У меня есть план, как прекратить войну.
— Расскажи, — попросил Паг, поворачиваясь к нему. Пока они ехали вниз по тропе, ведущей в лес, Накор начал излагать ему свои планы.
Они скакали пять дней, и путешествие было спокойным — только один раз они увидели группу всадников, но те свернули в сторону, заметив приближающийся патруль. Это было через день после того, как они отъехали от подножия холмов и поскакали по лугам к южному въезду в Громовые степи, проему между двумя рядами холмов, меньше пяти миль в ширину.
Они доехали до места, где явно когда-то был лагерь, и лейтенант скомандовал остановиться.
— Здесь был наш резервный лагерь — деревянные стены, земляной вал и опускающиеся ворота. Они захватили его и всех убили. — Он показал рукой. — Вот здесь они выставили головы на кольях.
— Здесь мы и расстанемся, лейтенант, — сказал Паг.
— Я думал, что мы должны сопровождать вас до встречи с сааурами, — удивился молодой офицер.
— Резонное предположение, но неверное, — ответил Паг.
— Нет, правда, лейтенант, — заметил Накор, — мы вполне в состоянии позаботиться о себе, а если вы будете с нами, то нам придется беспокоиться еще и о вас.
— Тогда могу я узнать, зачем мы вообще здесь? — спросил лейтенант.
— Если вам обязательно надо знать, я просто не хотел спорить с вашим капитаном, — признался Паг.
— Вы не против, если мы подождем вас, сэр?
— Не стоит, — возразил Паг. — Если меня не убьют, то в Даркмур я вернусь куда быстрее вас.
Репутация чародея была известна всей армии, так что если у молодого офицера и были сомнения, он их не высказал. Он просто отдал честь и сказал:
— Хорошо, милорд; удачной дороги.
— И вам тоже, — ответил Паг.
— Ну, в путь, — объявил Накор, и Паг, согласно кивнув, тронул лошадь с места.
Они проехали меньше мили, когда Накор спросил:
— Ты слышишь?
— Да, — ответил Паг.
Издали до них донесся, будто стук далеких барабанов, грохот копыт по равнинам. Паг знал, кто производит такой шум, а Накор лично видел этих лошадей, вдвое превышавших по размерам их крепких кавалерийских коней. На каждом ехал сааур, воин-рептилия двенадцати футов росту.
Скоро уже должна была показаться пыль из-под копыт. Паг повернулся удостовериться, что патруль Королевства отъезжает, и очень обрадовался, увидев, что всадники почти исчезли из виду.
— Давай подождем здесь, — предложил Накор.
— Они появятся совсем скоро, — согласился Паг. Они принялись ждать; на горизонте уже виднелись всадники. Саауры приближались.
9
Переговоры
Джимми помахал рукой.
Дэш въехал во двор замка Даркмур, ответив брату тем же. Переночевав у Эрика, он взял лошадь, и поспешил ко двору принца. Он так торопился, что не раз менял по пути лошадей на свежих.
Дэш спешился, скинул поводья конюху и обнял брата.
— Я уж боялся, что больше тебя не увижу, — признался он.
Джимми улыбнулся.
— И я того же боялся. Но братья Джеймсоны снова выпутались из переделки.
— Еле-еле, — покачал головой Дэш. — Я не попал в рабочий отряд, а вместо этого угодил в лапы к пересмешникам.
— Пошли, расскажешь мне обо всем, пока будешь мыться. Отец у принца, и он захочет тебя увидеть, когда ты приведешь себя в порядок. Похоже, нам не придется обговаривать все детали атаки — мы заключили сделку с генералом Дуко.
— Да, Эрик фон Даркмур мне сказал. — Дэш огляделся. — Где же готовые к походу войска, боевые стяги и громкие трубы?
— Видишь ли, — признался Джимми, и лицо у него потемнело, — наше выступление задерживается.
— Задерживается? — недоуменно переспросил Дэш. — Я-то думал, Патрик с ног собьется, чтобы как можно быстрее попасть в Крондор. Чем раньше город перейдет в наши руки, тем скорее мы можем повернуть на север к Сарту и начать отвоевывать побережье Горького моря и Вабон.
— Есть и другие проблемы. — Джимми потянул брата за руку. — Пошли, примешь ванну, и мы поговорим.
Дэш вздохнул и поплелся за старшим братом.
* * *
Джимми вылил на брата еще ведро горячей воды, и Дэш начал отплевываться.
— Так потом он тебя отпустил?
— Да, — подтвердил Дэш, — но думаю, тут дело было не в родственных чувствах. Компания там довольно жалкая; скорее всего, он понял, что убивать меня — проку никакого, а вот если выпустить, от этого может быть толк.
— Ну, если Дуко не окажется записным обманщиком, нам не понадобится помощь пересмешников, чтобы попасть в город.
— Я только за, — сказал Дэш. — С меня и так на всю жизнь крови хватило.
Джимми поставил ведро и протянул полотенце вылезавшему из ванны брату. Слуга выложил одежду Дэша на кровати и оставил братьев вдвоем. Дэш вытерся и спросил:
— Тебя это мучает?
— Убийства? — переспросил Джимми. Дэш кивнул.
Джимми сел на подоконник.
— Иногда. Когда дедушка рассказывал про свои приключения с принцем Арутой, то все звучало вполне естественно: врагов, конечно, надо убивать. А вот, например, про вонь от трупов он ничего не говорил.
— Кроме той истории про живых мертвецов в борделе, — усмехнулся Дэш. — До сих пор не знаю, верить этому или нет. Как он сжег здание, чтобы избавиться от них…
Джимми тоже улыбнулся, но тут же посерьезнел.
— После всего, что мы повидали за последние два года, я склонен верить всем дедушкиным рассказам.
Дэш согласно кивнул.
— Ты никогда не задумывался, зачем мы все это делаем?
— Почти каждый день думаю, — ответил Джимми.
Дэш натянул рубашку.
— Интересно, и каков ответ?
— Мы действуем по зову долга.
— Долга? — Дэш сунул ноги в штанины, потом сел, чтобы натянуть ботинки. — Эти куда хуже тех, что я потерял в Крондоре.
— Эту пару ты тоже привез из Рилланона; я разбирал твои вещи.
— Знаю, — отозвался Дэш. — Понимаешь, просто дед всегда говорил про долг, но вот я сам повидал места, где он вырос, и не представляю, откуда у него такие убеждения.
— Какие убеждения? — спросил Джимми. — Что-то я тебя не понимаю.
— Я про то, что он так остро ощущал свой долг перед Королевством. Для пересмешников, с которыми я разговаривал, это примерно то же, что для нас с тобой принести обет Сайг.
— Целомудрие меня не особо привлекает, — признал Джимми.
— Вот и я про это говорю. Еще до нашего рождения дед воспитал нашего отца в такой преданности королю и государству, будто это религия. Только я не понимаю, сам-то он откуда это взял, — сказал Дэш, заканчивая одеваться.
— Интересный вопрос, — протянул Джимми, глядя на брата. — Ты бы у отца об этом спросил. Мне кажется, что если все эти истории действительно правда, а жизнь пересмешников действительно такая малоприятная, как я подозреваю, то дедом двигало глубокое чувство благодарности.
Дэш посмотрел в зеркало и решил, что его внешний вид вполне сойдет для встречи с принцем.
— Не думаю. Тут не в одной благодарности дело. — Он посмотрел на брата. — Как думаешь, что могло бы тебя заставить нарушить клятву короне?
Джимми замер на месте; слишком уж странно было пытаться представить себе подобное.
— Стать предателем? Не представляю себе. Может, неземная любовь… — Он покачал головой. — Нет, не могу себе представить, чтобы женщина, которая меня любит, выступила бы против того, что для меня так важно.
— Кстати о женщинах, мне показалось, или я действительно видел пажа в ливрее Силденов?
— Не показалось, — ухмыльнулся Джимми.
— И Франси тоже здесь?
— Точно.
— И как, она все еще от тебя без ума?
Джимми ухмыльнулся еще шире.
— Надеюсь. — Он рассмеялся. — Мы вчера обедали вместе. Она стала настоящей красавицей.
Открывая дверь, Дэш заметил с лукавой улыбкой:
— Насколько я помню, в детстве она была вредная и постоянно тебя колотила.
— Нет, — весело отозвался Джимми, выходя в коридор, — это тебя она колотила. Я был слишком большой, и кроме того, она решила, что влюблена в меня.
— Ну так как, есть между вами что-то?
Джимми пошел по коридору рядом с братом.
— Честно говоря, не знаю. Но думаю, что все равно наши отношения в расчет приниматься не будут.
— Патрик?
— Вот об этой самой задержке я и говорил. Внезапно в Даркмур, будто перелетные птицы, начали слетаться разные вельможи.
— И все с незамужними дочерьми?
Обходя угол и проходя мимо часовых на посту, Джимми сказал:
— Думаю, его величество хочет обеспечить себе еще одного наследника, раз надвигается война.
Они поднялись по ступеням в главном зале, ведущим в баронский зал, где теперь собирался двор Патрика.
— Проклятие близнецов.
— Именно; мы знаем, что Эрланд никогда не пойдет против брата, но некоторые дворяне не прочь будут поддержать его сыновей, если вопрос наследования окажется неоднозначным. Если Патрик не женится и не оставит сына… — Они уже дошли до аудиенц-зала, так что он не стал заканчивать.
С самой оттепели дворяне потихоньку собирались в Даркмуре, так что теперь скромный зал был набит до отказа.
— Лучше нам поскорее вернуть Крондор, — заметил Дэш, — а то где еще найдешь достаточно большой зал для такой компании.
— Ш-шш. — Джимми указал на отца, стоявшего рядом с принцем. Это был самый торжественный прием из всех, что проводились в Даркмуре до сих пор — на Патрике была пурпурная мантия, горностаевая накидка и золотой обруч. Арута был тоже в парадной форме — в черной тунике с золотой оторочкой, а на груди его красовалась герцогская печать на цепочке. На поясе был укреплен меч, когда-то принадлежавший его тезке, а потом переданный ему Эриком фон Даркмуром.
Братья ждали в конце зала, пока принц заканчивал ежедневные дела. Потом юный паж объявил:
— На сегодня все свободны, дамы и господа.
Патрик встал, и все в зале поклонились. Когда принц покидал зал, Арута увидел сыновей и жестом позвал их за собой.
Они прошли все еще заполненный народом зал и добрались до тронного возвышения. Арута обнял младшего сына.
— Не могу даже выразить, как я рад тебя видеть.
— Конечно можешь, — весело возразил Дэш.
— Пойдем, — сказал Арута, — расскажешь принцу о том, что узнал в Крондоре.
Вслед за отцом и братом Дэш вошел в кабинет принца.
* * *
— Как думаешь, скоро они устанут?
— Рано или поздно, — предположил Паг, — или у них кончатся стрелы.
Когда саауры подъехали к Накору с Пагом, волшебник воздвиг вокруг них двоих магический барьер, так как, судя по вытянутым копьям воинов-рептилий, разговаривать те явно не собирались. С того момента прошло уже полдня, а саауры, расположившиеся в дюжине ярдов от барьера, так и продолжали их обстреливать, подбадривая себя воинственными криками.
Накора, похоже, вся эта суета забавляла, но Пага тревожило, что их пытались убить, даже не расспросив ни о чем. В конце концов, они были одни, без оружия и выглядели достаточно беззащитными. Коней их спугнула накатившая волна саауров на их огромных ездовых животных.
Прежде чем ставить барьер, Паг позволил их с Накором лошадям сбежать, и теперь он об этом жалел. Вода и еда остались в седельных сумках, так что из припасов у них были только апельсины, которые Накор доставал словно бы из воздуха.
Вот и сейчас он держал в руке очередной плод.
— Хочешь апельсин?
— Нет, спасибо, в другой раз, — ответил Паг. — Нашего щита достаточно, чтобы их не подпускать, но мне приходится расходовать энергию, чтобы поддерживать его.
— Хорошо, что у них нет с собой заклинателей, правда?
— Да уж, тогда нам бы несдобровать, — согласился Паг.
Накор прищурился и сказал:
— Нам и так скоро будет несдобровать. — Он указал на горизонт, просматривавшийся за разъяренными воинами, которые все еще их обстреливали.
К ним мчался еще один отряд всадников, и, судя по знаменам, Паг понял, что сейчас появится кто-то из командиров, чтобы выяснить, в чем дело.
— Если я скажу, что пора бежать, — произнес он, — не задерживайся.
— Когда надо, я бегаю быстро, — ответил Накор.
Новый отряд подъехал, и те, кто окружал их щит, разошлись. Группа из примерно дюжины всадников подъехала поближе, чтобы рассмотреть людей. Паг узнал их вождя, Джатука, шашахана всех оставшихся саауров.
Молодые воины смолкли, когда их вождь натянул поводья. Он соскочил с коня и подошел почти вплотную к магическому барьеру.
— Зачем вы пришли беспокоить саауров, люди?
Паг глянул на Накора, но тот только пожал плечами. Тогда чародей повернулся к Джатуку и спросил:
— Зачем ты воюешь с нами, о шашахан всех саауров?
— Я с вами не воюю, черноризец.
— Три сотни мертвых солдат моего короля могли бы с этим поспорить, — ответил Паг.
— Если бы они были в состоянии спорить, — добавил Накор.
— Они отказались уйти, — объяснил Джатук, — хотя им сказали, что мы забираем эти степи себе.
— Если я уберу барьер, мы сможем поговорить? — спросил Паг.
Джатук махнул рукой в знак согласия.
— Встаем лагерем здесь, — крикнул он, и немедленно пять десятков окружавших барьер всадников спешились и начали организовывать стойбище. Некоторые увели лошадей и начали вбивать колья для ограды, другие раскладывали костер, а третьи поехали за водой к ближайшей речке.
Паг опустил барьер.
— Я тебя помню, — сказал Джатук. — Это ты передал мне предсмертные слова Ханама о том, что пантатианцы нас предали. Я согласен на перемирие для переговоров, и когда мы закончим, ты можешь спокойно уйти.
— И я тоже? — спросил Накор.
Джатук не удостоил его ответом, просто махнул рукой и повернулся к людям спиной. Он подошел к своей лошади, которую держал один из воинов, и жестом показал, что ему нужна дорожная сумка. Воин послушно подал ему сумку, которую человек едва ли смог бы даже поднять.
Пага до сих пор поражали масштабы саауров. Средний их воин был ростом в девять футов, а некоторые даже выше. Лошади их достигали двадцати пяти ладоней в холке, тогда как тяжелые боевые кони в Мидкемии не превышали восемнадцати. То, как четко рептилии ставили лагерь, тоже произвело на Пага впечатление. Он вспомнил, что изначально это был кочевой народ, и, несмотря на то что на Шайле, в своем родном мире, они возводили великие города, в душе так и оставались кочевниками. Большинство саауров, тысячи всадников с семьями и стадами, бесконечно скитались по громадным степям Шайлы.
Эта великая цивилизация погибла из-за нападения демонов. Из миллионов саауров, которые заполонили свой родной мир в период расцвета, выжило только неполных десять тысяч, которым удалось проникнуть в Мидкемию. Паг мог только догадываться о том, что годы войны не способствовали росту их населения, но одно он понимал ясно — будущее их окажется мрачным, если они не найдут пристанища.
Наконец костер разожгли, и Джатук подозвал к нему Пага и Накора. Его чешуйчатое лицо было на удивление выразительным; вообще чем больше Паг наблюдал за этими громадными воинами, тем легче становилось их различать. Один из воинов, прислуживавших Джатуку, подал ему деревянную чашу с водой, чтобы тот мог умыться. Джатук вымыл лицо и руки, а потом провел влажным полотенцем по тыльной стороне шеи. Этот жест, самый мирный и в чем-то даже человеческий из всех, что он видел у саауров, отчасти успокоил Пага.
Пока Паг путешествовал по разрушенному миру Шайлы вместе с духом Ханама, последнего из великих хранителей знаний саауров, он многое узнал об этом народе и его истории. Он не думал, что люди и саауры на Мидкемии когда-нибудь смогут сблизиться, но если постараться, они вполне могли научиться уважать друг друга и сосуществовать мирно, как люди с эльфами и гномами. Человечеству вовсе ни к чему был еще один враг вроде моррелов, гоблинов или троллей, особенно такой сильный и решительный враг, как саауры.
— Мы поместили головы людей, которые не желали покинуть степи, на колья в качестве предупреждения, — сказал Джатук, — но ты не обратил внимания на предупреждение и пришел. Мы устали от вашего рода. С тех пор как мы пришли в этот мир, мы знали только потери и смерть. — Он кивнул на северо-восток, в сторону бескрайних Громовых степей. — Эту землю мы понимаем. Тут есть почти равнинные участки и вода, а скот, который мы угнали, здесь чувствует себя отлично.
— Да, — сказал Паг, — но эта земля не ваша.
— Это не наш мир, — с горечью подтвердил Джатук. — Так что нам приходится брать что можем. — Он посмотрел на юг. — Люди в вашем Королевстве тоже страдали, и я теперь понимаю, что вы не виноваты в том, что мы сюда попали. Но мы не знаем, как вернуться домой, и даже если бы нам это удалось, что бы мы там нашли?
— Выжженный мир, — ответил Паг, — полный голодных демонов, которые охотятся и пожирают друг друга, пока не останется только один. Со временем он иссохнет от голода и умрет.
— Так что идти некуда.
— Может, и есть куда, — заметил Паг.
Джатук явно насторожился.
— Куда?
— Пока не знаю, но Мидкемия огромна. Эти степи кажутся вам бесконечными, но вы же знаете свою историю. Когда-то ваши предки были, как вы сейчас, маленьким отрядом, который забросила на Шайлу валкеру по имени Алма-Лодака.
Хотя за последний год они узнали правду о природе своей «богини», избавляться от старых привычек было трудно, и саауры постарше склонили головы в знак почтения к Изумрудной Госпоже змей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54