Затем она отправилась в обычный супермаркет за продуктами на неделю. Привычные дела помогают оставаться в здравом уме – во всяком случае, раньше очень помогали. Теперь скорее домой, накинув капюшон, чтобы дождь, принимающийся уже который раз за день, не намочил волосы. Семь банок коктейля «Слимфаст» аккуратно расставить в шкафу, картошку и яблоки – в маленький холодильничек, шоколад – в ящик рабочего стола. Что теперь? Суббота, вечер. Совсем одна в чужом городе. Делать нечего, придется сидеть дома и смотреть… Тут она заметила, что телевизора в комнате нет.Это был такой удар, что жгучие горькие слезы брызнули у Лизы из глаз сами собою. Так чем же ей сейчас заняться? «Эль», «Ред», «Новую женщину», «Компани», «Космо», «Мари Клер», «Вог», «Тэтлер» и все ирландские журналы за последний месяц, с которыми придется конкурировать, она уже прочла. Можно было бы почитать книжку… Если б найти хоть одну. Или газету, но газеты такие скучные, и от них портится настроение. А, вот: надо разобрать одежду. И, пока улица под ее окнами постепенно заполнялась молодыми людьми, спешащими веселиться и пить всю ночь, Лиза курила, вешала на плечики в шкаф платья, юбки и жакеты, аккуратно раскладывала на полках кофточки и топы, выстраивала парадным строем обувь, убирала сумки… Монотонная, ритмичная работа почти успокоила ее, но тут зазвонил телефон.– Алло! – Она сразу же пожалела, что взяла трубку. – Оливер? Как ты узнал мой номер?– От твоей мамы. «Вмешалась-таки, корова старая».– Лиза, когда ты собиралась мне сказать? «Вообще-то никогда».– Скоро. Как найду квартиру.– А с нашей квартирой что?– Пустила жильцов. Не волнуйся, деньги пополам.– Почему Дублин? Я думал, ты хочешь в Нью-Йорк.– Здесь у меня перспектив больше.– Господи, ну ты даешь. Ладно, надеюсь, ты счастлива, – сказал он тоном, не оставлявшим сомнений, что надеется совсем на другое. – Надеюсь, оно того стоило. – И повесил трубку.Лиза посмотрела вниз, на серую улицу, и ее начало трясти. Стоило ли оно того? Уж она докажет, что стоило! «Колин» будет самым успешным новым проектом в журнальном бизнесе.Лиза глубоко затянулась и заново прикурила сигарету, решив, что та погасла. Нет, не погасла, но легче от этого не становилось. Нужно было что-то еще. Шоколад? Вот уж перебьешься. Если на душе кромешный ад, это не оправдание, чтобы превышать дневную норму в полторы тысячи калорий.В конце концов она сдалась. Свернулась клубочком в кресле, медленно развернула шоколадку и принялась откусывать кусочек за кусочком, пока не доела все.На это ушел час. 6 За дверью звякнули бутылки, возвещая о появлении Джой.– Тед будет с минуты на минуту, не запирай. – Джой со стуком поставила на стол в крохотной кухне Эшлин бутылку белого.Эшлин собралась с духом. Разочарована она не была.– Фил Коллинз, – блеснув глазами, начала Джой, – Майкл Болтон или Майкл Джексон, и ты должна переспать с одним из них.Эшлин скривилась.– Ну, определенно не Фил Коллинз, наверняка не Майкл Джексон… и точно не Майкл Болтон.– Одного ты выбрать должна, – бросила Джой, возясь со штопором.– Боже, – поморщилась Эшлин. – Тогда, наверно, Фил Коллинз, я его давно не выбирала. Так, твоя очередь. Бенни Хилл, Том Джонс или… погоди, от кого еще сразу стошнит? Пол Дэниэлс.– Секс по полной программе или просто…– По полной, – твердо сказала Эшлин.– Ну, тогда Том Джонс, – вздохнула Джой, протягивая ей бокал вина. – Покажи-ка, в чем ты пойдешь?Был субботний вечер, и Теду предстояло «боевое крещение» на вечере юмора. То было первое выступление перед публикой, до сих пор его зрителями были только друзья и родные, поэтому Эшлин и Джой шли с ним, чтобы морально поддержать, а потом всем вместе отправиться на вечеринку.Джой Райдер жила этажом ниже Эшлин, прямо под ней. Она была низенькая, плотная, кудрявая и неуправляемая – по причине неумеренной любви к спиртному, наркотикам и мужчинам, вкупе с твердым намерением сделать Эшлин соучастницей своих похождений.– Пошли в спальню, – пригласила Эшлин, и они обе втиснулись в малогабаритную комнатку. – Вот, я надену эти светлые холщовые штаны и этот топ.Слишком резко отвернувшись от шкафа, она наступила Джой на ногу, отчего Джой подскочила и задела локтем портативный телевизор.– Уф! Тебя эта теснота еще не достала? – потирая ушибленный локоть, вздохнула она.Эшлин мотнула головой:– Мне нравится жить в центре. А все хорошо не бывает.И поспешно переоделась на выход.– Я бы в таком прикиде выглядела как тряпичная кукла, – восхитилась Джой. – Ужасно, когда фигура как груша.Но у Джой, по крайней мере, есть талия. Так, теперь надо что-нибудь сделать с волосами…Увидев, какую красоту создает себе на голове Трикс, Эшлин тоже купила несколько разноцветных заколочек-крабов. Но, закрепив ими две прядки волос у висков, желаемого эффекта не добилась.– Выгляжу по-дурацки!– Да уж, – согласилась добрая Джой. – Слушай, как думаешь, человек-барсук будет на вечеринке после концерта?– Может, ты ведь его встретила на той пьянке, куда ходила с Тедом, верно? Кажется, он дружит с кем-то из комиков?– М-м-м, – мечтательно вздохнула Джой. – Но то было больше месяца назад, а с тех пор я его не видела. И куда он пропал, этот неуловимый человек-барсук? Дайка сюда карты Таро, посмотрим быстренько, что нас ждет.Они перешли в игрушечную гостиную. Джой взяла со стола карту, показала ее Эшлин.– Десятка пик. Фигово, да?– Фигово, – согласилась Эшлин.Джой схватила колоду и принялась быстро перебирать карты, пока не нашла, что хотела.– Дама треф, вот это совсем другое дело! Теперь ты тяни.– Тройка червей. Новое начинание.– Значит, тоже встретишь кого-то. Эшлин рассмеялась.– Фелим уже сто лет как уехал в Австралию, – не уступала Джой. – Давно пора его забыть.– Я и забыла. Я же сама все это прекратила, помнишь?– Только потому, что он вел себя по-свински. Хотя ты все равно молодец, потому что, когда они со мною ведут себя по-свински, мне все равно не хватает духу послать их подальше. Ты очень сильная.– Дело не в силе. Я просто не могла больше ждать и мучиться, пока он что-то решит. Так и до нервного срыва недолго.С Фелимом Эшлин пять лет с перерывами состояла в вялотекущем романе, бывая то счастлива, то не очень, потому что, когда их отношения становились более серьезными и определенными, Фелим всегда трусил и уходил в тень.Чтобы направить отношения в нужное русло, Эшлин перешагивала через все трещинки в тротуаре, махала рукой одиноким сорокам, подбирала с дороги монетки и читала гороскопы на себя и на Фелима. Карманы ей вечно оттягивали счастливые камушки, розовый кварц на удачу, чудотворные образки, и она почти полностью стерла позолоту с живота статуэтки Будды.С каждым новым воссоединением оставалось все меньше и меньше надежд, пока наконец от вечных сомнений любовь Эшлин совсем не погасла. Как и прежние разрывы, последний получился вполне спокойным. Эшлин сказала только: «Ты всегда говоришь, как ненавидишь сидеть, будто привязанный, в Дублине и как мечтаешь посмотреть мир? Давай, в добрый путь».Но даже теперь, через двенадцать тысяч миль, некая тоненькая ниточка связывала их. В феврале Фелим приезжал на свадьбу брата, и первая, с кем он встретился, была Эшлин. Они обнялись и долго стояли так, сжимая друг друга, со слезами радости на глазах, ошеломленные чувством близости и всего такого.– Паршивец! – с силой воскликнула Джой.– Да нет, – возразила Эшлин. – Он не мог дать мне того, что я хотела, но это не значит, что я его ненавижу.– А я всех своих бывших ненавижу, – похвасталась Джой. – Жду не дождусь, пока человек-барсук к ним присоединится, вот он тогда попрыгает. Так, а если он сегодня там будет? Нужно казаться недоступной. Разве что… нет, обручальное кольцо – это уж слишком. А вот засос – то, что надо.– А кто его тебе поставит?– Ты, конечно! Вот здесь. – Джой убрала с шеи пышную копну кудрей. – Поможешь?– Да.– Давай.Отказывать и спорить Эшлин не любила, а потому, преодолев внутреннее сопротивление, без особого энтузиазма закусила зубами шею Джой и аккуратно присосалась, выполняя просьбу подруги.Посреди этого процесса кто-то сказал «ой». Обе встрепенулись и замерли в виноватых позах. На пороге, глядя на них во все глаза, стоял Тед. Вид у него был ошеломленный.– Дверь была открыта… Я не знал… – Тед наконец собрался с духом. – Надеюсь, вдвоем вы будете счастливы.Эшлин и Джой переглянулись и начали хохотать и хохотали до тех пор, пока Эшлин не сжалилась и не объяснила ситуацию.Тед увидел на столе карты Таро и вытянул себе одну.– Восьмерка треф. Эшлин, что это значит?– Успех в делах, – ответила Эшлин. – Твое выступление сегодня потонет в шквале аплодисментов.– А как насчет успеха у девушек?Карьера юмориста привлекала Теда по одной-единственной причине: он хотел найти себе подружку.Стоит парню, даже если он страшен, как смертный грех, появиться на сцене – с гитарой ли, комическими куплетами, в шутовском наряде, с монологом о перебоях в работе городского транспорта, – можно смело гарантировать, что женщины найдут его привлекательным. Пусть размер зрительного зала – десять квадратных метров, а сцена – всего лишь пыльный помост высотой в тридцать сантиметров, стоя на ней, человек излучает необъяснимое обаяние. Тед не раз видел, как женщины кидаются на шею комикам, работающим на дублинских сценах, и полагал, что здесь его шансы встретить свою половинку намного выше, чем в службе знакомств. Нет, в настоящую службу знакомств он никогда не обращался. Единственная служба, к услугам которой прибегал Тед, была брачная контора Эшлин Кеннеди: Эшлин с завидным постоянством пыталась поженить всех своих одиноких друзей. Но из всех подруг Эшлин Теду нравилась только Клода, а она, к несчастью, была недоступна. Абсолютно.– Возьми еще карту, – предложила Эшлин. На сей раз Тед вытянул Висельника.– Тебе сегодня определенно повезет, – одобрила Теда Эшлин.– Но ведь это Висельник!– Ну и что?! Вот увидишь, все будет хорошо!
Концерт проходил в шумном людном клубе. Тед выступал где-то в середине программы, и, хотя другие, настоящие комики смешили народ вполне остроумно, Эшлин никак не могла расслабиться и получать удовольствие. Ей казалось, что Теда ждет неминуемый провал, если только выступление другого дебютанта будет мало-мальски успешным.Дебютант номер один оказался нестриженым юнцом, отработавшим свой номер под Бивиса и Батхеда. Публика была безжалостна. Пока несчастному кричали: «Проваливай, козел!», у Эшлин щемило сердце за Теда.И вот настал его выход. Под лучом прожектора Тед казался хрупким и беззащитным. Он рассеянно почесал живот, задрал футболку, продемонстрировав резинку трусов и темную поросль на груди. Эшлин одобрительно кивнула. Правильно, может, девушки заинтересуются.– Входит сова в бар, – начал Тед. Зрители подняли лица. – Заказывает пинту молока, пакет чипсов и десять сигарет. Бармен говорит своему товарищу: «Смотри, говорящая сова».Раздались редкие смешки, но все по-прежнему ждали развязки.Тед занервничал и перешел к следующей шутке.– У моей совы нет носа, – объявил он. Молчание. От напряжения Эшлин чуть не до крови впилась ногтями в ладони.– У моей совы нет носа, – с легким отчаянием повторил Тед.И тут Эшлин осенило.– Как у нее с запахом? – севшим вдруг голосом спросила она.– Ужасно!Воздух сгустился от эмоций. Люди оглядывались друг на друга с искаженными мучительным недоумением лицами.А Тед упрямо продолжал:– Я встретил друга, а он мне и говорит: «Кто та дама, с которой я видел тебя на Грэфтон-стрит?» А я ему: «Это не дама, это моя сова!»Вдруг до всех дошло. Смех, сначала тихий, становился все громче, набирал силу, гремел раскатами, и наконец зрительный зал просто лег. Справедливости ради надо отметить: была суббота, и все были пьяны.Эшлин слышала, как за ее спиной громко шептались:– Во дает! Полный отпад!– Желтое и мудрое? – с хитрой улыбкой обратился к залу Тед.Он уже держал зал, люди сидели, затаив дыхание, и ждали шутки. Тед победоносно улыбнулся.– Сова, вывалявшаяся в креме!От хохота чуть не снесло крышу клуба.– Серое и с сундуком? Восхищенное молчание.– Сова едет в отпуск. Серая сова, естественно. Зал снова дружно грохнул.Маститые комики, выпустившие Теда на сцену в порядке великого одолжения, тревожно переглянулись.– Уберите его, – прошипел Билли Велосипед. – Жалкий наглец…– Мне пора, – грустно сообщил Тед публике, увидев, как Марк Диньян решительно проводит ребром ладони себе по горлу.Зал разочарованно взвыл.– Мы своими руками создали себе погибель! – шепнул Билли Велосипед Арчи Арчеру.– Меня зовут Тед Маллинс, я рассказываю много старинных шуток. Или нет, может, совиных? – подмигнул Тед. – А вы – моя осовелая публика!И ушел со сцены под хохот, свист, топанье ног и аплодисменты.
После концерта, проталкиваясь к выходу вместе со всеми, Эшлин слышала, как то тут, то там вспоминали Теда.– Желтое и мудрое, прикинь? Я думал, умру от смеха.– Этот Тед – чудо. Такая лапочка.– А как он, помнишь…– Задрал майку? Да, классно.– Как думаешь, у него кто-нибудь есть?– Да наверняка.Вечеринка происходила в новом доме у набережной, в квартире Марка Диньяна. Поскольку и приглашенные тоже по большей части были комиками, Эшлин думала, что всю ночь будет корчиться от смеха, но особого веселья не наблюдалось, наоборот, царило какое-то странное уныние.– Все жмутся, чтобы у них случайно идею не украли, – пояснила Джой, ветеран подобных сборищ. – Если им не платят, эти парни и под дулом пистолета шутить не будут… Так, ну и где он?И пошла разыскивать человека-барсука. Эшлин налила себе вина. Сквозь толпу в гостиной она увидела Теда. Он гордо восседал в кресле, в порядке строгой очередности беседуя со смиренно ожидающими своего счастья девушками. У окна, безучастно глядя на маслянисто-черную воду реки, маячил сутулый парень. В его густых черных волосах виднелась седая прядь.«Ага, – догадалась Эшлин, – таинственный и неуловимый человек-барсук собственной персоной!»Джой вертелась поблизости, энергично его игнорируя.Принимая во внимание человека-барсука, Эшлин решила не докучать подруге и отправилась бродить одна, потягивая вино. Навстречу ей попался Марк Диньян, и она сумела с ним немного поболтать.– Может, потанцуем? – неожиданно предложил Марк, прерывая разговор.– Что? Здесь? – удивленно переспросила Эшлин. Сто лет ее не приглашали танцевать незнакомые мужчины. – Нет, спасибо, я не настолько пьяна.– Ладно, подойду через часик, – усмехнулся Марк.– Отлично! – неискренне воскликнула Эшлин. Немного спустя она заметила, что Джой упоенно целуется с человеком-барсуком.Потом она еще немного побродила по квартире. Вечеринка была скучнее некуда, но Эшлин с удивлением обнаружила, что ей нравится здесь. Такой душевный комфорт был для нее редкостью: она почти никогда не ощущала себя независимой единицей. Даже в самые благополучные моменты в глубине души таился крохотный осколок пустоты.Но сегодня ей было покойно и не одиноко. И пусть даже тот единственный, кто к ней подошел, был не в ее вкусе, собираясь домой, Эшлин не чувствовала себя неудачницей.У дверей ей навстречу снова попался тот же энергичный юноша.– Уже уходишь? Подожди минутку.Он нацарапал что-то на клочке бумаги и дал ей.Только выйдя на улицу, Эшлин развернула сложенную вдвое бумажку и прочла имя – Маркус Валентайн, – телефонный номер и инструкцию: «Позвони муа!»Пешком до дома за десять минут – хорошо хоть дождь перестал. Прямо у подъезда, на пороге спал человек.Тот же самый, об которого она чуть не споткнулась накануне. Только он оказался моложе, чем ей показалось вначале. Бледный, тощий, он лежал, плотно завернувшись в свое грубое оранжевое одеяло, – скорее брошенный ребенок, чем взрослый бродяга.Порывшись в рюкзачке, Эшлин достала фунт и молча положила ему в изголовье. Нет, так украдут. Засунула деньги под одеяло и, перешагнув через спящего, вошла в дом.Когда она закрывала дверь, до нее донеслось еле слышное «спасибо», такое слабое и невнятное, что, может, это ей и почудилось.
Пока Тед срывал бурные аплодисменты на «Фанни Фарм», Джек Дивайн отпирал дверь своего дома в Рингсенде, на берегу моря.– Ты почему мне не позвонил? – спросила Мэй. – На меня у тебя никогда не хватает времени.Протиснувшись мимо него, она зацокала каблучками вверх по лестнице, на ходу расстегивая джинсы.Джек молча смотрел на море, на почти черную ночную гладь, такую же непроницаемую, как его глаза. Затем закрыл дверь и стал медленно подниматься следом за Мэй. 7 А в это время в уютном доме красного кирпича в Доннибруке Клода допила четвертую порцию джина и собралась с духом. Двадцать девять дней уже прошло.В воскресенье Эшлин проснулась в полдень, отдохнувшая и довольная. Похмелье давало себя знать разве только самую малость. Сначала Эшлин просто валялась на диване и курила, потом вышла и купила хлеба, апельсинового сока, сигарет и газеты – одну бульварную и одну серьезную, толстую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47