Не понимают. О чем это я?.. Ну, люди!..
– Теа? Теа? – предлагают они взамен. Чай так чай, будь оно неладно!
Ханжи треклятые… Забавно им глядеть на меня такого… угодившего в западню, связанного по рукам и ногам, затравленного. Развлечение! Этот народ весь такой от природы: богачи, англичане и паскудники… Без различия пола и возраста…
– Ну, что ж, давайте чай, не возражаю.
Все едино ждать полицию… Я тоже невозмутим… С чего бы мне трепыхаться больше, чем им?.. Да и чего, в сущности, бояться?.. Давайте, давайте!.. Правду сказать, терять-то мне почти нечего… Валяйте!.. Малышка лопочет… порхает вокруг меня… и такая радостная… все вприпрыжку да вприпрыжку… какие красивые ножки!.. Занимает нас разговором, но такая болтушка! Смела для своих лет… говорит о кино, о крикете, о спорте, о состязаниях, а сама все скачет… О ртути больше не заикались. Полковник утирает рот, встает из-за стола… Снова простата?.. Нет, говорит, не в ней дело, он хочет поработать… Оставляет меня вдвоем с моей милашечкой. Странные все-таки у них повадки!.. Удаляется, обсасывая свою карамельку. Поразительный человек!.. Чрезвычайно учтиво просит извинить его. Он поднимется в Экспериментальную лабораторию, чтобы присоединиться к Состену, занятому масками… Прекрасно!.. Чудесно!.. Чего же лучше!
В конце концов я успокаиваюсь… Раз уж здесь так принято… Я ничем, в сущности, не рискую, так чего ради суетиться?.. Они-то как ни в чем не бывало. Остаюсь на своем месте, прошу еще чаю, так я чувствую себя более непринужденно… Крошка наполняет мою чашку. Как она хороша, как очаровательна!.. Не могу наглядеться… И все это для меня одного, мы вдвоем… Чудной у нее дядя! Я размышляю… Какая своенравная баловница!.. Плутовата и, наверное, понимает, что происходит… Мне хочется вернуть ее к разговору о ртути… беспокоит это меня, гложет и гложет… Только не может она усидеть на месте, ее сущность – в движении… Должен признаться, у меня от нее даже в глазах рябит… Подпрыгивает, скачет, как чертик, вокруг меня… Какие красивые волосы! Чистое золото!.. Что за девчушка! Стоит мне что-то сказать, она сразу взглядывает на меня… Она не воспринимает меня трагически, а мне хочется трагичности…. Вижу лукавую искорку в ее глазах… Мне хочется, чтобы она всегда улыбалась, даже моим глупостям… Каким же болваном я выгляжу в этом костюме! Будто нарочно вырядился… Просто смешон… Да еще и ртуть эта… Ничего себе впечатленьице!.. Вор!.. Сгораю от стыда, сижу как на раскаленных угольях… Краснею, и сказать мне нечего… Слушаю ее, ее щебет… Английская пташка… Не все улавливаю, слишком скоро говорит… Прихотливый язык, английский… Игрив, шаловлив – язык девочек… Подскакивает, позвякивает, смеется невесть чему… то туда прыгнет, то сюда, порывисто дышит… Как приятно!.. Яркие голубые и сиреневые переливы в ее глазах… ее глаза затмили все!.. Раз – и готово, сразу забыл обо всем на свете… ничего больше для меня не существует… Бесконечно чарующий цветок!.. Цветок, да… Я упиваюсь его благоуханием… Василек… Нет, птица… Птица, так лучше… А, не все ли равно! Я околдован… васильки ее глаз… девочка, и коротенькие ее юбочки… Неодолимый соблазн похоти… Белокурые рассыпавшиеся волосы… Она подскакивает, и все кругом озаряется… Это так прекрасно! Сейчас я лишусь чувств… Восхитительная прелесть! Ну, все, успокоились… Все, все… Нельзя мне так… Тот чумовой оставил нас вдвоем… ведь мы вдвоем! Как же мне хорошо в кресле!.. До невозможности хорошо!.. Все во мне дрожит, дрожит… Как прекрасна эта девчушка, как я обожаю ее! Так бы и съел ее… Который же ей год? Может, спросить? Так, для интереса?.. Нет, нет… не хватит духа… Снова пью чай… Ем мало, чтобы выглядеть поскромнее… Помню, что тогда случилось… Чтобы она смотрела, как я жую? Подумать страшно!.. Пережевывать, глотать, а она будет глядеть своими чудными, дивными глазами?.. Не посмею, лучше умереть!.. Какая-то стыдливость шевелится во мне, бередит душу… Нет, ни за что! Провалиться мне на этом месте, если стану есть! Лучше уж сдохнуть с моей нежной душой!.. И все ради обожаемой Вирджинии! Ее в самом деле так зовут? Надо будет спросить, если наберусь смелости.
– Virginia?.. You Virginia?
– Yes, yes!..
Слишком хорошо!.. Все в ней слишком хорошо: взгляд, улыбка, бедра… Я вижу ее ляжки, когда она подскакивает… Ее это не смущает… мускулистые, розовые, загорелые… Платьице на ней коротковато… Она прекрасно умеет поддержать компанию… А может, просто присматривает за мной… Это все-таки не надо выпускать из виду… Лицемеры… Но уходить мне не хочется… я поглощен… она поглотила меня! Просто боюсь шелохнуться… А если бы шелохнулся, она закричала бы «караул!»? Какое свидание с глазу на глаз!.. Но я веду себя паинькой… даю обволакивать себя, слушаю… милые забавные словечки, прелестные замечания по всяким пустякам… Я отказываюсь от пирожных… Она сердится, выговаривает мне… Я слопал бы все за единую ее улыбку… все пирожные, поднос, стол… Я уже стал ее пленником… в самой чудесной тюрьме на свете!.. Так бы сидел всегда, не шевелясь… Я говорю:
– Да, да! Yes, yes!..
Чего хочет она, того хочу и я. Она желает, чтобы я выпил ее чаю… Я наполняю, набиваю себе утробу… Но вот она сама подняла меня с места, подвела к оконному ставню, что-то хочет мне показать… Там, за ставнем, среди плюща… Да, да!.. Вижу в льющемся свете крохотный воробьиный глазок… А-а-а, так он тоже сидел и ждал!.. Чилик-чилик… Может, он ее видит? Невероятно!.. Большой взъерошенный воробей, такой же, в сущности, бесстрашный, как она… Он ждал, высматривал, глядел на нас в щелку круглым глазком… крохотным, с булавочную головку, черным как уголь глазком… Чилик-чилик!..
Она объясняет: – Он тоже ждет…
Это мне в назидание, чтобы был так же терпелив, как воробушек. Она смеется…
Удивительное дело, по прошествии стольких лет, обретаясь, так сказать, уже в другом столетии, я все вспоминаю того воробьишку. Его показала мне она… Всякий раз, как вижу решетчатый ставень с плющом, вспоминаю его глазок… По здравом размышлении, не так много осталось от целой жизни, прожитой среди плутовства, праздников и надежд… того, о чем стоит вспомнить… я хочу сказать, вещей приятных… В сущности, пшик… Счастливых случайностей – раз-два и обчелся… Всяк может убедиться в этом. А вот мне как вспомнится тот воробушек, на сердце так тепло становится… Не хочу, чтобы он улетал… Улетит, когда меня не будет…
Умненькая была девочка, ловко взялась за меня… видела, что неравнодушен, что влечет меня к ней, что внимательно слушаю ее болтовню, а она рассказывает о своей псине, спаниеле… вот он… толстобрюхий, кашляющий… трусит в точности, как полковник, как ее дядя… толстолапая, старая, одышливая, слюнявая псина… Девочка замечательно угадывает ее мысли и говорит вместо нее, за нее… спаниель ужасно доволен, виляет хвостом… глупость, вроде бы, а кажется волшебством. И мне хотелось бы вот так понимать спаниеля, птичку, ее самое… да всякую тварь… коней, черт возьми… Мне хочется взять ее с собой… Эту фею… Какая сладостная власть!.. Радость!.. Я ошеломлен, я счастлив подле нее… Я душой льну к ней… Она пристально глядит на меня, и мне теснит грудь… сладко сжимается внутри от ее английской речи, такой резвой, такой прихотливой… Воздушные кружева, сплетенные из ее щебетанья… Обольщающая тайна… Ах, я ничего не знал!.. Какой шельмец этот пес!.. Еще, еще!.! Хочу, чтобы рассказывала и рассказывала об этом толстолапом Слэме! Ах, еще! Дивно! Божественно! Она не просто девочка, она – настоящая фея… Пес тоже понимает ее… они разговаривают обо мне, моем костюме, моих ухватках… он отвечает ей хвостом, бьет им, колотит по ковру… Да, да, видно, что они сходятся во мнениях… И она, верно, понимает меня… Мне открылся вдруг мир неведомый!.. Теперь она желает прогуляться… Прогуливаемся вокруг стола… Царство блаженства!.. С дряхлым спаниелем, втроем в добром согласии… Иду, точно во сне… Она ведет меня за руку… Она ступает впереди нас среди чудес… Словечко за словечком… О куске сахара… о густом вареве в миске Слэма… О ласточке, которая скоро прилетит… Ах, волшебная комедия! Как мне это нравится! Как я люблю ее!.. Мы гуляем в стране фей… Да, да!.. Вся гостиная – обиталище фей… А я и не знал, она открыла мне глаза… Ах, я обожаю ее!.. Все оживет, заговорит, засмеется: и толстый, как диванный валик, увалень-пес, и кресло, и длинношеий чайник… Вся братия старается как может, подражает ей перед остальными… Всяк пляшет на свой лад… комедия чудодейства… Тяжелый круглый стол о трех ножках пузаном этаким переваливается через залу… почти как Боро… И все это от словечек, нижущихся на словечки, от коротких словечек моей феи… И мне все понятно! Уж нет нужды во фразах: улыбка все объясняет мне… Вот висит громадная люстра… необъятный кринолин для свечей!.. Капают, струятся хрустальные слезы… Качайся, великанская оборка!.. Как все это необычайно! В глазах у меня плывет… Вижу свечи, языки огня… Я весь осыпан слезами… слезами люстры!.. На меня прыгает здоровенный котище… вылез, мяуча, из подвала… Кругом бархат и тепло… Мяу-мяу! Он обмур-р-р-кивает, обмур-р-р-лыкивает меня… у него своя тихая музыка… а потом к уху, и вот между нами доверительность… Мы сразу же понимаем друг друга… Я уже – не я… Вижу в своем сердце… в собственном, густо-красном сердце… Я мурлычу вместе с мурлыкой… Мр-р-ру-у… Мр-р-р-ру!.. Сосредоточен, как и он… Он точит когти о мое плечо… Вирджиния рада-радешенька!.. Как прелестно это у нее получается! Красавица Вирджиния! Я – на небесах, а получилось незаметно, само собою… просто через ее улыбку… Она совершенно прелестна… Я мур-р-растворяюсь, мур-р-рнежусь… настойчивее… настойчивее… Я – ее сердце!.. Мое сердце… ее сердце… Язык у меня заплетается… Я слишком обожаю ее!.. Какое счастье вот так, блаженствуя… Теперь – только спать… уснуть… тихонько… Мр-р-ру-у, мр-р-р-ру-у… распустивший губы, беззащитный, блаженствующий в плену чар… Давно пора!.. Уже много месяцев у меня все тело ноет… голова… бедро… а теперь – никакой боли… только приятное тепло… Я не противлюсь… Пусть казнят, если посмеют! Если посмеют!.. Меня точно баюкают… баюкают… я забываюсь… Но кто-то бросил в меня камень! Толчок в бок… Я вздрагиваю… вскакиваю на ноги! Вот так пробуждение!.. Злодеи здесь!.. Я вновь усаживаюсь… Коли им так нужно, пусть! Отдаюсь в руки палача!.. Ее глаза… волосы… Девочка! Нет, сначала она… поцелую ее в ясном уме прежде, чем взойти на эшафот… прежде, чем покончить с этим… О, колдовское диво!.. С открытыми глазами… Но чу!.. Боже, что это? У меня перехватило вдруг дыхание… Удар ножом… Вонзился нож ревности!.. А на самом ли деле она – дочь полковника? Не племянница ли, случаем? А может быть, любовница? Кукла?.. Сомнение гложет меня… Снова ложь?.. Любовница?.. Сатир?.. Как знать… Ярость ослепляет меня! Ревность ослепляет меня!.. Во мне бушует пламя!.. Я грубо спрашиваю:
– Полковник? Ваш отец? Your father?
Немедленно все привести в ясность!
– O no! Not father! Uncle! Мой дядя! Какой же я неотесанный! Что за вопросы!
– Father no more! Отца больше нет!
Ее тонкое, такое изысканное лицо, остренький подбородок дрожат, дрожат от слез… Ах, я причинил ей боль!.. Дубина! Болван! Конец феерии!.. Ай, я больно ранил ее!.. О, какое горе!.. Я прошу у нее прощения… ну, так прошу!.. Я убит, сражен… Я умру, если она не перестанет плакать! Прямо тут и умру, говорю ей… чтобы она испугалась… лишь бы простила меня… Она едва заметно пожимает плечами. Мне хочется, чтобы она пожалела меня… А я, черт возьми, тоже хорош!.. Пес!.. Шелудивый пес!..
– Я dog, dog.
Я лаю, лаю… показываю, что люблю, что обожаю ее! Она, правда, находит мои излияния не в меру бурными… Я размахиваю руками, лаю, изображаю побитого пса… лезу на четвереньках под мебель, так, что ужасно разболелась голова… Такая гимнастика не для меня… В голове гул, свист… все во мне дрожит, трезвонит, кипит… бурлящий котел… меня разрывает изнутри, я клокочу, валюсь ничком, стенаю, корчусь на диванных подушках… Хочу добиться ее прощения… Я скверный, я негодный… У меня извержение любви, именно так!!. Восторги, искренние!.. Хочу, чтобы она поняла меня. Может быть, она слишком еще мала? Может быть, ее пугают мои порывистые телодвижения?.. И тут как раз я ушибаю мою бедную руку. Ух, заломило так, что я просто взвыл! Костюм, новый чудный костюм весь извозил… Зря старался!
– Вирджиния! – молю я. – Вирджиния! Меня переполняет, переполняет счастье.
Снова прошу у нее прощения, десять, сто раз… Взбираюсь к ее коленям, возношу к ней мою самую проникновенную молитву… Хочу боготворить ее до самой смерти. Она – мое сердце! Больше, чем сердце! Что смерть? Просто вздох… А я вздыхаю, как целое стадо волов… Боготворю ее, даже больше, чем боготворю! Я весь в этом боготворении!.. Она смеется, глядя, как я ерзаю, мну, извоживаю новый пиджак, журит меня. Все-таки я такой забавный!.. Целый цирк в одном лице!.. Я гляжу на нее снизу. Она расположилась в кресле, скрестила ноги… эти красивые ляжки!.. Мне совестно… Я обожаю ее… На ней голубые носочки… Девочка, всего-навсего девочка… Ох, как это опасно! Но я обожаю ее!.. Почему все так, почему нас оставили вдвоем? Почему не возвращается дядя? Не новая ли западня?.. Во мне просыпается подозрительность, зашевелились сомнения… Пронзило страхом!
– Мэтью! Мэтью!
Уверен! Я уже не смеюсь над ними… Я выпрямляюсь… Меня бьет дрожь… Я снова не в себе… Вновь это наваждение – полицейский!
– Простите меня, простите, мадемуазель! Вы слишком прекрасны… слишком чудесны!.. Я умру с пылающим сердцем! Fire there! Fire! Огонь, здесь!..
Показываю ей на сердце. Она касается моей груди. Как же я смешон этому ребенку! Она еще не знает меня… Это, наконец, обидно!.. Вот сейчас как укушу ее!.. Ох, сам не знаю… Гляжу на тугие, мускулистые, дивные ноги… розовые… длинные… загорелые… На ее ляжки… Вот возьму, да поцелую их!.. Не хватает духа… Что, если она прогонит меня? Или позовет на помощь дядю? Что я за скот!.. Ох, я съел бы ее целиком… обожаю! Все или ничего!
Она не смущается, не принимает меня всерьез… Ей бы только о кино говорить… одно кино на уме… ее кино на Риджент-стрит… Я видел «Тайны»? Тайны… Тайны?.. Она дразнит меня… все подзуживает, распаляет… Кое-какие тайны мне известны, только не из фильмов… Нарочно, что ли, приземляет меня паршивая соплячка со своими тайнами? Вроде бы «Тайны Нью-Йорка»… Ага, ну да, «Тайны Нью-Йорка». Знаю я тайны, и не какие-нибудь, а здешние. Такие страшные, такие трагические, что и не снилось… этой жестокой крошке! Как же я несчастен!.. Несчастен? Она удивляется, насмешничает, заливается бессмысленным смехом… Она слишком молода… Я кажусь ей таким потешным, что мне становится противно… я встаю на дыбы! За мной не станет!.. Довольно… довольно с меня ее поддразниваний!.. Я ору на эту маленькую свистушку… Из-за нее меня кидает из чувства в чувство, оттого я и несчастен… все по ее вине, а не из-за руки… Ведь у меня за плечами война! Она мою руку не видела?.. В каком состоянии я принимаю страдания… Отвернув рукав, показываю ей… Она дотрагивается, легонько вскрикивает «ах!»… и все! Она не слишком удивлена. А мою голову она видела? Мое ухо?.. Нет, это не пугает ее… Может быть, она не верит мне? Не сам же я себе понаделал шрамов… Может быть, она думает, что это все надувательство? И дядя? И Состен? Что мы – шайка дурацких шутов? Может, она все-таки понимает, что это… феерия?.. Нет, она выводит меня из себя!.. А, ей угодно ужасов?.. Кино насмотрелась… мадемуазель угодно крови… Ну что ж, я могу порассказать ей ужасов войны… когда кругом льется кровь… Тут уж извините, милочка! Я тут весь, как есть, без обмана! Шрапнель свищет… ад войны… вспоротые… разорванные животы… разлетающиеся в клочья головы… раскиданные кишки… буль-буль-буль!.. дымящаяся бойня… Тут ей будет все, от чего бегут мурашки по коже! Уж извини, девочка! Такая густомясая, тучная бойня, что вся земля завалена кровавой мешаниной, впадины полны клочьев плоти и раздробленных костей… холмики… холмы… до верха заваленные трупами овраги… В некоторых телах еще теплится жизнь, еще слышатся вздохи… а прямо по ним пушки… в наступление… Да, да, представьте себе!.. Лавиной, так-то! А потом – кавалерия! Снова и снова! Под развевающимися знаменами!.. А грохот какой! Грохотанье от земли до неба, несмолкающие громовые удары!.. Я изображаю вопли резни, хрипы, победные клики, а ей все нипочем, совершенно безразлично. Похоже, даже не забавляет… Она не считает меня величайшим из героев!.. Я посрамлен… Самым необыкновенным среди раненых?.. Тем не менее я деру глотку, харкаю, пузырюсь… Сколько раз я ходил в атаку, великий Боже!.. Та-та-та-та!.. Изображаю… Во главе самых боевых, самых лихих, самых беспощадных эскадронов… Самого себя превосхожу. Это все-таки кое-что по сравнению с киношной жвачкой… Жутковатая бредятина… Слышишь? Земля дрожит от хлынувших дивизий! Теперь держись! Круши батареи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82