— Клянусь, я сказала тебе правду. Ричиус с лиссцами собираются вторгнуться на Кроут. Они хотят использовать его как базу, чтобы нанести удар по столице. Но когда это должно случиться, я не знаю. И не знаю, как это будет. Думаю, скоро. Вот и все.
Скоро! Улыбка Бьяджио стала шире. Он взял рюмку бренди, чтобы спрятать лицо — подавить свое торжество он был не в состоянии. Его Рошанны хорошо поработали. Как и Никабар и остальные. Пракна, наверное, гордится своими молчаливыми людьми, но большой план всегда связан с утечками информации, а вторжение в тайне удержать нельзя, особенно от Рошаннов. Бьяджио мысленно поздравил себя. Все, что он запланировал, осуществлялось идеально! Почти.
— Ты была честна, — заявил он. — И за это я сдержу данное тебе слово. Я верю, что ты рассказала мне все.
— Это так! — с отчаянием подтвердила Дьяна. — Я могу в этом поклясться.
— Не бойся за свою дочь, женщина. И можешь не бояться и Помрачающего Рассудок. Я сам с ним поговорю. — Бьяджио бросил на нее взгляд, оценивая ее грязные лохмотья. — Ты выглядишь отвратительно. Я распоряжусь, чтобы тебя вымыли и нашли для тебя чистую одежду. Тебе будет удобно в моем доме, Дьяна Вэнтран. Я не вижу необходимости, чтобы ты здесь страдала. Против тебя я ничего не имею.
— Да, — с горечью откликнулась Дьяна. — Ты много имеешь против Ричиуса. И это твой способ с ним сквитаться?
— Твой муж отнял у меня нечто очень дорогое, — подтвердил Бьяджио. — Я плачу ему точно той же монетой. Дьяна покачала головой:
— Я знаю эту историю. Ты ошибаешься, Бьяджио. Ты обвиняешь Ричиуса в убийстве твоего императора, но он не имел к нему никакого отношения.
— Он имел к нему очень большое отношение! — взорвался Бьяджио. Он снова встал с кресла и направился к Дьяне через всю комнату. — Твой презренный любовник убил Аркуса. Ради тебя он покинул Арамур, встал на сторону трийцев, воевал против Нара. И из-за этого Аркус умер. Если бы Вэнтран отправился в Люсел-Лор, как был должен, он бы его спас!
— Нет! — не сдавалась Дьяна. — Ты не прав. В Люсел-Лоре не было магии, которая могла бы спасти Аркуса. Ричиус не смог бы ему помочь.
Граф почувствовал прилив ярости.
— Не смей его защищать! — прошипел он. — Не при мне! Мне известна правда о Шакале. Я знаю, что он сделал с Аркусом. И я заставлю его заплатить за то, что он сделал мне!
Взмахнув плащом, он схватил рюмку и одним глотком выпил бренди, борясь с желанием ударить пленницу. Она была отвратительна, ее околдовало волшебство Шакала, как и многих других глупцов. Бренди обожгло горло, заставив закашляться. Когда рюмка опустела, граф швырнул ее в камин, и оттуда брызнули осколки.
— Больше никогда не упоминай о нем в моем присутствии, — предостерег ее граф. — Если ты это сделаешь, я отрежу тебе язык.
— Только не нарушай того обещания, которое ты мне дал, — ответила Дьяна. — Или в один прекрасный день тебе в спину всадят нож.
Он посмотрел на нее. Ее угроза произвела на него впечатление.
— Не сомневаюсь, что ты сказала это серьезно, — проговорил он. — Не тревожься: я буду следить, чтобы ко мне со спины никто не подошел. А теперь иди. Вымойся. Поешь чего-нибудь.
Смутившись, Дьяна осмотрелась, словно не зная, что ей делать.
— Это все?
— Пока все. Если ты мне понадобишься, я за тобой пошлю. Иди. За дверью тебя наверняка ждет Малтрак. Скажи ему, чтобы он отвел тебя к служанкам. Они найдут тебе комнату и вымоют тебя. — Бьяджио с отвращением махнул на нее рукой. — И побыстрее, пожалуйста.
Все еще не опомнившись, Дьяна Вэнтран вышла из комнаты. Бьяджио услышал за дверью ее голос: она велела Малтраку вести ее к служанкам. Убедившись, что ее увели, он подошел к двери и закрыл ее: ему не хотелось, чтобы Саврос или еще кто-то его потревожил. Его манила бутылка бренди, стоявшая на старинном бюро. Он схватил ее и глотнул прямо из горлышка. Теперь на Кроуте трудно было достать хорошее бренди. Все запасы подходили к концу — включая и запасы терпения. Бьяджио мрачно сидел за бутылкой. Ему следовало бы радоваться известиям относительно Лисса, но он мог думать только о Симоне.
Симон, его обожаемый друг! Где он сейчас? На пути к Кроуту? Или, может быть, на дне моря, среди акул? Граф Бьяджио залпом выпил рюмку и налил себе следующую. Он не был склонен к поспешным заключениям — кроме тех, которые диктовались эмоциями. Он закрыл глаза, увидел перед собой лицо Симона и тут же постарался прогнать этот образ. У него много дел. У него нет времени тосковать о потенциальном возлюбленном. Его великий план почти завершен. Осталось всего несколько штрихов.
Закрыв глаза, Дьяна сидела в огромной ванне из чистого серебра, а прислужница графа Бьяджио лила ей на голову дивно горячую воду. Помещение, куда ее отвела служанка, располагалось далеко от гостиной Бьяджио, в той части огромного особняка, которую населяли преимущественно рабы. И ее сейчас обихаживала рабыня. Однако, несмотря на низкое положение обитателей этого крыла, ванная комната оказалась нелепо роскошной. В центре помещения стояла ванна на львиных ножках, а ее окружали мозаичные плитки. По гобеленовым стенам вились цветущие лозы. Хрупкие фарфоровые сосуды стояли рядом с атласными подушками, на бронзовых крюках висели халаты, расшитые золотом. Влажный воздух был полон аромата лаванды, который соперничал с кремовой орхидеей, цветущей в золотистой вазе на скульптурном мраморном постаменте. На полках стояли флаконы с Цветными эссенциями для ванны, а в плетеных корзинках лежали груды кусков красивого мыла самой причудливой формы. Но единственное, о чем могла думать Дьяна, — это о Шани.
Ей казалось невероятным, чтобы Симон не вернулся на Кроут, однако она поверила Бьяджио. Она решила, что графу не было смысла ей лгать, хоть ложь и была его ремеслом. Но если он сказал правду, это означало, что Шани в опасности. Или еще хуже. Дьяна застонала. Рабыня втирала ей в волосы масло, чтобы смыть налипшую за долгое плавание грязь. Она приехала так далеко, вытерпела ужасную дорогу и похотливые прикосновения тюремщиков, и только веселое личико Шани помогло ей сохранить рассудок. Надежда в конце концов увидеть дочь заставляла ее быть сильной. И вот теперь, в ванне, Дьяна совсем сникла. Приятно теплая вода стекала у нее по лицу и груди, а она без стыда сидела перед незнакомкой, погрузившись в печальные мысли.
— Ты очень красивая, — сказала рабыня, темноволосая девушка с безмозглой улыбкой.
Понимает ли это создание, что она — рабыня? Дьяна не была в этом уверена. И что за место этот остров? Все рабы казались тошнотворно жизнерадостными, словно ошейники у них на шее — это всего лишь украшения. Рабыня назвала Дьяне свое имя, но Дьяна ее толком не слушала. Кажется, ее зовут Кайла…
— Не беспокойся, ты у нас снова станешь чистой, — проговорила женщина. Она сочувственно покачала головой. — Должно быть, на этом гадком корабле было просто ужасно. Иногда я мою моряков, когда они сходят на берег. А они даже грязнее тебя!
Дьяна равнодушно вздохнула. Болтовня ее раздражала, а эта девица оказалась болтушкой. Она почти не замолкала все время, пока Дьяна сидела в ванне. Рабыня опустила руки в пену, зачерпнула воды и тонкой струйкой вылила Дьяне на лицо, смывая мыло.
— Я еще никогда не видела трийцев, — сказала рабыня. — У тебя такая белая кожа! Как перья голубки. — Она провела нежной рукой по плечам Дьяны, чтобы ощутить незнакомую плоть. — И мягкая!
— Что здесь со мной будет? — резко спросила Дьяна. — Что Бьяджио со мной сделает? Женщина рассмеялась:
— Ничего с тобой здесь не случится, Дьяна Вэнтран. Мне приказано о тебе заботиться. Когда я тебя помою, я отведу тебя в твои покои. Их сейчас для тебя готовят.
— Покои? — презрительно переспросила Дьяна. — Ты хотела сказать — тюрьму, так?
— Нет, — спокойно возразила ей женщина. — Ты здесь не пленница. Ну, наверное, все-таки пленница, но с тобой не будут обращаться как с пленницей. Господин бывает очень добр ко всем своим гостям, не считая тех, кем он недоволен. Если ты будешь слушаться господина, о тебе будут заботиться.
— Господин! — огрызнулась Дьяна. — Вы все так его называете? По-моему, это мерзко.
— Ты можешь называть его графом Бьяджио, — прошептала девушка.
— Я не намерена разговаривать с этим чудовищем. Он может заточить меня на своем острове, но мой разум принадлежит мне, и я буду разговаривать с тем, с кем захочу.
Женщина улыбнулась:
— Со временем ты изменишь свое мнение.
— Ни за что! — вспылила Дьяна. Она резко села в ванне, так что вода выплеснулась на пол. — И я сама могу вымыться, — резко бросила она. — Пожалуйста! Уйди, ладно?
Ее вспышка потрясла рабыню, которая обиженно сжалась.
— Как пожелаете, леди Вэнтран. — Она выпрямилась. — Наверное, вы очень устали. Я буду ждать вас за дверью. Позовите меня, когда захотите выйти из ванны, и я вас вытру.
— Я и вытереться могу сама, — заявила Дьяна. Указав на дверь, она сказала: — До свидания.
Когда рабыня ушла, Дьяна снова легла в ванну, погрузившись в воду до подбородка. Сильный цветочный аромат наполнял ее ноздри — и это было настолько лучше вони в трюме! Руки и ноги вновь обретали чувствительность, согреваясь в горячей воде. Грязь, которую она сбросила, словно старую кожу, смылась водой, и тело словно стало легче. Бьяджио устроил ей роскошную тюрьму. И если он сдержит обещание и пощадит Шани, она тоже будет соблюдать данную ему клятву. Какие бы планы у него ни были, какие бы вульгарные намерения он ни питал, она готова все выдержать, лишь бы Шани была в безопасности.
— Ты не получишь мою малышку! — упрямо прошептала она. — И моего мужа тоже. Я одолею тебя, дьявол!
Она начала составлять совершенно нереальный план, когда дверь ванной комнаты снова открылась. В дверь заглянула еще одна молодая женщина — ее Дьяна пока не видела. Эта поразительная красавица с иссиня-черными волосами и блестящими глазами смущенно улыбнулась Дьяне, поймав ее взгляд. На шее у нее был ошейник рабыни, но одета она была не как рабыня. На ней был элегантный и дорогой наряд, сшитый из тонкой ткани, идеально облегавшей ее тело. Девушка нерешительно вошла в комнату.
— Я тебе мешаю? — осторожно спросила она.
— Да, — ответила Дьяна.
Девушка нахмурилась, но уходить не пожелала. Вместо этого она вошла и тихо закрыла за собой дверь. Она скользила словно призрак: бесшумно и уверенно. Внезапно смутившись, Дьяна глубже погрузилась в воду и скрестила на груди руки.
— Кто ты? — спросила она.
Девушка прошла по мозаичным плиткам и остановилась у края ванны. Она казалась встревоженной, не уверенной в себе. Ее лицо выражало то волнение, то страх.
— Мое имя Эрис, — сказала она наконец. — Я хотела тебя видеть.
— Ну что ж, ты могла хорошо меня рассмотреть. И что ты рассчитывала увидеть?
Эрис стряхнула с себя смущение.
— Я ничего тебе не объяснила. Извини, но мне необходимо было с тобой поговорить. Ты — Дьяна Вэнтран, да?
— Да. А ты Эрис. Здравствуй, Эрис. Девушка широко улыбнулась:
— Здравствуй, леди Вэнтран. Я знаю, что побеспокоила тебя. Прошу прощения. Но мне необходимо было тебя увидеть, поговорить с тобой. Это очень важно.
Дьяна улыбнулась. Серьезная девчушка была очаровательна, и прогнать ее было немыслимо. Дьяна взбила пену повыше, переспросив:
— Важно? Ну, тогда рассказывай по порядку. Садись. Рядом с ванной стояла табуретка. Эрис отодвинула ее на почтительное расстояние от Дьяны и села, неловко скрестив ноги.
Ее беспокойство заинтриговало Дьяну.
— В чем дело, Эрис? — мягко спросила она. — Откуда ты узнала, кто я?
— Во дворце все знают, кто ты, Дьяна Вэнтран. Ты жена Шакала. Все об этом говорят. Когда я услышала, что ты здесь, я поняла, что должна прийти. У меня есть к тебе вопросы, если позволишь.
— И почему это все такие любопытные? Я — первая трийка на Кроуте?
— О, мне надо узнать не про тебя, леди. А про другого человека.
— Про кого же?
Эрис подалась ближе, оглянулась на дверь, словно боясь, как бы их не подслушали, и прошептала:
— Про Симона.
При упоминании этого имени спокойствие покинуло Дьяну.
— Про Симона? — негодующе переспросила она. — А что ты хочешь узнать про это животное?
Эрис опешила.
— Про Симона, — повторила она снова. — Ты его знаешь, да?
— Знаю! — прорычала Дьяна. — А откуда его знаешь ты?
— Он мой… — Девушка снова понизила голос и почти покраснела. — Мой возлюбленный.
Дьяна заморгала глазами. Она уставилась на незнакомку, не зная, что ей отвечать. Она не могла понять, как такое нежное создание могло принадлежать такому ужасному человеку. Эрис недоуменно смотрела на нее,
— Леди Вэнтран, ты видела Симона, правда? Я о нем тревожусь. Он уже должен был вернуться домой и не вернулся. Ты знаешь, где он?
— Ах, дитя, — печально вздохнула Дьяна. — Я не могу тебе помочь. Право, тебе лучше уйти.
— Почему? — отчаянно вскрикнула Эрис. — Пожалуйста, скажи мне. Что ты про него знаешь? Что с ним?
— Эрис, замолчи, — взмолилась Дьяна. Ей невыносимо было слышать боль, звучавшую в голосе девушки, невыносима была ее наивность. — Я не знаю, где Симон. Если бы я знала, то сказала бы тебе. Я… — Она отвела взгляд. — Пожалуйста! Я не знаю.
Эрис оказалась очень чуткой: покачав головой, она решительно заявила:
— Ты говоришь неправду. Ты что-то от меня скрываешь. Я в этом уверена. И я не уйду, пока ты все мне не расскажешь. — Встав с табуретки, она упала у ванны на колени. — Леди Вэнтран, я знаю, что Симон уехал, чтобы шпионить за вами по приказу господина. Я понимаю, что ты должна очень сильно его ненавидеть. Я прошу только, чтобы ты сказала мне, что ты его видела, что он жив и здоров. Неужели ты этого не сделаешь?
— Вот что ты думаешь? — сказала Дьяна. — Что Симон поехал в Фалиндар в качестве шпиона? Дитя, ты дурочка. Твой возлюбленный поехал, чтобы украсть мою дочь. И сейчас она где-то с ним.
— О нет! Это невозможно. Симон поехал шпионить за твоим мужем. Он сам мне сказал!
— Он тебе солгал, — возразила Дьяна. — Он убил няньку моей малышки и украл ее у меня. Вот что он сделал. И если ты мне не веришь, можешь спросить у Бьяджио. Он уже это признал.
Свет, горевший в зеленых глазах Эрис, замерцал — и погас. Ее рот изумленно приоткрылся, но из него не вырвалось ни звука — только долгий вздох ужаса.
— Это правда, Эрис, — повторила Дьяна. — Вот почему я здесь. Я поехала искать Симона и мою дочь, и меня поймали другие люди, которых прислали с Симоном. Я не знаю, где сейчас Симон. Я не знаю, где моя малышка. Но когда я его найду, я его убью. Клянусь!
— Нет! — сказала Эрис, отчаянно мотая головой. — Это невозможно. Симон никогда бы такое не сделал! Я знаю, что не сделал бы!
— Ты ошибаешься, — безжалостно заявила Дьяна. — Он это сделал. Он очаровательный человек, твой возлюбленный. Он всех нас провел. Он заставил нас полюбить его и внушил нам, будто он нас полюбил. А потом украл нашу малышку. Может, он и тебя обманул тоже.
— Нет! — воскликнула Эрис. Она закрыла ладонями лицо, не желая слушать слова Дьяны. — Ты лжешь. Ты ненавидишь Симона из-за Бьяджио. Но он не такой. Он добрый!
— С тобой он, может, и добрый, — ответила Дьяна. — Но к нам он был невероятно жесток. — Она подняла мокрую руку и поманила Эрис к себе. — Это правда,
Эрис. Можешь думать про Симона все, что тебе угодно, но я тебя не обманываю. Он украл Шани. А теперь они оба пропали. Если ты потеряла мужчину, то я потеряла дочь.
— О боже! — простонала Эрис. — Это Бьяджио! Он заставил Симона сделать это. Мы собирались пожениться! Бьяджио заставил его ехать, я это знаю!
Эрис гневно разрыдалась. Дьяна положила руку девушке на плечо. Ей хотелось успокоигь рабыню, хотя она и не могла понять почему. Наверное, потому что та была не виновата, ее, как и всех, обманул хитрый агент Бьяджио. Всего за несколько минут между ними возникло странное сродство.
— Возможно, он еще жив, — предположила Дьяна. — И Шани тоже. Мы не имеем права так себя вести, девушка. Не имеем права отчаиваться. Мы должны надеяться.
— Но ты его убьешь! — хлюпнула носом Эрис. — У тебя не получится, но ты попробуешь. Ах, леди, пожалуйста, постарайся понять! Он сделал это ради меня. Это единственное, что могло бы заставить его украсть вашу девочку. Поверь мне: я знаю Симона, как никто. Он не чудовище.
— Эрис…
— Он не такой! — упорствовала Эрис. — Я хочу, чтобы ты это знала.
— Не получится, — ответила Дьяна. Она попыталась убрать руку, но Эрис успела за нее ухватиться.
— Леди Вэнтран, я не думаю, чтобы Симон тебя ненавидел. Или твоего мужа. Он делает то, что ему приказывает господин, вот и все. Если твоя дочка действительно с ним, то я уверена, что она в безопасности.
Дьяне пришлось судорожно сглотнуть, чтобы не разрыдаться. Мысль о том, что Шани может находиться в безжалостных руках Симона, была ей невыносима. Ей отчаянно хотелось поверить Эрис. Она вспомнила те редкие случаи, когда она сталкивалась в Фалиндаре с Симоном. Он всегда был непроницаем, и она гадала, есть ли под этой маской хоть что-то челoвеческое, хоть что-то, что сделало бы его неравнодушным к тому, умрет ли Шани или останется жива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Скоро! Улыбка Бьяджио стала шире. Он взял рюмку бренди, чтобы спрятать лицо — подавить свое торжество он был не в состоянии. Его Рошанны хорошо поработали. Как и Никабар и остальные. Пракна, наверное, гордится своими молчаливыми людьми, но большой план всегда связан с утечками информации, а вторжение в тайне удержать нельзя, особенно от Рошаннов. Бьяджио мысленно поздравил себя. Все, что он запланировал, осуществлялось идеально! Почти.
— Ты была честна, — заявил он. — И за это я сдержу данное тебе слово. Я верю, что ты рассказала мне все.
— Это так! — с отчаянием подтвердила Дьяна. — Я могу в этом поклясться.
— Не бойся за свою дочь, женщина. И можешь не бояться и Помрачающего Рассудок. Я сам с ним поговорю. — Бьяджио бросил на нее взгляд, оценивая ее грязные лохмотья. — Ты выглядишь отвратительно. Я распоряжусь, чтобы тебя вымыли и нашли для тебя чистую одежду. Тебе будет удобно в моем доме, Дьяна Вэнтран. Я не вижу необходимости, чтобы ты здесь страдала. Против тебя я ничего не имею.
— Да, — с горечью откликнулась Дьяна. — Ты много имеешь против Ричиуса. И это твой способ с ним сквитаться?
— Твой муж отнял у меня нечто очень дорогое, — подтвердил Бьяджио. — Я плачу ему точно той же монетой. Дьяна покачала головой:
— Я знаю эту историю. Ты ошибаешься, Бьяджио. Ты обвиняешь Ричиуса в убийстве твоего императора, но он не имел к нему никакого отношения.
— Он имел к нему очень большое отношение! — взорвался Бьяджио. Он снова встал с кресла и направился к Дьяне через всю комнату. — Твой презренный любовник убил Аркуса. Ради тебя он покинул Арамур, встал на сторону трийцев, воевал против Нара. И из-за этого Аркус умер. Если бы Вэнтран отправился в Люсел-Лор, как был должен, он бы его спас!
— Нет! — не сдавалась Дьяна. — Ты не прав. В Люсел-Лоре не было магии, которая могла бы спасти Аркуса. Ричиус не смог бы ему помочь.
Граф почувствовал прилив ярости.
— Не смей его защищать! — прошипел он. — Не при мне! Мне известна правда о Шакале. Я знаю, что он сделал с Аркусом. И я заставлю его заплатить за то, что он сделал мне!
Взмахнув плащом, он схватил рюмку и одним глотком выпил бренди, борясь с желанием ударить пленницу. Она была отвратительна, ее околдовало волшебство Шакала, как и многих других глупцов. Бренди обожгло горло, заставив закашляться. Когда рюмка опустела, граф швырнул ее в камин, и оттуда брызнули осколки.
— Больше никогда не упоминай о нем в моем присутствии, — предостерег ее граф. — Если ты это сделаешь, я отрежу тебе язык.
— Только не нарушай того обещания, которое ты мне дал, — ответила Дьяна. — Или в один прекрасный день тебе в спину всадят нож.
Он посмотрел на нее. Ее угроза произвела на него впечатление.
— Не сомневаюсь, что ты сказала это серьезно, — проговорил он. — Не тревожься: я буду следить, чтобы ко мне со спины никто не подошел. А теперь иди. Вымойся. Поешь чего-нибудь.
Смутившись, Дьяна осмотрелась, словно не зная, что ей делать.
— Это все?
— Пока все. Если ты мне понадобишься, я за тобой пошлю. Иди. За дверью тебя наверняка ждет Малтрак. Скажи ему, чтобы он отвел тебя к служанкам. Они найдут тебе комнату и вымоют тебя. — Бьяджио с отвращением махнул на нее рукой. — И побыстрее, пожалуйста.
Все еще не опомнившись, Дьяна Вэнтран вышла из комнаты. Бьяджио услышал за дверью ее голос: она велела Малтраку вести ее к служанкам. Убедившись, что ее увели, он подошел к двери и закрыл ее: ему не хотелось, чтобы Саврос или еще кто-то его потревожил. Его манила бутылка бренди, стоявшая на старинном бюро. Он схватил ее и глотнул прямо из горлышка. Теперь на Кроуте трудно было достать хорошее бренди. Все запасы подходили к концу — включая и запасы терпения. Бьяджио мрачно сидел за бутылкой. Ему следовало бы радоваться известиям относительно Лисса, но он мог думать только о Симоне.
Симон, его обожаемый друг! Где он сейчас? На пути к Кроуту? Или, может быть, на дне моря, среди акул? Граф Бьяджио залпом выпил рюмку и налил себе следующую. Он не был склонен к поспешным заключениям — кроме тех, которые диктовались эмоциями. Он закрыл глаза, увидел перед собой лицо Симона и тут же постарался прогнать этот образ. У него много дел. У него нет времени тосковать о потенциальном возлюбленном. Его великий план почти завершен. Осталось всего несколько штрихов.
Закрыв глаза, Дьяна сидела в огромной ванне из чистого серебра, а прислужница графа Бьяджио лила ей на голову дивно горячую воду. Помещение, куда ее отвела служанка, располагалось далеко от гостиной Бьяджио, в той части огромного особняка, которую населяли преимущественно рабы. И ее сейчас обихаживала рабыня. Однако, несмотря на низкое положение обитателей этого крыла, ванная комната оказалась нелепо роскошной. В центре помещения стояла ванна на львиных ножках, а ее окружали мозаичные плитки. По гобеленовым стенам вились цветущие лозы. Хрупкие фарфоровые сосуды стояли рядом с атласными подушками, на бронзовых крюках висели халаты, расшитые золотом. Влажный воздух был полон аромата лаванды, который соперничал с кремовой орхидеей, цветущей в золотистой вазе на скульптурном мраморном постаменте. На полках стояли флаконы с Цветными эссенциями для ванны, а в плетеных корзинках лежали груды кусков красивого мыла самой причудливой формы. Но единственное, о чем могла думать Дьяна, — это о Шани.
Ей казалось невероятным, чтобы Симон не вернулся на Кроут, однако она поверила Бьяджио. Она решила, что графу не было смысла ей лгать, хоть ложь и была его ремеслом. Но если он сказал правду, это означало, что Шани в опасности. Или еще хуже. Дьяна застонала. Рабыня втирала ей в волосы масло, чтобы смыть налипшую за долгое плавание грязь. Она приехала так далеко, вытерпела ужасную дорогу и похотливые прикосновения тюремщиков, и только веселое личико Шани помогло ей сохранить рассудок. Надежда в конце концов увидеть дочь заставляла ее быть сильной. И вот теперь, в ванне, Дьяна совсем сникла. Приятно теплая вода стекала у нее по лицу и груди, а она без стыда сидела перед незнакомкой, погрузившись в печальные мысли.
— Ты очень красивая, — сказала рабыня, темноволосая девушка с безмозглой улыбкой.
Понимает ли это создание, что она — рабыня? Дьяна не была в этом уверена. И что за место этот остров? Все рабы казались тошнотворно жизнерадостными, словно ошейники у них на шее — это всего лишь украшения. Рабыня назвала Дьяне свое имя, но Дьяна ее толком не слушала. Кажется, ее зовут Кайла…
— Не беспокойся, ты у нас снова станешь чистой, — проговорила женщина. Она сочувственно покачала головой. — Должно быть, на этом гадком корабле было просто ужасно. Иногда я мою моряков, когда они сходят на берег. А они даже грязнее тебя!
Дьяна равнодушно вздохнула. Болтовня ее раздражала, а эта девица оказалась болтушкой. Она почти не замолкала все время, пока Дьяна сидела в ванне. Рабыня опустила руки в пену, зачерпнула воды и тонкой струйкой вылила Дьяне на лицо, смывая мыло.
— Я еще никогда не видела трийцев, — сказала рабыня. — У тебя такая белая кожа! Как перья голубки. — Она провела нежной рукой по плечам Дьяны, чтобы ощутить незнакомую плоть. — И мягкая!
— Что здесь со мной будет? — резко спросила Дьяна. — Что Бьяджио со мной сделает? Женщина рассмеялась:
— Ничего с тобой здесь не случится, Дьяна Вэнтран. Мне приказано о тебе заботиться. Когда я тебя помою, я отведу тебя в твои покои. Их сейчас для тебя готовят.
— Покои? — презрительно переспросила Дьяна. — Ты хотела сказать — тюрьму, так?
— Нет, — спокойно возразила ей женщина. — Ты здесь не пленница. Ну, наверное, все-таки пленница, но с тобой не будут обращаться как с пленницей. Господин бывает очень добр ко всем своим гостям, не считая тех, кем он недоволен. Если ты будешь слушаться господина, о тебе будут заботиться.
— Господин! — огрызнулась Дьяна. — Вы все так его называете? По-моему, это мерзко.
— Ты можешь называть его графом Бьяджио, — прошептала девушка.
— Я не намерена разговаривать с этим чудовищем. Он может заточить меня на своем острове, но мой разум принадлежит мне, и я буду разговаривать с тем, с кем захочу.
Женщина улыбнулась:
— Со временем ты изменишь свое мнение.
— Ни за что! — вспылила Дьяна. Она резко села в ванне, так что вода выплеснулась на пол. — И я сама могу вымыться, — резко бросила она. — Пожалуйста! Уйди, ладно?
Ее вспышка потрясла рабыню, которая обиженно сжалась.
— Как пожелаете, леди Вэнтран. — Она выпрямилась. — Наверное, вы очень устали. Я буду ждать вас за дверью. Позовите меня, когда захотите выйти из ванны, и я вас вытру.
— Я и вытереться могу сама, — заявила Дьяна. Указав на дверь, она сказала: — До свидания.
Когда рабыня ушла, Дьяна снова легла в ванну, погрузившись в воду до подбородка. Сильный цветочный аромат наполнял ее ноздри — и это было настолько лучше вони в трюме! Руки и ноги вновь обретали чувствительность, согреваясь в горячей воде. Грязь, которую она сбросила, словно старую кожу, смылась водой, и тело словно стало легче. Бьяджио устроил ей роскошную тюрьму. И если он сдержит обещание и пощадит Шани, она тоже будет соблюдать данную ему клятву. Какие бы планы у него ни были, какие бы вульгарные намерения он ни питал, она готова все выдержать, лишь бы Шани была в безопасности.
— Ты не получишь мою малышку! — упрямо прошептала она. — И моего мужа тоже. Я одолею тебя, дьявол!
Она начала составлять совершенно нереальный план, когда дверь ванной комнаты снова открылась. В дверь заглянула еще одна молодая женщина — ее Дьяна пока не видела. Эта поразительная красавица с иссиня-черными волосами и блестящими глазами смущенно улыбнулась Дьяне, поймав ее взгляд. На шее у нее был ошейник рабыни, но одета она была не как рабыня. На ней был элегантный и дорогой наряд, сшитый из тонкой ткани, идеально облегавшей ее тело. Девушка нерешительно вошла в комнату.
— Я тебе мешаю? — осторожно спросила она.
— Да, — ответила Дьяна.
Девушка нахмурилась, но уходить не пожелала. Вместо этого она вошла и тихо закрыла за собой дверь. Она скользила словно призрак: бесшумно и уверенно. Внезапно смутившись, Дьяна глубже погрузилась в воду и скрестила на груди руки.
— Кто ты? — спросила она.
Девушка прошла по мозаичным плиткам и остановилась у края ванны. Она казалась встревоженной, не уверенной в себе. Ее лицо выражало то волнение, то страх.
— Мое имя Эрис, — сказала она наконец. — Я хотела тебя видеть.
— Ну что ж, ты могла хорошо меня рассмотреть. И что ты рассчитывала увидеть?
Эрис стряхнула с себя смущение.
— Я ничего тебе не объяснила. Извини, но мне необходимо было с тобой поговорить. Ты — Дьяна Вэнтран, да?
— Да. А ты Эрис. Здравствуй, Эрис. Девушка широко улыбнулась:
— Здравствуй, леди Вэнтран. Я знаю, что побеспокоила тебя. Прошу прощения. Но мне необходимо было тебя увидеть, поговорить с тобой. Это очень важно.
Дьяна улыбнулась. Серьезная девчушка была очаровательна, и прогнать ее было немыслимо. Дьяна взбила пену повыше, переспросив:
— Важно? Ну, тогда рассказывай по порядку. Садись. Рядом с ванной стояла табуретка. Эрис отодвинула ее на почтительное расстояние от Дьяны и села, неловко скрестив ноги.
Ее беспокойство заинтриговало Дьяну.
— В чем дело, Эрис? — мягко спросила она. — Откуда ты узнала, кто я?
— Во дворце все знают, кто ты, Дьяна Вэнтран. Ты жена Шакала. Все об этом говорят. Когда я услышала, что ты здесь, я поняла, что должна прийти. У меня есть к тебе вопросы, если позволишь.
— И почему это все такие любопытные? Я — первая трийка на Кроуте?
— О, мне надо узнать не про тебя, леди. А про другого человека.
— Про кого же?
Эрис подалась ближе, оглянулась на дверь, словно боясь, как бы их не подслушали, и прошептала:
— Про Симона.
При упоминании этого имени спокойствие покинуло Дьяну.
— Про Симона? — негодующе переспросила она. — А что ты хочешь узнать про это животное?
Эрис опешила.
— Про Симона, — повторила она снова. — Ты его знаешь, да?
— Знаю! — прорычала Дьяна. — А откуда его знаешь ты?
— Он мой… — Девушка снова понизила голос и почти покраснела. — Мой возлюбленный.
Дьяна заморгала глазами. Она уставилась на незнакомку, не зная, что ей отвечать. Она не могла понять, как такое нежное создание могло принадлежать такому ужасному человеку. Эрис недоуменно смотрела на нее,
— Леди Вэнтран, ты видела Симона, правда? Я о нем тревожусь. Он уже должен был вернуться домой и не вернулся. Ты знаешь, где он?
— Ах, дитя, — печально вздохнула Дьяна. — Я не могу тебе помочь. Право, тебе лучше уйти.
— Почему? — отчаянно вскрикнула Эрис. — Пожалуйста, скажи мне. Что ты про него знаешь? Что с ним?
— Эрис, замолчи, — взмолилась Дьяна. Ей невыносимо было слышать боль, звучавшую в голосе девушки, невыносима была ее наивность. — Я не знаю, где Симон. Если бы я знала, то сказала бы тебе. Я… — Она отвела взгляд. — Пожалуйста! Я не знаю.
Эрис оказалась очень чуткой: покачав головой, она решительно заявила:
— Ты говоришь неправду. Ты что-то от меня скрываешь. Я в этом уверена. И я не уйду, пока ты все мне не расскажешь. — Встав с табуретки, она упала у ванны на колени. — Леди Вэнтран, я знаю, что Симон уехал, чтобы шпионить за вами по приказу господина. Я понимаю, что ты должна очень сильно его ненавидеть. Я прошу только, чтобы ты сказала мне, что ты его видела, что он жив и здоров. Неужели ты этого не сделаешь?
— Вот что ты думаешь? — сказала Дьяна. — Что Симон поехал в Фалиндар в качестве шпиона? Дитя, ты дурочка. Твой возлюбленный поехал, чтобы украсть мою дочь. И сейчас она где-то с ним.
— О нет! Это невозможно. Симон поехал шпионить за твоим мужем. Он сам мне сказал!
— Он тебе солгал, — возразила Дьяна. — Он убил няньку моей малышки и украл ее у меня. Вот что он сделал. И если ты мне не веришь, можешь спросить у Бьяджио. Он уже это признал.
Свет, горевший в зеленых глазах Эрис, замерцал — и погас. Ее рот изумленно приоткрылся, но из него не вырвалось ни звука — только долгий вздох ужаса.
— Это правда, Эрис, — повторила Дьяна. — Вот почему я здесь. Я поехала искать Симона и мою дочь, и меня поймали другие люди, которых прислали с Симоном. Я не знаю, где сейчас Симон. Я не знаю, где моя малышка. Но когда я его найду, я его убью. Клянусь!
— Нет! — сказала Эрис, отчаянно мотая головой. — Это невозможно. Симон никогда бы такое не сделал! Я знаю, что не сделал бы!
— Ты ошибаешься, — безжалостно заявила Дьяна. — Он это сделал. Он очаровательный человек, твой возлюбленный. Он всех нас провел. Он заставил нас полюбить его и внушил нам, будто он нас полюбил. А потом украл нашу малышку. Может, он и тебя обманул тоже.
— Нет! — воскликнула Эрис. Она закрыла ладонями лицо, не желая слушать слова Дьяны. — Ты лжешь. Ты ненавидишь Симона из-за Бьяджио. Но он не такой. Он добрый!
— С тобой он, может, и добрый, — ответила Дьяна. — Но к нам он был невероятно жесток. — Она подняла мокрую руку и поманила Эрис к себе. — Это правда,
Эрис. Можешь думать про Симона все, что тебе угодно, но я тебя не обманываю. Он украл Шани. А теперь они оба пропали. Если ты потеряла мужчину, то я потеряла дочь.
— О боже! — простонала Эрис. — Это Бьяджио! Он заставил Симона сделать это. Мы собирались пожениться! Бьяджио заставил его ехать, я это знаю!
Эрис гневно разрыдалась. Дьяна положила руку девушке на плечо. Ей хотелось успокоигь рабыню, хотя она и не могла понять почему. Наверное, потому что та была не виновата, ее, как и всех, обманул хитрый агент Бьяджио. Всего за несколько минут между ними возникло странное сродство.
— Возможно, он еще жив, — предположила Дьяна. — И Шани тоже. Мы не имеем права так себя вести, девушка. Не имеем права отчаиваться. Мы должны надеяться.
— Но ты его убьешь! — хлюпнула носом Эрис. — У тебя не получится, но ты попробуешь. Ах, леди, пожалуйста, постарайся понять! Он сделал это ради меня. Это единственное, что могло бы заставить его украсть вашу девочку. Поверь мне: я знаю Симона, как никто. Он не чудовище.
— Эрис…
— Он не такой! — упорствовала Эрис. — Я хочу, чтобы ты это знала.
— Не получится, — ответила Дьяна. Она попыталась убрать руку, но Эрис успела за нее ухватиться.
— Леди Вэнтран, я не думаю, чтобы Симон тебя ненавидел. Или твоего мужа. Он делает то, что ему приказывает господин, вот и все. Если твоя дочка действительно с ним, то я уверена, что она в безопасности.
Дьяне пришлось судорожно сглотнуть, чтобы не разрыдаться. Мысль о том, что Шани может находиться в безжалостных руках Симона, была ей невыносима. Ей отчаянно хотелось поверить Эрис. Она вспомнила те редкие случаи, когда она сталкивалась в Фалиндаре с Симоном. Он всегда был непроницаем, и она гадала, есть ли под этой маской хоть что-то челoвеческое, хоть что-то, что сделало бы его неравнодушным к тому, умрет ли Шани или останется жива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82