Движения с каждой секундой становились все медленнее. По лицу уже текла кровь, кто-то сумел зацепить… Еще немного, и ему конец.
Разбойники и гном были настолько увлечены сражением, что меня просто-напросто не заметили. Я придержал коня и задумался. Назад поворачивать не хотелось. Ждать, пока все закончится, слишком долго. К тому же бандиты могут остаться невдалеке, чтобы подкараулить еще одного путника. И в ловушку попадусь уже я. Лезть в сражение тоже не с руки. Да и кого защищать? Разбойников от гнома или коротышку от них? Бандиты, они и есть бандиты. Отребье и отбросы общества, душегубы. А с гномами у меня связаны неприятные воспоминания. Натерпелся, когда Ргар с сыновьями вздумали заставить меня зачаровать их оружие. К тому же выяснилось, что коротышки предатели. Несколько столетий прикидывались добрыми соседями, а на самом деле приложили руку к роспуску Серого Ордена. И сейчас, когда скифрцы подошли к границам, гномьи кланы сбежали в Седые Горы. Впервые за долгие годы договор о взаимопомощи оказался нарушен, и мы остались один на один против полчищ имперцев…
Я нервно закусил губу, потрогал рукоять меча. Мрон, что делать? Прибить всех? Соблазнительно. И, наверное, правильно. Но тот же Шед наверняка встал бы на сторону того, кто в меньшинстве. В этом что-то есть. Можно не думать, как поступить, не искать правых и виноватых. Живя по кодексу, имеешь кучу железных оправданий…
От мыслей отвлекли громкие вопли, грохот железа. Гном в очередной раз ушел в перекат, выставил секиру в защитную позицию и вскочил на ноги. Однако усталость дала о себе знать: он опоздал буквально на мгновение. Удар тяжелой суковатой палицы сбил его с ног. Оружие выпало из ослабевшей руки и откатилось прочь. Гном застонал, потянулся за рукоятью секиры. Но разбойники не дали ему прийти в себя и с радостным ревом дружно бросились добивать.
— Мрон с ним! — буркнул я, решившись.
Направил оголовье посоха на бандитов и шепнул заклинание. В тот же миг камень в навершии ярко вспыхнул и выстрелил пучком жаркого оранжевого пламени. Сгусток огня сразу же разделился на десяток длинных змеек. Ручейки неторопливо и даже как-то лениво потянулись вперед, к разбойникам, увлеченно избивавшим безоружного гнома. Один из мужиков что-то почувствовал и обернулся. Выпучил глаза, открыл рот для предупреждающего вопля. Но не успел. Огненная змейка впилась бандиту в грудь и превратила его в факел. Пламя тут же опало, на дорогу посыпались черные дымящиеся кости. Второй и третий разбойник погибли так же быстро. Остальные почуяли неладное, заорали от страха и бросились врассыпную. Но убежали недалеко. Пламенные ленточки, словно живые, метнулись следом. Один за другим среди деревьев распускались огромные огненные цветы, вспухали облачка дыма. Волшебный огонь за доли секунды пожирал плоть, одежду и даже железо. На ковер желтой листвы падал лишь серый пепел и мелкие угольки. Через полминуты все было кончено.
Я осмотрел поле брани и поморщился. Хоть мне уже доводилось убивать, но все равно к этому трудно привыкнуть. После летних событий я долгое время просыпался от собственного крика. Все снилось, что пришли мстить души Ледышки и Цыплака. А днем грызла и мучила совесть. Но, наверное, это хорошо — значит, я еще не превратился в бездушного палача…
Конь забеспокоился, испуганно фыркнул и задрожал. Флегматичная скотинка — только дошло, что перед носом полыхает пламя. А может, почуял запах паленого? Да уж, воняет отвратительно… Я погладил его по шее, шепнул несколько ласковых слов и пообещал на первом же привале угостить яблоком. Конь недоверчиво покосился, но успокоился. Подчиняясь команде, медленно спустился в ложбину.
Я спешился и осмотрелся вокруг. Земля истоптана, словно тут прошел отряд на рысях. На листьях несколько пятен крови, горки серого пепла, оставшиеся от разбойников. Рядом обгоревшая палица и оплавленный кинжал. У обочины три трупа. Я подошел к телу молодого воина, с жалостью глянул на бледное обескровленное лицо. Голубые глаза невидяще смотрели в дождливое небо. Капли дождя стекали по щекам и создавали жуткое впечатление, что мертвец плачет. Из груди торчали короткие и толстые арбалетные стрелы. Убили совсем недавно. Кровь еще сочилась из ран, тело не остыло.
— Что ж ты так? — пробормотал я угрюмо. — Подвиги, слава… а так недалеко уехал…
Тяжело вздохнул и еще раз внимательно оглядел место сражения. Следопыт из меня никакой, но картину боя восстановить было нетрудно. Разбойники напали на гнома, тот защищался. Затем появился наш герой и, конечно, бросился на помощь. Зарубил одного из бандитов, но тут подоспело подкрепление. Парня подстрелили из арбалета, попали в плечо. Он свалился с коня, но смог подняться, стал отбиваться от набежавших из кустов мужиков с мечом в руках. Однако с ним не стали связываться, без затей расстреляли из арбалетов. И хорошие доспехи не помогли. Хотя они скорее даже в тягость. Только дураки считают, что лишнее железо дает им какое-то преимущество. Доспехи не защищают от выстрела в упор. Лишь дают шанс, довольно призрачный, по-моему, что клинок или стрела пройдет вскользь. У брони больше минусов, чем плюсов. От магии не спасает, движения сковывает…
«И что теперь? — мелькнула мысль. — Хоронить? Нет времени. Но оставлять на поживу воронам и дикому зверью тоже нельзя».
За спиной раздался слабый стон. Я резко развернулся и увидел очнувшегося гнома. Коротышка ворочался в листьях, постанывал и покряхтывал. С трудом поднялся на четвереньки и ошалело захряс головой. Лишь теперь мне удалось хорошо его рассмотреть. На вид — самый обыкновенный представитель подгорного народа. Еще не дряхлый, но уже давно перешагнувший черту зрелости. Низкий, но массивный, плечи раза в полтора шире моих. Руки толстые, ноги похожи на короткие кривоватые пеньки. Лицо тоже обыкновенное, квадратное и грубое. Лоб испещрен глубокими морщинами… Но по всему видно, что гном непростой, — из богатых. Одет хорошо: шитая серебром синяя куртка с капюшоном, шелковые штаны-шаровары и дорогие сапоги из мягкой кожи. Да и полыхающая рыжиной борода слишком ухоженная: очень длинная, без обычных для кузнецов подпалин.
Гном угрюмо глянул из-под косматых бровей, поморщился от боли. Уселся на колени и принялся выдирать листья из бороды и волос, стирать кровь и грязь. Коротышку отделали на славу: лицо в ссадинах и синяках, щека окровавлена. Но вроде жив и здоров, серьезных ран нанести не успели. Помяли немного и оглушили, не более.
Я отвернулся и вскарабкался на коня. Огляделся, устало вздохнул. Желтые листья медленно падали с веток, укрывали мертвого воина ярким саваном. Тихо моросил дождь, звонко стучали капли. Даже странно, словно и не было никакого боя. Портил впечатление лишь запах крови и паленой плоти. Мрон, как паршиво! Не успел далеко отъехать от Гента, а уже попал в историю…
— Маг, почему ты меня спас? — раздался низкий рокочущий голос.
Гном уже успел подняться с земли и отыскать свое оружие. Теперь стоял невдалеке и сверлил меня мрачным взглядом. Секиру упер в землю в знак того, что настроен мирно. Но по напряженной позе и сжатым кулакам стало ясно, что бородач в любой момент готов разразиться градом ударов.
— Тебе нужна причина? — буркнул я. — Ее нет. Я просто проезжал мимо.
Подгорный житель недоуменно поскреб макушку. Лицо осталось каменно-спокойным, но в маленьких глазах сверкнуло удивление.
— Ты мог подождать, пока эти… — произнес коротышка и указал пальцем на труп разбойника, — сразят меня.
— Я очень спешу, — скупо ответил я.
— Тогда почему не убил всех? — продолжал допытываться гном. — Ведь вы считаете нас предателями.
— А что, зря? — фыркнул я и поморщился — в голосе сама собой проскользнула злость. — Договор о вечной дружбе первыми нарушили вы.
— Клан Стали не предавал людей, — прорычал гном и яростно сверкнул глазами. — Мы не несем ответственности за остальных.
Я удивленно приподнял бровь и внимательно глянул на бородача. Тох упоминал, что один из гномьих кланов остался в Генте. Но после ухода собратьев коротышки носа не казали на улицы — люди озлились, норовили устроить погромы и облавы. Для каждого гентца все гномы стали предателями независимо от принадлежности к клану…
— Если не ошибаюсь, скоро будет поворот, — произнес я спокойно и кивнул на дорогу. — Ответвление ведет к Седым Горам… Думаю, ты не просто так идешь на родину, уважаемый.
Гном насупился, крепко сжал рукоять секиры. Медленно поднял голову и посмотрел мне в глаза.
— Ты верно угадал, человек, — пробормотал он, — Я иду говорить со старейшинами. Мы сомневаемся в договоре…
— Ты сам сказал, — улыбнулся я. — Родичи важнее дурацких договоров. Хоть раньше я думал, что вы не такие.
Я удобней устроился в седле, перехватил посох чуть ближе к навершию и заставил коня пойти шагом.
— Постой! — воскликнул гном. — Ты не ответил на вопрос, маг. Ведь мог оставить как есть, мог убить всех разом. Но почему-то спас… Я хочу понять!
Конь замедлил ход, я обернулся и глянул на коротышку.
— Сам не понимаю, — проворчал я. — Иногда не думаешь о выгоде или обидах, а просто поступаешь по велению души. Конечно, получаются глупости… Но я человек, мне можно иногда дурить. Не бери в голову, уважаемый. Живи как живешь, мне до тебя дела нет…
Гном уронил челюсть от изумления и выпучил глаза. Но тут же совладал с собой; медленно поклонился.
— Мое имя Хемни Славный, — пророкотал бородач. — Как я могу отблагодарить тебя, маг?
— Похорони, — ответил я и кивнул на тело молодого воина. — Он тоже сражался за тебя. Большей благодарности мне не нужно. Прощай, Хемни!
Я перевел коня на легкую рысь, боясь, что гном измыслит новые вопросы. Говорить не хотелось. И почему-то казалось, что я в очередной раз поступил неправильно. Следовало убить, сжечь вместе с разбойниками — как-никак один из предателей, мерзких, продажных гадов. Но что-то в душе воспротивилось. Возможно, дало результат общение с Шедом. А может, просто еще не научился ненавидеть настолько, чтобы мстить налево и направо… Неважно. И, наверное, стоит забыть о неприятном инциденте, как и о многом плохом в жизни.
Дорога вывела из оврага, дальше пошла ровная, без изгибов. Лес отступил прочь, обосновался желто-бурой стеной вдали. Дождь прекратился. Я вздохнул с облегчением, погрел дыханием озябшие руки. В который раз помечтал о кружечке горячего кофе или бокале вина с пряностями.
Неприятный эпизод с разбойниками и гномом быстро вылетел из головы. Но вместо этого почему-то опять вспомнились летние события. Странно тогда вышло… Спокойная, по-своему размеренная жизнь закончилась. Простой и понятный мир исчез, вокруг возникли одни сплошные тайны. Я, обычный маг-механик, стал кем-то более сильным. Но какой ценой! Потерял брата, убил нескольких человек — пусть злодеев, но ведь убил же… Ввязался в круговерть интриг, где пересеклись интересы гномов Седых Гор, эльфов и скифрцев. И всем как кость в горле стали наши Свободные Земли. Поначалу я гадал, что же может вызвать такую ненависть. Ведь мы просто живем, работаем и торгуем, никого не трогаем. Но потом понял — есть существа, которых бесит одно то, что кто-то живет лучше. А наш край весьма отличается от остальных стран и земель. Мы правим собой сами, каждые несколько лет выбираем мэров городов из простых граждан. У нас нет знати, нет королей, графов и прочих баронов. Нет права первой ночи, нет жутких налогов, что заставляют жить впроголодь. Нет или почти нет служителей богов, что морочат голову простым людям ради собственной наживы… Мы богаты и свободны. Но наше общество не идеально, у нас произрастают совершенно иные проблемы. Нравственные. Люди пекутся лишь о собственном благополучии. Понятия дружбы, любви, долга и чести извращены до неузнаваемости. О гордости и благородстве вообще нет речи. Но для остальных народов Свободные Земли — овеществленный рай, земля воплощенных желаний, где можно не думать о наступающем голоде или постоянных войнах.
Но тут вступает в действие обычная зависть. Дескать, у соседа овец больше, свиньи толще, а жена красивее. И плевать, что у тебя, допустим, мало овец, но есть большая корова, которая дает много молока. Или жена ничуть не хуже. Но это твое, а значит, привычное. У соседей почему-то всегда лучше, и до зубовного скрежета хочется прийти и отобрать. И проявляется это на любом уровне: сильный сеньор всегда хочет подмять под себя как можно больше земель, вытрясти как можно больше налогов. А потом, среди таких же сильных и знатных, можно хвастаться ратными подвигами, подвалами, набитыми золотом, красивыми женщинами, которых взял силой, отвоевал и отобрал. А это уже доблесть, запомнят если не на века, то надолго.
И вот теперь война пришла к нам… Как раз в тот момент, когда меньше всего ждали. Но по мне, так пусть. Не знаю почему, но мне наплевать. Будет разруха, много жертв, польется кровь невинных… А может, это я до сих пор пытаюсь убедить себя, что и моя хата с краю?
Я очнулся от мыслей. Огляделся вокруг. Конь так же медленно шел по дороге, как бы не заснул на ходу, сердешный. Расстояние преодолели порядочное. Места знакомые, безопасные. По тракту не раз ездил в Лугар.
Внимание привлекли страшный скрип и ругань. Навстречу ехала тяжело нагруженная домашним скарбом телега. Хилая лошаденка упиралась копытами, тянула, надсаживала жилы. Выглядела жалко — кожа да кости. На вершине горы из домашних вещей сидел толстый мужик в засаленной куртке. Лицо красное и злое. То и дело щелкал хлыстом, рычал и плевался, пытаясь заставить идти коня быстрее. Позади восседала крупная баба в цветастом безвкусном платье, назойливо зудела что-то мужу на ухо. Тот вяло отругивался, злился еще больше. Трое ребятишек сидели по бокам. Следили, чтобы ничего не упало на дорогу. При этом успевали играть и драться между собой.
Я остановил коня, засмотрелся на бесплатный балаган. Стало жалко лошадь. Прижимистый хозяин взвалил на телегу все до последней кочерги и тряпки. Да еще и сам уселся. Нет бы рядом пройтись, ножки поразмять. Хорошо хоть дорога мощеная, а то б увязли в грязи.
— Добрый день, люди добрые! — вежливо поздоровался я. — Путешествуете?
Улыбнулся, постарался придать лицу приветливое выражение. Мужик угрюмо зыркнул исподлобья, зло сплюнул. Жена тут же приникла к уху, стала нашептывать, советовать… «Хорошая женщина, — подумал я флегматично. — Ей бы и на мужа уздечку надеть». Мужик раздраженно отмахнулся, отпустил вожжи. Лошадь тут же остановилась, совсем по-человечески печально вздохнула. По худому телу прошла дрожь, ноги едва не подкосились.
— День добрый, путник, — прогудел глава семьи. — Нет, в наше время путешествуют только праздные бездельники. К родичам едем, в Гент.
— Всей семьей? — удивился я.
— Всей, — кивнул мужик. — Бежим мы. Война, говорят, а мы близко от границы жили. Вот и решили перебраться в местечко побезопасней.
— Ясно, — сказал я. — Что говорят? Какие слухи витают?
— Слухи плохие, — помрачнел отец семейства. — Говорят, имперцев на границе не счесть. Власти городов и в ус не дуют, гномы в горы ушли и помогать не собираются. Зерно сразу в цене подскочило. Многие голодают.
— Паршиво, — пробормотал я. — А голод вроде рановато…
— Дык, торговцы, мроньи дети, лишь о барыше думают. На чужом горе деньгу зашибают, — хмыкнул мужик.
— Забыл, где живу, — скривился я. — Больше ничего не слышно?
— Я человек маленький, — развел руками мужик. — Что сорока на хвосте принесла, то и говорю.
— Благодарю, — кивнул я. — Здоровья вам и успехов всяческих.
— Поезжай, Мирт! — взвизгнула баба, не утерпев. — Не видишь что ли, лихой человек. Ведьмак бродячий аль разбойник.
Замахнулась на мужа кулаком, пихнула ногой в бок. Тот мгновенно вспыхнул, побагровел и перетянул жену плетью. Легонько, но чувствительно. Детишки притихли, со страхом посмотрели на меня, потом на ссорящихся родителей. Видно, что привыкли к такому, но попадаться под горячую руку не хотели.
— Сиди, волчья сыть! Не лезь в мужской разговор! Баба всхлипнула, но слезы сдержала, глянула зло и многообещающе, мол, доберусь еще до тебя.
— Интересно, чем вызвано такое суждение, — хмыкнул я, растянул губы в тусклой улыбке. — Тогда где же ваша метла, милая? Ведьмы ведь на метлах летают, не так ли?
Мужик довольно заржал, махнул рукой на прощанье.
— Бывай, ведьмак! Если ты, конечно, ведьмак.
— И вам не хворать! — ответил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Разбойники и гном были настолько увлечены сражением, что меня просто-напросто не заметили. Я придержал коня и задумался. Назад поворачивать не хотелось. Ждать, пока все закончится, слишком долго. К тому же бандиты могут остаться невдалеке, чтобы подкараулить еще одного путника. И в ловушку попадусь уже я. Лезть в сражение тоже не с руки. Да и кого защищать? Разбойников от гнома или коротышку от них? Бандиты, они и есть бандиты. Отребье и отбросы общества, душегубы. А с гномами у меня связаны неприятные воспоминания. Натерпелся, когда Ргар с сыновьями вздумали заставить меня зачаровать их оружие. К тому же выяснилось, что коротышки предатели. Несколько столетий прикидывались добрыми соседями, а на самом деле приложили руку к роспуску Серого Ордена. И сейчас, когда скифрцы подошли к границам, гномьи кланы сбежали в Седые Горы. Впервые за долгие годы договор о взаимопомощи оказался нарушен, и мы остались один на один против полчищ имперцев…
Я нервно закусил губу, потрогал рукоять меча. Мрон, что делать? Прибить всех? Соблазнительно. И, наверное, правильно. Но тот же Шед наверняка встал бы на сторону того, кто в меньшинстве. В этом что-то есть. Можно не думать, как поступить, не искать правых и виноватых. Живя по кодексу, имеешь кучу железных оправданий…
От мыслей отвлекли громкие вопли, грохот железа. Гном в очередной раз ушел в перекат, выставил секиру в защитную позицию и вскочил на ноги. Однако усталость дала о себе знать: он опоздал буквально на мгновение. Удар тяжелой суковатой палицы сбил его с ног. Оружие выпало из ослабевшей руки и откатилось прочь. Гном застонал, потянулся за рукоятью секиры. Но разбойники не дали ему прийти в себя и с радостным ревом дружно бросились добивать.
— Мрон с ним! — буркнул я, решившись.
Направил оголовье посоха на бандитов и шепнул заклинание. В тот же миг камень в навершии ярко вспыхнул и выстрелил пучком жаркого оранжевого пламени. Сгусток огня сразу же разделился на десяток длинных змеек. Ручейки неторопливо и даже как-то лениво потянулись вперед, к разбойникам, увлеченно избивавшим безоружного гнома. Один из мужиков что-то почувствовал и обернулся. Выпучил глаза, открыл рот для предупреждающего вопля. Но не успел. Огненная змейка впилась бандиту в грудь и превратила его в факел. Пламя тут же опало, на дорогу посыпались черные дымящиеся кости. Второй и третий разбойник погибли так же быстро. Остальные почуяли неладное, заорали от страха и бросились врассыпную. Но убежали недалеко. Пламенные ленточки, словно живые, метнулись следом. Один за другим среди деревьев распускались огромные огненные цветы, вспухали облачка дыма. Волшебный огонь за доли секунды пожирал плоть, одежду и даже железо. На ковер желтой листвы падал лишь серый пепел и мелкие угольки. Через полминуты все было кончено.
Я осмотрел поле брани и поморщился. Хоть мне уже доводилось убивать, но все равно к этому трудно привыкнуть. После летних событий я долгое время просыпался от собственного крика. Все снилось, что пришли мстить души Ледышки и Цыплака. А днем грызла и мучила совесть. Но, наверное, это хорошо — значит, я еще не превратился в бездушного палача…
Конь забеспокоился, испуганно фыркнул и задрожал. Флегматичная скотинка — только дошло, что перед носом полыхает пламя. А может, почуял запах паленого? Да уж, воняет отвратительно… Я погладил его по шее, шепнул несколько ласковых слов и пообещал на первом же привале угостить яблоком. Конь недоверчиво покосился, но успокоился. Подчиняясь команде, медленно спустился в ложбину.
Я спешился и осмотрелся вокруг. Земля истоптана, словно тут прошел отряд на рысях. На листьях несколько пятен крови, горки серого пепла, оставшиеся от разбойников. Рядом обгоревшая палица и оплавленный кинжал. У обочины три трупа. Я подошел к телу молодого воина, с жалостью глянул на бледное обескровленное лицо. Голубые глаза невидяще смотрели в дождливое небо. Капли дождя стекали по щекам и создавали жуткое впечатление, что мертвец плачет. Из груди торчали короткие и толстые арбалетные стрелы. Убили совсем недавно. Кровь еще сочилась из ран, тело не остыло.
— Что ж ты так? — пробормотал я угрюмо. — Подвиги, слава… а так недалеко уехал…
Тяжело вздохнул и еще раз внимательно оглядел место сражения. Следопыт из меня никакой, но картину боя восстановить было нетрудно. Разбойники напали на гнома, тот защищался. Затем появился наш герой и, конечно, бросился на помощь. Зарубил одного из бандитов, но тут подоспело подкрепление. Парня подстрелили из арбалета, попали в плечо. Он свалился с коня, но смог подняться, стал отбиваться от набежавших из кустов мужиков с мечом в руках. Однако с ним не стали связываться, без затей расстреляли из арбалетов. И хорошие доспехи не помогли. Хотя они скорее даже в тягость. Только дураки считают, что лишнее железо дает им какое-то преимущество. Доспехи не защищают от выстрела в упор. Лишь дают шанс, довольно призрачный, по-моему, что клинок или стрела пройдет вскользь. У брони больше минусов, чем плюсов. От магии не спасает, движения сковывает…
«И что теперь? — мелькнула мысль. — Хоронить? Нет времени. Но оставлять на поживу воронам и дикому зверью тоже нельзя».
За спиной раздался слабый стон. Я резко развернулся и увидел очнувшегося гнома. Коротышка ворочался в листьях, постанывал и покряхтывал. С трудом поднялся на четвереньки и ошалело захряс головой. Лишь теперь мне удалось хорошо его рассмотреть. На вид — самый обыкновенный представитель подгорного народа. Еще не дряхлый, но уже давно перешагнувший черту зрелости. Низкий, но массивный, плечи раза в полтора шире моих. Руки толстые, ноги похожи на короткие кривоватые пеньки. Лицо тоже обыкновенное, квадратное и грубое. Лоб испещрен глубокими морщинами… Но по всему видно, что гном непростой, — из богатых. Одет хорошо: шитая серебром синяя куртка с капюшоном, шелковые штаны-шаровары и дорогие сапоги из мягкой кожи. Да и полыхающая рыжиной борода слишком ухоженная: очень длинная, без обычных для кузнецов подпалин.
Гном угрюмо глянул из-под косматых бровей, поморщился от боли. Уселся на колени и принялся выдирать листья из бороды и волос, стирать кровь и грязь. Коротышку отделали на славу: лицо в ссадинах и синяках, щека окровавлена. Но вроде жив и здоров, серьезных ран нанести не успели. Помяли немного и оглушили, не более.
Я отвернулся и вскарабкался на коня. Огляделся, устало вздохнул. Желтые листья медленно падали с веток, укрывали мертвого воина ярким саваном. Тихо моросил дождь, звонко стучали капли. Даже странно, словно и не было никакого боя. Портил впечатление лишь запах крови и паленой плоти. Мрон, как паршиво! Не успел далеко отъехать от Гента, а уже попал в историю…
— Маг, почему ты меня спас? — раздался низкий рокочущий голос.
Гном уже успел подняться с земли и отыскать свое оружие. Теперь стоял невдалеке и сверлил меня мрачным взглядом. Секиру упер в землю в знак того, что настроен мирно. Но по напряженной позе и сжатым кулакам стало ясно, что бородач в любой момент готов разразиться градом ударов.
— Тебе нужна причина? — буркнул я. — Ее нет. Я просто проезжал мимо.
Подгорный житель недоуменно поскреб макушку. Лицо осталось каменно-спокойным, но в маленьких глазах сверкнуло удивление.
— Ты мог подождать, пока эти… — произнес коротышка и указал пальцем на труп разбойника, — сразят меня.
— Я очень спешу, — скупо ответил я.
— Тогда почему не убил всех? — продолжал допытываться гном. — Ведь вы считаете нас предателями.
— А что, зря? — фыркнул я и поморщился — в голосе сама собой проскользнула злость. — Договор о вечной дружбе первыми нарушили вы.
— Клан Стали не предавал людей, — прорычал гном и яростно сверкнул глазами. — Мы не несем ответственности за остальных.
Я удивленно приподнял бровь и внимательно глянул на бородача. Тох упоминал, что один из гномьих кланов остался в Генте. Но после ухода собратьев коротышки носа не казали на улицы — люди озлились, норовили устроить погромы и облавы. Для каждого гентца все гномы стали предателями независимо от принадлежности к клану…
— Если не ошибаюсь, скоро будет поворот, — произнес я спокойно и кивнул на дорогу. — Ответвление ведет к Седым Горам… Думаю, ты не просто так идешь на родину, уважаемый.
Гном насупился, крепко сжал рукоять секиры. Медленно поднял голову и посмотрел мне в глаза.
— Ты верно угадал, человек, — пробормотал он, — Я иду говорить со старейшинами. Мы сомневаемся в договоре…
— Ты сам сказал, — улыбнулся я. — Родичи важнее дурацких договоров. Хоть раньше я думал, что вы не такие.
Я удобней устроился в седле, перехватил посох чуть ближе к навершию и заставил коня пойти шагом.
— Постой! — воскликнул гном. — Ты не ответил на вопрос, маг. Ведь мог оставить как есть, мог убить всех разом. Но почему-то спас… Я хочу понять!
Конь замедлил ход, я обернулся и глянул на коротышку.
— Сам не понимаю, — проворчал я. — Иногда не думаешь о выгоде или обидах, а просто поступаешь по велению души. Конечно, получаются глупости… Но я человек, мне можно иногда дурить. Не бери в голову, уважаемый. Живи как живешь, мне до тебя дела нет…
Гном уронил челюсть от изумления и выпучил глаза. Но тут же совладал с собой; медленно поклонился.
— Мое имя Хемни Славный, — пророкотал бородач. — Как я могу отблагодарить тебя, маг?
— Похорони, — ответил я и кивнул на тело молодого воина. — Он тоже сражался за тебя. Большей благодарности мне не нужно. Прощай, Хемни!
Я перевел коня на легкую рысь, боясь, что гном измыслит новые вопросы. Говорить не хотелось. И почему-то казалось, что я в очередной раз поступил неправильно. Следовало убить, сжечь вместе с разбойниками — как-никак один из предателей, мерзких, продажных гадов. Но что-то в душе воспротивилось. Возможно, дало результат общение с Шедом. А может, просто еще не научился ненавидеть настолько, чтобы мстить налево и направо… Неважно. И, наверное, стоит забыть о неприятном инциденте, как и о многом плохом в жизни.
Дорога вывела из оврага, дальше пошла ровная, без изгибов. Лес отступил прочь, обосновался желто-бурой стеной вдали. Дождь прекратился. Я вздохнул с облегчением, погрел дыханием озябшие руки. В который раз помечтал о кружечке горячего кофе или бокале вина с пряностями.
Неприятный эпизод с разбойниками и гномом быстро вылетел из головы. Но вместо этого почему-то опять вспомнились летние события. Странно тогда вышло… Спокойная, по-своему размеренная жизнь закончилась. Простой и понятный мир исчез, вокруг возникли одни сплошные тайны. Я, обычный маг-механик, стал кем-то более сильным. Но какой ценой! Потерял брата, убил нескольких человек — пусть злодеев, но ведь убил же… Ввязался в круговерть интриг, где пересеклись интересы гномов Седых Гор, эльфов и скифрцев. И всем как кость в горле стали наши Свободные Земли. Поначалу я гадал, что же может вызвать такую ненависть. Ведь мы просто живем, работаем и торгуем, никого не трогаем. Но потом понял — есть существа, которых бесит одно то, что кто-то живет лучше. А наш край весьма отличается от остальных стран и земель. Мы правим собой сами, каждые несколько лет выбираем мэров городов из простых граждан. У нас нет знати, нет королей, графов и прочих баронов. Нет права первой ночи, нет жутких налогов, что заставляют жить впроголодь. Нет или почти нет служителей богов, что морочат голову простым людям ради собственной наживы… Мы богаты и свободны. Но наше общество не идеально, у нас произрастают совершенно иные проблемы. Нравственные. Люди пекутся лишь о собственном благополучии. Понятия дружбы, любви, долга и чести извращены до неузнаваемости. О гордости и благородстве вообще нет речи. Но для остальных народов Свободные Земли — овеществленный рай, земля воплощенных желаний, где можно не думать о наступающем голоде или постоянных войнах.
Но тут вступает в действие обычная зависть. Дескать, у соседа овец больше, свиньи толще, а жена красивее. И плевать, что у тебя, допустим, мало овец, но есть большая корова, которая дает много молока. Или жена ничуть не хуже. Но это твое, а значит, привычное. У соседей почему-то всегда лучше, и до зубовного скрежета хочется прийти и отобрать. И проявляется это на любом уровне: сильный сеньор всегда хочет подмять под себя как можно больше земель, вытрясти как можно больше налогов. А потом, среди таких же сильных и знатных, можно хвастаться ратными подвигами, подвалами, набитыми золотом, красивыми женщинами, которых взял силой, отвоевал и отобрал. А это уже доблесть, запомнят если не на века, то надолго.
И вот теперь война пришла к нам… Как раз в тот момент, когда меньше всего ждали. Но по мне, так пусть. Не знаю почему, но мне наплевать. Будет разруха, много жертв, польется кровь невинных… А может, это я до сих пор пытаюсь убедить себя, что и моя хата с краю?
Я очнулся от мыслей. Огляделся вокруг. Конь так же медленно шел по дороге, как бы не заснул на ходу, сердешный. Расстояние преодолели порядочное. Места знакомые, безопасные. По тракту не раз ездил в Лугар.
Внимание привлекли страшный скрип и ругань. Навстречу ехала тяжело нагруженная домашним скарбом телега. Хилая лошаденка упиралась копытами, тянула, надсаживала жилы. Выглядела жалко — кожа да кости. На вершине горы из домашних вещей сидел толстый мужик в засаленной куртке. Лицо красное и злое. То и дело щелкал хлыстом, рычал и плевался, пытаясь заставить идти коня быстрее. Позади восседала крупная баба в цветастом безвкусном платье, назойливо зудела что-то мужу на ухо. Тот вяло отругивался, злился еще больше. Трое ребятишек сидели по бокам. Следили, чтобы ничего не упало на дорогу. При этом успевали играть и драться между собой.
Я остановил коня, засмотрелся на бесплатный балаган. Стало жалко лошадь. Прижимистый хозяин взвалил на телегу все до последней кочерги и тряпки. Да еще и сам уселся. Нет бы рядом пройтись, ножки поразмять. Хорошо хоть дорога мощеная, а то б увязли в грязи.
— Добрый день, люди добрые! — вежливо поздоровался я. — Путешествуете?
Улыбнулся, постарался придать лицу приветливое выражение. Мужик угрюмо зыркнул исподлобья, зло сплюнул. Жена тут же приникла к уху, стала нашептывать, советовать… «Хорошая женщина, — подумал я флегматично. — Ей бы и на мужа уздечку надеть». Мужик раздраженно отмахнулся, отпустил вожжи. Лошадь тут же остановилась, совсем по-человечески печально вздохнула. По худому телу прошла дрожь, ноги едва не подкосились.
— День добрый, путник, — прогудел глава семьи. — Нет, в наше время путешествуют только праздные бездельники. К родичам едем, в Гент.
— Всей семьей? — удивился я.
— Всей, — кивнул мужик. — Бежим мы. Война, говорят, а мы близко от границы жили. Вот и решили перебраться в местечко побезопасней.
— Ясно, — сказал я. — Что говорят? Какие слухи витают?
— Слухи плохие, — помрачнел отец семейства. — Говорят, имперцев на границе не счесть. Власти городов и в ус не дуют, гномы в горы ушли и помогать не собираются. Зерно сразу в цене подскочило. Многие голодают.
— Паршиво, — пробормотал я. — А голод вроде рановато…
— Дык, торговцы, мроньи дети, лишь о барыше думают. На чужом горе деньгу зашибают, — хмыкнул мужик.
— Забыл, где живу, — скривился я. — Больше ничего не слышно?
— Я человек маленький, — развел руками мужик. — Что сорока на хвосте принесла, то и говорю.
— Благодарю, — кивнул я. — Здоровья вам и успехов всяческих.
— Поезжай, Мирт! — взвизгнула баба, не утерпев. — Не видишь что ли, лихой человек. Ведьмак бродячий аль разбойник.
Замахнулась на мужа кулаком, пихнула ногой в бок. Тот мгновенно вспыхнул, побагровел и перетянул жену плетью. Легонько, но чувствительно. Детишки притихли, со страхом посмотрели на меня, потом на ссорящихся родителей. Видно, что привыкли к такому, но попадаться под горячую руку не хотели.
— Сиди, волчья сыть! Не лезь в мужской разговор! Баба всхлипнула, но слезы сдержала, глянула зло и многообещающе, мол, доберусь еще до тебя.
— Интересно, чем вызвано такое суждение, — хмыкнул я, растянул губы в тусклой улыбке. — Тогда где же ваша метла, милая? Ведьмы ведь на метлах летают, не так ли?
Мужик довольно заржал, махнул рукой на прощанье.
— Бывай, ведьмак! Если ты, конечно, ведьмак.
— И вам не хворать! — ответил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52