Дейви колебался. Тогда она пояснила:
– Иначе мы не увидим поединка милорда.
Ее уловка удалась, так как оруженосец не мог этого допустить.
Меган по-настоящему застонала, когда ее и без того наболевший копчик коснулся холодной твердой земли. Наемник взглянул на нее, затем на своего хозяина и решил, что она не стоит его внимания. Нога у Меган болела, и она растирала ее через шерстяные штаны, поглядывая то на замолкшего младенца, лежащего на траве неподалеку, то на Росса и Комина, занимающих свои места для поединка.
Они оба не спали предыдущую ночь, но Росс ужасно устал за последние дни, и она это хорошо знала, так как почти все время была рядом с ним. И, словно чтобы усилить ее страхи, Комин поднял огромный двуручный палаш и легко повертел им у себя над головой, привлекая общее внимание. Неожиданно он сделал быстрый полукруг клинком, целясь прямо в грудь Росса. У Меган крик застрял в горле. Но Росс успел поднять меч и отразить удар.
Оружие Росса было намного легче, и он ощутил онемение в руках. Хотя они с Комином были примерно одного роста, у того были длиннее руки, а верхняя часть туловища – массивнее. Это означало, что Россу придется проявить смекалку и увертливость, если он собирается победить.
Действовать надо быстро. Росс на этот раз решил облегчить Зевсу груз и не надел железные доспехи. На нем была лишь кольчуга, а сверху – шерстяная туника, которая уже промокла от пота. Палаш Комина был тяжелый и громоздкий, но он мог легко разрезать кольчугу. Сознавая это, Комин решил обрушиться на Росса градом яростных ударов. Росс отступал, и крики его воинов чуть не оглушили его. Голос Меган звучал пронзительнее других, напоминая ему о ее присутствии. Черт побери ее запальчивость. Хотя в результате вмешательства жены у него и появилась возможность спасти Киерана, ему все же больше всего хотелось, чтобы она осталась у тетки в Килфедире.
Выкинув из головы все другие мысли, Росс полностью отдался поединку. Он легко увернулся от новой атаки Комина, отскочив назад. Комин надвигался на него, словно дрессированный медведь, тяжеловесный и мрачный. Они парировали удары, делали ложные выпады, проверяя уязвимость друг друга мечами, как до этого делали шахматными фигурами. Их порывистое, тяжелое дыхание заполнило собой поляну, кругом все смолкло, слышалось лишь лязганье железа. Так же как в шахматах, Росс вынуждал Комина к действию, в то же время не давая тому возможности догадаться о своих дальнейших шагах. Не атакуя, Росс сохранял оборонительную позицию, пытаясь распознать манеру боя Комина, ища в ней слабое место, как учил его Эндрю.
И он нашел эту брешь. Самая большая ошибка рыцаря заключается в… самонадеянности. Решив, что его противник медлителен и невнимателен, Комин проявил небрежность. И этим воспользовался Росс. Звякнуло железо: это меч Росса скользнул по краю палаша Комина и выбил оружие из его рук.
– Шах! – воскликнул Росс, когда палаш пролетел в воздухе и упал в стороне. – Теперь я забираю племянника.
– Черта с два! – Глаза Комина в прорезях шлема зловеще прищурились. – Задуши это отродье, – заорал он своему воину.
– Это гнусно… – Росс повернулся, чтобы помешать осуществлению этой угрозы, хотя понимал, что его люди не добегут вовремя до Киерана.
Но Меган успела это сделать. Схватив младенца из-под расставленных ног охранника, она кинулась к Россу. Бледная, измученная, с полными страха глазами, она, прихрамывая, неслась по бугристой земле, крепко прижимая Киерана к груди, а охранник преследовал ее. Ей не успеть, она ведь не может быстро бежать. Росс с криком устремился к ней через поле. Комин, изрыгая ругательства, кинулся туда же. Но, прежде чем кто-либо достиг ее, левая нога у Меган подвернулась, она споткнулась и упала. Чтобы не подмять под себя Киерана, ей пришлось упасть на спину.
Охранник настиг Меган и, вытащив из сапога кинжал, приставил его к ее шее.
– Не приближайтесь к ней!
Росс остановился как вкопанный и опустил меч.
– Прекратите, Комин. Вы окружены моими людьми, – сказал он, сознавая, что все бесполезно.
Комин откинул голову и захохотал. Затем подошел и забрал нож из рук своего воина.
– Может, так оно и есть, но ваши фигуры у меня в руках.
Последние лучи заходящего солнца зловеще поблескивали на лезвии ножа, который он перекидывал из одной руки в другую.
– И что теперь? – спросил Росс, чтобы только заставить Комина говорить.
Краем глаза он видел, как Дейви огибает скопление людей, приближаясь к тому месту, где разворачивалась ужасающая сцена. Только бы потянуть время…
– Меган мне не нужна. Вы можете взять ее с собой. Но ублюдок останется со мной.
– Нет! – Не обращая внимания на стоящего над ней Комина, Меган села, прижав руку к больной ноге. Росс поморщился, будто это его собственную ногу свело судорогой. – Я не оставлю Киерана. – Другой рукой она покрепче прижала хнычущего младенца. – Я пригожусь тебе, Комин, чтобы ухаживать за ним, – торговалась Меган.
– Мег! – закричал Росс и, объятый ужасом, хотел кинуться к ней.
Но действия Комина удержали его. Тот грубо схватил Меган за талию и поставил на ноги. Лезвием ножа он щекотал под ее упрямым подбородком.
– Ни с места, – предупредил он. – И ты, оруженосец, тоже, – добавил он, обернувшись к Дейви, подкравшемуся справа. – Мне нужен ребенок.
– Мег, отдай Киерана Комину и иди ко мне, – хриплым от страдания и тщетности усилий голосом сказал Росс.
Меган разделяла его чувства. Больше всего ей хотелось сделать так, как просил Росс, – убежать под прикрытие его сильных рук. Комин ведь ненавидел ее… и давно. Она ужасно боялась того, что он с ней сделает, если она попадет в его башню и окажется совсем одна и беззащитна. Но покинуть Киерана она также не могла.
Стараясь не пораниться о кинжал, Меган повернула голову, чтобы видеть лицо Комина. Глубоко в прорезях шлема его глаза блестели от дьявольской жажды мести. Он сумасшедший. Только безумный может заставить малютку Киерана платить за то зло, которое, по его мнению, ему причинил Лайон. Она не в силах умерить эту кипящую ненависть, но использовать ее попытается.
– Ты думаешь, тебе доставит удовольствие пытать трехмесячного младенца? – выдавила Меган.
Комин часто замигал, явно пораженный ее прямотой.
– Что…
Меган чувствовала, что Росс наблюдает за ней. Надвигающаяся темнота и шлем скрывали выражение его лица. Но его гнев был осязаем. Он стоял, весь напрягшись, с мечом в руке и высоко поднятой головой, словно хищник, готовый к нападению. Если он до сих пор не возненавидел ее за ложь, то теперь возненавидит за предательство.
Росс вспомнил о Рианнон. Ее преступление было намного хуже – оно стоило ему жизни сотни его воинов. А Меган отдает свою жизнь, которая значит для него больше, чем собственная. Она ведь поклялась, что позаботится о Киеране, чего бы это ей ни стоило.
Подняв глаза, Меган смело встретилась с дьявольским взором Комина.
– Он слишком мал, чтобы понять, что страдает за грехи отца. – Простите меня, Киеран, Лайон, Сьюзан, мысленно произнесла Меган. – Без женской заботы ему не выжить. – Она молча попрощалась с Россом и спокойно шагнула в чистилище: – Я нужна тебе, чтобы дать ему вырасти…
Губы Комина скривились в улыбке под забралом шлема.
– Ты тоже окажешься в моей власти, Меган. – Улыбка предвещала будущее жестокое обращение. Меган вздрогнула, а он рассмеялся.
Нет, она не сможет этого вынести. Но тут внутри одеяла пошевелился Киеран, появился его крохотный кулачок и уперся в ворот ее туники. Продрогший малыш искал у нее тепла. Он захныкал, ротик потянулся к ее груди, требуя пищи. Слабый писк, ощущение его пальчиков, сжавших ей ладонь, молнией пронзили Меган, разбудив инстинкты, о которых она и не подозревала. Он принадлежал ей, был отдан ей любимой сестрой. В нем течет и ее кровь, и она не оставит его одного по ту сторону ада. А в том, что их ждет ад, Меган не сомневалась.
Глава восемнадцатая
– Он вне себя, – прошептал Дейви, обращаясь к Оуэйну. – Когда этот негодяй уводил леди Меган и ребенка, милорд чуть не сошел с ума.
Оуэйн вздохнул и с беспокойством взглянул на Росса. Тот стоял один посередине травянистой пустоши. С опущенной от горя и отчаяния головой, с теперь уже ненужным мечом в руке он был похож на каменное изваяние. Он ничего не слышал: ни просьбы Дейви поесть и попить, ни попыток Оуэйна наметить план дальнейших действий. Он просто неподвижно стоял.
– Это не может так продолжаться. – Оуэйн зашагал по шуршащей траве, остановился около Росса и осторожно коснулся его руки. – Росс…
– Оставь меня! – заорал спокойный и выдержанный наследник Кармайклов.
– Росс, будьте же благоразумны…
– Благоразумен! – Он обернулся к Оуэйну, дрожа всем телом. Покрасневшие глаза с мукой смотрели из прорезей шлема. – Какое там благоразумие, когда они оба в его власти, я же, будь все проклято, ничего не могу сделать, лишь стою здесь, вместо того чтобы взобраться на холм и дубасить стены этого проклятого замка голыми руками. – Воздух был холодный, и от его прерывистого резкого дыхания клубами шел пар.
– Замечательно, – спокойно произнес Оуэйн. – Мы пойдем с вами, и пятьдесят пар рук справятся быстрее.
Росс замигал глазами и вздрогнул, словно стряхивая с себя приснившийся ему кошмар.
– Но это бесполезно… и глупо…
– И тем не менее если вы считаете, что иначе нельзя вызволить леди Меган и младенца, то мы – с вами.
Росс вскинул взор на валлийца. Потрясение его несколько улеглось.
– Не говори так, Оуэйн. Не возлагай на меня ответственность за ваши жизни. У меня и так сумбур в голове и тяжесть на душе.
– Вы сами знаете, как лучше помочь нашей госпоже, – ответил Оуэйн, успокоившись, так как увидел, что Росс пришел в себя.
– Лучше! – Росс резко кивнул в сторону нависшего огромного, причудливой формы силуэта Шур-Мора на фоне сумеречного неба. – Лучше было бы, если бы эта неразумная женщина сидела у себя дома.
– Но ведь благодаря ей ребенок не остался один, без любви и ухода, – мягко напомнил Оуэйн.
– Благодаря ее безрассудству Комин может теперь мучить их обоих. – Росс отвернулся от крепости. – Комин ненавидит ее. И почему только я этого не замечал? Почему не верил ей?
– Это оттого, что ваш мозг был отравлен Рианнон.
– Слабое утешение, – огрызнулся Росс. – Я виноват, что она там. Но сожаления тут не помогут. – Расправив плечи, он вложил в ножны меч. – Пойдем. По коням.
– По коням? – воскликнул Оуэйн, но ответа не последовало, так как Росс уже торопливо бежал к лошадям. – Но… но мы не можем оставить здесь леди Меган с ребенком, – не соглашался Оуэйн, едва поспевая за Россом.
– Нам здесь нечего делать.
Всякие возражения были бесполезны.
* * *
Роскошь. С первого своего шага в Шур-Море Меган была окружена роскошью, которая давила на нее. Меган не могла смотреть на превосходные гобелены, висящие на стенах комнаты, куда втолкнул ее Комин. Не могла сидеть на креслах с витиеватой резьбой, стоящих с двух сторон камина, или лежать на огромной кровати под балдахином в противоположном конце комнаты. Ведь это награбленное добро кровожадных пиратов.
Поэтому она ходила взад и вперед. Подошвы башмаков, которые дала ей тетя Брита всего двадцать четыре часа назад, протоптали дорожку по толстому ковру от окна к двери и обратно. Движения облегчили судороги в ноге, но не избавили от опасений.
Она была одна. Когда Меган решилась на эту страшную авантюру, она не представляла, что ей будет так ужасно одиноко.
Росс со своими воинами покинул ее, оставив во власти Комина. Меган застонала и прижалась лбом к холодному оконному стеклу. Стекло было редкостью даже в Эдинбурге, и Комин, должно быть, отвалил за него столько же денег, сколько стоят остальные роскошные вещи, вместе взятые. Но Меган думала не о том, кто держал ее в неволе, а о том, кто стоял внизу, на плоскогорье, еще несколько часов назад. Этого человека она любила всем сердцем, и он утверждал, что любит ее, но не доверял ей.
Взглядом она молила его понять, почему решилась на это: нельзя оставлять крохотного младенца одного в крепости Комина. Ведь Киеран дорог им обоим.
Звук ключа, заскрежетавшего в замке, отвлек Меган от ее тягостных мыслей. В комнату не спеша вошел Комин, и у Меган волосы зашевелились на затылке. За ним следом появилась служанка с водой для мытья, пеленками и ячневой кашей для Киерана. Ребенок, сухой и сытый, давно спал на кровати благодаря помощи служанки. Но той это не прошло даром.
– Ты, как я вижу, заметила, что у нее разбита губа и синяк под глазом, – сказал Комин. – В следующий раз получит еще, если ослушается моих приказов и станет помогать тебе нянчить ублюдка.
– Ребенок долго не протянет, если его морить голодом, – заметила Меган. – Прости меня, – шепнула она служанке, которая, отведя глаза, поставила поднос на дубовый стол и исчезла. Такова, значит, плата за помощь по уходу за Киераном и за возможную помощь в побеге из этой роскошной башни ужасов.
– Я хочу, чтобы он остался жить, но не в излишествах. – Комин беспокойно шастал по комнате, трогая то серебряный подсвечник, то бархатные занавеси, обрамляющие окно. Наконец он остановился у кровати, глядя на спящего младенца. Лицо у него было настолько жестоким, что Меган кинулась к кровати, пытаясь прикрыть ребенка. Но Комин ударом наотмашь отбросил ее в сторону, и она, чтобы не упасть, уцепилась за деревянную подпорку балдахина. – Отродье Кармайкла обойдется без удобств. Эта кровать предназначалась Сьюзан, и я не желаю, чтобы он спал в ней. Убери его отсюда, и чтобы я не видел его и не слышал. Иначе я сброшу его с лестницы. – Он помолчал, потирая небритый подбородок. – Увечный раб не очень-то расторопен, но меня повеселит смотреть на то, как он будет ходить, спотыкаясь, вроде тебя.
Меган не обратила внимания на колкость.
– Но где же он будет спать?
– В корзине на кухне… как собака. А когда подрастет, то станет драться с собаками за подачки с моего стола.
– Но… он может умереть от голода.
– Не умрет. Я-то ведь выжил на объедках, которые давал мне твой родитель.
У Меган от негодования пропал страх. Выпрямившись, она сказала:
– Отец взял тебя в дом, кормил и поил и относился как к собственному сыну, даже лучше. И как же ты отплатил ему?
– Мне надо было выжить. Эаммон – трус. Он отказался помочь мне покарать Маккейев за то, что они лишили меня родового гнезда, отказался помочь мне, да и самому себе тоже, разбогатеть.
О, папа, вскрикнула про себя Меган. Не будь она так занята своей ногой, возможно, спасла бы отца от отравления опиумом.
– Все, что я получил от него, так это жалкую башню, которую превратил в замок, где не стыдно жить и королю.
– И заплатил за него кровью тех, чьи корабли потопили твои люди.
– Они для меня – ничто. Око за око – вот мой девиз. Я восстановил то, что Маккейи и твой папенька украли у меня. Отсюда я правлю своим королевством.
– Королевством? Да у тебя всего пятьдесят наемников. – И два десятка слуг, чьи раболепные манеры, когда они вышли поздороваться с хозяином, говорят сами за себя, мысленно добавила Меган.
От следующих наглых слов Комина она чуть не задохнулась.
– У меня достаточно денег, чтобы купить целую армию и отвоевать то, что принадлежит мне… и то, что не принадлежит. Сначала всю Северную Шотландию, затем… – Он довольно улыбнулся. Глаза его алчно блестели. – Я смогу бросить вызов самому королю. Но начну с Сатерлендов. Прежде всего накажу Бриту за то, что скрывала от меня Сьюзан. Потом разделаюсь с Маккейями. После этого – Кертхилл. Эаммон к тому времени уже умрет…
– Нет, он не умрет.
– Два года его травили опиумом, который я сам покупал. Судя по словам Дугласа, Эаммон не сможет без него жить. – Комин улыбался во весь рот. – Это жуткая смерть.
О, папа! От ужаса Меган пошатнулась, но взяла себя в руки. Мать спасет отца – Меган должна в это верить… иначе можно сойти с ума.
Но то, что он сказал дальше, нанесло ей последний удар.
– Потом и тебе достанется.
– Мне? Что я такого сделала, чтобы ты так ненавидел меня?
Губы Комина скривились.
– Да само твое существование – это бельмо у меня на глазу. Не будь тебя, я давно мог бы жениться на Сьюзан. Ты не умерла, а должна была.
– Так это ты! Ты застрелил подо мной лошадь, – выдохнула Меган. Она вся горела от страха и отвращения. Ответом ей была лишь мерзкая улыбка, но зловещий блеск в его глазах говорил о том, что она не ошиблась. – А Эван?
– И Эван тоже. Всего один несчастный случай – и я получаю все: наказание твоему отцу, Сьюзан в жены, Кертхилл как место для торговли.
Так вот кто ее враг! Тошнота подступила к горлу, но она должна продолжать разговор, чтобы найти выход для себя и для Киерана.
– Почему же никто не обнаружил стрелы в шее лошади?
– Да потому, что Хакон вызвался спуститься вниз и притащить лошадей и тело Эвана. А стрелу он вынул. – Комин скрестил руки поверх золотых цепей, висящих у него на груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35