– Она покачала головой и вернулась к главной стойке.
– Джек Картер сказал мне, что позвонит вам, чтобы устроить мой визит в больницу, – небрежно бросил Крэйг. – Я обещал Женевьеве Треванс проведать ее сестру.
Баум провел рукой по лицу, сдвинул брови и кивнул:
– Да, капитан Картер звонил мне.
– Как она?
– Не очень хорошо, майор. – Он покачал головой и вздохнул. – Бедная Анн-Мари. – Он потянулся за своим стаканом портвейна. – А мисс Женевьева, вы слышали что-нибудь о ней?
– Слышал о ней? – переспросил Крэйг.
– Ну, оттуда. С другой стороны.
– Так вы и об этом знаете?
Баум скорчил хитрую мину, поднеся палец к носу:
– Знаю, хоть и немного. Быстрый бот, ночной рейс. Она, эта девочка, должна быть хорошей актрисой.
Крэйг постарался говорить естественным, свободным тоном:
– Лили сказала мне, что ваша дочь умерла шесть месяцев назад.
Баум кивнул, впадая в сентиментальное настроение, его глаза наполнились слезами.
– Моя любимая Рэйчел. Ужасное горе.
– Но… она ведь была в Австрии, как же вы узнали? – мягко спросил Крэйг. – Красный Крест?
– Нет, – быстро ответил Баум. – Мне сообщили наши люди. Еврейское подполье. Слышали о нем? «Друзья Израиля».
– Конечно, – ответил Крэйг. Баум внезапно забеспокоился:
– А почему вы спрашиваете?
– Просто я всегда считал, что ваша дочь умерла до войны, после того как вы сбежали в Англию.
– Вы ошибаетесь. – Казалось, Баум внезапно протрезвел. Он вдруг встал. – Я должен идти. Мне нужно работать.
– А как насчет Анн-Мари? Я бы хотел увидеть ее.
– Может быть, потом, майор. Доброй ночи.
Баум вышел. Крэйг последовал за ним. Лили заметила:
– Он вылетел отсюда как ракета.
– Да, похоже. Странно, правда?
– Может, еще стаканчик, дружок?
– Нет, спасибо. Все, что мне нужно, это долгая прогулка, чтобы прочистить мозги. Может, увидимся позже. – Он мило улыбнулся ей и вышел.
Один из дежурных ГО подошел к стойке:
– Две пинты, Лили. Слушай, ты видела ордена этого янки?
– У него их полная грудь!
– Слишком тяжелая ноша, – заметил он. – Я бы с ним не поменялся.
Была половина девятого, когда Крэйг поднялся по ступенькам дома на Хастон-Плейс и позвонил в квартиру, расположенную в полуподвале.
– Это Крэйг, Джек, – сказал он в переговорное устройство.
Дверь открылась, он вошел, дойдя по коридору до ступенек, ведущих в подвал. Картер стоял внизу.
– Как ты справился с ОСС?
– Они держали меня большую часть дня.
– Пошли. – Картер повернулся и пошел в свою квартиру, Крэйг последовал за ним. – Выпьешь? – спросил Картер.
– Нет, спасибо. Я лучше покурю, если ты не возражаешь. – Он взял сигарету. – Спасибо, что позвонил Бауму насчет меня.
– Значит, ты нашел его? – Картер налил себе виски.
– Да, и имел с ним разговор. Не в больнице, а в местном пабе. Похоже, он заливает горе.
– Я не знал об этом, – удивился Картер.
– Все началось шесть месяцев назад, когда он получил известие от «Друзей Израиля», что его дочь убили немцы.
– Да… этого достаточно, чтобы начать пить. – Картер говорил возбужденно.
– Конечно, но только одна деталь не укладывается в схему, – заметил Крэйг. – Как я понял, Баум удрал из Австрии в последний момент, перед самым началом войны, уже после того, как нацисты убили его дочь. Мунро сам сказал мне это однажды вечером за стаканом виски в Холодной гавани. Я заинтересовался тем, что происходит в госпитале в Роуздене, когда сам был его пациентом, и теперь вот Анн-Мари.
– И что дальше? – спокойно спросил Картер.
– Мунро сказал мне, что Баум предложил свои услуги разведке. Он хотел отомстить. Они тщательно проверили его и решили, что он не годится для оперативной работы.
– Это, скорее всего, правда, – заметил Картер.
– Что правда, а что нет, Джек? Когда умерла его дочь: в тридцать девятом или шесть месяцев назад?
– Видишь ли, Крэйг, ты многого не знаешь в этом деле…
– Это легко проверить, – сказал Крэйг. – Выслушай меня. Что ты скажешь о такой схеме: нацисты захватили дочь Баума и предложили ему торг: если он хочет, чтобы она осталась в живых, он должен предложить свои услуги британской разведке, продолжая одновременно работать на них, в противном случае…
– Ты прочел слишком много шпионских романов, – засмеялся Картер.
– А потом что-то у них срывается. Дочь умирает в лагере. Хозяева Баума молчат об этом, но еврейское подполье сообщает ему. Баум – порядочный человек, он и прежде работал на них ради спасения своей дочери, а теперь действительно хочет мстить.
– Ну и что же он, по-твоему, сделал?
– Пошел к Дугалу Мунро и все ему рассказал. Вопрос о наказании не стоит. Он слишком ценен как двойной агент. – Картер ничего не ответил, и Крэйг потряс головой: – Но есть еще что-то. Анн-Мари и Женевьева. Здесь все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Я прав, Джек?
Картер вздохнул, подошел к двери и открыл ее.
– Дорогой мой Крэйг, ты переутомился. Ты слишком много работал последнее время. Топай-ка в квартиру в подвале. Хорошенько выспись. Утром тебе все покажется не таким мрачным.
– Ты хороший человек, Джек, порядочный человек. Такой же, как Баум. – Крэйг скрипнул зубами. – Но вот тот, наверху, беспокоит меня. Он действительно верит, что цель оправдывает средства.
– А ты разве не веришь? – спросил Картер.
– Конечно, нет, а иначе мы ничем не отличаемся от тех, против кого деремся. Доброй ночи, Джек.
Крэйг пошел вниз, а Картер моментально поднял трубку внутреннего телефона, висевшего у двери и позвонил на квартиру Мунро.
– Бригадир, мне нужно срочно видеть вас. Крэйг Осборн кое-что узнал. В отношении Баума. Хорошо. Я поднимусь.
Дверь была слегка приоткрыта. Стоя в тени коридора, Крэйг слышал весь разговор. Когда Картер пошел наверх, американец пробрался к парадной двери и тихо вышел.
Чуть позже десяти, когда Крэйг добрался до больницы в Хэмпстеде, шел сильный дождь. Он на какое-то время притаился на другой стороне улицы под ветвями платанов, наблюдая за воротами. Пытаться пройти здесь было бесполезно. Скорее всего, напуганный Баум отдал распоряжение, чтобы его не впускали.
Он попытался пройти со стороны переулка, куда выходили мощеные дворики коттеджей с террасами. В конце переулка Крэйг увидел двухэтажное здание, которое выглядело как мастерская. На одной его стене была прикреплена металлическая лестница. Он быстро поднялся наверх: стена больницы оказалась в трех футах от него. Оказалось элементарно просто перелезть через ограду, перешагнуть на стену и спрыгнуть в сад.
Он осторожно крался к зданию больницы, стараясь держаться подальше от парадной двери. Наверху в некоторых комнатах горел свет, нижний же этаж был совершенно темным, но, когда он двинулся в обход здания, в окне одной из комнат, выходящих на террасу, мелькнул свет.
Он поднялся по ступенькам на террасу и заглянул в щель между занавесками. Это был заставленный книгами кабинет. У стола, обхватив голову руками, сидел Баум, напротив него стояли бутылка виски и стакан. Крэйг осторожно нажал на ручку сводчатой двери, но она оказалась запертой. Задумавшись на мгновение, он решил постучать. Баум удивленно спросил:
– Кто это?
Стараясь скрыть свой американский акцент, Крэйг произнес:
– Доктор Баум, это я, привратный сторож, – и отступил назад, в темноту коридора.
Минуту спустя дверь распахнулась, и Баум выглянул в коридор.
– Джонсон, это вы?
Крэйг мгновенно обхватил его за шею рукой и втолкнул назад в комнату. Баум испуганно смотрел на Крэйга, пока тот тащил его через кабинет к столу.
– Вы с ума сошли! – в негодовании заорал Баум, когда Крэйг отпустил его. – В чем дело?
– Со мной все в порядке. – Крэйг сел на край стола и достал сигарету. – А вот здесь произошли некоторые странные события, и теперь самое время вам ответить на несколько моих вопросов.
– Мне нечего вам сказать. – Голос Баума дрожал. – Вы сумасшедший! Если бригадир узнает, вас немедленно уволят.
– Вот и прекрасно, – сказал Крэйг. – Я смогу заняться более честными делами. – Он поднял левую руку. – Видите, как скрючены мои пальцы? Это сделало гестапо в Париже. Они ломали мне один палец за другим, потом выдергивали ногти щипцами. Еще они пытали меня водой – вас погружают в ванну, вы почти захлебываетесь, а потом вас возвращают к жизни и начинают все снова. Они били меня ногами в промежность так долго, что у меня образовался разрыв длиной в девять дюймов.
– Бог мой! – прошептал Баум.
– К сожалению, Бог в это время был, должно быть, занят чем-то другим. Я эксперт, Баум. Я побывал там. Я перестал мучиться выбором средств уже давно. – Крэйг схватил Баума за щеку и больно ущипнул. – Женевьева Треванс для меня бесконечно важнее вас, это так просто. Я сделаю все, чтобы заставить вас говорить, поэтому почему бы вам самому не ответить на вопросы по-хорошему?
Баум впал в состояние крайнего ужаса.
– Да, – пробормотал он. – Все, что угодно.
– Вы не убегали от фашистов. Они держали в плену вашу дочь и приказали вам попросить политического убежища, сказав, что немцы убили Рэйчел, и предложить свои услуги британской разведке.
– Да, – кивнул Баум. – Это правда.
– Как вы выходили на связь?
– У меня был связной в испанском посольстве. Он отсылал сообщения дипломатической почтой. Результаты бомбардировок, передвижение войск. В общем, информация подобного рода. Для экстренных случаев был другой агент, женщина, она живет в Ромни-Марш. У нее есть рация.
– И все? Вы отделывались этими данными, пока еврейское подполье не сообщило вам шесть месяцев назад, что ваша дочь на самом деле мертва?
– Да, верно. – Баум вытер с лица пот.
– Так что вы по собственной инициативе пошли к Мунро и все ему выложили?
– Да. Он приказал мне продолжать, как если бы ничего не произошло. Они даже не тронули Женщину в Ромни-Марш.
– Как ее зовут?
– Фицджеральд. Рут Фицджеральд. Она вдова. Была замужем за доктором, ирландцем, выходцем из Южной Африки. Она ненавидит англичан.
Крэйг встал и прошел к другому концу стола.
– А Анн-Мари Треванс? Что случилось с ней? – Баум затравленно озирался, а Крэйг взял со стола древнего вида линейку красного дерева и показал ему. – Для начала пальцы вашей правой руки, Баум. По одному. Это очень неудобно.
– Ради Бога, это не моя вина! Я просто сделал ей инъекцию. Я делал то, что Мунро мне приказывал!
Крэйг внезапно стал очень спокойным.
– И что это была за инъекция?
– Что-то вроде «наркотика правды». Это был новый прием, который они решили применять к каждому агенту, вернувшемуся с задания. Отлично, когда срабатывает.
– А с ней не сработало? – мрачно спросил Крэйг. Баум перешел на шепот.
– Неожиданный побочный эффект. Необратимые нарушения функций мозга. Единственное, что хорошо, так это то, что она может умереть в любой момент.
– Есть еще что-нибудь?
– Да, – выдавил из себя Баум с диким видом. – Мне было приказано сообщить немцам легенду мисс Треванс.
Крэйг уставился на него:
– Мунро приказал вам сделать это?
– Да, я послал записку этой Фицджеральд в Ромни-Марш три дня назад, чтобы она передала по рации все о Женевьеве. – Дверь за спиной Крэйга тихо приоткрылась, но Баум этого не заметил. – Он хочет, чтобы ее взяли, майор. Я не знаю зачем, но он хочет, чтобы они ее взяли!
– О, дорогой мой, какой у вас длинный язык, – сказал Дугал Мунро.
Крэйг повернулся и увидел бригадира. Он стоял, сунув руки в карманы старого кавалерийского плаща. Джек Картер стоял рядом, опираясь на трость и держа в другой руке браунинг.
– Ты ублюдок, – сказал Крэйг.
– Иногда требуется жертвенный баран, мой милый мальчик. Таковы уж превратности судьбы, и на этот раз роль жертвы досталась Женевьеве Треванс.
– Но зачем? – спросил Крэйг. – Совещание по Атлантическому валу… Роммель… Все это было враньем?
– Вовсе нет, но не думаете же вы, что у любителя вроде нашей Женевьевы был хоть какой-то реальный шанс добыть такую информацию? Нет, Крэйг. Владыка явится скоро. День «Д» и дезинформация – вот смысл игры. Важно, чтобы немцы поверили, что мы будем наступать там, где мы не будем наступать. Паттон командует несуществующей армией в Восточной Англии, чьей задачей якобы является наступление в районе Па-де-Кале. Другие мелкие детали усилят иллюзию.
– Что потом? – спросил Крэйг.
– Меня посетила одна весьма ценная идея, и я послал за Анн-Мари. Когда ее заменила Женевьева, мы продолжали придерживаться того же плана. Я позволил ей – «случайно» – увидеть на моем столе в Холодной гавани карту. Это была карта района Па-де-Кале, на ней была надпись «Предварительные цели – день «Д». Остроумие этого приема состоит в том, что девушка не представляет себе важности информации. Она будет выглядеть тем более подлинной, когда боши извлекут ее из Женевьевы, а они обязательно это сделают. Пока с ней все будет в порядке, Прим не станет сразу предпринимать решительных шагов. Он захочет посмотреть, что она сумеет сделать. Я поступил бы так же. Ну а потом ей будет некуда бежать.
– Вы собирались проделать то же самое с Анн-Мари? – спросил Крэйг. – Вы бы продали и ее?
На него было страшно смотреть. Он сделал шаг к Мунро, но Картер поднял оружие:
– Стой на месте, Крэйг.
– Вы сделали бы все, не так ли? – бросил Крэйг Мунро. – У вас с гестапо много общих методов!
– Идет война. Иногда необходимы жертвы. На прошлой неделе вы убили генерала Дитриха. Осуществляя операцию, вы знали, что это будет стоить жизни многим невинным людям, но все-таки довели дело до конца. Давайте посчитаем потери. Двадцать расстрелянных заложников.
– Чтобы спасти еще больше жизней, – возразил Крэйг.
– Именно, дорогой мой, так о чем же мы спорим? Крэйг продолжал стоять со стиснутыми кулаками, и Мунро вздохнул:
– Посадите его в камеру, Джек. Крепко заприте и скажите Артуру, чтобы стерег его как пес. Мы поговорим утром. – Он повернулся и вышел.
– Как тебе теперь работать на него, Джек? – спросил Крэйг.
На лице Картера отразилась досада.
– Пошли, старик, не устраивай сцен.
Крэйг пошел по черной лестнице в подвал. Было очень тихо, ни звука не доносилось из камеры Анн-Мари, глухой Артур в своем белом халате, как и прежде, сидел на своем стуле, читая книгу, будто ничего не произошло за это время.
Картер держался на безопасном расстоянии от Крэйга, когда они остановились у дверей камеры.
– Туда, приятель.
Крэйг повиновался. Артур поднялся и подошел к ним. Картер говорил ему прямо в лицо, чтобы он мог читать по губам:
– Следите за майором, Артур. Бригадир и я вернемся утром. Будьте осторожны. Он опасный человек.
Артур, крепкий, как кирпичная стена, расправил плечи. Когда он говорил, голос его был похож на механический.
– Разве мы все не опасны? – спросил он и повернул ключ в двери.
Крэйг посмотрел на Картера сквозь прутья:
– Спи спокойно, если сможешь, Джек.
– Я изо всех сил постараюсь, старик. – Он повернулся, чтобы уйти.
Крэйг бросил ему вслед:
– Еще один вопрос, Джек.
– Да?
– Рене Дизар? Как он поверил?
– Мы сказали, что у Анн-Мари помутился рассудок, что она сломалась. История с изнасилованием была необходима, чтобы дать Женевьеве правильную мотивацию. Бригадир убедил Дизара, что он должен придерживаться этой версии, что это жизненно важно.
– Значит, даже старый друг предал ее.
– Доброй ночи, Крэйг.
Шаги Картера затихли, и Крэйг начал обследовать свою тюрьму. В камере стояла металлическая походная кровать с матрацем и ничего больше. Никакого окна, ни ведра, ни простыней. Дверь была очень крепкой. Он подошел к кровати и сел, пружины жалобно заскрипели. Он поднял матрац и увидел, что плотно скрученные пружины проржавели от старости. Это навело его на одну мысль. Он достал из кармана плаща маленький перочинный нож и принялся за работу.
Было около шести утра, когда Анн-Мари начала кричать. Крэйг, лежавший на кровати в ожидании, когда Артур придет проверить камеру (он так и не пришел), встал и подошел к двери, держа свисавшую из его руки тяжелую петлю, сделанную из кроватной пружины. Выглянув из камеры через прутья решетки, он увидел только стул Артура. Он был пуст. Ужасающие вопли продолжались. Прошло около пяти минут, и он услышал звук приближающихся шагов. Крэйг посмотрел в другую сторону и увидел Артура, идущего к нему с эмалированной кружкой в руке. Крэйг просунул наружу свободную руку. Служитель остановился, повернулся и посмотрел на него.
– Мне нужно в туалет, – сказал Крэйг. – Я не выходил всю ночь.
Артур ничего не ответил, просто побрел дальше. Сердце Крэйга упало, но несколько минут спустя Артур появился снова, держа в одной руке ключ, а в другой – старый армейский револьвер системы Уэбли.
– Хорошо. Выходите и смотрите у меня, – сказал он своим странным голосом. – Одно неверное движение – и я сломаю вам правую руку.
– Я не такой дурак, – ответил ему Крэйг.
Затем они направились в коридор, но лишь только сделали первый шаг, повернув за дверь камеры, как пружинная петля обвилась вокруг руки надзирателя, державшей револьвер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Джек Картер сказал мне, что позвонит вам, чтобы устроить мой визит в больницу, – небрежно бросил Крэйг. – Я обещал Женевьеве Треванс проведать ее сестру.
Баум провел рукой по лицу, сдвинул брови и кивнул:
– Да, капитан Картер звонил мне.
– Как она?
– Не очень хорошо, майор. – Он покачал головой и вздохнул. – Бедная Анн-Мари. – Он потянулся за своим стаканом портвейна. – А мисс Женевьева, вы слышали что-нибудь о ней?
– Слышал о ней? – переспросил Крэйг.
– Ну, оттуда. С другой стороны.
– Так вы и об этом знаете?
Баум скорчил хитрую мину, поднеся палец к носу:
– Знаю, хоть и немного. Быстрый бот, ночной рейс. Она, эта девочка, должна быть хорошей актрисой.
Крэйг постарался говорить естественным, свободным тоном:
– Лили сказала мне, что ваша дочь умерла шесть месяцев назад.
Баум кивнул, впадая в сентиментальное настроение, его глаза наполнились слезами.
– Моя любимая Рэйчел. Ужасное горе.
– Но… она ведь была в Австрии, как же вы узнали? – мягко спросил Крэйг. – Красный Крест?
– Нет, – быстро ответил Баум. – Мне сообщили наши люди. Еврейское подполье. Слышали о нем? «Друзья Израиля».
– Конечно, – ответил Крэйг. Баум внезапно забеспокоился:
– А почему вы спрашиваете?
– Просто я всегда считал, что ваша дочь умерла до войны, после того как вы сбежали в Англию.
– Вы ошибаетесь. – Казалось, Баум внезапно протрезвел. Он вдруг встал. – Я должен идти. Мне нужно работать.
– А как насчет Анн-Мари? Я бы хотел увидеть ее.
– Может быть, потом, майор. Доброй ночи.
Баум вышел. Крэйг последовал за ним. Лили заметила:
– Он вылетел отсюда как ракета.
– Да, похоже. Странно, правда?
– Может, еще стаканчик, дружок?
– Нет, спасибо. Все, что мне нужно, это долгая прогулка, чтобы прочистить мозги. Может, увидимся позже. – Он мило улыбнулся ей и вышел.
Один из дежурных ГО подошел к стойке:
– Две пинты, Лили. Слушай, ты видела ордена этого янки?
– У него их полная грудь!
– Слишком тяжелая ноша, – заметил он. – Я бы с ним не поменялся.
Была половина девятого, когда Крэйг поднялся по ступенькам дома на Хастон-Плейс и позвонил в квартиру, расположенную в полуподвале.
– Это Крэйг, Джек, – сказал он в переговорное устройство.
Дверь открылась, он вошел, дойдя по коридору до ступенек, ведущих в подвал. Картер стоял внизу.
– Как ты справился с ОСС?
– Они держали меня большую часть дня.
– Пошли. – Картер повернулся и пошел в свою квартиру, Крэйг последовал за ним. – Выпьешь? – спросил Картер.
– Нет, спасибо. Я лучше покурю, если ты не возражаешь. – Он взял сигарету. – Спасибо, что позвонил Бауму насчет меня.
– Значит, ты нашел его? – Картер налил себе виски.
– Да, и имел с ним разговор. Не в больнице, а в местном пабе. Похоже, он заливает горе.
– Я не знал об этом, – удивился Картер.
– Все началось шесть месяцев назад, когда он получил известие от «Друзей Израиля», что его дочь убили немцы.
– Да… этого достаточно, чтобы начать пить. – Картер говорил возбужденно.
– Конечно, но только одна деталь не укладывается в схему, – заметил Крэйг. – Как я понял, Баум удрал из Австрии в последний момент, перед самым началом войны, уже после того, как нацисты убили его дочь. Мунро сам сказал мне это однажды вечером за стаканом виски в Холодной гавани. Я заинтересовался тем, что происходит в госпитале в Роуздене, когда сам был его пациентом, и теперь вот Анн-Мари.
– И что дальше? – спокойно спросил Картер.
– Мунро сказал мне, что Баум предложил свои услуги разведке. Он хотел отомстить. Они тщательно проверили его и решили, что он не годится для оперативной работы.
– Это, скорее всего, правда, – заметил Картер.
– Что правда, а что нет, Джек? Когда умерла его дочь: в тридцать девятом или шесть месяцев назад?
– Видишь ли, Крэйг, ты многого не знаешь в этом деле…
– Это легко проверить, – сказал Крэйг. – Выслушай меня. Что ты скажешь о такой схеме: нацисты захватили дочь Баума и предложили ему торг: если он хочет, чтобы она осталась в живых, он должен предложить свои услуги британской разведке, продолжая одновременно работать на них, в противном случае…
– Ты прочел слишком много шпионских романов, – засмеялся Картер.
– А потом что-то у них срывается. Дочь умирает в лагере. Хозяева Баума молчат об этом, но еврейское подполье сообщает ему. Баум – порядочный человек, он и прежде работал на них ради спасения своей дочери, а теперь действительно хочет мстить.
– Ну и что же он, по-твоему, сделал?
– Пошел к Дугалу Мунро и все ему рассказал. Вопрос о наказании не стоит. Он слишком ценен как двойной агент. – Картер ничего не ответил, и Крэйг потряс головой: – Но есть еще что-то. Анн-Мари и Женевьева. Здесь все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Я прав, Джек?
Картер вздохнул, подошел к двери и открыл ее.
– Дорогой мой Крэйг, ты переутомился. Ты слишком много работал последнее время. Топай-ка в квартиру в подвале. Хорошенько выспись. Утром тебе все покажется не таким мрачным.
– Ты хороший человек, Джек, порядочный человек. Такой же, как Баум. – Крэйг скрипнул зубами. – Но вот тот, наверху, беспокоит меня. Он действительно верит, что цель оправдывает средства.
– А ты разве не веришь? – спросил Картер.
– Конечно, нет, а иначе мы ничем не отличаемся от тех, против кого деремся. Доброй ночи, Джек.
Крэйг пошел вниз, а Картер моментально поднял трубку внутреннего телефона, висевшего у двери и позвонил на квартиру Мунро.
– Бригадир, мне нужно срочно видеть вас. Крэйг Осборн кое-что узнал. В отношении Баума. Хорошо. Я поднимусь.
Дверь была слегка приоткрыта. Стоя в тени коридора, Крэйг слышал весь разговор. Когда Картер пошел наверх, американец пробрался к парадной двери и тихо вышел.
Чуть позже десяти, когда Крэйг добрался до больницы в Хэмпстеде, шел сильный дождь. Он на какое-то время притаился на другой стороне улицы под ветвями платанов, наблюдая за воротами. Пытаться пройти здесь было бесполезно. Скорее всего, напуганный Баум отдал распоряжение, чтобы его не впускали.
Он попытался пройти со стороны переулка, куда выходили мощеные дворики коттеджей с террасами. В конце переулка Крэйг увидел двухэтажное здание, которое выглядело как мастерская. На одной его стене была прикреплена металлическая лестница. Он быстро поднялся наверх: стена больницы оказалась в трех футах от него. Оказалось элементарно просто перелезть через ограду, перешагнуть на стену и спрыгнуть в сад.
Он осторожно крался к зданию больницы, стараясь держаться подальше от парадной двери. Наверху в некоторых комнатах горел свет, нижний же этаж был совершенно темным, но, когда он двинулся в обход здания, в окне одной из комнат, выходящих на террасу, мелькнул свет.
Он поднялся по ступенькам на террасу и заглянул в щель между занавесками. Это был заставленный книгами кабинет. У стола, обхватив голову руками, сидел Баум, напротив него стояли бутылка виски и стакан. Крэйг осторожно нажал на ручку сводчатой двери, но она оказалась запертой. Задумавшись на мгновение, он решил постучать. Баум удивленно спросил:
– Кто это?
Стараясь скрыть свой американский акцент, Крэйг произнес:
– Доктор Баум, это я, привратный сторож, – и отступил назад, в темноту коридора.
Минуту спустя дверь распахнулась, и Баум выглянул в коридор.
– Джонсон, это вы?
Крэйг мгновенно обхватил его за шею рукой и втолкнул назад в комнату. Баум испуганно смотрел на Крэйга, пока тот тащил его через кабинет к столу.
– Вы с ума сошли! – в негодовании заорал Баум, когда Крэйг отпустил его. – В чем дело?
– Со мной все в порядке. – Крэйг сел на край стола и достал сигарету. – А вот здесь произошли некоторые странные события, и теперь самое время вам ответить на несколько моих вопросов.
– Мне нечего вам сказать. – Голос Баума дрожал. – Вы сумасшедший! Если бригадир узнает, вас немедленно уволят.
– Вот и прекрасно, – сказал Крэйг. – Я смогу заняться более честными делами. – Он поднял левую руку. – Видите, как скрючены мои пальцы? Это сделало гестапо в Париже. Они ломали мне один палец за другим, потом выдергивали ногти щипцами. Еще они пытали меня водой – вас погружают в ванну, вы почти захлебываетесь, а потом вас возвращают к жизни и начинают все снова. Они били меня ногами в промежность так долго, что у меня образовался разрыв длиной в девять дюймов.
– Бог мой! – прошептал Баум.
– К сожалению, Бог в это время был, должно быть, занят чем-то другим. Я эксперт, Баум. Я побывал там. Я перестал мучиться выбором средств уже давно. – Крэйг схватил Баума за щеку и больно ущипнул. – Женевьева Треванс для меня бесконечно важнее вас, это так просто. Я сделаю все, чтобы заставить вас говорить, поэтому почему бы вам самому не ответить на вопросы по-хорошему?
Баум впал в состояние крайнего ужаса.
– Да, – пробормотал он. – Все, что угодно.
– Вы не убегали от фашистов. Они держали в плену вашу дочь и приказали вам попросить политического убежища, сказав, что немцы убили Рэйчел, и предложить свои услуги британской разведке.
– Да, – кивнул Баум. – Это правда.
– Как вы выходили на связь?
– У меня был связной в испанском посольстве. Он отсылал сообщения дипломатической почтой. Результаты бомбардировок, передвижение войск. В общем, информация подобного рода. Для экстренных случаев был другой агент, женщина, она живет в Ромни-Марш. У нее есть рация.
– И все? Вы отделывались этими данными, пока еврейское подполье не сообщило вам шесть месяцев назад, что ваша дочь на самом деле мертва?
– Да, верно. – Баум вытер с лица пот.
– Так что вы по собственной инициативе пошли к Мунро и все ему выложили?
– Да. Он приказал мне продолжать, как если бы ничего не произошло. Они даже не тронули Женщину в Ромни-Марш.
– Как ее зовут?
– Фицджеральд. Рут Фицджеральд. Она вдова. Была замужем за доктором, ирландцем, выходцем из Южной Африки. Она ненавидит англичан.
Крэйг встал и прошел к другому концу стола.
– А Анн-Мари Треванс? Что случилось с ней? – Баум затравленно озирался, а Крэйг взял со стола древнего вида линейку красного дерева и показал ему. – Для начала пальцы вашей правой руки, Баум. По одному. Это очень неудобно.
– Ради Бога, это не моя вина! Я просто сделал ей инъекцию. Я делал то, что Мунро мне приказывал!
Крэйг внезапно стал очень спокойным.
– И что это была за инъекция?
– Что-то вроде «наркотика правды». Это был новый прием, который они решили применять к каждому агенту, вернувшемуся с задания. Отлично, когда срабатывает.
– А с ней не сработало? – мрачно спросил Крэйг. Баум перешел на шепот.
– Неожиданный побочный эффект. Необратимые нарушения функций мозга. Единственное, что хорошо, так это то, что она может умереть в любой момент.
– Есть еще что-нибудь?
– Да, – выдавил из себя Баум с диким видом. – Мне было приказано сообщить немцам легенду мисс Треванс.
Крэйг уставился на него:
– Мунро приказал вам сделать это?
– Да, я послал записку этой Фицджеральд в Ромни-Марш три дня назад, чтобы она передала по рации все о Женевьеве. – Дверь за спиной Крэйга тихо приоткрылась, но Баум этого не заметил. – Он хочет, чтобы ее взяли, майор. Я не знаю зачем, но он хочет, чтобы они ее взяли!
– О, дорогой мой, какой у вас длинный язык, – сказал Дугал Мунро.
Крэйг повернулся и увидел бригадира. Он стоял, сунув руки в карманы старого кавалерийского плаща. Джек Картер стоял рядом, опираясь на трость и держа в другой руке браунинг.
– Ты ублюдок, – сказал Крэйг.
– Иногда требуется жертвенный баран, мой милый мальчик. Таковы уж превратности судьбы, и на этот раз роль жертвы досталась Женевьеве Треванс.
– Но зачем? – спросил Крэйг. – Совещание по Атлантическому валу… Роммель… Все это было враньем?
– Вовсе нет, но не думаете же вы, что у любителя вроде нашей Женевьевы был хоть какой-то реальный шанс добыть такую информацию? Нет, Крэйг. Владыка явится скоро. День «Д» и дезинформация – вот смысл игры. Важно, чтобы немцы поверили, что мы будем наступать там, где мы не будем наступать. Паттон командует несуществующей армией в Восточной Англии, чьей задачей якобы является наступление в районе Па-де-Кале. Другие мелкие детали усилят иллюзию.
– Что потом? – спросил Крэйг.
– Меня посетила одна весьма ценная идея, и я послал за Анн-Мари. Когда ее заменила Женевьева, мы продолжали придерживаться того же плана. Я позволил ей – «случайно» – увидеть на моем столе в Холодной гавани карту. Это была карта района Па-де-Кале, на ней была надпись «Предварительные цели – день «Д». Остроумие этого приема состоит в том, что девушка не представляет себе важности информации. Она будет выглядеть тем более подлинной, когда боши извлекут ее из Женевьевы, а они обязательно это сделают. Пока с ней все будет в порядке, Прим не станет сразу предпринимать решительных шагов. Он захочет посмотреть, что она сумеет сделать. Я поступил бы так же. Ну а потом ей будет некуда бежать.
– Вы собирались проделать то же самое с Анн-Мари? – спросил Крэйг. – Вы бы продали и ее?
На него было страшно смотреть. Он сделал шаг к Мунро, но Картер поднял оружие:
– Стой на месте, Крэйг.
– Вы сделали бы все, не так ли? – бросил Крэйг Мунро. – У вас с гестапо много общих методов!
– Идет война. Иногда необходимы жертвы. На прошлой неделе вы убили генерала Дитриха. Осуществляя операцию, вы знали, что это будет стоить жизни многим невинным людям, но все-таки довели дело до конца. Давайте посчитаем потери. Двадцать расстрелянных заложников.
– Чтобы спасти еще больше жизней, – возразил Крэйг.
– Именно, дорогой мой, так о чем же мы спорим? Крэйг продолжал стоять со стиснутыми кулаками, и Мунро вздохнул:
– Посадите его в камеру, Джек. Крепко заприте и скажите Артуру, чтобы стерег его как пес. Мы поговорим утром. – Он повернулся и вышел.
– Как тебе теперь работать на него, Джек? – спросил Крэйг.
На лице Картера отразилась досада.
– Пошли, старик, не устраивай сцен.
Крэйг пошел по черной лестнице в подвал. Было очень тихо, ни звука не доносилось из камеры Анн-Мари, глухой Артур в своем белом халате, как и прежде, сидел на своем стуле, читая книгу, будто ничего не произошло за это время.
Картер держался на безопасном расстоянии от Крэйга, когда они остановились у дверей камеры.
– Туда, приятель.
Крэйг повиновался. Артур поднялся и подошел к ним. Картер говорил ему прямо в лицо, чтобы он мог читать по губам:
– Следите за майором, Артур. Бригадир и я вернемся утром. Будьте осторожны. Он опасный человек.
Артур, крепкий, как кирпичная стена, расправил плечи. Когда он говорил, голос его был похож на механический.
– Разве мы все не опасны? – спросил он и повернул ключ в двери.
Крэйг посмотрел на Картера сквозь прутья:
– Спи спокойно, если сможешь, Джек.
– Я изо всех сил постараюсь, старик. – Он повернулся, чтобы уйти.
Крэйг бросил ему вслед:
– Еще один вопрос, Джек.
– Да?
– Рене Дизар? Как он поверил?
– Мы сказали, что у Анн-Мари помутился рассудок, что она сломалась. История с изнасилованием была необходима, чтобы дать Женевьеве правильную мотивацию. Бригадир убедил Дизара, что он должен придерживаться этой версии, что это жизненно важно.
– Значит, даже старый друг предал ее.
– Доброй ночи, Крэйг.
Шаги Картера затихли, и Крэйг начал обследовать свою тюрьму. В камере стояла металлическая походная кровать с матрацем и ничего больше. Никакого окна, ни ведра, ни простыней. Дверь была очень крепкой. Он подошел к кровати и сел, пружины жалобно заскрипели. Он поднял матрац и увидел, что плотно скрученные пружины проржавели от старости. Это навело его на одну мысль. Он достал из кармана плаща маленький перочинный нож и принялся за работу.
Было около шести утра, когда Анн-Мари начала кричать. Крэйг, лежавший на кровати в ожидании, когда Артур придет проверить камеру (он так и не пришел), встал и подошел к двери, держа свисавшую из его руки тяжелую петлю, сделанную из кроватной пружины. Выглянув из камеры через прутья решетки, он увидел только стул Артура. Он был пуст. Ужасающие вопли продолжались. Прошло около пяти минут, и он услышал звук приближающихся шагов. Крэйг посмотрел в другую сторону и увидел Артура, идущего к нему с эмалированной кружкой в руке. Крэйг просунул наружу свободную руку. Служитель остановился, повернулся и посмотрел на него.
– Мне нужно в туалет, – сказал Крэйг. – Я не выходил всю ночь.
Артур ничего не ответил, просто побрел дальше. Сердце Крэйга упало, но несколько минут спустя Артур появился снова, держа в одной руке ключ, а в другой – старый армейский револьвер системы Уэбли.
– Хорошо. Выходите и смотрите у меня, – сказал он своим странным голосом. – Одно неверное движение – и я сломаю вам правую руку.
– Я не такой дурак, – ответил ему Крэйг.
Затем они направились в коридор, но лишь только сделали первый шаг, повернув за дверь камеры, как пружинная петля обвилась вокруг руки надзирателя, державшей револьвер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26