все, что осталось от скифрских солдат. Ближайшие палатки оказались изорваны в клочья, дальние пылали. Слишком много силы я влил.
Я закашлялся от удушающей вони. В глазах плясали разноцветные пятна. Темнота давила, грозила растоптать меня и пожрать. Факелы потухли, свет давали лишь пожарища. С противоположной стороны лагеря доносились панические крики. Скифрские воины бегали, словно муравьи, почуявшие дождь. Кто-то пытался гасить пламя, кто-то бежал сюда с оружием в руках.
Позади всхрапнула лошадь. Я оглянулся. Заклятие служителя больше не действовало. Спутники мои постепенно оживали, начали медленно шевелиться. С кончиков пальцев Ига сорвалась шипящая ослепительно-белая молния, хлестнула по фигуркам людей вдалеке. Боевому магу удалось завершить начатое. Лица Ферана и Рола кривились от боли и бессилия, ведь они все видели, но ничего не могли поделать. С каждым мгновением свобода движений возвращалась к ним. Воины вяло дергали руками, тряслись, словно в припадке.
— Эскер, что… — прохрипел лейтенант. — Что ты творишь?..
— Уезжайте, — сказал я обессиленно. — Затея провалилась.
— А как же ты? — спросил следопыт с трудом. Мышцы лица оживали медленно, ему было сложно говорить. — Своих… не бросаем.
В лагере скифрцев раздался грохот и яростные крики. «Пришли в себя, — понял я. — И жаждут мести. Сейчас опять станет жарко».
Я хлопнул в ладоши и шепнул заклинание. Теплая золотистая волна разошлась широким фронтом, ударила в товарищей. Вымыла остатки чужой магии, оживила мышцы и ускорила ток крови. Лошади всхрапнули, испуганно шарахнулись назад, едва не сбросив седоков. Ноздри их раздувались, ловили страшные запахи крови и смерти. Я поднял ладонь и создал яркую вспышку. Кони заржали, взвились на дыбы. Затем ударили копытами по земле и понесли прочь.
— Не-эт… — долетел до ушей крик Ферана. — Назад!..
Но испуганные животные стали неуправляемыми, помчались быстрее ветра. Прыгать на такой скорости — самоубийство. Воинам оставалось лишь держаться как можно крепче и ждать, пока кони выбьются из сил.
— Это правильно! — прошептал я себе. — Да, правильно… Обернулся и поднял меч в атакующую позицию. Бежать было поздно: скифрцы подошли слишком близко. Катились на меня темным валом, прорезаемым лишь бликами света на клинках. Мой конь тоже убежал, значит, осталось биться до последнего.
Я глубоко вздохнул, протолкнул в легкие твердый ком горячего воздуха. Постарался очистить мозг от ненужных мыслей. Через несколько мгновений врублюсь в строй врага, буду убивать… Но каким же слабым чувствую себя теперь. Упоение и азарт прошли, осталась лишь вяжущая усталость.
Время вновь начало замедлять свой бег. Я оскалился, зарычал, нагнетая боевую злость, и приготовился рвануться навстречу врагам. Но тут в глазах сверкнуло, предплечье разорвала дикая боль. Меня приподняло и отшвырнуло назад. Твердая земля ударилась в спину и голову. Дыхание вылетело из груди с мокрым всхлипом. Я взвыл, вскочил на ноги и пошатнулся…
Сухой жар опалял волосы и ресницы, сушил глаза. Доспехи с правой стороны испарились, обнажив волшебную куртку. По руке и животу стекали желтые капельки расплавленного металла, шипели и остывали, превращались в холодные слезы. Я хлопнул левой рукой по голове, сбил пламя с волос.
— Зря ты тогда не сжег мое тело, Серый.
Голос был гулкий, отвратительно резкий, хрипящий. В нем чувствовалась разом и холодная ненависть, и неожиданное равнодушие. Я поднял взгляд и отшатнулся в ужасе.
Из тьмы соткалась фигура человека в черном плаще. Нет, не человека. Я ошибся. В существе не было ничего человеческого. Капюшон был надвинут очень низко, лица не разглядеть. В широких рукавах клубилась тьма. Существо парило над самой землей, двигалось мягко и медленно. Яркие зеленые искры пробегали по складкам одежды, вспыхивали и гасли. От фигуры расходился мертвенный холод. За спиной существа клубился плотный и мокрый туман.
— Киаран?! — ахнул я.
Отступил на несколько шагов. Краем глаза увидел, что скифрские воины остановились и стали медленно пятиться. На лицах у них был написан суеверный ужас. Кто-то не выдержал. Развернулся и, завывая, бросился прочь. Крик подхватили. Стая кровожадных волков превратилась в безмозглое стадо, ревущее, блеющее и храпящее…
— Некромант Киаран умер неделю назад, — прошипело существо. — И родился я. Лич. Ты должен был учить историю, маг, читать книги. Тогда знал бы, что перед каждым некромантом на пороге смерти возникает выбор. Или даже право. Проклясть своего недруга, вложить силы в посмертную месть. Или же стать личем, мертвой сущностью. Киаран выбрал последнее, хоть и боялся, очень боялся.
Существо подплыло ближе, приподняло голову. На меня уставились две ярко-зеленые, пылающие внутренним светом щели — глаза. Рука лича приподнялась, из рукава выскользнула бледная костлявая кисть, по пальцам запрыгали зеленые искорки. Туман и тьма завились неопрятными прядями. Свернулись змеей вокруг руки, потянулись к указательному пальцу.
Я отшатнулся и выкрикнул заклятие. Веер голубоватых молний ударил в лича. Но безрезультатно. Молнии потухли, растворились в мокром тумане. Я стиснул зубы и отступил назад. Как же мне не хватало посоха! Заклятия Тьмы в большинстве своем довольно медленные. Я не успевал их произнести.
— Что ты собираешься делать? — прорычал я, судорожно пытаясь найти выход из ситуации.
— Закончу то, что не смог сделать Киаран, — прошипело существо. Мне показалось или в голосе и впрямь проскользнули довольные нотки?
— Обломишься! — рявкнул я. — Убил тебя раз, убью и второй.
— Я уже мертв, — сипло засмеялся лич.
С костистой руки сорвался клуб тьмы, перевитый зелеными искрами. Устремился ко мне, оставляя за собой дымный след. Я закричал, в запредельном усилии рванулся прочь. Мышцы пронзила острая боль, сухожилия и суставы затрещали, не выдерживая неожиданной нагрузки. Мир смазался вокруг, огни далекого пожара превратились в размытые пятна, линии. Чувствуя за спиной страшный холод, я оттолкнулся ногами, взвился в воздух. Землю принял на плечо, перекатился и встал на одно колено. Выставил вперед острие клинка.
Дымный ком поменял направление, поплыл прямо на меня. В кипящей тьме на миг возникло страшное лицо, голые кости черепа и острые клыки. Сиплое шипение и свист заложили уши, убили остальные звуки.
«Не успеваю, — подумал я обреченно. — Горе-герой…»
Ощущения ворвались в мозг широким бурным потоком. Я почувствовал боль в обожженном лице, кровоточащих бедрах — не всегда успевал уклониться от клинков солдат, — в поломанных и треснувших ребрах. Меня рвал ледяной ветер, маленькие снежинки таяли на разгоряченной коже, тут же испарялись. Дыхание вырывалось изо рта с громким хрипением и бульканьем, словно пар из котла. С устрашающей четкостью я видел обугленные дымящиеся деревья, кровавые ошметки, что остались от скифрских солдат и служителя… Видел каждую трещинку на лежащем невдалеке щите, каждый изгиб пылающей веточки… Ноздри терзала удушающая смесь из запахов крови, дыма, внутренностей, железа и дерева.
Вдох — выдох… Вдох — выдох…
«Борись! — зарычало в голове. — Борись до конца! Ты Серый маг! Ты должен… Вспомни Шеда! Рыцарь смог выбраться из лап Смерти и Небытия! Ты ничем не хуже. Борись, Эскер!»
Вдох — выдох… Вдох — выдох… Вдох…
Я вытянул руку вперед и сложил пальцы в Знаке Отрицания Тьмы. Энергетическое ядро полыхнуло словно солнце, жар опалил мне внутренности и вырвался наружу. Кисть окутало ярким голубоватым светом… А в следующее мгновение шар, сотканный из тьмы, обрушился на меня. Тело пропитал страшный холод, заморозил кровь и остановил сердце. Появилось ощущение полета, странно приятное, удивительное. Тьма окутала меня, убила мысли. Энергетическое ядро мигнуло и погасло. Мягкие щупальца оплели полностью, стали подбираться к той искре, что зовется жизнью. Я канул в темноту, растворился в приятном спокойствии. Мир разорвала напополам раскаленная черта. Пришла боль, но тут же затихла…
— Где ты настиг его, Киаран? Или тебя не стоит так называть теперь?
— Если вам удобно, графиня, зовите меня старым именем. Остатки человечности позволяют мне принять это. Пока. А насчет молодого чародея… Он сам пошел в пасть волку. Был в составе разведчиков, что хотели пройти через вашу армию в личине небольшого отряда рыцарей. Расчет неплохой, но нарвались на одного из служителей. Тот распознал врагов, но не учел одной мелочи. Точнее, не мог о ней знать. Серый маг уничтожил несколько десятков ратников, самого служителя. Посеял панику, что позволило уйти сообщникам. Силен не по годам, умело оперировал своим небольшим арсеналом заклинаний. Его ядро удивительно мощное, таким обладал лишь Мгир Огненный Смерч. У вас сильный враг.
— Ты удивительно словоохотлив для лича, Киаран.
— Во мне говорят те же остатки человечности. Это ненадолго. Моя сущность меняется слишком быстро. Чародея я сумел спеленать лишь Призраком Тишины.
— Понятно. Он дрался без посоха?
— Да. Мне кажется, оставил где-то из опасения потерять в пылу битвы. Глупо. С артефактом сумел бы уничтожить меня. Я думаю, посох остался в одной из крепостей Свободных. Ближе всего Третья.
— Ясно! Ты сможешь добыть артефакт?
— В крепости много боевых магов. Слабаки, но совокупной мощью смогут обрезать те нити, что держат меня в мире живых. Я не возьмусь за это задание.
— Ты трусишь, Киаран?
— Страх… ненависть… последнее, что я еще могу испытывать. Любая человеческая эмоция держит меня тут. Если растеряю их, то уйду в Нижние миры. А мне бы этого не хотелось.
— Почему?
— Там нечего жрать. А тут есть люди.
— Как отвратительно. Избавь меня от описания своих пищевых пристрастий.
— Как пожелаете.
— Теперь об оплате. Мы договаривались о тысяче золотых. Но так как посоха не достал, то урезаю награду до пятисот монет. Устроит?
— Хрр… Деньги теперь не интересуют меня.
— Что же ты хочешь?
— Я согласен на десять человеческих душ. Лучше детей. Кровь даст силу, трепетные души позволят мне чувствовать.
— Киаран!!! Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу на это пойти. Это мои люди! Я обязана заботиться и защищать!
— Понимаю. Но быть может, вы сможете отступить от принципов? Я понес невосполнимые потери. В конце концов, мы договаривались об оплате.
— Нет, лич!!! Мы договаривались о золоте. Пятьсот монет можешь получить у казначея. О людях забудь!
— Но…
— И еще… когда заберешь оплату, убирайся прочь! Чтоб духу твоего не было в моих землях! Иначе собственными руками спущу в Нижние миры!
— Ссориться с личем неразумно.
— Ссориться с заклинательницей Клана Листа неразумно. Прочь!!! Или исполню свою угрозу сейчас же!!!
— Хрр… Вы еще пожалеете, Иррэ Айну. — Прочь!!!
Голоса были приглушенные, едва различимые. Но постепенно они приблизились, обрели четкость. Я еще не осознавал, о чем говорят эти люди или нелюди и кто они вообще такие. Но оба голоса показались смутно знакомыми. Один шипящий, с хрипотцой и прирыкиванием. Другой явно женский. Мелодичный и мягкий, но со стальными нотками человека, привыкшего повелевать. Затем наступила тишина, прерываемая лишь шуршанием ткани и какими-то стуками.
Откуда-то издалека пришла боль. Сначала легкая, как щекотка. Но со временем она превратилась в яркие всполохи. В какой-то момент я ощутил свое тело и поразился, насколько оно слабое и изломанное. Болело буквально все. В груди чувствовались жжение и резь. Там будто засел целый ворох раскаленных иголок. Руки и ноги в синяках, ожогах, порезах. Правую сторону лица словно облили кислотой. Несколько минут я чувствовал боль как бы вне себя. Но затем последовала яркая вспышка — и разум затопили огненные реки. А вместе с болью возникло удивление. Вслед за эмоцией промчалась первая вялая мысль: неужели живой?
Вокруг была тьма. Густая, непроницаемая. Но вот где-то вдали возник маленький красноватый огонек. Постепенно разросся, затопил мир алым заревом. «Свет факелов или свечей проникает сквозь веки», — догадался я.
— Дрок! — послышался тот же мелодичный женский голос.
— Да, госпожа? — Этого я раньше не слышал. Но, судя по интонациям, — слуга. Хотя нет, голос слишком грубый, пропитой. Быть может, стражник или тюремщик.
— Окати гостя водичкой. А то заспался. Почти пришел в себя, но пока ничего не соображает. Надо освежить.
— Слушаюсь, госпожа.
«Кто не соображает? — подумал я с детской обидой. — Я, что ли?.. Да вы таких сообразительных в жизни не видали!»
Но тут на меня обрушился целый водопад теплой воды. Я вздрогнул, дернулся, пытаясь отшатнуться. Открыл рот, чтобы послать этих умников далеко и надолго, но туда затекла вода. Я захлебнулся, булькнул и захрипел, задыхаясь. Вода оказалась противной, застоявшейся: отдавала тиной и ржавчиной. Но хоть что-то… Можно смочить потрескавшиеся губы и шершавый, как терка, язык. Во рту появилось немного кислой слюны, а в животе вспыхнула резкая боль. Боги! И там тоже?..
— Хватит, Дрок. А то утонет наш гость.
— Да-да, госпожа. Но я думал, ему не повредит.
— Выйди, Дрок. Оставь нас наедине. Я хочу поболтать с ним.
— Слушаюсь, госпожа. Если захотите еще и развлечься, то в жаровне есть несколько каленых прутиков. А вон там на полке клещи и ножи. Хорошие, острые. Сам точил.
— Не беспокойся, у меня свои методы. Оставь нас.
— Уже ухожу, госпожа…
Послышались тяжелые шаги, скрип и стук закрываемой двери.
Я мотнул головой. Словно издали услышал собственный слабый и жалобный стон. Как же больно! Даже в Преисподней не испытывал подобной боли. Но тогда я был гораздо слабее. Сознание терял так часто, словно благородная девица при виде мыши.
— Открывай глазки, герой! — услышал я насмешливый голос.
Я зарычал, попытался рвануться навстречу, чтобы задушить стерву в последнем отчаянном броске. Но в запястьях вспыхнула боль, а где-то над головой зазвенела цепь. «Тщетно, — понял я. — Заковали…»
Долго пытался разлепить веки. Но ресницы то ли слиплись от крови, то ли просто расплавились. Удалось открыть один глаз, и то чуть-чуть. У меня, наверное, появился изрядный синяк. Веки были тяжелые и горячие, заплывшие. На какое-то время я ослеп от яркого света. Но усилием воли изгнал цветные пятна, сфокусировал взгляд.
Обнаружилось, что я прикован к стене в маленьком и тесном помещении. Пыточный подвал, по всей видимости. В свете факелов увидел множество различных приспособлений: начиная с тонких иголок, что так удобно загонять под ногти, и заканчивая банальной дыбой. В углу стояла маленькая жаровня, о которой и говорил палач Дрок. В алых углях лежало несколько толстых железных прутьев. Острые концы уже приобрели вишневый цвет, по ним бегали маленькие желтые искорки.
Одежды мне не оставили. На мне оказалось лишь нижнее белье. Ноги и грудь в пятнах синяков, на бедре неглубокая рана. Края вздутые и покрасневшие. Сквозь подсохшую корочку медленно сочилась кровь.
Воздух был спертый и тяжелый, очень горячий. Дышалось трудно, в ноздри бил тошнотворный запах застарелой крови и человеческих внутренностей. Запах смерти — так его, кажется, поэтично называют дураки-стихоплеты.
— Очнулся, дружок? — участливо спросила Катрин.
Я поднял голову повыше, чтобы видеть врага, попытался плюнуть в лицо. Тщетно. Та слюна, что была, уже успела высохнуть. Мрон, как же хочется пить!
— А пошла ты… — с усилием прохрипел я. И назвал точный адрес.
Даже в сумраке пыточного подвала я увидел, как побагровела эльфийка. Зеленые с золотистыми крапинками глаза стали холодными, прицельными. Катрин блистала утонченной нечеловеческой красотой. Высокая, стройная и гибкая, как побег плюща. Шелковистые светлые волосы убраны в простую, но изящную прическу. Графиня была одета в зеленое свободное платье, скрепленное тонким золотым пояском,
— В прошлый раз ты был более воспитанным, — сказала Катрин, разглядывая меня с любопытством кошки, в чьи лапки попалась жирная мышь.
— Это было при знакомстве, — парировал я и постарался улыбнуться как можно омерзительней. Наверное, плохо получилось. В моем положении больше подходили плач и стенания. — А в прошлый раз твое личико не было столь красивым. Должен признать — мои манеры оставляют желать лучшего. Даму — и кулаком в лицо несколько грубовато даже для меня. Я исправлюсь, обещаю…
Эльфийка вспыхнула, зарычала. Порывисто шагнула ко мне и ударила наотмашь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52