Здесь ничего нет. Нигде ничего нет.
Ричиус раздраженно зашагал к крепости.
— Не надо больше об этом спорить, Дьяна. Когда меня рядом нет, ты остаешься в крепости. Понятно? Не выходи за стены без меня. Особенно с Шани.
На этот раз Дьяна обогнала его и загородила ему дорогу.
— Я не буду пленницей у себя дома, Ричиус! Больше не буду. Прошло уже больше года. С нами ничего не случится.
— Ты просто не желаешь ничего понимать, да? Ты не представляешь себе, какой он. Год для него ничего не значит. Он возглавляет Рошаннов, Дьяна! Будь ты из Нара, ты бы знала, что это означает. — Он покачал головой. — Но ты не из Нара. Вы все ничего не знаете. Один только я. Тогда почему вы все не желаете меня слушать, черт побери?
— Успокойся, — попросила Дьяна. Она подняла руку, чтобы погладить его по щеке, и на этот раз он не отстранился. — У тебя усталый вид.
Она сняла Шани с его плеч и поставила на землю. Шани зашаталась, но не упала. Ричиус улыбнулся. Ему не хотелось, чтобы его возвращение домой было таким. Весь обратный путь он мечтал увидеть их — и теперь все испортил своей яростью.
— О боже, ты права! — простонал он, тяжело опускаясь на землю. — Я устал. — Подняв руки, он притянул жену к себе. Ее рука казалась такой хрупкой и слабой! — Садись со мной и позволь мне рассказать тебе, какой я подонок.
Дьяна рассмеялась.
— Ты — чудовище! — согласилась она. Но потом ее лицо стало серьезным, и она положила голову ему на плечо. — Я рада, что ты дома. Я о тебе тревожилась. — Немного помедлив, она задала неизбежный вопрос: — Что случилось?
— Мы его нашли у пещеры, — ответил Ричиус. — Он мертв. Карлаз его убил.
— Хорошо.
— Утром он поймал у реки фермера. Мы нашли его в пещере. Он тоже был мертв. Дьяна теснее прижалась к нему.
— Любимый…
— Нет, ничего. — Ричиус смотрел, как Шани неуверенно ковыляет вокруг них, подбирая веточки и пробуя их на вкус. Он уже перестал пытаться отучить ее от этой привычки. Теперь он просто следил за тем, что она ест. — Карлаз задержался, чтобы его похоронить. Видела бы ты его, Дьяна! Он был убит горем. Я помню, как потерял коня, когда вернулся домой в Арамур после первой войны. Мой отец уже погиб, я был растерян и испуган. Но Грома мне подарил отец, и он был для меня всем.
— Что случилось? — спросила Дьяна.
— Как-то утром мы поехали верхом. Накануне ночью шел снег. Мы ехали через лес, когда на нас напала стая волков. — Его голос звучал все тише. — Они убили Грома. Они выволокли его из-под меня и убили.
— Ричиус…
— Этот конь был для меня всем, — продолжал Ричиус. — Он был одним из моих лучших друзей. Наверное, так же было и с Карлазом. Это все равно что потерять друга. — Он крепче обнял Дьяну. От нее пахло морем. — Мы оба так много потеряли, Дьяна, — сказал он. — Я не хочу новых потерь. Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось. Ты можешь это понять?
— Конечно…
— Прости, что я злился, но если что-то случится… Она поспешно заставила его замолчать.
— С нами все хорошо. Мы все здесь в безопасности, Ричиус. С нами ничего не может случиться.
— Ты ошибаешься, — возразил Ричиус. — Бьяджио не человек. Он дьявол. И он по-прежнему силен, какие бы слухи к нам ни приходили. В Наре его все боятся. И его Рошаннов.
— Он сейчас никто, мой любимый, — сказала Дьяна. — Он сломлен, он в изгнании.
— Ах если бы! — невесело засмеялся Ричиус. — Но он не таков. Так легко он от трона не откажется. И его агенты всегда ему верны. В Наре есть поговорка: «Рошанны повсюду». Говорят, что по распоряжению Аркуса Бьяджио поместил по одному Рошанну при всех дворах нарских правителей, чтобы следить за ними и держать их в страхе. Они действительно повсюду. И они могут достать нас даже здесь.
— Ричиус, прошло уже так много времени! И если он борется за трон, то зачем ему думать о нас? По-моему, ты беспокоишься понапрасну. Не думаю, чтобы мы были ему так важны.
— Но ему важен был Аркус. Он любил старика, и он винит в его смерти меня. Меня послали сюда, чтобы я нашел магию, которая спасла бы Аркуса. Бьяджио никогда не простит мне того, что я не оправдал их доверия.
— Он слишком занят епископом, — возразила Дьяна. — Это ведь епископ, да? Ричиус пожал плечами.
— Не знаю, — с горечью ответил он. — Боже, мы здесь так слепы! У меня не было никаких сведений с тех пор, как лиссцы отплыли воевать с Наром.
Одного упоминания о Лиссе было достаточно, чтобы Дьяна вся напряглась.
— Давай не будем о них говорить! — попросила она. — Пожалуйста! Только не сегодня.
— Не сегодня? И не завтра? Тогда когда же? Дьяна закрыла глаза:
— Никогда.
— Дьяна…
— Пожалуйста, Ричиус! Я этого не вынесу. Я знаю, что ты хочешь к ним присоединиться, но я надеюсь, что они никогда за тобой не вернутся.
Ее любовь была нестерпимой. Он прижался губами к ее лбу и запечатлел на нем нежный поцелуй, гладя ее спину и пытаясь ее утешить. Лисе был темой, которая постоянно вызывала у них разногласия, а последние слухи о том, что островная страна наконец начала нападать на Нар, сделали Дьяну еще более пугливой. Теперь она называла их пиратами — так же, как Бьяджио. Она ненавидела их, забыв обо всем, что они сделали для Люсел-Лора во время его войны против империи. Дьяна перестала видеть в них союзников. Для нее они превратились в поджигателей войны, которым надо было отнять у нее мужа.
— Прошло уже много времени, Дьяна, — сказал Ричиус. — Я даже не надеялся получить такую передышку. Я же говорил тебе, что когда-нибудь уеду.
— Когда-нибудь, — ответила она. — Тогда это казалось таким далеким.
Но именно так и должно было случиться. Для Ричиуса альтернативы не было. Он безуспешно пытался убедить ее в этом и теперь понимал, что никогда не убедит. Но это ничего не меняло. Его сердце по-прежнему жаждало мщения: за его попранную родину и за Сабрину, которая все еще порой являлась ему в снах с отчаянными криками. Они убили ее — его первую жену — просто потому, что ненавидели его. Этот приказ отдал Бьяджио. Аркус мертв, и Блэквуд Гэйл тоже. Но золотой человек Нара все еще жив. И пока он живет, им грозит опасность.
— Тебе здесь плохо, — сказала Дьяна. — Я пыталась. Я надеялась, что нас с Шани будет достаточно. Я думала, время тебе поможет. Но ты не хочешь мира.
Это были ужасные слова, но Ричиус почувствовал их справедливость.
— Мне очень жаль, — мягко проговорил он. — Но так уж обстоят дела.
— Нет, — возразила Дьяна. — Дела обстоят так, как ты ими распоряжаешься. Если Пракна вернется за тобой и ты уедешь с ним, это будет твоим решением. Не называй это судьбой, Ричиус. Ты хочешь отомстить. Ты позволяешь этому желанию разрушать тебя… и нас.
— А чего ты от меня хочешь? — вспылил он. — Допустить, чтобы Арамур навечно остался под пятой Нара? Жить как трусу, пока лиссцы за меня воюют? Я — король Арамура. Дьяна медленно высвободилась из его объятий.
— Арамура больше не существует. Он — часть Талистана. И тебе этого никогда не изменить. Лисе не поможет тебе получить его обратно.
— Но они сражаются, — возразил Ричиус. — Они защищают свою честь!
— Они воюют только ради мести, — сказала Дьяна. — Нар им больше не угрожает, тогда зачем им понадобилось на него нападать? Потому что их сердца полны яда, как и твое. Ты хочешь отомстить за смерть тех, кого ты любил, но тебе их не оживить. А если ты присоединишься к лиссцам, ты оставишь нас с Шани одних. — Она отвела взгляд. — Это заставляет меня сомневаться, когда ты говоришь, что нас любишь.
Ричиус вскочил.
— Никогда не сомневайся в этом! Ради тебя я отказался от всего. Я люблю тебя, Дьяна. И Шани тоже. Больше всего на свете.
— Не считая мести. — Она встала, стряхнула пыль с платья и направилась туда, где Шани завороженно наблюдала за сверчком. — Мы уходим, — бросила она через плечо. — Ради тебя мы запремся у себя в спальне.
В ее голосе было столько холода, что Ричиусу оставалось только дать им уйти. Когда они скрылись в крепости, он устремил взгляд на океан. Где-то там под парусами плыл флот Лисса. Его шхуны были вооружены и готовы взять дань с Черной империи. Возможно, на одном из этих кораблей находится Пракна. И, возможно, лисский командир думает о Нарском Шакале.
4
Железный круг
Бьяджио решил, что предзнаменований было достаточно. Он просто не обращал на них внимания.
Рошанны — «Порядок» Бьяджио — за много месяцев до смерти императора предупреждали его. Ослепленный своим стремлением спасти Аркуса от старости, Бьяджио не заметил возвышения Эррита, пока не стало уже слишком поздно. Еще до того, как император погрузился в маразм, Эррит уже строил планы совместно с Форто и убеждал аристократов Нара присоединиться к нему. Уверенный в том, что Аркус никогда не умрет, Бьяджио позволил епископу вести опасную игру. В этом он винил себя — и больше никого. Нар попал в руки фанатика, и Черный Ренессанс начали уничтожать.
Бьяджио было приятно снова оказаться дома. Он обожал Кроут почти так же, как и столицу Нара. После свержения отца он очень мало времени проводил на острове, и вынужденное изгнание заставило его посмотреть на остров новыми глазами. Он теперь высоко ценил его — как прежде ценил его отец, — и даже виноград и оливки почему-то стали казаться ему слаще. Ветер с моря был теплым и ласкающим, последние солнечные недели вернули его коже естественный бронзовый оттенок. Более того — спокойствие Кроута благотворно подействовало на его перенапряженный мозг.
У него появилось время подумать.
Граф Ренато Бьяджио с кошачьей грацией шел по мраморным коридорам своей виллы, звонко цокая каблуками по узорным плиткам пола. Каменные глаза его бесценных скульптур смотрели ему вслед: десятки драгоценных стражей, купленных или захваченных по всей империи. В конце коридора в темноту спускалась изогнутая лестница. Бьяджио находился в той части дворца, куда гостям заходить воспрещалось: это крыло отводилось ему одному и превосходило роскошью все остальные помещения. Если не считать рабов и слуг, которые время от времени беспокоили графа, эти покои с ним теперь никто не делил.
Бьяджио перешагивал через две ступеньки: настроение у него было приподнятое. Свет факелов быстро окружил его со всех сторон. Щебет птиц стих вдали. У самого конца лестницы оказалась пара крошечных сапог, небрежно брошенных в углу. Впереди слышны стали какие-то звяканье и стук. Он сделал еще один неслышный шаг и всмотрелся в дымный свет. Коридор заканчивался похожей на пещеру мастерской, стены которой были уставлены книжными шкафами и полками с разными диковинками. На полу валялись инструменты и разный хлам: мотки веревки, металлические скребки, небольшая наковальня. Укрепленные на стенках факелы отбрасывали свет и тени, и казалось, что в мастерской колышется мрак. Высокий потолок был покрыт пятнами сажи. В центре комнаты стоял дубовый стол, а на столе — причудливый аппарат, нечто вроде металлического цилиндра с множеством трубок, почти живой в своей сложности. Его блестящие трубки свисали на стол, а на куполообразном верху был пружинный рычаг, похожий на дверную ручку.
Под столом скорчился Бовейдин, заглядывающий в сделанную в дереве прорезь. В пальцах босых ног ученый держал длинную тонкую пилу, а маленькие руки манипулировали трубками, торчащими из его странного творения. Досадливо щурясь, он заглядывал в центр аппарата, обеими руками засовывая в него металлические трубки. Заметив Бьяджио, он досадливо выругался и рявкнул:
— В чем дело?
Бьяджио опасливо шагнул ближе. Он не любил тревожить ученого, особенно во время такой важной работы. В комнате было прохладно, и граф потер руки.
— Мне надо с тобой поговорить, — сказал Бьяджио.
— Сейчас?
— Да.
Бовейдин вздохнул. Нога с пилой принялась работать над куском трубы. Бьяджио наблюдал за ним, завороженный такой странной точностью. Это было похоже на работу обезьяны.
— Ну, что? — кисло осведомился Бовейдин.
— У меня есть новости, — объявил Бьяджио, подходя к Бовейдину.
Оказавшись у стола, он стал рассматривать странное устройство, водя рукой по гладкой поверхности. Аппарат со странными отростками напоминал серебряного осьминога.
— Новости хорошие, — добавил Бьяджио, продолжая рассматривать устройство. — Ты будешь рад.
Из— под стола откликнулся пронзительный голос Бовейдина.
— Рад? Значит ли это, что мы можем возвращаться домой?
— Твое горючее прибыло. Никабар только что приехал.
Под столом снова начали пилить. Бьяджио улыбнулся и присел на корточки, чтобы видеть лицо Бовейдина. Ученый смотрел на него с облегчением.
— Он получил все? — спросил Бовейдин. — Три партии, как я просил?
— Три партии, — подтвердил граф. — Как ты и просил. Бовейдин расплылся в улыбке:
— Благодарение Богу!
— Благодарение мне, — поправил его Бьяджио. — И Никабару. Везя этот груз для тебя так далеко на юг, он рисковал тем, что весь его корабль взлетит на воздух. Но он не встретился с лиссцами. Наверное, это удача.
Бовейдин кивнул:
— Твой герцог с Драконьего Клюва нас не подвел, Ренато. Извини, что я в тебе сомневался. Улыбка Бьяджио стала шире.
— Меня часто недооценивают. К герцогу Энли есть ключи. Как и к любому другому человеку. Нужно было только найти нужные. Я знал, что у него по-прежнему есть топливо, которое тебе нужно. Я помню, как твои военные лаборатории заключили с ним соглашение.
— Я тоже помню, — сказал ученый. — Но я считал, что его давно уже нет. Даже так далеко на севере топливо распадается, становится опасным. Герцог Энли рисковал, храня его так долго.
— Герцог Энли хранит все оружие, какое когда бы то ни было получал, мой друг. Наверное, боится брата. Я знал, что топливо по-прежнему будет у него. Мне только нужно было, чтобы Никабар его убедил.
— Он его еще не разгружал, надеюсь? Мне надо при этом присутствовать!
— Подходи так близко, как захочешь, — с ухмылкой сказал Бьяджио. — Меня рядом не будет.
Граф выпрямился, чтобы еще раз посмотреть на прибор, удивляясь его сложности. На этот раз гениальный карлик превзошел самого себя. Устройство было тяжелое: стол под ним прогибался. После загрузки топливом оно станет еще тяжелее. И таким нестабильным топливом… Как ему удастся держать его охлажденным?
— Как он работает? — спросил Бьяджио. — Покажи мне.
— Ренато, я сейчас занят.
— Для чего все эти трубки?
— Потом.
— Сделай перерыв, малыш, — не отступал граф. — Я хочу, чтобы ты объяснил мне эту штуку. Она меня заинтриговала.
Бовейдин недовольно застонал, но вылез из-под стола, отряхивая колени от пыли и металлических опилок. Снова двигаясь по-обезьяньи, он влез на стол и навис над своим изобретением, гордо обходя вокруг него. Он был ненамного выше своего устройства, так что зрелище получилось странно комичным, однако Бьяджио оно смешным не казалось. Маленький ученый создал военные лаборатории. Он изобрел огнемет и кислотомет, и, что еще важнее, он создал снадобье, которое не давало стареть.
— Объясни мне его, — попросил Бьяджио. — Как оно работает?
— А, но это — секрет, мой друг. И я не думаю, что ты смог бы его понять.
— Не надо относиться ко мне с такой снисходительностью, карлик. Говори.
Бовейдин торжествующе засмеялся, и его грязное лицо расплылось в ухмылке.
— На самом деле все просто. Очаровательно просто! Я очень им горд, Ренато. Очень горд…
— Я за тебя рад, — сухо отозвался Бьяджио. — Но будет ли оно работать?
— О, работать оно будет, — пообещал Бовейдин. — Я намерен его испытать. Вот почему мне понадобилось три бочки топлива. К моменту доставки оно будет работать безукоризненно. — Бовейдин скептически посмотрел на Бьяджио. — Если оно будет доставлено так, как ты говоришь.
— Будет, — ответил Бьяджио. — Можешь не беспокоиться. Я уже заключил договор с герцогом Энли. Все складывается так, как мы планировали.
— Давай договоримся, Ренато. Я объясню тебе, как работает это устройство, а ты объяснишь мне, что происходит. Мне начал надоедать твой островок. Я хочу домой, в Нар. И поскорее.
— Уже скоро, друг мой. Механизм приведен в движение. Большего я тебе сейчас сказать не могу.
— А когда же?
— Сегодня вечером, — пообещал Бьяджио. — Теперь, когда Никабар вернулся, я могу рассказать тебе еще кое-что. Этим вечером мы поужинаем все вместе. Я дам объяснения.
Казалось, Бовейдина это удивило.
— Вот как? Значит, Никабар привез известия из империи?
— Да, кое-какие новости, — уклончиво ответил Бьяджио. Ему не нравилось, когда его планы обсуждали — особенно люди с таким острым умом, как у Бовейдина. — По крайней мере их достаточно для того, чтобы я мог действовать. А теперь… — граф ткнул пальцем в сторону прибора, — расскажи мне об этой твоей машине.
— Как я уже сказал, все просто. — Бовейдин потянул рычаг наверху устройства, и куполообразная крышка открылась, словно люк. Железные петли застонали. — Вот сюда поступает топливо. Оно загружается, как в обычный огнемет. Основная идея та же. Но топливо не остается в топливном баке, как в огнемете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Ричиус раздраженно зашагал к крепости.
— Не надо больше об этом спорить, Дьяна. Когда меня рядом нет, ты остаешься в крепости. Понятно? Не выходи за стены без меня. Особенно с Шани.
На этот раз Дьяна обогнала его и загородила ему дорогу.
— Я не буду пленницей у себя дома, Ричиус! Больше не буду. Прошло уже больше года. С нами ничего не случится.
— Ты просто не желаешь ничего понимать, да? Ты не представляешь себе, какой он. Год для него ничего не значит. Он возглавляет Рошаннов, Дьяна! Будь ты из Нара, ты бы знала, что это означает. — Он покачал головой. — Но ты не из Нара. Вы все ничего не знаете. Один только я. Тогда почему вы все не желаете меня слушать, черт побери?
— Успокойся, — попросила Дьяна. Она подняла руку, чтобы погладить его по щеке, и на этот раз он не отстранился. — У тебя усталый вид.
Она сняла Шани с его плеч и поставила на землю. Шани зашаталась, но не упала. Ричиус улыбнулся. Ему не хотелось, чтобы его возвращение домой было таким. Весь обратный путь он мечтал увидеть их — и теперь все испортил своей яростью.
— О боже, ты права! — простонал он, тяжело опускаясь на землю. — Я устал. — Подняв руки, он притянул жену к себе. Ее рука казалась такой хрупкой и слабой! — Садись со мной и позволь мне рассказать тебе, какой я подонок.
Дьяна рассмеялась.
— Ты — чудовище! — согласилась она. Но потом ее лицо стало серьезным, и она положила голову ему на плечо. — Я рада, что ты дома. Я о тебе тревожилась. — Немного помедлив, она задала неизбежный вопрос: — Что случилось?
— Мы его нашли у пещеры, — ответил Ричиус. — Он мертв. Карлаз его убил.
— Хорошо.
— Утром он поймал у реки фермера. Мы нашли его в пещере. Он тоже был мертв. Дьяна теснее прижалась к нему.
— Любимый…
— Нет, ничего. — Ричиус смотрел, как Шани неуверенно ковыляет вокруг них, подбирая веточки и пробуя их на вкус. Он уже перестал пытаться отучить ее от этой привычки. Теперь он просто следил за тем, что она ест. — Карлаз задержался, чтобы его похоронить. Видела бы ты его, Дьяна! Он был убит горем. Я помню, как потерял коня, когда вернулся домой в Арамур после первой войны. Мой отец уже погиб, я был растерян и испуган. Но Грома мне подарил отец, и он был для меня всем.
— Что случилось? — спросила Дьяна.
— Как-то утром мы поехали верхом. Накануне ночью шел снег. Мы ехали через лес, когда на нас напала стая волков. — Его голос звучал все тише. — Они убили Грома. Они выволокли его из-под меня и убили.
— Ричиус…
— Этот конь был для меня всем, — продолжал Ричиус. — Он был одним из моих лучших друзей. Наверное, так же было и с Карлазом. Это все равно что потерять друга. — Он крепче обнял Дьяну. От нее пахло морем. — Мы оба так много потеряли, Дьяна, — сказал он. — Я не хочу новых потерь. Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось. Ты можешь это понять?
— Конечно…
— Прости, что я злился, но если что-то случится… Она поспешно заставила его замолчать.
— С нами все хорошо. Мы все здесь в безопасности, Ричиус. С нами ничего не может случиться.
— Ты ошибаешься, — возразил Ричиус. — Бьяджио не человек. Он дьявол. И он по-прежнему силен, какие бы слухи к нам ни приходили. В Наре его все боятся. И его Рошаннов.
— Он сейчас никто, мой любимый, — сказала Дьяна. — Он сломлен, он в изгнании.
— Ах если бы! — невесело засмеялся Ричиус. — Но он не таков. Так легко он от трона не откажется. И его агенты всегда ему верны. В Наре есть поговорка: «Рошанны повсюду». Говорят, что по распоряжению Аркуса Бьяджио поместил по одному Рошанну при всех дворах нарских правителей, чтобы следить за ними и держать их в страхе. Они действительно повсюду. И они могут достать нас даже здесь.
— Ричиус, прошло уже так много времени! И если он борется за трон, то зачем ему думать о нас? По-моему, ты беспокоишься понапрасну. Не думаю, чтобы мы были ему так важны.
— Но ему важен был Аркус. Он любил старика, и он винит в его смерти меня. Меня послали сюда, чтобы я нашел магию, которая спасла бы Аркуса. Бьяджио никогда не простит мне того, что я не оправдал их доверия.
— Он слишком занят епископом, — возразила Дьяна. — Это ведь епископ, да? Ричиус пожал плечами.
— Не знаю, — с горечью ответил он. — Боже, мы здесь так слепы! У меня не было никаких сведений с тех пор, как лиссцы отплыли воевать с Наром.
Одного упоминания о Лиссе было достаточно, чтобы Дьяна вся напряглась.
— Давай не будем о них говорить! — попросила она. — Пожалуйста! Только не сегодня.
— Не сегодня? И не завтра? Тогда когда же? Дьяна закрыла глаза:
— Никогда.
— Дьяна…
— Пожалуйста, Ричиус! Я этого не вынесу. Я знаю, что ты хочешь к ним присоединиться, но я надеюсь, что они никогда за тобой не вернутся.
Ее любовь была нестерпимой. Он прижался губами к ее лбу и запечатлел на нем нежный поцелуй, гладя ее спину и пытаясь ее утешить. Лисе был темой, которая постоянно вызывала у них разногласия, а последние слухи о том, что островная страна наконец начала нападать на Нар, сделали Дьяну еще более пугливой. Теперь она называла их пиратами — так же, как Бьяджио. Она ненавидела их, забыв обо всем, что они сделали для Люсел-Лора во время его войны против империи. Дьяна перестала видеть в них союзников. Для нее они превратились в поджигателей войны, которым надо было отнять у нее мужа.
— Прошло уже много времени, Дьяна, — сказал Ричиус. — Я даже не надеялся получить такую передышку. Я же говорил тебе, что когда-нибудь уеду.
— Когда-нибудь, — ответила она. — Тогда это казалось таким далеким.
Но именно так и должно было случиться. Для Ричиуса альтернативы не было. Он безуспешно пытался убедить ее в этом и теперь понимал, что никогда не убедит. Но это ничего не меняло. Его сердце по-прежнему жаждало мщения: за его попранную родину и за Сабрину, которая все еще порой являлась ему в снах с отчаянными криками. Они убили ее — его первую жену — просто потому, что ненавидели его. Этот приказ отдал Бьяджио. Аркус мертв, и Блэквуд Гэйл тоже. Но золотой человек Нара все еще жив. И пока он живет, им грозит опасность.
— Тебе здесь плохо, — сказала Дьяна. — Я пыталась. Я надеялась, что нас с Шани будет достаточно. Я думала, время тебе поможет. Но ты не хочешь мира.
Это были ужасные слова, но Ричиус почувствовал их справедливость.
— Мне очень жаль, — мягко проговорил он. — Но так уж обстоят дела.
— Нет, — возразила Дьяна. — Дела обстоят так, как ты ими распоряжаешься. Если Пракна вернется за тобой и ты уедешь с ним, это будет твоим решением. Не называй это судьбой, Ричиус. Ты хочешь отомстить. Ты позволяешь этому желанию разрушать тебя… и нас.
— А чего ты от меня хочешь? — вспылил он. — Допустить, чтобы Арамур навечно остался под пятой Нара? Жить как трусу, пока лиссцы за меня воюют? Я — король Арамура. Дьяна медленно высвободилась из его объятий.
— Арамура больше не существует. Он — часть Талистана. И тебе этого никогда не изменить. Лисе не поможет тебе получить его обратно.
— Но они сражаются, — возразил Ричиус. — Они защищают свою честь!
— Они воюют только ради мести, — сказала Дьяна. — Нар им больше не угрожает, тогда зачем им понадобилось на него нападать? Потому что их сердца полны яда, как и твое. Ты хочешь отомстить за смерть тех, кого ты любил, но тебе их не оживить. А если ты присоединишься к лиссцам, ты оставишь нас с Шани одних. — Она отвела взгляд. — Это заставляет меня сомневаться, когда ты говоришь, что нас любишь.
Ричиус вскочил.
— Никогда не сомневайся в этом! Ради тебя я отказался от всего. Я люблю тебя, Дьяна. И Шани тоже. Больше всего на свете.
— Не считая мести. — Она встала, стряхнула пыль с платья и направилась туда, где Шани завороженно наблюдала за сверчком. — Мы уходим, — бросила она через плечо. — Ради тебя мы запремся у себя в спальне.
В ее голосе было столько холода, что Ричиусу оставалось только дать им уйти. Когда они скрылись в крепости, он устремил взгляд на океан. Где-то там под парусами плыл флот Лисса. Его шхуны были вооружены и готовы взять дань с Черной империи. Возможно, на одном из этих кораблей находится Пракна. И, возможно, лисский командир думает о Нарском Шакале.
4
Железный круг
Бьяджио решил, что предзнаменований было достаточно. Он просто не обращал на них внимания.
Рошанны — «Порядок» Бьяджио — за много месяцев до смерти императора предупреждали его. Ослепленный своим стремлением спасти Аркуса от старости, Бьяджио не заметил возвышения Эррита, пока не стало уже слишком поздно. Еще до того, как император погрузился в маразм, Эррит уже строил планы совместно с Форто и убеждал аристократов Нара присоединиться к нему. Уверенный в том, что Аркус никогда не умрет, Бьяджио позволил епископу вести опасную игру. В этом он винил себя — и больше никого. Нар попал в руки фанатика, и Черный Ренессанс начали уничтожать.
Бьяджио было приятно снова оказаться дома. Он обожал Кроут почти так же, как и столицу Нара. После свержения отца он очень мало времени проводил на острове, и вынужденное изгнание заставило его посмотреть на остров новыми глазами. Он теперь высоко ценил его — как прежде ценил его отец, — и даже виноград и оливки почему-то стали казаться ему слаще. Ветер с моря был теплым и ласкающим, последние солнечные недели вернули его коже естественный бронзовый оттенок. Более того — спокойствие Кроута благотворно подействовало на его перенапряженный мозг.
У него появилось время подумать.
Граф Ренато Бьяджио с кошачьей грацией шел по мраморным коридорам своей виллы, звонко цокая каблуками по узорным плиткам пола. Каменные глаза его бесценных скульптур смотрели ему вслед: десятки драгоценных стражей, купленных или захваченных по всей империи. В конце коридора в темноту спускалась изогнутая лестница. Бьяджио находился в той части дворца, куда гостям заходить воспрещалось: это крыло отводилось ему одному и превосходило роскошью все остальные помещения. Если не считать рабов и слуг, которые время от времени беспокоили графа, эти покои с ним теперь никто не делил.
Бьяджио перешагивал через две ступеньки: настроение у него было приподнятое. Свет факелов быстро окружил его со всех сторон. Щебет птиц стих вдали. У самого конца лестницы оказалась пара крошечных сапог, небрежно брошенных в углу. Впереди слышны стали какие-то звяканье и стук. Он сделал еще один неслышный шаг и всмотрелся в дымный свет. Коридор заканчивался похожей на пещеру мастерской, стены которой были уставлены книжными шкафами и полками с разными диковинками. На полу валялись инструменты и разный хлам: мотки веревки, металлические скребки, небольшая наковальня. Укрепленные на стенках факелы отбрасывали свет и тени, и казалось, что в мастерской колышется мрак. Высокий потолок был покрыт пятнами сажи. В центре комнаты стоял дубовый стол, а на столе — причудливый аппарат, нечто вроде металлического цилиндра с множеством трубок, почти живой в своей сложности. Его блестящие трубки свисали на стол, а на куполообразном верху был пружинный рычаг, похожий на дверную ручку.
Под столом скорчился Бовейдин, заглядывающий в сделанную в дереве прорезь. В пальцах босых ног ученый держал длинную тонкую пилу, а маленькие руки манипулировали трубками, торчащими из его странного творения. Досадливо щурясь, он заглядывал в центр аппарата, обеими руками засовывая в него металлические трубки. Заметив Бьяджио, он досадливо выругался и рявкнул:
— В чем дело?
Бьяджио опасливо шагнул ближе. Он не любил тревожить ученого, особенно во время такой важной работы. В комнате было прохладно, и граф потер руки.
— Мне надо с тобой поговорить, — сказал Бьяджио.
— Сейчас?
— Да.
Бовейдин вздохнул. Нога с пилой принялась работать над куском трубы. Бьяджио наблюдал за ним, завороженный такой странной точностью. Это было похоже на работу обезьяны.
— Ну, что? — кисло осведомился Бовейдин.
— У меня есть новости, — объявил Бьяджио, подходя к Бовейдину.
Оказавшись у стола, он стал рассматривать странное устройство, водя рукой по гладкой поверхности. Аппарат со странными отростками напоминал серебряного осьминога.
— Новости хорошие, — добавил Бьяджио, продолжая рассматривать устройство. — Ты будешь рад.
Из— под стола откликнулся пронзительный голос Бовейдина.
— Рад? Значит ли это, что мы можем возвращаться домой?
— Твое горючее прибыло. Никабар только что приехал.
Под столом снова начали пилить. Бьяджио улыбнулся и присел на корточки, чтобы видеть лицо Бовейдина. Ученый смотрел на него с облегчением.
— Он получил все? — спросил Бовейдин. — Три партии, как я просил?
— Три партии, — подтвердил граф. — Как ты и просил. Бовейдин расплылся в улыбке:
— Благодарение Богу!
— Благодарение мне, — поправил его Бьяджио. — И Никабару. Везя этот груз для тебя так далеко на юг, он рисковал тем, что весь его корабль взлетит на воздух. Но он не встретился с лиссцами. Наверное, это удача.
Бовейдин кивнул:
— Твой герцог с Драконьего Клюва нас не подвел, Ренато. Извини, что я в тебе сомневался. Улыбка Бьяджио стала шире.
— Меня часто недооценивают. К герцогу Энли есть ключи. Как и к любому другому человеку. Нужно было только найти нужные. Я знал, что у него по-прежнему есть топливо, которое тебе нужно. Я помню, как твои военные лаборатории заключили с ним соглашение.
— Я тоже помню, — сказал ученый. — Но я считал, что его давно уже нет. Даже так далеко на севере топливо распадается, становится опасным. Герцог Энли рисковал, храня его так долго.
— Герцог Энли хранит все оружие, какое когда бы то ни было получал, мой друг. Наверное, боится брата. Я знал, что топливо по-прежнему будет у него. Мне только нужно было, чтобы Никабар его убедил.
— Он его еще не разгружал, надеюсь? Мне надо при этом присутствовать!
— Подходи так близко, как захочешь, — с ухмылкой сказал Бьяджио. — Меня рядом не будет.
Граф выпрямился, чтобы еще раз посмотреть на прибор, удивляясь его сложности. На этот раз гениальный карлик превзошел самого себя. Устройство было тяжелое: стол под ним прогибался. После загрузки топливом оно станет еще тяжелее. И таким нестабильным топливом… Как ему удастся держать его охлажденным?
— Как он работает? — спросил Бьяджио. — Покажи мне.
— Ренато, я сейчас занят.
— Для чего все эти трубки?
— Потом.
— Сделай перерыв, малыш, — не отступал граф. — Я хочу, чтобы ты объяснил мне эту штуку. Она меня заинтриговала.
Бовейдин недовольно застонал, но вылез из-под стола, отряхивая колени от пыли и металлических опилок. Снова двигаясь по-обезьяньи, он влез на стол и навис над своим изобретением, гордо обходя вокруг него. Он был ненамного выше своего устройства, так что зрелище получилось странно комичным, однако Бьяджио оно смешным не казалось. Маленький ученый создал военные лаборатории. Он изобрел огнемет и кислотомет, и, что еще важнее, он создал снадобье, которое не давало стареть.
— Объясни мне его, — попросил Бьяджио. — Как оно работает?
— А, но это — секрет, мой друг. И я не думаю, что ты смог бы его понять.
— Не надо относиться ко мне с такой снисходительностью, карлик. Говори.
Бовейдин торжествующе засмеялся, и его грязное лицо расплылось в ухмылке.
— На самом деле все просто. Очаровательно просто! Я очень им горд, Ренато. Очень горд…
— Я за тебя рад, — сухо отозвался Бьяджио. — Но будет ли оно работать?
— О, работать оно будет, — пообещал Бовейдин. — Я намерен его испытать. Вот почему мне понадобилось три бочки топлива. К моменту доставки оно будет работать безукоризненно. — Бовейдин скептически посмотрел на Бьяджио. — Если оно будет доставлено так, как ты говоришь.
— Будет, — ответил Бьяджио. — Можешь не беспокоиться. Я уже заключил договор с герцогом Энли. Все складывается так, как мы планировали.
— Давай договоримся, Ренато. Я объясню тебе, как работает это устройство, а ты объяснишь мне, что происходит. Мне начал надоедать твой островок. Я хочу домой, в Нар. И поскорее.
— Уже скоро, друг мой. Механизм приведен в движение. Большего я тебе сейчас сказать не могу.
— А когда же?
— Сегодня вечером, — пообещал Бьяджио. — Теперь, когда Никабар вернулся, я могу рассказать тебе еще кое-что. Этим вечером мы поужинаем все вместе. Я дам объяснения.
Казалось, Бовейдина это удивило.
— Вот как? Значит, Никабар привез известия из империи?
— Да, кое-какие новости, — уклончиво ответил Бьяджио. Ему не нравилось, когда его планы обсуждали — особенно люди с таким острым умом, как у Бовейдина. — По крайней мере их достаточно для того, чтобы я мог действовать. А теперь… — граф ткнул пальцем в сторону прибора, — расскажи мне об этой твоей машине.
— Как я уже сказал, все просто. — Бовейдин потянул рычаг наверху устройства, и куполообразная крышка открылась, словно люк. Железные петли застонали. — Вот сюда поступает топливо. Оно загружается, как в обычный огнемет. Основная идея та же. Но топливо не остается в топливном баке, как в огнемете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82