Никабар рассмеялся.
— Я тебя храню, священник, — сказал он. — С тобой ничего не случится, если со мной ничего не случится. — Он бросил взгляд на пристань, где был демонстративно выстроен гарнизон Форто. — Безопасный проход мимо этих легионеров до собора и обратно. Так было договорено, правильно?
— Да, — подтвердил Тодос. — Архиепископ будет вас ждать. Говорите с ним как можно меньше. Заканчивайте свое адское дело и возвращайтесь на корабль. Я останусь здесь, пока вы не вернетесь.
— Надо думать, — захохотал Никабар. — Плыть пришлось бы далековато.
Адмирал повернулся к Гарию и взял у него ящичек. Тодос заметил его и посмотрел на него с подозрением.
— Что это? — спросил он.
— Дар твоему епископу, — ответил Никабар. — От графа Бьяджио.
На лице Тодоса отразилось отвращение.
— Он его не примет. Это оскорбление. Как этот демон смеет пытаться купить у епископа прощение?
— На борту есть вино и еда, отче. Лейтенант Гарий о тебе позаботится. Будь как дома. Я вернусь, как только смогу.
— Какую новость везешь ты епископу, еретик? — спросил Тодос. — Ваш извращенец граф опомнился?
Никабар ощетинился, но не стал отвечать на оскорбление. Он влез на трап, засунув ящичек под мышку.
— Узнаешь, когда вернешься в собор, Тодос. Пользуйся гостеприимством моего корабля.
— Адмирал! — окликнул его Тодос.
Никабар перестал спускаться и посмотрел на священника:
— В чем дело?
Тодос сделал в воздухе знак благословения:
— Идите с Богом.
— Да, — сухо отозвался Никабар. — Твоими бы устами…
И он скрылся за бортом.
Вскоре он уже добрался до шлюпки. Матросы попытались было помочь ему, но адмирал оттолкнул их услужливые руки и спрыгнул сам. Гребцы оттолкнулись от «Бесстрашного», сели на банки и взялись за весла, направив шлюпку к берегу. Никабар продолжал стоять, вызываюше глядя на легионеров, которых собрали, чтобы его встретить. Он великолепно смотрелся в своем черно-золотом адмиральском мундире, а ленты и медали на его груди ярко сверкали. В кармане он вез письмо Эрриту, а руках держал серебряную шкатулку, дар, который Бьяджио поручил передать епископу. Никабар улыбнулся, представляя себе, как Эррит отреагирует на подарок. Нет сомнения, что он будет неожиданностью.
Шлюпка скользнула к причалу, плотно заставленному ожидающими солдатами. Тяжеловооруженные люди не кланялись и не оказывали глядящему на них в упор Никабару никаких знаков почтения. Они просто ждали с каменными лицами, а позади другие солдаты сдерживали напор любопытных зевак, которые собрались посмотреть на возвращающегося адмирала. Данар Никабар ухмыльнулся толпе и солдатам в шлемах, но его самоуверенная улыбка погасла, когда он заметил ожидающий его экипаж. Это была большая карета, из тех, что принадлежали самому умершему императору. Она была украшена драгоценными камнями и запряжена четверкой белых жеребцов. А рядом с каретой сидел на своем огромном коне генерал Форто, надменно озирая все, что находилось ниже его. За спиной у генерала был боевой топор. Никабар не видел Форто почти год, и за это время уродливые черты генерала ничуть не смягчились. В своих боевых доспехах Форто казался еще огромнее, чем обычно, и походил на один из монументов Нара — холодный, бесплодный, недвижимый. Пока шлюпка вставала у причала, генерал рысцой подъехал к берегу. Лодка пришвартовалась, и Никабар вышел на причал. Форто ждал, глядя на него с веселой злобой, не слезая с храпящего коня.
— Добро пожаловать домой, Данар, — пробасил генерал. Его голос звучал насмешливо. — Как я рад тебя видеть!
— Я бы сказал то же самое, да не хочу лгать, — откликнулся Никабар. Он не поклонился генералу и никаких других вежливых жестов делать не стал. Не спешившись, генерал явно хотел его оскорбить, и Никабар не намерен был проявлять уважение к этому мяснику. — Я привез послание Его Святейшеству, Форто. С тобой мне обсуждать нечего.
— Значит, наш разговор подождет, моряк. Но могу тебе обещать: мы еще поговорим. Садись в карету. Я отвезу тебя к собору.
Никабар взглянул на все растущую толпу.
— Ты со своим епископом совсем околдовали этих людей. Наверное, мне следовало бы тебя с этим поздравить. Но это ненадолго. И это — мое тебе обещание. — Адмирал махнул рукой в сторону своего флагманского корабля, стоящего в гавани на якоре. — Посмотри на мои корабли как следует. Если со мной что-то случится, у них приказ открывать огонь. Они пробьют в городе такую большую дыру, что в нее даже ты сможешь пролезть.
— Бог да простит тебе твои богохульства, Дакар. Право, мне тебя жаль. Садись в карету. На сегодня я даю тебе слово: ты в безопасности.
Слово Форто ничего не стоило, но Никабар все равно сел в карету. Она была пуста, и бархатные сиденья с длинным ворсом оказались невероятно удобными. Никабар уселся и высунулся в окно. Несколько смелых нарцев помахали ему, и он замахал им в ответ, неожиданно обрадовавшись своему странному возвращению домой. Он скучал по Нару. Жизнь в море терпима, лишь когда у тебя есть дом, куда можно возвратиться, а у него дома не было. Утратить Черный город — это все равно что утратить прекрасную женщину. Ее нельзя забыть.
Форто дал команду своим солдатам, и карета тронулась, увозя Никабара от пристани на улицы столицы. Сразу же появились колоссальные небоскребы, застилая улицу своими тенями. Небо закрыли тучи подсвеченного огнем дыма из чудовищных труб. Вдали виднелись башни Черного дворца, бывшего жилища Аркуса, и гигантская усыпальница посреди большой травяной поляны, воздвигнутая Бьяджио в память о возлюбленном императоре. Солнечные блики играли на широкой и грязной поверхности реки Киль. Карета въехала на чугунный мост. Никабар выглянул в открытое окно, созерцая великолепие Нара, раскинувшегося на питающих его берегах Киля. Вдали показался Собор Мучеников, заслонив солнце решеткой колокольни. Карета проехала по мосту и утонула в тени собора. Генерал Форто направил процессию по аллее Святых к огромным распахнутым воротам резиденции Эррита. Тысячи людей собрались вокруг собора, чтобы взглянуть на адмирала, и при виде них у Никабара оборвалось сердце. Он был таким, как они, совсем не такой, как ленивые кроуты, среди которых вынужден был жить. И в этот момент он был готов на что угодно, лишь бы вырваться из этого тупика.
Однако он напомнил себе, что идет война идеалов, и чем ближе становилось яркое здание собора, тем крепче становилась решимость адмирала. Храм был одновременно великолепен и ужасен, а у фанатика, живущего в его недрах, было два сердца: золотое и железное. Эррит был идеальным правителем Нара: непостижимым, способным на невообразимые зверства, и при этом он кормил голодающих детей столицы. Аркус Нарский тоже был мясником, но самые страшные его бойни меркли перед тем, что Эррит сделал в Готе. Никабар ненавидел Эррита почти так же сильно, как самого Форто, но Форто он еще и презирал за глупость. Генерал был всего лишь послушным псом Эррита.
Форто остановил процессию у самых дверей собора. Двери были распахнуты, но что происходит в таинственных глубинах храма, не было видно. У входа ждали причетники в белых капюшонах, опущенных на лица. Казалось, они бестелесно парят в воздухе. Никабар вылез из кареты, по-прежнему крепко держа металлический ящичек. Форто наконец спешился, подошел к Никабару и нахмурился.
— Это святое место, адмирал, — объявил он. — И я бы просил тебя уважать его. Иначе я оторву тебе голову голыми руками. Ты понял?
Никабар повернул к Форто непроницаемое лицо:
— Как ты был грубияном, Форто, так и остался. Я бы настоятельно тебе рекомендовал больше мне не угрожать. «Бесстрашный» давно не проводил артиллерийских учений и будет рад воспользоваться случаем.
Форто засмеялся:
— Бог поразит тебя прежде, чем ты сделаешь хоть один выстрел. Он защищает этот храм. Руки у тебя коротки до него добраться.
— Мне бы хотелось проверить эту теорию, генерал. И я это сделаю, только дай мне повод. А теперь хватит болтать, веди меня к Эрриту. Меня уже тошнит на тебя смотреть.
Форто отвернулся от Никабара и зашагал к храму. Никабар пошел следом. За ними направились два телохранителя генерала в полной боевой броне и с обнаженными мечами. Генерал низко поклонился похожим на призраков священникам, и те, не сказав ни слова, повели гостей в глубину собора. Позолоченные своды потолка были украшены великолепными работами живописцев и скульпторов. Тут были ангелы и демоны, белобородые изображения Бога и барельефы Матери Его с обнаженной грудью. Потолок и фрески на стенах освещали яркие лампы, а далеко впереди, на алтаре, курились благовония и стоял потир с пылающей жидкостью — для Эррита и его паствы она была символом вечной жизни. Шаги гулким эхом отдавались от стен пустого зала, и чем глубже уходили они в храм, тем тише становился шум толпы за стенами. Форто и его телохранители опустились перед алтарем на одно колено, то же самое сделали легионеры. Никабар, несмотря на высказанную генералом угрозу, остался стоять. После короткой молитвы священники вывели процессию из зала в коридор и дальше по бесконечной лестнице, которая, казалось, ведет прямо к небесам. Легионеры остались внизу.
Это была закрытая для паствы часть храма. Сюда разрешалось входить только самым высоким церковным и военным чинам, да и то только по приглашению. Лестница все вилась и вилась вверх, пока не вывела в очередной коридор. Этот был украшен витражами — чудесной стеной прозрачных красок, изображающих сцены из священной книги. Сквозь стекло почти ничего не было видно, но Никабар понял, что поднялся очень высоко. Пальцы покалывало от холодного сквозняка.
Дойдя до двери в конце коридора, священники вошли без стука. Форто молча ждал их возвращения. Наконец они появились снова, широко открыв дверь перед генералом и Ни-кабаром. Из-за плеча генерала Никабар разглядывал интерьер. Огромная комната, подобная залам внизу, только залитая солнцем. Дальняя стена представляла собой огромное окно, открывавшее взгляду панораму Черного города, и у этого окна, устремив на город счастливый взгляд, стоял архиепископ Эррит, небрежно заложив руки за спину. Священники вышли из комнаты и исчезли в дальнем конце коридора. Никабар ждал. Форто не двигался. — Входите, друзья мои, — сказал Эррит. Его голос был чистым, как солнечный свет, которым он был залит. Никабару показалось, что епископ похудел — явное следствие прекращения приема снадобья. Он усмехнулся про себя, радуясь этому признаку смертности Эррита. Наверняка глаза у него тусклые, как у Форто. Генерал наконец вошел в комнату. Никабар последовал за ним. Он никогда прежде здесь не был и теперь дивился на огромное окно, высокое, словно дерево, и широкое, как река. Из него открывался вид на всю восточную часть столицы Нара и лежащий за ней океан, где в гавани качалась его маленькая армада. Форто подошел к епископу и упал на колени. Не отворачиваясь от окна, Эррит рассеянно протянул руку. Форто схватил ее и поцеловал.
— Ваше Святейшество, — тихо сказал великан, — я привез его к вам.
— Да, спасибо тебе, друг мой. Я заметил. — Эррит повернул голову и наградил Форто улыбкой. — Встань, генерал. Адмирал Никабар…
Никабар не стал ни кланяться, ни улыбаться. Он просто прошел на середину комнаты и сказал:
— У меня для тебя послание, Эррит. От графа Бьяджио. Мне бы хотелось его передать и отправиться обратно. Эррит безмятежно улыбнулся:
— Данар, мы так давно не виделись. Пожалуйста, давай не будем разговаривать как враги. — Он указал на стол у дальней стены, где были расставлены блюда для завтрака и чашки с дымящимися напитками. — Я велел приготовить нам трапезу. Мне бы хотелось немного посидеть с тобой.
— Я не голоден, — заявил Никабар.
— Жаль, — ответил Эррит, отходя к столу и усаживаясь. — А я голоден. Пожалуйста… — Он указал на стул. — Если ты не сядешь со мной, я буду считать это обидой. А нам надо поговорить о стольких вещах!
— Нам не о чем разговаривать, Эррит. У меня для тебя послание, и это все.
— Садись, глупый еретик! — вскипел Форто, едва сдерживая ярость. — Предупреждаю тебя, Никабар…
— Я предупреждений не люблю, Форто, — холодно ответил Никабар. — И у меня нет желания вести с вами обоими долгие разговоры. Эррит, ты примешь мое послание или нет?
Эррит расстилал на коленях салфетку.
— Да, да. Конечно, приму, Данар. Но неужели у тебя нет времени, чтобы поесть? Я никогда не поверю, что ты не устал после плавания. — Он взял со стола пирожок и положил его в рот, блаженно вздохнув. — О, как вкусно! Право, Данар, тебе бы следовало что-нибудь съесть.
— Ладно, — согласился Никабар, которому этот спор уже надоел. Он сел напротив Эррита и положил на стол свой серебряный ящичек. Безделушка немедленно привлекла внимание епископа.
— Что это? — спросил епископ, даже не прожевав пирожок.
— Это подарок, — ответил Никабар, придвигая ящичек к Эрриту. — От графа Бьяджио.
— Подарок? Это и есть твое послание?
— Нет. — Никабар засунул руку во внутренний карман и извлек оттуда письмо, которое дал ему Бьяджио. — Послание здесь, запечатанное личной печатью графа. Я уверен, что ты ее узнаешь. А это просто подарок, как я и сказал.
Эррит взял коробочку и осторожно встряхнул ее, словно ребенок. Он широко улыбался.
— Что там? — спросил он, прислушиваясь к стуку.
— Ваше Святейшество, умоляю вас, — сказал Форто, протягивая руки за коробочкой, — отдайте ее мне. Я открою ее за вас.
— Не отдам! — засмеялся Эррит. — Она моя!
— Это может быть западня, Ваше Святейшество. Кроутс-кий дьявол мог прислать вам что-то опасное. Пожалуйста, разрешите мне его открыть!
Эррит сощурился на Никабара:
— Это уловка, Данар?
— Никаких уловок, — ответил адмирал, — просто подарок. И совершенно безопасный, даю слово.
— Гм… и все же… — Эррит вручил ящичек Форто. — Думаю, тебе следует его открыть, мой друг. Все же дьявол — отец лжи. Но будь осторожен.
Идиотически храбрый Форто быстро открыл шкатулку и взглянул на ее содержимое. Никабар пристально наблюдал за генералом, наслаждаясь выражением ужасающего трепета, которое появилось на его лице.
— Матерь Божья… — пробормотал он.
— Что это? — нетерпеливо спросил Эррит.
Форто обратил на Никабара яростно пылающие глаза.
— Ах ты, змий греха! — возмущенно воскликнул он. — Мне следовало бы убить тебя за такое!
— Хватит! — прогремел Эррит. — Форто, что в ящичке? Дай его мне! Я требую!
— Ваше Святейшество…
Эррит вырвал шкатулку из рук Форто и заглянул в нее.
Потрясен он был не меньше Форто, но не разгневался — просто смотрел жаждущим взглядом. Там был пузырек с продлевающим жизнь снадобьем Бовейдина.
Чистая ярко-синяя жидкость сверкала и манила — и стоила целого состояния. Эррит вынул пузырек из шкатулки и стал разглядывать в солнечном свете. Рука у него дрожала.
— Да помогут нам Небеса, — сказал он. — Что ты мне привез, Данар? Проклятие в бутылке?
— Ты знаешь, что это, епископ, — осторожно ответил Никабар. — И оно не от меня. Это подарок Бьяджио. Лично я никогда бы тебе его не дал, но граф настоял.
— Еще бы ему не настаивать! — ярился Форто. — Этот негодяй с черным сердцем! Ему хочется, чтобы мы снова зависели от его дьявольского зелья! Будь он трижды проклят!
Эррит предупреждающе поднял руку, призывая генерала к молчанию.
— Успокойся, мой друг. — Он продолжал любоваться красивой жидкостью, устремив на нее взгляд тусклых мертвых глаз. Когда-то глаза Эррита сияли так же, как снадобье, но теперь они стали скучными, тоскливыми, неживыми. При взгляде на снадобье в них начал разгораться знакомый огонь. — Ах, Данар! — вздохнул епископ. — Мне благодарить или проклинать тебя за то, что ты привез мне это? Вы с Бьяджио действительно настоящие дьяволы.
— Это неплохой запас, Эррит, — сказал Никабар. — Его достаточно, чтобы привести тебя в прежнее состояние. Бо-вейдин сделал его для тебя сильным, чтобы хватило надолго. Но вводить его надо медленно. Если ты поспешишь, то умрешь.
— Он не станет его использовать! — огрызнулся Форто. — Можешь забрать свой яд обратно, пес!
Эррит убрал пузырек в ящичек и закрыл крышку. Однако он не вернул подарок Никабару. Вместо этого он поставил его рядом с собой, решительно положив на него ладонь.
— Сядь, Форто, — тихо сказал он. — Мы слишком много спорим. Я этого не хочу. — Он взял письмо, но не стал его распечатывать, а вручил Форто. — Прочти его мне, — приказал он. — Громко, чтобы мы все слышали.
Форто сел рядом со своим господином и вскрыл письмо, сломав сургучную печать. Секунду он подозрительно его рассматривал, а потом начал читать.
— «Мой дорогой епископ, — начал он. — Надеюсь, это письмо найдет тебя в добром здравии. Надеюсь также, что ты хорошо заботишься о городе и империи. Для всех нас наступили черные дни, и я не буду притворяться, будто не тоскую по Черному городу. Я скучаю по нему, всем моим сердцем».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82