– А где драгоценности? И потом, твое платье…
– …не очень модное. Я знаю. – Оно вышло из моды по крайней мере года два назад, но все равно было красивым.
Бедная Беатрис была в ужасе.
– Ты собираешься отправиться без лорда Спинтона?
– Да. – Октавия поднялась, подхватив с дубового туалетного столика старую шаль. – И рассчитываю, что ты не скажешь ему ни слова.
– О чем? – Беатрис пожала пухлыми плечиками. – Я ничего не знаю, кроме того, что ты куда-то собралась и оделась как простолюдинка.
– Этого уже достаточно. – Интересно, много ей потребуется времени, чтобы догадаться?
– Ты куда-то собралась вместе с мистером Шеффилдом. Милая Беатрис! Она была какой угодно, но только не дурочкой.
Октавия подавила улыбку. Ей давно не было так хорошо. Она уже давно не чувствовала себя такой юной.
– Вполне возможно.
На лице кузины появилось выражение жуткой озабоченности. О чем думает Беатрис? О том, что Октавия решилась бежать с Нортом?
Беатрис скрестила руки на груди.
– Октавия, во что ты собираешься вляпаться? Октавия вздохнула:
– Ну хорошо, я тебе расскажу, но пообещай ничего не говорить Спинтону.
Темно-каштановые кудряшки Беатрис замотались из стороны в сторону.
– Не стану ничего обещать, пока не узнаю, в чем дело.
Кузины посмотрели друг на друга. Октавия не сомневалась, что выйдет победителем в этом сражении. Любопытство в кузине было сильнее ее преданности Спинтону.
– Ладно, – неохотно уступила Беатрис. – Я ничего ему не скажу.
Октавия усмехнулась. Она без всяких обещаний знала, что Беатрис не выдаст ее Спинтону. Хотя кузина время от времени и показывала свою приверженность графу, все-таки Октавия доводилась ей сестрой и оставалась лучшей подругой.
– Да, я проведу вечер с Нортом.
Какая бы битва между жаждой приключений и чувством приличий ни разыгралась в Беатрис, приключения одержали верх. Все из-за ее любопытной натуры.
– Куда вы поедете?
– Не знаю. – Ответ странный, но Октавию это мало беспокоило.
– Не знаешь? – Наверное, победа над чувством приличий оказалась не окончательной. Бедняжка Беатрис онемела.
Октавия тряхнула головой и оглядела себя в зеркале. Платье было неяркое, голубое, а шаль – темно-фиолетовая.
– Тебя что, это не волнует? – Зато это заметно взволновало Беатрис. Ей никогда не понять, что не тайна возбуждает. Как никогда не понять и то, какое доверие Октавия испытывала к Норту. Ничего плохого не произойдет, пока она будет рядом с Норри.
Октавия так об этом и сказала:
– Не волнует совершенно.
– Он ведь может завезти тебя куда угодно!
– Ну и что? – Это тоже часть приключения. Какие они с Беатрис все-таки разные!
Ее крошка-кузина была возмущена.
– Откуда ты знаешь, может, он решил похитить тебя? Это было бы как нельзя кстати.
– Нет, он не станет.
– Почему ты так уверена? – Беатрис, очевидно, лишившись сил, бухнулась на кровать, одну руку приложив к пухлой груди, а другой ухватившись за лоскутное одеяло.
Ох Господи, она так же невыносима, как и Норт с этим стремлением все контролировать и все знать.
– Потому, тупица ты этакая! Потому что я его знаю. Потому что он не способен на такое.
«Тупицу» Беатрис пропустила мимо ушей.
– Ты знала его раньше. Он мог двадцать раз измениться за эти годы.
Конечно, мог, но не настолько же. Да, он стал нелюдимым, но это все равно был ее ласковый Норри. Он никогда не сделает ей больно, никогда не скомпрометирует ее, не подвергнет опасности, если только она сама не попросит.
Будь проклято обещание, которое ее уговорили дать! После всех этих лет Норт Шеффилд так и остался единственным мужчиной, от вида которого становилось тепло, слабели колени и по всему телу бежали мурашки.
– Перестань брюзжать, Беа, – оборвала она кузину. Подойдя к туалетному столику, взяла флакон духов. – Со мной ничего не случится. В этом можешь быть уверена.
Все еще сомневаясь, Беатрис скривила губы.
– Ты вся в предвкушении, да? Притвориться непонимающей очень легко. – В предвкушении чего?
– Всего, что он задумал. Ты чуть не пляшешь от нетерпения. – Она произнесла это так, словно Октавия сделала что-то неприличное.
– Ничуть! – Хотя с какой стати отпираться? В глубине души она знала, что это правда. В глубине души она отплясывала джигу.
Но Беатрис была непреклонна.
– И я знаю, что это означает.
Октавия надушила запястья.
– Тогда, умоляю, скажи! Просвети меня.
Поднявшись с кровати, Беатрис настороженно, отсчитывая шаги, двинулась в ее сторону, словно охотник на оленя.
– Я прекрасно помню, какой ты была, когда дедушка забрал тебя к себе. Я знаю, как ты упорно трудилась, чтобы стать другим человеком и понравиться ему. Но ты совсем не изменилась, Октавия. Ты просто играешь свою роль и всегда ее играла.
Тихоня!
– Думай, что говоришь.
– Но это правда. Я вижу по твоим глазам.
Флакон с духами брякнул о зеркальную поверхность столика.
– О Господи! Беа, ты как собака с костью. Можешь помолчать? – Октавии вдруг захотелось побыть в тишине. Почему кузина не может замолчать?
Но Беатрис не так-то легко было сбить с толку.
– Ты дождаться не можешь мистера Шеффилда. Ты мечтаешь, что он увезет тебя туда, где вы сможете стать такими, какие вы есть на самом деле. Завтра ты снова будешь леди Октавией, но сегодня ты откинешь все притворство. И я искренне надеюсь, что вы с мистером Шеффилдом готовы ко всяким последствиям.
Беатрис начала нести явную чепуху.
– Какие последствия? Ради Бога, Беатрис! Мы едем на вечеринку, а не на оргию!
Лицо кузины пошло пятнами.
– Не говори со мной так, словно я не знаю тебя, Октавия. Меня не касается, пусть мистер Шеффилд везет тебя хоть в церковь. Но я еще никогда не встречала настолько своевольного человека. Не потому, что ты эгоистка. Просто ты – такая. Тебе годами приходилось отказываться от своего естества, и сейчас ты постараешься за одну ночь наверстать упущенное. Мне жалко Лондон.
Октавия расхохоталась:
– Тебе нужно унять свое воображение. – Хотя в словах Беатрис была доля правды. Да, действительно, Октавия рассчитывала, что в этот вечер можно побыть собой, не думая о том, во что одета и что надо говорить. Ей хотелось увидеться со старыми друзьями. С людьми, которых она знала и которые знали ее.
Она своевольна? Господи, ну конечно. Эгоизм это или нет, но она сделает то, что задумала.
Сопротивление, которое оказала Беатрис, сменилось любовью и озабоченностью. Это раздражало даже больше, чем ворчание и придирки. Милая Беа, она ведь желает только добра.
– Ты ведь будешь осторожной, да?
– Разумеется. Я же не совсем безрассудная. Беатрис это не убедило.
– Беа, со мной будет Норт. Он – лучшая защита, поверь мне.
– Вот именно мистера Норта я и боюсь больше всего.
Октавия остолбенела. Опять двадцать пять!
– Норта? Почему? Он защитит меня от любой опасности.
– А кто защитит тебя от него? Или если на то пошло, его от тебя?
Не веря своим ушам, Октавия поперхнулась.
– Нам не требуется защита друг от друга. Почему ты не можешь мне поверить?
– Я видела, какие взгляды ты кидала на него, Октавия. Я видела, как он смотрел на тебя. Вы даже не догадывались, что выдаете себя. Ты пожирала его взглядом. Так женщины смотрят на мужчин, которых желают. А он глядел, как мужчина, жаждущий насладиться видом ледяного родника.
Чушь! Но сердце подскочило. Норт на самом деле смотрел на нее так? Почему-то захотелось, чтобы Беатрис оказалась права. Друзья не должны вести себя так скандалезно. Но они с Нортом были намного больше, чем друзья. Насколько больше, она не смогла бы сказать точно.
– Все то, что связывало вас когда-то, быльем поросло. Вы уже не дети, Октавия. Норт Шеффилд – взрослый мужчина. Боюсь, тебе будет не так легко контролировать его, и себя тоже.
Такая резкость, да еще из уст Беатрис, прозвучала как завуалированное оскорбление.
– Твое мнение обо мне, Беа, нисколько не льстит. Но я прекрасно могу справиться с собой и уверена, что Норту это тоже вполне по силам.
Темные глаза Беатрис остро блеснули. Чересчур остро!
– Ну если ты так считаешь…
Но Октавию уже было не остановить.
– Что бы ни связывало нас, это была всего-навсего радость от встречи друг с другом. Ты представить себе не можешь, как мне стало хорошо, когда он снова объявился. И теперь я знаю, что он уже никуда не денется.
Лицо кузины выразило искреннее удивление.
– Моя дорогая Октавия, тебе нужно понять, что как только мистер Шеффилд поймает твоего почитателя, ты не сможешь видеться с ним.
Октавия этого не понимала. И не хотела понимать. Теперь, когда они с Нортом увиделись через столько лет, не существовало препятствий, чтобы встречаться и дальше. Разве не так?
– Отчего же?
– Оттого что все считают, что он пытается увести тебя у Спинтона. И будет совершенно неприлично, если вы и потом будете появляться на людях.
Беатрис была права. Господи, почему Октавии самой не пришло это в голову? Скорее всего потому, что она запретила себе думать об этом. Обретя Норта еще раз, она не собиралась отпускать его снова.
Совсем не важно, узнает Спинтон правду о ее прошлом или нет. Даже если ему станет известно, что они с Нортом давно знают друг друга, им не удастся больше бывать вместе. Иначе они станут притчей во языцех.
И нет сомнения, что Норт знал все с самого начала. И не собирался связывать себя с ее будущим. Он решил, что снова оставит ее. Хуже того, решил и дальше притворяться, что она ему безразлична. Вероятно, у него хватит сил расстаться, а вот хватит ли ей сил, она не знала.
Нет, это неправда. Октавия знала, что поступит точно так же. Другого выбора не было, если только она не откажется от жизни, которую ей уготовили.
Что там Норт говорил о жизни по правилам? Когда-то она могла посмеяться над женщиной, которая заботится, что о ней скажут, что о ней подумают. Но Октавия беспокоилась не только о себе. Ей не хотелось, чтобы ее поступки легли пятном на Беатрис, на Спинтона, на ее деда, даже на Норта.
– Представляю, как тебе трудно смириться, – продолжала Беатрис, – но ты порвала все связи с прошлым. Они стали бы препятствием для будущего, которое ты выбрала.
Будущее выбрал дед. Октавия только согласилась с ним, не зная, как будет больно отказаться от всего. В то время ей хотелось стать леди, и она ухватилась за возможность иметь дорогие вещи и вращаться среди сливок лондонского общества.
Что она знала о жизни? Октавия была глупенькой девочкой, слишком молодой, чтобы понять, что богатство – это еще не все и что сливки общества – не есть самое лучшее.
– Да, – услышала она себя со стороны. – Я знаю. У нас с Нортом в лучшем случае может быть только шапочное знакомство.
– В самом крайнем случае.
– Да. – Очень горькое слово.
В голосе Беатрис появилось сочувствие.
– Я понимаю, для тебя он лучший из людей, но ты должна мне пообещать, что будешь с ним настороже.
Октавия заупрямилась:
– Мне ни к чему быть с ним настороже. Это не убедило Беатрис.
– На него обращают внимание мамаши с дочками на выданье. Они могут обеспечить ему положение, но он не женится. Почему?
– Потому что эти девушки глупы и неинтересны. – Или оттого, что нет той, кого можно сравнить с Октавией? Как ей вообще такое могло прийти в голову?
– Или оттого, что надеется подцепить богатый улов, хорошее состояние?
Если кузина не остановится, Октавия накинется на нее с кулаками.
– Не говори так! Ты его не знаешь.
– Ты тоже не знаешь. Теперь уже не знаешь. – Ага, еще один хорошо выверенный пинок. И пусть! Все равно она знает Норта лучше, чем Беатрис может представить.
– Вполне достаточно, чтобы понять, что он не охотник за приданым. У него есть свое состояние.
– А общественное положение? Уверена, он должен завидовать статусу своих братьев.
Да, завидует. Во всяком случае, завидовал.
– Нет, не думаю, что его это сильно беспокоит. Он доволен тем, что у него есть.
Беатрис посмотрела ей в глаза, взглядом подчеркивая важность сделанного вывода.
– Итак, в любом случае это еще один повод убедиться, что у тебя не появилось новой привязанности.
– Да. – Еще один повод, чтобы не заиметь новую привязанность.
Плохо то, что Октавия уже была привязана. А вот насколько сильно, понятия не имела.
Глава 8
Когда немного позже, уже под вечер, Норт приехал, чтобы забрать ее с собой, Октавия с трудом поверила своим глазам.
Он стоял в гостиной, одетый в простой темно-серый сюртук и такого же цвета панталоны. Одежда не элегантная, но превосходно на нем сидевшая. В глаза бросился контраст между светло-серым жилетом и белоснежной сорочкой. Расстегнутый ворот открывал загорелую шею. На Норте не было ни ленты, стягивающей воротник, ни галстука, который так любят некоторые джентльмены.
Сейчас Октавию поразил вид мужчины без галстука, хотя в Ковент-Гардене это было привычным делом.
Она уже сообразила, что, куда бы Норт ее ни повез, там не будет аристократов и никто их не узнает. Значит, они поедут в какое-нибудь мрачное и опасное место, где она окажется в полной его власти. Глупости! Это пусть Беатрис выдумывает подобные сказки. Октавия полностью доверяла ему.
– Ты просто вылитый негодяй.
Он усмехнулся:
– А ты выглядишь как торговка сыром.
Действительно. Октавия скрутила волосы в незамысловатый узел. Несколько вьющихся прядок спускались на уши. Простое платье из голубого муслина, аккуратное и без фокусов. Никаких украшений. На ногах старые туфли, которые нужно было выбросить пару лет назад, но все рука не поднималась – такие они удобные. На всякий случай при себе имелась шаль – вдруг ночью похолодает. И никаких перчаток.
Ей снова было шестнадцать, и они с Норри отправляются пошататься.
Да, именно по этой причине дрожь возбуждения бежала вниз по спине, от предвкушения сжимало грудь. Это было забытое чувство юности и свободы.
– Готова? – спросил он.
Октавия кивнула. Под ложечкой засосало.
– Готова.
Еще одна усмешка, и он протянул ей руку:
– Ну, тогда тронулись.
Не в силах удержаться, Октавия засмеялась, ухватилась за него и позволила этой теплой сильной руке вывести ее из гостиной, провести по коридору, миновать фойе и вывести на улицу, в тихий вечер.
Их ожидала пыльная черная карета.
– Я нанял экипаж, чтобы никто не смог опознать твой.
– А где твоя карета? – Октавия залезла внутрь. Там воняло табаком и плесенью.
Норт насмешливо фыркнул:
– У меня нет своей. – И стукнул в потолок, чтобы кучер трогал.
Карета двинулась, а Октавия удивленно захлопала глазами. У него нет собственного экипажа?
– Почему, интересно? Он скорчил гримасу.
– А зачем? Туда, куда нужно, я добираюсь пешком. Если не пешком, то верхом. Карета будет только пылиться.
Что-то он не похож на охотника за приданым, с удовольствием подумала она. Надо будет потом передать его слова Беатрис.
– Куда мы едем?
– Это сюрприз. Ты ведь все еще любишь сюрпризы?
– Да, люблю! Я изменилась не так сильно, как ты думаешь, Норри Шеффилд.
Свет время от времени падал ему на лицо, когда в окне проплывали уличные фонари. Он улыбался. Глаза светились радостью и чем-то еще. Может, предвкушением?
– Немного погодя мы все узнаем. Через какой-нибудь час, надеюсь, станет понятно – ты по-прежнему моя любимая девочка или нет?
Октавия вскинула брови. Экий нахал!
– Девочка? Все девочки выросли, дружок. – И кем они стали, женщинами или леди? Она нахмурилась.
Так кто же она теперь – леди или женщина? Или и то и другое? Ему не терпелось получить ответ на этот вопрос.
Девочка, которую он знал когда-то – и любил! – должна была вырасти в прекрасную женщину. Такую, какая сейчас сидела напротив него. Но была и другая Октавия, которая за двенадцать лет стала леди. Возможно, что женщина и леди в ней полностью сочетаются, но ему такого еще не встречалось. Когда-то Норт сам изо всех сил старался превратиться в джентльмена. В конце концов он понял, каким человеком ему хочется стать. И вовсе не джентльменом. Так кем же на самом деле является Октавия? Леди, которую пытается из себя изобразить, или просто женщиной, которую ему хотелось в ней увидеть?
А вдруг она вообще ни то ни другое, а что-то третье?
Этот вечер он задумал из чисто эгоистических соображений. Ему захотелось провести время с Октавией, со своей Октавией. Ему нужно было вновь узнать ее – ее настоящую. Норту показалось, что она по-прежнему считает его романтичным, наивным мальчишкой, а он уже давно не был таким. И никогда не будет. Получать то, что ему хотелось, стало привычкой. Теперь с привычкой пришлось распрощаться. Иначе Черная Салли была бы сейчас жива, а Харкера заперли в Ньюгейтской тюрьме.
Сегодня Харкер отошел на второй план. Сейчас самой главной была Ви и эти несколько украденных часов. Норт вел себя неправильно, но этой ночью он забудет о чувстве вины. Слишком скоро Октавия снова оставит его, и на этот раз навсегда. Лорд Спинтон ни за что не позволит своей жене общаться с человеком другого сословия.
Если бы только Спинтон знал… Но он никогда не узнает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31