– Разве что она сильно изменилась. Она никогда меня не любила.
Рене кивнул:
– Верно, так оно и было всегда. Шанталь не обращала внимания на ма-амзель Анн-Мари. Она никогда не скрывала своего отношения. – Он повернулся к Женевьеве. – Но с вами, ма-амзель, все было по-другому…
Не было смысла углубляться в воспоминания, и Женевьева нетерпеливо перебила Рене:
– Кто еще?
– Управляющий, Морис Хуго, вы его помните?
– Да.
– Все остальные пусть вас не волнуют – они занимают более низкое положение в табели о рангах прислуги, так что такая надменная штучка, как вы, может их и не замечать. А с вашей горничной могут возникнуть проблемы. Вот она.
Маленькое создание, темноволосое, с капризным ртом, по-своему вполне привлекательное.
– Потаскуха, – прокомментировал сухо Рене. – Мариза Дюкрэ. Она приходит с фермы, расположенной примерно в десяти милях. Красивые тряпки, мужчины и деньги – вот три самые главные вещи в ее жизни, можно расположить их в любом порядке. Я составил для вас записку о ее семье.
– Вы прочтете потом, – сказал Крэйг.
– Тогда продолжим. Это теперешний комендант замка, генерал-майор Карл Земке.
Он показал Женевьеве увеличенный снимок, явно вырезанный из групповой фотографии, на обороте были подробные сведения о генерале.
Ему перевалило далеко за шестьдесят, он был армейским офицером, не из СС, в волосах много седины, усы коротко подстрижены. Лицо довольно грузное, скорее всего, такой же была и его фигура. Внимательные глаза с насмешливым выражением, но никакой улыбки на губах. Он выглядел уставшим.
– Земке когда-то был хорошим человеком, – бросил Крэйг, – но теперь он не у дел. Они с вашей тетушкой любовники.
– В это легко поверить. – Женевьева спокойно вернула ему фотографию. – Если вы думали шокировать меня, то напрасно потратили время. Моя тетка всегда хотела иметь мужчину в доме, а Земке выглядит вполне привлекательно.
– Он солдат, – неохотно признал Рене.
– Именно. Так же, как и этот подонок. – Он швырнул ей фотографию через стол.
Ей пришлось облокотиться на стол – так силен был шок узнавания. Она никогда раньше не встречала этого человека, но ей показалось, что она знает его всю жизнь. На нем была форма, очень похожая на ту, которую носил Едж. На воротнике нашивки СС, на шее Железный крест, коротко подстриженные волосы, сильное, будто вырезанное из камня лицо и глаза, которые, казалось, видели собеседника насквозь. Его нельзя было назвать породистым, но даже в толпе вы обернулись бы, чтобы увидеть его еще раз.
– Штурмбаннфюрер Макс Прим, – сказал Крэйг Осборн. – Это соответствует званию полковника. Награжден Рыцарским крестом, настоящий солдат и очень опасный человек. Он отвечает за безопасность в замке.
– Почему такой человек не на фронте?
– В прошлом году он получил в России пулю в голову, там он воевал в парашютно-десантном батальоне СС. Врачам пришлось поставить серебряную пластинку ему на череп, так что теперь он вынужден быть осторожным.
– А как сложились их отношения с Анн-Мари? – спросила Женевьева, обращаясь к Рене.
– Они боролись на равных, ма-амзель. Он не доверял ей, а она его не любила. Ее отношения с генералом Земке были превосходными. Она флиртовала с ним напропалую, а он относился к ней, как к любимой племяннице.
– Что было весьма полезно – разрешения на поездки в Париж, свобода приходить и уходить куда и когда угодно, – заметил Крэйг.
– Я хочу подчеркнуть, что немцы очень ценят отношения, установившиеся с де Вуанкурами. Вы и ваша тетушка – их союзницы, не заблуждайтесь на этот счет. Вы продолжаете жить в роскоши, в то время как тысячи ваших сограждан гнут спину в трудовых лагерях. Поэтому вас, ваших друзей-промышленников, их жен, которые часто устраивают попойки в замке по воскресеньям, французы ненавидят и презирают.
– Я понимаю.
– Еще на одного человека стоит обратить особое внимание. – Лицо на фотографии было неприятным. Молодой офицер СС с очень пышными волосами, узкими глазами и злым выражением лица, производил отталкивающее впечатление. – Гауптштурмфюрер, то есть капитан Ганс Райсшлингер. Он помощник Прима.
– Опасный человек, – заметила Женевьева.
– Зверь, – подтвердил Рене, плюнув в огонь.
– Странно, – сказала Женевьева. – Он не выглядит человеком, которого Прим мог взять в помощники.
– Что это за тип? – встревожился Крэйг. Рене сказал:
– Прим презирает его и не скрывает этого.
Крэйг взял со стола большой коричневый конверт и протянул его Женевьеве.
– Здесь вы найдете информацию на любого человека, с которым можете там встретиться. Изучите ее так, как если бы ваша жизнь зависела от нее, потому что так оно и есть на самом деле.
В дверь постучали, и появилась Джулия:
– Пришел парикмахер.
– Хорошо, – сказал Крэйг. – Мы продолжим позже. – Как только Женевьева направилась к выходу, он добавил: – Прежде чем вы уйдете, посмотрите еще одну фотографию. Главный архитектор Атлантического вала, системы защиты. Человек, которого вы будете принимать в выходные дни в замке Вуанкур.
Он осторожно положил перед ней на стол снимок маршала Эрвина Роммеля. Женевьева молча восхищенно смотрела на фотографию. Мунро встал и подошел к ней, держа бумаги в левой руке.
– Теперь вы видите, моя дорогая Женевьева, что я не преувеличивал, говоря, что вы можете оказать нам такую услугу, которая способна повлиять на ход всей войны.
Парикмахер Мишель был маленький, очень живой человек среднего возраста с черными волосами и седыми бачками. Джулия, судя по всему, хорошо его знала.
– О, превосходно, – сказал он, увидев Женевьеву, – просто превосходно! – Он открыл потертый коричневый чемоданчик, доверху заполненный гримерными принадлежностями, и достал оттуда картонную папку. – Я изучил исходные данные, но все даже лучше, чем я ожидал. – Он снял свой твидовый бежевый пиджак и достал расческу.
– Ну что же, начнем.
– Вы не могли попасть в лучшие руки, – сказала Женевьеве Джулия, накидывая на ее плечи полотенце. – Мишель много лет был главным парикмахером киностудии «Элстри».
– Совершенно верно, – подтвердил Мишель, расчесывая волосы Женевьевы. – Я был знаком с Александром Кордой и работал над мистером Чарльзом Лафтоном, когда он играл Генри Восьмого. Это была задача, скажу я вам. Несколько часов каждое утро! Конечно, в моем возрасте следует относиться к жизни проще. Я содержу театр в Фальмуте. Шоу-программы меняются через неделю. У нас военная база, приходит масса моряков, так что дела идут прекрасно.
Глядя в зеркало, Женевьева видела, как с каждой минутой все больше превращается в сестру. Не только волосы – это было относительно просто. Мишель прекрасно знал свое дело. Чуть тронул губы помадой, слегка подрумянил щеки, провел тушью по ресницам… Духи «Шанель № 5», которые Женевьева не любила. Полная трансформация заняла около полутора часов. Закончив работу, он кивнул, явно удовлетворенный.
– Красиво, хоть и нехорошо хвалить самого себя! – Он достал маленькую косметичку из марокканской кожи из чемоданчика и протянул Женевьеве: – Все, что вам потребуется, дорогая. Не забывайте накладывать побольше косметики. Это будет для вас самой большой проблемой. Не относитесь к этому небрежно – вы ведь не из тех, кто любит гримироваться. Это заметно.
Дверь за ним закрылась. Женевьева сидела, глядя на себя в зеркало. «Это я, но в то же время уже и не совсем я», – думала она.
Джулия предложила ей сигарету:
– Возьмите «Житан». – Она начала отказываться, но Джулия сказала: – Анн-Мари ведь курила. Вам надо привыкать.
Женевьева взяла предложенную сигарету, щелкнула зажигалкой и закашлялась, когда дым попал в горло.
– Хорошо, – сказала Джулия. – Теперь идите к Крэйгу. Он ждет вас в тире, в подвале.
Дверь в подвал была на первом этаже рядом с зеленой дверью, ведущей на кухню. Открыв ее, она услышала звуки выстрелов. Тир был сооружен в двух подвалах, часть разделяющей их стены просто разобрали. В дальнем, хорошо освещенном конце были установлены картонные фигуры, изображающие немецких солдат на фоне мешков с песком. Крэйг Осборн стоял, заряжая оружие, несколько пистолетов лежало перед ним на столе. Он услышал ее шаги, оглянулся через плечо и остолбенел.
– Бог мой!
– Значит, я похожа?
Его лицо было совершенно белым.
– Да, очень. Просто удивительно, не могу поверить своим глазам! Так вы говорите, что никогда раньше не стреляли?
– Однажды стреляла из духового ружья в парке. Он улыбнулся:
– Стало быть, не придется начинать с нуля. Я, пожалуй, покажу вам два типа пистолетов, с которыми вам, скорее всего, и придется иметь дело, и объясню, как из них стрелять.
– Вы говорили, с самого близкого расстояния?
– Вы напрасно считаете, что это просто, как в каком-нибудь ковбойском фильме… О'кей, посмотрим. – Он протянул ей револьвер. – Здесь всего пятнадцать ярдов. Цельтесь в среднюю мишень. Нажмите на курок.
Револьвер оказался очень тяжелым, и это удивило ее, но он удобно лег ей в руку. Теперь она должна показать ему, на что способна. Женевьева вытянула руку, закрыла один глаз, прицелилась, нажала на курок… и промазала.
– Первая попытка всегда мимо цели, – утешил Крэйг.
– Вам это кажется смешным? Я имею в виду, промазать в человека, стоящего так близко?
Крэйг сказал:
– Смотрите внимательно.
Он повернулся, присел, слегка выдвинув револьвер вперед, и быстро выстрелил, как ей показалось, даже не целясь. Когда эхо выстрелов затихло, Женевьева увидела четкую цепочку из четырех отверстий в сердце средней мишени. Он стоял неподвижно – олицетворение силы и владения собой, часть своего смертоносного оружия. Он повернулся – у него были глаза убийцы.
– Так, вам необходимо как следует попрактиковаться. – Он положил револьвер и взял со стола два других.
– Люгер и вальтер – автоматические пистолеты, в основном в немецкой армии используют именно их. Я покажу вам, как заряжать и как стрелять из них. Я не смогу сделать ничего больше за оставшееся время. Вы ведь не привыкли к такой работе?
– Думаю, вы правы, – спокойно ответила Женевьева. Следующие двадцать минут он терпеливо показывал ей, как заряжать обойму, как вставлять ее на место, как целиться и как удобнее стрелять. Он успокоился только после того, как убедился, что она может сделать это самостоятельно.
Теперь она изучала вальтер с глушителем Карсвелла, разработанным в ИСО для бесшумных убийств. При выстреле он издавал лишь странный кашляющий звук.
Они остановились в ярде от мишеней.
– Поближе к нашему приятелю, – сказал Крэйг, – но не слишком близко – вдруг попытается схватить вас, помните об этом.
– Понятно.
– Держите оружие на уровне пояса, плечи поднимите и нажимайте на курок не толкая.
Стреляя, она непроизвольно закрыла глаза, а открыв их, увидела, что попала мишени в живот.
– Очень хорошо, – сказал Крэйг Осборн. – Я ведь говорил вам, что это просто, если стоишь достаточно близко. А ну-ка, еще раз.
Всю вторую половину дня и начало вечера Женевьева потратила на изучение информации об обитателях замка, повторяя ее снова и снова, пока не почувствовала, что запомнила все нужные факты. Потом пошла в библиотеку, чтобы встретиться с Рене.
Она ужинала на кухне с Крэйгом, Мунро и Рене. Приготовленная Джулией еда была выше всяких похвал: бифштекс, пудинг с почками, жареные картофель и капуста, а на десерт яблочный пирог. Они пили прекрасное красное бургундское вино, но даже оно не помогло расслабиться Крэйгу. Он казался замкнутым и сосредоточенным, и атмосфера ужина была напряженной.
– Великолепная английская еда. – Мунро поцеловал Джулию в щеку. – Самоубийство для француженки. – Он повернулся к Крэйгу: – Я думаю прогуляться в паб. Не хотите присоединиться ко мне?
– Я, пожалуй, останусь.
– Ладно, мальчик. А вы, Рене? Как насчет того, чтобы пропустить стаканчик?
– С удовольствием, мой генерал. – Рене рассмеялся, и они вышли.
– Я принесу кофе наверх, в голубую комнату, – сказала Джулия. – Крэйг, покажите Женевьеве дорогу.
Это была уютная комната рядом с библиотекой, с красивой мебелью и камином, в котором пылал огонь, в углу стоял концертный рояль. Женевьева подняла крышку. Когда-то она больше всего на свете мечтала стать пианисткой, но жизнь редко складывается так, как хочешь ты сам.
Она заиграла прелюдию Шопена, медленно, глубоко, беря глубокие аккорды в басах. Вошла Джулия с подносом и поставила его на столик у камина. Крэйг облокотился на рояль, наблюдая за Женевьевой. Его глаза как будто спрашивали ее о чем-то, когда она начала играть «Лунную сонату», звучавшую в ее интерпретации красиво и до боли грустно. Она играла хорошо, лучше, подумала она, чем когда бы то ни было. Когда она опустила руки и подняла глаза, Крэйга уже не было. Она на минуту задумалась, потом закрыла инструмент и вышла вслед за ним.
Женевьева увидела его в тени на террасе, он курил сигарету. Она спустилась вниз и встала рядом.
– Вы хорошо справились, – сказал Крэйг.
– Потому что была послушной? – спросила Женевьева.
– Вы способная ученица, – ответил он. – Я подверг вас тяжелым испытаниям, но там вам будет еще сложнее. Вы даже не знаете, каково вам придется.
– Чего вы хотите, отпущения грехов? – спросила она. – Вы ведь знали, что придется повиноваться. Выбора у нас нет, кроме меня никто не может туда отправиться. Это не ваша вина. Вы – инструмент.
Он выпрямился и швырнул окурок вниз. Упав на дорожку, он продолжал тлеть, вспыхивая красным огоньком.
– У нас завтра трудный день, – сказал он. – Вам предстоит встреча с Мунро утром. Пора спать.
– Я скоро пойду. – Она дотронулась до его руки. – И спасибо за то, что однажды вы вели себя как человек.
Ответ Крэйга прозвучал странно:
– Не говорите со мной так, не надо. Мы еще не закончили.
Он повернулся и быстро вошел в дом.
Они пришли за ней ночью. Грубо разбудили. Яркий свет в глаза, одежду швырнули на пол, ее резко подняли.
– Вы Анн-Мари Треванс? – Голос звучал требовательно, говорили по-французски.
– Какого черта, кто вы такие? – Она старательно изображала возмущение, попыталась встать и тут же получила пощечину.
– Вы Анн-Мари Треванс? Отвечайте.
И тут она наконец поняла, что оба человека, прятавшиеся в тени за пределами освещенного круга, были в немецкой форме. Ночной кошмар вдруг стал явью, и Женевьева затрепетала.
– Да, я Анн-Мари Треванс, – ответила она по-французски. – Что вам нужно?
– Так-то лучше. Одевайтесь и следуйте за нами.
– Вы Анн-Мари Треванс?
Они задавали ей этот вопрос в двадцатый раз. Она сидела за столом в библиотеке, ослепленная резким светом лампы, который они направили ей прямо в лицо.
– Да, – устало ответила она. – Сколько раз я могу это повторять?
– И вы живете в замке Вуанкур с вашей теткой?
– Да.
– Ваша горничная, Мариза. Расскажите о ее семье. Женевьева глубоко вздохнула:
– Ее мать вдова, у нее маленькая ферма примерно в десяти милях от замка. Она работает там вместе с одним из своих сыновей, Жаном, он слегка придурковатый. У Маризы есть еще один брат, Пьер, капрал танкового соединения французской армии. Он работает в трудовом лагере в Алдерни, на островах Ла-Манша.
– А генерал Земке? Расскажите о нем.
– Я уже говорила вам о нем все, что знаю, по крайней мере, четыре раза.
– Расскажите еще раз, – настаивал голос.
Внезапно все кончилось. Кто-то прошел через комнату, подошел к двери и включил верхний свет. Их было действительно двое, оба в немецкой форме. Крэйг Осборн стоял у камина, прикуривая сигарету.
– Неплохо. Совсем неплохо.
– Очень смешно, – ответила Женевьева.
– Теперь можете идти спать.
Она пошла к двери, а Крэйг вдруг позвал ее:
– Женевьева?
Она обернулась:
– Да?
В комнате воцарилась мертвая тишина, они молча смотрели друг на друга. Надо же, попалась на старую как мир хитрость.
– Постарайтесь не повторять эту ошибку там, ладно? – спокойно сказал Крэйг.
Глава 8
Утром события минувшей ночи показались ей дурным сном, тем, чего на самом деле не было. И самым пугающим было то, что все перемешалось в ее голове. Настойчивое стремление убедить себя, что она и есть Анн-Мари, привело к тому, что она теперь почти верила в это, особенно в моменты наивысшего напряжения.
Она сидела у окна и курила «Житан», кашляя уже меньше. Вдруг первые лучи солнца озарили оранжево-желтым сиянием бледные деревья и засверкали на глади озера в лощине.
Дальше она действовала совершенно импульсивно. Увидев махровый халат на двери ванной, Женевьева надела его и вышла. Когда она спустилась по главной лестнице в холл, было тихо и пустынно, хотя в задней части дома голос Джулии выводил мелодию песенки, приглушенную и неясную.
Она решила выйти через другую дверь и очутилась в какой-то комнате со сводчатыми окнами. Женевьева пересекла террасу и ступила на траву. Холодная утренняя роса вызвала дрожь во всем теле, и она пустилась бегом по склону вниз, белый халат развевался у нее за спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Рене кивнул:
– Верно, так оно и было всегда. Шанталь не обращала внимания на ма-амзель Анн-Мари. Она никогда не скрывала своего отношения. – Он повернулся к Женевьеве. – Но с вами, ма-амзель, все было по-другому…
Не было смысла углубляться в воспоминания, и Женевьева нетерпеливо перебила Рене:
– Кто еще?
– Управляющий, Морис Хуго, вы его помните?
– Да.
– Все остальные пусть вас не волнуют – они занимают более низкое положение в табели о рангах прислуги, так что такая надменная штучка, как вы, может их и не замечать. А с вашей горничной могут возникнуть проблемы. Вот она.
Маленькое создание, темноволосое, с капризным ртом, по-своему вполне привлекательное.
– Потаскуха, – прокомментировал сухо Рене. – Мариза Дюкрэ. Она приходит с фермы, расположенной примерно в десяти милях. Красивые тряпки, мужчины и деньги – вот три самые главные вещи в ее жизни, можно расположить их в любом порядке. Я составил для вас записку о ее семье.
– Вы прочтете потом, – сказал Крэйг.
– Тогда продолжим. Это теперешний комендант замка, генерал-майор Карл Земке.
Он показал Женевьеве увеличенный снимок, явно вырезанный из групповой фотографии, на обороте были подробные сведения о генерале.
Ему перевалило далеко за шестьдесят, он был армейским офицером, не из СС, в волосах много седины, усы коротко подстрижены. Лицо довольно грузное, скорее всего, такой же была и его фигура. Внимательные глаза с насмешливым выражением, но никакой улыбки на губах. Он выглядел уставшим.
– Земке когда-то был хорошим человеком, – бросил Крэйг, – но теперь он не у дел. Они с вашей тетушкой любовники.
– В это легко поверить. – Женевьева спокойно вернула ему фотографию. – Если вы думали шокировать меня, то напрасно потратили время. Моя тетка всегда хотела иметь мужчину в доме, а Земке выглядит вполне привлекательно.
– Он солдат, – неохотно признал Рене.
– Именно. Так же, как и этот подонок. – Он швырнул ей фотографию через стол.
Ей пришлось облокотиться на стол – так силен был шок узнавания. Она никогда раньше не встречала этого человека, но ей показалось, что она знает его всю жизнь. На нем была форма, очень похожая на ту, которую носил Едж. На воротнике нашивки СС, на шее Железный крест, коротко подстриженные волосы, сильное, будто вырезанное из камня лицо и глаза, которые, казалось, видели собеседника насквозь. Его нельзя было назвать породистым, но даже в толпе вы обернулись бы, чтобы увидеть его еще раз.
– Штурмбаннфюрер Макс Прим, – сказал Крэйг Осборн. – Это соответствует званию полковника. Награжден Рыцарским крестом, настоящий солдат и очень опасный человек. Он отвечает за безопасность в замке.
– Почему такой человек не на фронте?
– В прошлом году он получил в России пулю в голову, там он воевал в парашютно-десантном батальоне СС. Врачам пришлось поставить серебряную пластинку ему на череп, так что теперь он вынужден быть осторожным.
– А как сложились их отношения с Анн-Мари? – спросила Женевьева, обращаясь к Рене.
– Они боролись на равных, ма-амзель. Он не доверял ей, а она его не любила. Ее отношения с генералом Земке были превосходными. Она флиртовала с ним напропалую, а он относился к ней, как к любимой племяннице.
– Что было весьма полезно – разрешения на поездки в Париж, свобода приходить и уходить куда и когда угодно, – заметил Крэйг.
– Я хочу подчеркнуть, что немцы очень ценят отношения, установившиеся с де Вуанкурами. Вы и ваша тетушка – их союзницы, не заблуждайтесь на этот счет. Вы продолжаете жить в роскоши, в то время как тысячи ваших сограждан гнут спину в трудовых лагерях. Поэтому вас, ваших друзей-промышленников, их жен, которые часто устраивают попойки в замке по воскресеньям, французы ненавидят и презирают.
– Я понимаю.
– Еще на одного человека стоит обратить особое внимание. – Лицо на фотографии было неприятным. Молодой офицер СС с очень пышными волосами, узкими глазами и злым выражением лица, производил отталкивающее впечатление. – Гауптштурмфюрер, то есть капитан Ганс Райсшлингер. Он помощник Прима.
– Опасный человек, – заметила Женевьева.
– Зверь, – подтвердил Рене, плюнув в огонь.
– Странно, – сказала Женевьева. – Он не выглядит человеком, которого Прим мог взять в помощники.
– Что это за тип? – встревожился Крэйг. Рене сказал:
– Прим презирает его и не скрывает этого.
Крэйг взял со стола большой коричневый конверт и протянул его Женевьеве.
– Здесь вы найдете информацию на любого человека, с которым можете там встретиться. Изучите ее так, как если бы ваша жизнь зависела от нее, потому что так оно и есть на самом деле.
В дверь постучали, и появилась Джулия:
– Пришел парикмахер.
– Хорошо, – сказал Крэйг. – Мы продолжим позже. – Как только Женевьева направилась к выходу, он добавил: – Прежде чем вы уйдете, посмотрите еще одну фотографию. Главный архитектор Атлантического вала, системы защиты. Человек, которого вы будете принимать в выходные дни в замке Вуанкур.
Он осторожно положил перед ней на стол снимок маршала Эрвина Роммеля. Женевьева молча восхищенно смотрела на фотографию. Мунро встал и подошел к ней, держа бумаги в левой руке.
– Теперь вы видите, моя дорогая Женевьева, что я не преувеличивал, говоря, что вы можете оказать нам такую услугу, которая способна повлиять на ход всей войны.
Парикмахер Мишель был маленький, очень живой человек среднего возраста с черными волосами и седыми бачками. Джулия, судя по всему, хорошо его знала.
– О, превосходно, – сказал он, увидев Женевьеву, – просто превосходно! – Он открыл потертый коричневый чемоданчик, доверху заполненный гримерными принадлежностями, и достал оттуда картонную папку. – Я изучил исходные данные, но все даже лучше, чем я ожидал. – Он снял свой твидовый бежевый пиджак и достал расческу.
– Ну что же, начнем.
– Вы не могли попасть в лучшие руки, – сказала Женевьеве Джулия, накидывая на ее плечи полотенце. – Мишель много лет был главным парикмахером киностудии «Элстри».
– Совершенно верно, – подтвердил Мишель, расчесывая волосы Женевьевы. – Я был знаком с Александром Кордой и работал над мистером Чарльзом Лафтоном, когда он играл Генри Восьмого. Это была задача, скажу я вам. Несколько часов каждое утро! Конечно, в моем возрасте следует относиться к жизни проще. Я содержу театр в Фальмуте. Шоу-программы меняются через неделю. У нас военная база, приходит масса моряков, так что дела идут прекрасно.
Глядя в зеркало, Женевьева видела, как с каждой минутой все больше превращается в сестру. Не только волосы – это было относительно просто. Мишель прекрасно знал свое дело. Чуть тронул губы помадой, слегка подрумянил щеки, провел тушью по ресницам… Духи «Шанель № 5», которые Женевьева не любила. Полная трансформация заняла около полутора часов. Закончив работу, он кивнул, явно удовлетворенный.
– Красиво, хоть и нехорошо хвалить самого себя! – Он достал маленькую косметичку из марокканской кожи из чемоданчика и протянул Женевьеве: – Все, что вам потребуется, дорогая. Не забывайте накладывать побольше косметики. Это будет для вас самой большой проблемой. Не относитесь к этому небрежно – вы ведь не из тех, кто любит гримироваться. Это заметно.
Дверь за ним закрылась. Женевьева сидела, глядя на себя в зеркало. «Это я, но в то же время уже и не совсем я», – думала она.
Джулия предложила ей сигарету:
– Возьмите «Житан». – Она начала отказываться, но Джулия сказала: – Анн-Мари ведь курила. Вам надо привыкать.
Женевьева взяла предложенную сигарету, щелкнула зажигалкой и закашлялась, когда дым попал в горло.
– Хорошо, – сказала Джулия. – Теперь идите к Крэйгу. Он ждет вас в тире, в подвале.
Дверь в подвал была на первом этаже рядом с зеленой дверью, ведущей на кухню. Открыв ее, она услышала звуки выстрелов. Тир был сооружен в двух подвалах, часть разделяющей их стены просто разобрали. В дальнем, хорошо освещенном конце были установлены картонные фигуры, изображающие немецких солдат на фоне мешков с песком. Крэйг Осборн стоял, заряжая оружие, несколько пистолетов лежало перед ним на столе. Он услышал ее шаги, оглянулся через плечо и остолбенел.
– Бог мой!
– Значит, я похожа?
Его лицо было совершенно белым.
– Да, очень. Просто удивительно, не могу поверить своим глазам! Так вы говорите, что никогда раньше не стреляли?
– Однажды стреляла из духового ружья в парке. Он улыбнулся:
– Стало быть, не придется начинать с нуля. Я, пожалуй, покажу вам два типа пистолетов, с которыми вам, скорее всего, и придется иметь дело, и объясню, как из них стрелять.
– Вы говорили, с самого близкого расстояния?
– Вы напрасно считаете, что это просто, как в каком-нибудь ковбойском фильме… О'кей, посмотрим. – Он протянул ей револьвер. – Здесь всего пятнадцать ярдов. Цельтесь в среднюю мишень. Нажмите на курок.
Револьвер оказался очень тяжелым, и это удивило ее, но он удобно лег ей в руку. Теперь она должна показать ему, на что способна. Женевьева вытянула руку, закрыла один глаз, прицелилась, нажала на курок… и промазала.
– Первая попытка всегда мимо цели, – утешил Крэйг.
– Вам это кажется смешным? Я имею в виду, промазать в человека, стоящего так близко?
Крэйг сказал:
– Смотрите внимательно.
Он повернулся, присел, слегка выдвинув револьвер вперед, и быстро выстрелил, как ей показалось, даже не целясь. Когда эхо выстрелов затихло, Женевьева увидела четкую цепочку из четырех отверстий в сердце средней мишени. Он стоял неподвижно – олицетворение силы и владения собой, часть своего смертоносного оружия. Он повернулся – у него были глаза убийцы.
– Так, вам необходимо как следует попрактиковаться. – Он положил револьвер и взял со стола два других.
– Люгер и вальтер – автоматические пистолеты, в основном в немецкой армии используют именно их. Я покажу вам, как заряжать и как стрелять из них. Я не смогу сделать ничего больше за оставшееся время. Вы ведь не привыкли к такой работе?
– Думаю, вы правы, – спокойно ответила Женевьева. Следующие двадцать минут он терпеливо показывал ей, как заряжать обойму, как вставлять ее на место, как целиться и как удобнее стрелять. Он успокоился только после того, как убедился, что она может сделать это самостоятельно.
Теперь она изучала вальтер с глушителем Карсвелла, разработанным в ИСО для бесшумных убийств. При выстреле он издавал лишь странный кашляющий звук.
Они остановились в ярде от мишеней.
– Поближе к нашему приятелю, – сказал Крэйг, – но не слишком близко – вдруг попытается схватить вас, помните об этом.
– Понятно.
– Держите оружие на уровне пояса, плечи поднимите и нажимайте на курок не толкая.
Стреляя, она непроизвольно закрыла глаза, а открыв их, увидела, что попала мишени в живот.
– Очень хорошо, – сказал Крэйг Осборн. – Я ведь говорил вам, что это просто, если стоишь достаточно близко. А ну-ка, еще раз.
Всю вторую половину дня и начало вечера Женевьева потратила на изучение информации об обитателях замка, повторяя ее снова и снова, пока не почувствовала, что запомнила все нужные факты. Потом пошла в библиотеку, чтобы встретиться с Рене.
Она ужинала на кухне с Крэйгом, Мунро и Рене. Приготовленная Джулией еда была выше всяких похвал: бифштекс, пудинг с почками, жареные картофель и капуста, а на десерт яблочный пирог. Они пили прекрасное красное бургундское вино, но даже оно не помогло расслабиться Крэйгу. Он казался замкнутым и сосредоточенным, и атмосфера ужина была напряженной.
– Великолепная английская еда. – Мунро поцеловал Джулию в щеку. – Самоубийство для француженки. – Он повернулся к Крэйгу: – Я думаю прогуляться в паб. Не хотите присоединиться ко мне?
– Я, пожалуй, останусь.
– Ладно, мальчик. А вы, Рене? Как насчет того, чтобы пропустить стаканчик?
– С удовольствием, мой генерал. – Рене рассмеялся, и они вышли.
– Я принесу кофе наверх, в голубую комнату, – сказала Джулия. – Крэйг, покажите Женевьеве дорогу.
Это была уютная комната рядом с библиотекой, с красивой мебелью и камином, в котором пылал огонь, в углу стоял концертный рояль. Женевьева подняла крышку. Когда-то она больше всего на свете мечтала стать пианисткой, но жизнь редко складывается так, как хочешь ты сам.
Она заиграла прелюдию Шопена, медленно, глубоко, беря глубокие аккорды в басах. Вошла Джулия с подносом и поставила его на столик у камина. Крэйг облокотился на рояль, наблюдая за Женевьевой. Его глаза как будто спрашивали ее о чем-то, когда она начала играть «Лунную сонату», звучавшую в ее интерпретации красиво и до боли грустно. Она играла хорошо, лучше, подумала она, чем когда бы то ни было. Когда она опустила руки и подняла глаза, Крэйга уже не было. Она на минуту задумалась, потом закрыла инструмент и вышла вслед за ним.
Женевьева увидела его в тени на террасе, он курил сигарету. Она спустилась вниз и встала рядом.
– Вы хорошо справились, – сказал Крэйг.
– Потому что была послушной? – спросила Женевьева.
– Вы способная ученица, – ответил он. – Я подверг вас тяжелым испытаниям, но там вам будет еще сложнее. Вы даже не знаете, каково вам придется.
– Чего вы хотите, отпущения грехов? – спросила она. – Вы ведь знали, что придется повиноваться. Выбора у нас нет, кроме меня никто не может туда отправиться. Это не ваша вина. Вы – инструмент.
Он выпрямился и швырнул окурок вниз. Упав на дорожку, он продолжал тлеть, вспыхивая красным огоньком.
– У нас завтра трудный день, – сказал он. – Вам предстоит встреча с Мунро утром. Пора спать.
– Я скоро пойду. – Она дотронулась до его руки. – И спасибо за то, что однажды вы вели себя как человек.
Ответ Крэйга прозвучал странно:
– Не говорите со мной так, не надо. Мы еще не закончили.
Он повернулся и быстро вошел в дом.
Они пришли за ней ночью. Грубо разбудили. Яркий свет в глаза, одежду швырнули на пол, ее резко подняли.
– Вы Анн-Мари Треванс? – Голос звучал требовательно, говорили по-французски.
– Какого черта, кто вы такие? – Она старательно изображала возмущение, попыталась встать и тут же получила пощечину.
– Вы Анн-Мари Треванс? Отвечайте.
И тут она наконец поняла, что оба человека, прятавшиеся в тени за пределами освещенного круга, были в немецкой форме. Ночной кошмар вдруг стал явью, и Женевьева затрепетала.
– Да, я Анн-Мари Треванс, – ответила она по-французски. – Что вам нужно?
– Так-то лучше. Одевайтесь и следуйте за нами.
– Вы Анн-Мари Треванс?
Они задавали ей этот вопрос в двадцатый раз. Она сидела за столом в библиотеке, ослепленная резким светом лампы, который они направили ей прямо в лицо.
– Да, – устало ответила она. – Сколько раз я могу это повторять?
– И вы живете в замке Вуанкур с вашей теткой?
– Да.
– Ваша горничная, Мариза. Расскажите о ее семье. Женевьева глубоко вздохнула:
– Ее мать вдова, у нее маленькая ферма примерно в десяти милях от замка. Она работает там вместе с одним из своих сыновей, Жаном, он слегка придурковатый. У Маризы есть еще один брат, Пьер, капрал танкового соединения французской армии. Он работает в трудовом лагере в Алдерни, на островах Ла-Манша.
– А генерал Земке? Расскажите о нем.
– Я уже говорила вам о нем все, что знаю, по крайней мере, четыре раза.
– Расскажите еще раз, – настаивал голос.
Внезапно все кончилось. Кто-то прошел через комнату, подошел к двери и включил верхний свет. Их было действительно двое, оба в немецкой форме. Крэйг Осборн стоял у камина, прикуривая сигарету.
– Неплохо. Совсем неплохо.
– Очень смешно, – ответила Женевьева.
– Теперь можете идти спать.
Она пошла к двери, а Крэйг вдруг позвал ее:
– Женевьева?
Она обернулась:
– Да?
В комнате воцарилась мертвая тишина, они молча смотрели друг на друга. Надо же, попалась на старую как мир хитрость.
– Постарайтесь не повторять эту ошибку там, ладно? – спокойно сказал Крэйг.
Глава 8
Утром события минувшей ночи показались ей дурным сном, тем, чего на самом деле не было. И самым пугающим было то, что все перемешалось в ее голове. Настойчивое стремление убедить себя, что она и есть Анн-Мари, привело к тому, что она теперь почти верила в это, особенно в моменты наивысшего напряжения.
Она сидела у окна и курила «Житан», кашляя уже меньше. Вдруг первые лучи солнца озарили оранжево-желтым сиянием бледные деревья и засверкали на глади озера в лощине.
Дальше она действовала совершенно импульсивно. Увидев махровый халат на двери ванной, Женевьева надела его и вышла. Когда она спустилась по главной лестнице в холл, было тихо и пустынно, хотя в задней части дома голос Джулии выводил мелодию песенки, приглушенную и неясную.
Она решила выйти через другую дверь и очутилась в какой-то комнате со сводчатыми окнами. Женевьева пересекла террасу и ступила на траву. Холодная утренняя роса вызвала дрожь во всем теле, и она пустилась бегом по склону вниз, белый халат развевался у нее за спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26