне ответил знакомый внятный баритон с генеральской вы
правкой.
Ч Нам с вами нужно встретиться. Срочно, Ч произнес я, стараясь придать с
воему голосу как можно больше убедительности. Ч Мне сказали, что вы незд
оровы, но дело очень важное.
Ч А нельзя ли по телефону? Ч пророкотал он недовольно. Ч У меня обостре
ние радикулита, я по большей части в горизонтальном положении.
Ч Как знаете, Ч ответил я. Ч Можно и по телефону. У меня на этот раз дейст
вительно есть новые сведения об убийстве вашего сына.
Совершенно неожиданно для меня он хмыкнул иронически и произнес с некот
орым, как мне почудилось, облегчением:
Ч А-а, если вы про эту историю с Кириллом... Диана мне ее тоже на днях расска
зала. Только что-то не очень верится. Да и не докажешь теперь ничего, не про
веришь.
Ч Нет, Ч ответил я. Ч Моя история без Кирилла. И у меня есть кое-какие док
азательства, на которые неплохо бы вам взглянуть глазами.
Ч Записывайте адрес, Ч ни о чем больше не расспрашивая, решительно сказ
ал Фураев.
И по тому, каким чугунно-глухим сделался враз его голос, я понял, наскольк
о это для него важно. Понял Ч и устыдился. Мне сейчас предстояло сообщить
этому пожилому, не так давно потерявшему сына человеку чудовищную вещь,
которая непременно разобьет ему и сердце, и остатки семьи. Но я знал, ради
чего занимаюсь этим малоприятным делом. Цена вопроса для моей газеты дос
таточно высока, чтобы все сантименты оставить у ее подножия. К тому же я ут
ешался тем соображением, что лучше уж пусть он узнает об этом от меня, чем
от какого-нибудь бездушного милиционера. К концу пути я почти уговорил с
ебя, что совершаю едва ли не благородный поступок.
Михаил Анисимович проживал в знаменитом Доме на набережной. Каждый раз,
оказываясь в этом здании, я мысленно содрогаюсь, примеряю на себя участь
его нынешних жильцов и прихожу к неизменному выводу, что никогда не смог
бы поселиться здесь. По-моему, это все равно что жить на кладбище Ч столь
ко здесь должно бродить неприкаянных душ невинно убиенных, их убийц и уб
ийц этих убийц. Но, наверное, я действительно чересчур сентиментален, пот
ому что многие поколения не только начальников, но и деятелей культуры с
наукой, нимало не смущаясь дурной славой дома, всегда рвались заполучить
здесь апартамент.
Вот и Михаил Анисимович, сам открывший мне дверь, был меньше всего похож н
а призрак. На его картонных щеках гуляло даже некое подобие румянца: то ли
сказался вынужденный отдых от рабочих забот, то ли так взволновал мой ви
зит. Он был в стеганой домашней тужурке, мягких домашних брюках и тапочка
х, с поясницей, обвязанной большим шерстяным платком. Мы с ним прошли в каб
инет Ч комнату размером с площадку для бадминтона, с видом на Кремль, отк
рывающимся из трех широких окон, и я понял, что, может быть, Париж стоит мес
сы: подумаешь, какие-то призраки!
Ч Читал, читал на днях вашу статью, Ч сказал Фураев, усаживая меня в глуб
окое кожаное кресло у окна и сам усаживаясь в такое же напротив. Ч Вы мол
одец. И газета ваша молодец. Я, знаете ли, лет сорок каждое утро начинаю с не
е. Как говорится, не стареют душой ветераны! Может, подогреть чаю?
От чая я отказался, и тогда старик Ч а сейчас особенно было видно, что он с
тарик, выбеленный, высушенный и легкий на вид, как деревянный обломок на м
орском берегу Ч поднял на меня свои ясные глаза и спросил, почему в стать
е он ничего не нашел про своего сына. Уклонившись от прямого ответа, я на в
сякий случай уточнил, готов ли он к очень неприятным известиям. Михаил Ан
исимович, горько усмехнувшись, ответил, что после Сашиной смерти уже не ж
дет ничего, более неприятного. И задал вопрос:
Ч Его, конечно, убили бандиты? Мафия?
Я отрицательно покачал головой. И стал рассказывать.
Вопреки ожиданиям дед стойко перенес удар. Во всяком случае, обошлось бе
з валидола. Только в какой-то момент он прикрыл веки и не открывал их до те
х пор, пока я не закончил. После этого он еще немного посидел молча с закры
тыми глазами, а потом спросил:
Ч Эти бумажки с вами?
Ч Пока только копии.
Я действительно по дороге сюда заскочил на почту и сделал ксерокс с наиб
олее содержательных записок. Разумеется, оригиналы тоже были со мной, но
расставаться с ними я пока не собирался. И Фураев понял это вполне опреде
ленным образом.
Ч Надо полагать, это шантаж? Ч спросил он глухим и на этот раз совершенн
о бесцветным голосом.
Я почувствовал, как краска стыда заливает мое лицо, но отступать было нек
уда.
Ч Не надо так полагать! Все гораздо проще. Я мог бы пойти в прокуратуру...
Ни черта я не мог туда пойти. Во всяком случае, мне бы этого не хотелось. Я сп
инным мозгом чувствовал, что совет, данный мне Стрихнином, основывается
на богатейшем опыте многих поколений наших сограждан, когда-либо вступа
вших в отношения с отечественным правосудием. Так что идти сдаваться с и
скренними, но не слишком на вид правдоподобными россказнями я отнюдь не
собирался, однако сказал:
Ч Я мог бы пойти в прокуратуру, но, боюсь, толку от этого окажется мало: неп
осредственный убийца мертв, а привлечь вашу невестку на основании этих б
локнотных листочков будет нелегко.
Ч Прекратите лгать, Ч сказал он, и на этот раз в его густом баритоне я усл
ышал хорошо закаленное железо. Ч Вы же не побежали в прокуратуру, когда н
абрали фактов для вашей статьи. Вы репортер и вполне можете состряпать и
з этого отличный скандал. Говорите прямо, чего вам надо.
Я готов был провалиться со стыда, мысленно проклиная Таракана, Дранова и
вообще всю эту мерзкую историю. Но вслух произнес:
Ч Скандал состряпать не проблема. Да честно говоря, ни один профессиона
л не отказался бы от такого материала: тут тебе и нефть, и большие деньги, и
все это, извините, в семье депутата Думы. Но я отказаться готов. Потому что
однажды вы сказали, что дорого заплатили бы за то, чтобы узнать, что на сам
ом деле случилось с вашим сыном...
Ч И вы решили узнать, как дорого я готов заплатить? Ч едко перебил он мен
я.
Может, бросить все это к чертовой матери, повернуться и уйти? Я тяжко вздох
нул и потащил свой нелегкий крест дальше.
Ч Нет, Михаил Анисимович, все не так просто. Есть вещи поважнее очередной
жареной заметки, и сегодня сложилось таким образом, что мы можем оказать
вам услугу. В надежде, что и вы поможете нам.
На этот раз он просто молча кивнул, глядя на меня выжидательно. Я набрал по
больше воздуха в грудь и выдохнул:
Ч Нас интересует человек по фамилии Аркатов.
Ничто не шелохнулось на лице Фураева. Фамилия бывшего командира молодеж
ного туризма отскочила от него как от стенки. Все так же сурово и жестко он
спросил:
Ч Кто такой?
Сердце мое подпрыгнуло и упало. Неужели все было напрасно? В отчаянии я пр
инялся сбивчиво объяснять суть дела и вдруг увидел, что черты лица моего
собеседника разглаживаются.
Ч Аркатов! Ч воскликнул он. Ч Теперь припоминаю. Я его даже не видел ник
огда, меня кто-то попросил, ну, я и снял тогда трубочку. А вот Володю Квача з
наю отлично, еще с комсомольских времен. Хороший парень, крепкий организ
атор.
У меня вертелось на языке рассказать Михаилу Анисимовичу, что хороший па
рень Квач не только жулик и взяточник, но еще, похоже, крепко организовал у
бийство одного из своих подчиненных. Однако я вовремя вспомнил, что приш
ел сюда не за тем, чтобы открыть Фураеву глаза на всех поголовно его родст
венников и знакомых, а за тем, чтобы избавить свою газету от многомиллион
ных убытков. И сказал:
Ч Собственно, надо только, чтобы они забрали из суда свой иск.
Ч Это все? Ч спросил Михаил Анисимович недоверчиво.
Ч Все, Ч честно ответил я.
Ч Ну что ж, есть на него кое-какие выходы... И после этого вы отдадите мне бу
мажки? Ч уточнил он, а я еще раз поразился этим удивительно ясным пронзит
ельным глазам, глядящим с помертвелого бумажного лица, и ответил:
Ч Как только Ч так сразу.

25
Пепси

Роздых нужен каждому человеку, даже лошади, говорит Генка Троицын. И он пр
ав. Отрапортовав Таракану, что сделал по его заданию все, что было в моих с
илах, я отправился домой. Прошедшая ночка у меня выдалась что надо, и больш
е всего я нуждался сейчас в одном Ч улечься на свой диван и выспаться. Что
я и сделал, руководимый давно забытым ощущением: надо мной не каплет ни-ч
е-го. Последний материал опубликован, отклики на него спихнуты в прокура
туру, а нового пока не предвидится.
На всякий случай я пришпилил к зеркалу в прихожей записку для Стрихнина,
в которой просил будить меня только в случае войны или стихийного бедств
ия, а всем звонящим и приходящим врать что-нибудь жалостное. До позднего в
ечера я действительно продрых у себя, а с наступлением темноты, как блудл
ивый мартовский кот, побежал через двор к Тине. День да ночь Ч сутки прочь
. Когда следующим утром я снова появился в собственной квартире, то опять
обнаружил там бурно хлопочущего Стрихнина.
Ч Где тебя черт носит? Ч заорал он при виде меня вместо приветствия. Ч Я
ж предупреждал: сегодня съезжаю! Принимай ключи от номера и считай навол
очки. К тому же тебе обзвонились с работы.
Ч Чего хотели?
Ч Тебя. Вынь и положь. Так что я согласно инструкции врал, что ты тяжко бол
ен, не в силах держать трубку.
Ч Мог бы придумать что-нибудь похудожественней, Ч проворчал я. Ч И чем
я у тебя болел?
Ч Острый приступ педикулеза, Ч ответил Стрихнин.
Наверное, я дал бы ему в морду, но тут мой квартирант картинно щелкнул замк
ами кейса, и все, абсолютно все проблемы отъехали на второй план. Столько д
енег живьем я не видел ни разу в жизни.
Ч Здесь что, триста тысяч долларов? Ч спросил я с душевным трепетом.
Ч Как одна копеечка! Ч подтвердил он. Ч А еще, не забудь, должна быть сда
ча с моего заказа. Я позвонил, отменил. Не пропадать же деньгам.
Ч Не торопишься? Ч усомнился я, но Стрихнин легко махнул рукой:
Ч Меня найти Ч загребется пыль глотать! Через полчаса я вас покину, уж н
е обессудьте. Помоги-ка лучше снести вниз манатки.
Только тут я обратил внимание на сложенные у двери вещи Ч и подивился их
количеству. Оказывается, Стрихнин основательно оброс бытом у меня в квар
тире. Кроме двух сумок, здесь стояло еще несколько коробок, тюк и какие-то
вполне габаритные свертки.
Ч Что значит «вниз»? Ч спросил я подозрительно. Знаем мы эти штучки тип
а «мамаша, дай воды напиться, а то так есть хочется, что и переночевать нег
де». Ч Спустимся, а там попросишь подкинуть тебя на машине? До аэропорта?

Ч Не дождешься! Ч горделиво отрезал Стрихнин.
Конечно, как всегда, когда надо перетаскивать тяжести, лифт оказался сло
ман, и мы стали спускаться пешком. Тут, к моему удивлению, выяснилось, что С
трихнин не только обзавелся обширным хозяйством, но и успел перезнакоми
ться с половиной дома. Столкнувшийся с нами на площадке многосемейный Ле
ня Адамчик уважительно потряс ему руку, а любвеобильный Зурик, который н
а этот раз выходил из своей квартиры в сопровождении сразу двух пассий, н
а прощание даже обнялся с ним.
Ч Вот уедешь, все им расскажу про тебя, Ч мстительно шепнул я, в самое сер
дце пораженный такой народной любовью.
Ч Не старайся, не поверят, Ч с самодовольной ухмылочкой ответил он.
Но главное испытание еще только ждало меня. В десяти шагах от подъезда ст
оял задастый «БМВ» цвета «металлик», и именно к нему, на ходу небрежно бре
нча ключами, направился этот фат. Пусть не новый, пусть коцаный, с битым кр
ылом и оцарапанной дверью, подобный автомобиль посреди нашего помоечно
го, усеянного с прошлой осени не убранными жухлыми листьями и прочим пол
усгнившим мусором двора смотрелся как, с позволения сказать, корова в се
дле. Стрихнин ткнул кнопочку на брелоке, вздрогнули, словно глаза невида
нного зверя, габаритные огни, мягко щелкнул замок, и неторопливо раззяви
лась внушительная пасть багажника.
Ч Купил, понимаешь, по случаю, Ч небрежно пояснил он мне, укладывая в маш
ину свои манатки. Ч Хотел сперва взять новье, но передумал: с моей специа
льностью лучше из толпы не выделяться.
У меня не нашлось слов прокомментировать последнее заявление. Поверх вс
его он аккуратно уложил кейс с деньгами и тщательно захлопнул крышку баг
ажника. Потом протянул мне руку:
Ч Ну, бывай!
Ч Чем теперь займешься? Ч поинтересовался я. Ч С такими-то деньжищами?

Стрихнин открыл переднюю дверцу, уселся за руль и повернул ключ зажигани
я. После чего ответил, состроив на лице философическую мину:
Ч Видишь ли, мне тридцать три года. В этом возрасте Иисус Христос уже все
тутошние дела закруглил, а Илья Муромец только с печки слез... Железно могу
одно сказать: ни стирки метать, ни тем паче квартиры бомбить я больше не с
тану. Ч Подумал, ухмыльнулся своей обычной ухмылочкой и добавил скорог
оворкой: Ч Бля буду, мент буду, зуб даю, век свободки не видать!
Двигатель «бээмвухи» урчал, как довольный кот. В своем сером фланелевом
костюме от Версачи Стрихнин совсем не был похож ни на Иисуса, ни на Илью Му
ромца, а скорее тоже смахивал на жирного довольного кота, добравшегося н
аконец до крынки со сметаной. Я поймал себя на том, что уже смотрю на него о
тстраненно, как сквозь пыльное стекло набирающего ход вагона, и прощальн
о махнул рукой.
Все последующее происходило как бы и последовательно, и одновременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32