Неожиданно пришло спасение – раздался звонок в дверь.– Я открою, – быстро сказала Эмма, вскочила и выбежала в холл. К ее удивлению, в дверях стояли Патрик и Кирстен с зеленым лицом.– Мы не могли позволить тебе мучиться здесь в одиночестве, – сказал Патрик.– Очень даже могли, – проворчала Кирстен, проходя мимо сестры и поспешно направляясь на кухню, чтобы попить воды.– Я заставил ее рассказать мне, что случилось с вашей мамой, – прошептал Патрик Эмме. – Все это ужасно.– Только ты и Пит относитесь к этому серьезно, – сказала Эмма, радуясь присутствию Патрика. Он был очень сильным человеком, Джимми никогда им не помыкал, хотя Кирстен себе в этом не отказывала.– А где Пит?Эмма подняла глаза к потолку.– На это Рождество мы должны были идти к его родителям, но папа настаивал, чтобы мы пришли сюда. Вот мы и решили разделиться. Я позже туда поеду.– Почему бы тебе не поехать сейчас? – сжалился над ней Патрик. – Мы останемся до вечера.– Ты не можешь уехать! – прошипела Кирстен, которая как раз вышла из кухни и услышала последнюю фразу. – Не собираюсь сидеть весь вечер с этой проклятой… О, привет, тетя! Как вы поживаете? Какое на вас красивое платье, – защебетала она, потому что в дверях гостиной появились тетка и отец.– Кирстен, радость моя! Счастливого Рождества! – воскликнул Джимми О'Брайен.Последовали поцелуи и объятия, даже Анна-Мари, казалось, вышла из транса и приветствовала вновь прибывших.– Твои подарки под елкой, – радостно сообщила она младшей дочери. – Я и о тебе не забыла, Патрик.Иногда Эмма, наблюдая за ней, начинала думать, что материнская проблема существует только в ее воображении. Еще несколько минут назад Анна-Мари молча сидела, односложно отвечая на вопросы мужа. Но сейчас она была душой компании, смеялась и шутила. Или она так любит Кирстен, что приходит в себя только в ее обществе?..В полном смятении Эмма схватила пальто и сумку. – Поехала к Питу, – тихо сказала она Патрику. Он сочувственно кивнул, и она выскользнула из дома, прежде чем кто-либо успел заметить. Наверняка родители обидятся, что она не расцеловала всех на прощание, но она не могла больше разыгрывать из себя послушную дочь. Теперь ей хотелось поскорее присоединиться к мужу.– Может, я все придумала? – спросила она его час спустя, после того как все встретили ее с распростертыми объятиями, осыпали подарками и напоили чаем. – Может быть, мне только кажется, что мама больна? Она была совершенно нормальной после приезда Кирстен. Наверное, это у меня крыша поехала. Пит обнял ее.– Не придумывай, малыш. Ты самая разумная в этой семье. И ты ведь только что рассказала, как она пыталась открыть банку сбивалкой для яиц. Это ведь не слишком нормально? Просто твоя мать обожает Кирстен и все сделает, чтобы не огорчать ее. Она изо всех сил старается при ней казаться нормальной и только с тобой может позволить себе расслабиться и показать, как она себя в самом деле чувствует. Эмма с сомнением покачала головой.– Не может же человек по собственной воле выбирать время, когда тебе во всем путаться, а когда нет. – Она устало потерла глаза. – Жаль, что я так мало знаю про болезнь Альцгеймера. Может быть, книгу поискать? Или пойти к врачу и с ним поговорить?– О чем с врачом поговорить? – спросила миссис Шеридан, которая пришла спросить, не хотят ли они поиграть в слова.– Так, ни о чем, – улыбнулась Эмма. Ей совсем не хотелось нарушать праздничное настроение еще и в этом доме.На следующий день Патрик и Кирстен появились в доме Эммы и Пита с бутылкой шампанского и огромной коробкой дорогих шоколадных конфет.– В честь примирения! – заявила Кирстен, проходя кухню. – Давайте прямо сразу и откроем.На этот раз она прекрасно выглядела – ничего зеленого, кроме сережек с изумрудами, которые Патрик подарил ей на Рождество.– Они подходят к моему кольцу, – сказала Кирстен, наклоняя голову, чтобы Эмма могла оценить серьги.– Прелестные, – признала Эмма, вынимая бокалы для шампанского. – И пальто тоже новое?– Господи, нет, оно как раз древнее, – ответила Кирстен, небрежно проведя рукой по длинному кожаному пальто, которого Эмма раньше не видела. – Кстати, Патрик едва не убил меня, когда я ему рассказала о маме. Но, Эмма, мы ведь не знаем ничего наверняка, и я думаю, что ты чересчур болезненно на все реагируешь…Эмма вырвала бутылку из рук сестры.– Вот этого не надо! Если хочешь выпить, неси бокалы в гостиную.Пит, Патрик и Эмма пришли к единому мнению, что с Анной-Мари что-то неладно.– Моя бабушка стала такой же перед смертью, – сказал Патрик. – Тогда это называли старческим маразмом. Теперь используют разные названия: слабоумие, болезнь Альцгеймера… Я тут передачу видел по телевизору, это какой-то кошмар.Они немного помолчали – даже Кирстен, потягивающая шампанское с таким видом, будто у нее нет никаких забот.– Так что же нам делать? – спросила Эмма. – Ведь она может попасть в автокатастрофу, да мало ли что… Я никогда не прощу себе, если с мамой что-нибудь случится только потому, что у меня не хватило смелости сказать о своих подозрениях отцу.Все они сошлись в одном: поговорить с отцом лучше всего Кирстен.– Просто скажи, что ты беспокоишься о маме и хотела бы показать ее врачу. Кто знает, может, это лечится, и мы все ошибаемся, – добавила Эмма, хватаясь за соломинку.У этого плана был всего один недостаток: Кирстен решительно отказалась.– Не выйдет! – заявила она. – Я считаю, вы все рехнулись. С мамой все в порядке, так что я не собираюсь ничего говорить.– Кирстен! – сердито одернул ее Патрик.– Слушай, ты ведь вчера тоже ничего не заметил? – возразила Кирстен. – Сам же сказал: она кажется вполне нормальной.– Ну да, и еще я сказал, что не мне судить, и если Эмма считает, что с ней беда, значит, так оно и есть. Не надо меня передергивать.Он явно очень разозлился, и Эмма призадумалась: все ли в порядке между ним и Кирстен. Патрик, как правило, на жену не нападал, позволяя ей говорить все, что вздумается. Что-то определенно изменилось.– Мне плевать на то, что вы все думаете! – заявила Кирстен упрямо. – Я ничего не буду говорить папе. Мама вела себя абсолютно нормально, мне этого достаточно. Если ты считаешь, что она сходит с ума, ты и сообщи об этом отцу. Пошли, Патрик, нам надо еще успеть на вечеринку.Позднее, когда они с Питом сидели перед камином, Эмма снова заговорила на ту же тему:– Ты тоже считаешь, что я не должна ничего говорить папе?– Не знаю, малыш. Твой папаша из тех, кто может прибить человека, принесшего дурные вести. Ты же знаешь, виноватой в том, что она больна, окажешься ты. Он тебя никогда не простит.Эмма кивнула.– Ты прав. Жаль, что никто, кроме меня, не заметил ее странного поведения. Если бы Кирстен увидела…– Забудь про Кирстен! – перебил ее Пит. – Я знаю, она твоя сестра, но она настолько беспечна, что поверить невозможно. Кирстен хочет, чтобы вокруг нее были одни розы, и никакие проблемы ее не волнуют. Если бы не Патрик, один бог ведает, куда бы ее занесло.Эмма вспомнила, как злился Патрик и как, вероятно, он бушевал, когда будил ее и заставлял поехать к родителям, и снова подумала, что в отношениях сестры и ее мужа что-то изменилось.И если Патрик решит, что с него хватит истерик Кирстен, их семье придется нелегко.«Прекрати! – приказала себе Эмма. – Перестань беспокоиться о Кирстен, она сама и десяти секунд не посвятит чужим проблемам. Жаль, что я так не умею».Эмме уже до смерти надоело беспокоиться о своей семье. Хотелось просто побыть с Питом. Она вытянула голые ноги к огню и прижалась к мужу.– Как насчет того, чтобы лечь пораньше?В ответ он легонько укусил ее за ухо и расстегнул верхнюю пуговицу блузки.– А что, если не идти в постель, а побыть здесь, у огня?– Замечательная мысль!Эмме нравилось заниматься любовью перед камином. Это напоминало ей о том времени, когда они еще не были женаты и очень редко имели возможность остаться наедине. Они ждали, когда все семейство Шеридан разойдется по спальням, и устраивались у камина, заводясь все сильнее и сильнее, но в то же время опасаясь, что кто-нибудь спустится вниз попить воды и застанет их в самый разгар любовных игр. Они никогда не рисковали заниматься любовью в доме О'Брайенов. Эмма пребывала в постоянном страхе, что отец заявится в гостиную с ружьем в одной руке и Библией в другой.Эмма вдруг почувствовала забытую свободу и легкость и решила выбросить из головы все мысли о ребенке. Если она будет думать об этом как одержимая, ничего не получится. Все, с сегодняшнего дня одержимость в прошлом. Они с Питом научатся получать удовольствие от того, что дает им брак. Если детей не будет – что же, так тому и быть. 19 После Рождества прошло уже десять дней, и Лиони привыкла к своей новой прическе. Разумеется, она понимала, что больше не сможет позволить себе воспользоваться услугами этого парикмахера. Заплатить пришлось целое состояние. Но приятно иметь волосы медового цвета с более темными прядями – они выглядели, как ни странно, очень естественно.На девочек ее прическа произвела сильное впечатление.– Мам, красиво как! – почти с удивлением произнесла Мел.Под новую прическу пришлось купить новые наряды. Много полезных советов в этом смысле дала ей Ханна.– Не надевай свои лучшие вещи в самолет, – сказала она. – Ты же хочешь произвести впечатление на Флисс и Рея, а не на пассажиров самолета. Если хочешь, можешь переодеться в Денвере, но для перелета через Атлантику надень что-нибудь просторное и удобное.Ханна – девушка проницательная, что и говорить. Она сразу усекла, насколько важно для Лиони выглядеть прилично при встрече с Реем и его невестой. «Гордость – страшная вещь!» – подумала Лиони, пока стюардесса рассказывала о мерах безопасности.Близнецы сидели в нетерпеливом ожидании, взявшись за руки. Дэнни каким-то образом ухитрился устроиться на ряд впереди них рядом с симпатичной девушкой в светлых джинсах. Чтобы он не слишком зазнавался, Мел и Эбби громко обменивались репликами по поводу его подружки, которая будет страшно по нему скучать и которой он якобы обещал сохранить верность. Дэнни оборачивался и бросал на веселую парочку угрожающие взгляды. Но те только хихикали и снова принимались восхвалять достоинства его воображаемой подружки.Между тем Лиони тщетно пыталась расслабиться. Эмма дала ей с собой маленькую бутылочку успокоительной настойки, но она совсем не помогала. Полет до Атланты оказался полным кошмаром. Дэнни пытался объяснить, что турбулентность не опасна, просто самолет пролетает через какие-то слои воздуха, но каждый раз, когда самолет трясло, Лиони казалось, что она сейчас завопит от страха. Как же она ненавидела летать! Почему она позволила уговорить себя? Удивительно, но близнецы и большинство пассажиров весь этот ужас проспали: после ужина и фильма с Брюсом Уиллисом они мирно задремали, наверстывая упущенное ночью. Лиони же сидела, выпрямившись в кресле, и не могла ни читать, ни спать, ни даже слушать юмористическую передачу по радио.За полчаса до прилета турбулентность исчезла, и люди начали просыпаться.– Мы уже близко? – спросила Мел, потягиваясь. .Им пришлось ждать полтора часа самолета в Денвер, и все это время Лиони гнала от себя мысль о том, чтобы нанять машину до Колорадо:– Господи, мам, да расслабься, – раздраженно сказал Дэнни, которого удивило нервное состояние матери.Ко всему прочему, они чуть не опоздали на самолет из-за пристрастия Мел к новым тряпкам. Она исчезла за пять минут до посадки, и Лиони пришлось искать ее по всем магазинам. Она обнаружила ее в шикарном бутике, где Мел примеряла солнцезащитные очки, стоившие больше, чем все, что было надето на Лиони.– Мам, посмотри, какие дивные! И дешевле, чем дома. Дай мне в долг, пожалуйста! Папа тебе вернет…– Нет! – прошипела Лиони. – Все уже в самолете. Нас вызывают по радио, так что пошли скорее.В результате в Денвер прибыла усталая и сердитая женщина. Дети прыгали от восторга, а Лиони чувствовала себя так, будто ее протащили сквозь живую изгородь. Когда она взглянула на себя в огромном зеркале в туалете аэропорта, то обнаружила, что и выглядит соответствующе.Что там такое советовала Ханна? Яркая помада, и надень тот шелковистый красный свитер – он придаст тебе живости, какой усталой ты бы ни была. Вздохнув, Лиони достала помаду, покрасила губы и натянула красный свитер. Это мало что изменило, вынуждена была она признать.Дэнни поступил благородно и забрал весь их багаж.– Что там у тебя, Мел? Труп? – спросил он, с трудом водружая последний чемодан на переполненную тележку.– Я не собираюсь выглядеть бедной родственницей, как некоторые, – огрызнулась Мел. – Я взяла с собой все необходимое.Вот так, препираясь, семейство прошло через таможню и появилось в ярко освещенном зале прибытий.– Папа! Я вижу папу! – взвизгнула Мел.Они с Эбби помчались сквозь толпу, Дэнни торопливо покатил за ними тележку, и Лиони неохотно последовала за сыном. Подойдя поближе, она остановилась. Надо дать им время поздороваться, да и самой взять себя в руки. Она не видела Рея два года и немного волновалась.Толпа слегка рассеялась, и Лиони увидела, что дети уже подбежали к отцу и его невесте. Они так обрадовались друг другу, что у Лиони перехватило дыхание. Таким счастливым она Рея никогда не видела. Он не был уже таким тощим, как раньше; темные волосы начали седеть, но загар придавал ему моложавый вид. Он выглядел превосходно, так же как и стоящая рядом стройная женщина. В жизни Флисс оказалась еще симпатичней, чем на фотографиях. На ней были голубые брюки и светло-желтый пиджак. Когда она улыбалась, на загорелом лице сверкали превосходные зубы, короткая стрижка смотрелась просто шикарно.Лиони, наблюдавшая за ними со стороны, чувствовала себя чужой на этом пиру жизни. Ей вдруг пришло в голову, что Рей и Флисс вполне могли быть родителями этих детей. Мел даже была похожа на Флисс – такие же длинные ноги, такая же беззаботная красота. Флисс обнимала Эбби за талию, и Лиони с ужасом увидела, как сияет лицо ее дочери. Ревность сжала ей сердце, как удав сжимает беззащитную жертву. Ее дети улыбались этой женщине с любовью и восхищением, Лиони видела это по их глазам…– Лиони! Вот и ты! – Рей подошел к ней и обнял. – Ты выглядишь замечательно. Я так рад тебя видеть. Пойдем, я познакомлю тебя с Флисс.«Не иначе, ему надо сходить к офтальмологу, – подумала Лиони, мрачно следуя за ним. – „Ты выглядишь замечательно!“ Как же!»Флисс не кинулась ее обнимать, но искренне улыбнулась и протянула руку.– Очень рада с вами познакомиться, Лиони. Чудесно, что вы сумели выбраться.Лиони улыбнулась и согласилась, что да, приятно познакомиться, и как здесь красиво, и видит бог, она готова кого-нибудь убить за чашку чая и за возможность сесть и протянуть ноги, так она устала.Слушая себя, она с отвращение поняла, что выглядит и говорит точь-в-точь как типичная ирландка из старой пьесы с ее стандартной фразой: «Бог ты мой, Америка очень славное местечко, но нельзя ли поставить чайник?» Что с ней такое? Почему она на автопилоте изображает из себя пародию на ирландскую женщину?– Простите, вы наверняка очень устали, Лиони, – сразу же сказала Флисс. – Пошли, ребята, вашей маме надо отдохнуть. Дэнни, там дальше есть автомат, принеси маме горячего чаю. – Она дала ему мелочь, и он послушно пошел искать автомат.Лиони молча смотрела ему вслед. Заставить Дэнни что-то сделать без десяти минут предварительной ругани было немыслимо. Как удается Флисс то, чего не может она, его мать?..Рей подогнал к выходу огромный джип, они сложили багаж и сели в машину.– Вам сзади удобно, Лиони? – беспокоилась Флисс, сидящая впереди, рядом с Реем.– Да, замечательно, – сказала Лиони. – Просто чудесно, но холодновато. Обычно я в отпуск езжу куда-нибудь, где потеплее. – Черт, звучит так, будто она из тех, кто любит позагорать на песчаных пляжах, и другого отдыха не признает. – Но здесь, в Колорадо, очень мило.Рей тут же начал возиться с печкой.– Мы очень рады, что ты смогла приехать, – сказал он. – Подожди, вот увидишь Вайл! Там просто дух захватывает. И на лыжах там кататься замечательно.Разговор перешел на лыжи, а поскольку Лиони не собиралась даже близко к ним подходить, она стала смотреть в окно на проплывающие мимо огни Денвера. В книге, взятой в библиотеке, она прочитала, что в Денвере есть прекрасный природоведческий музей с планетарием и множество исторических памятников. Если свадебная лихорадка достанет ее, она сможет на автобусе добраться до города и погулять в одиночестве. Ехать всего сто миль, и автобусы ходят регулярно.– Мам, мы приехали! – сказала Мел, и Лиони поняла, что нечаянно задремала.Она вылезла из машины и увидела перед собой ряд деревянных домиков и небольшую гостиницу. Окна были закрыты резными ставнями с круглыми прорезями, а в ящиках под окнами росли небольшие елочки, придавая всему пейзажу тирольский вид. Не то чтобы Лиони бывала в Тироле, но она видела достаточно проспектов, чтобы понять, что этот курорт построен по австрийскому образцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52