Вы поняли! Фриц капут! Газ! Капут! Финиш! Он хохочет.
Ох, опасаюсь я слишком бурных проявлений чувств!
– Берегись! – кричу я Состену. – Теперь я точно видел, он полез под верстак!.. Сейчас открутит кран!..
Нет, тут что-то другое… Ох, как я напугался!.. Он выволакивает две здоровенные штуковины… Что-то вроде масок, что-то совсем уж чудное с широченными очковинами, а вокруг накручено трубок, змеевиков, и маленьких, и больших… Что-то вроде водолазных скафандров, только каких еще свет не видывал… Черт знает чего наворочено, а уж весить все это должно!.. Мы помогаем ему, один он не справится…
– Gentlemen! Safety first! Безопасность прежде всего! Это звучит. Он представляет нам свои диковины.
– Вильгельм Завоеватель 1917 года! На Берлин! На Берлин! Modern!.. Modern!.. – возвещает он, снимает кивер, собираясь надеть на голову один из приборов. Верно, надумал отправиться в таком виде в Берлин… Я-то не стану его удерживать…
Ну, везет же нам! Надо же было встретить этакое явление природы!.. Он растолковывает нам назначение приборов… Они разные, нельзя путать. Один с клапанами, вот этот… А этот без… А вот «мамочка», самый громоздкий, с толстой свинцовой трубкой… Вот этот, так называемый клапанный, приоткрывается на верху головы… Видите?.. Медная подвижная заслонка. Она опускается и заслоняет ваши глаза… А вот тут сине-красные очки. Пусть Состен сам испробует! Давайте!.. Пусть потянет воздух через клапаны!.. Ему не будет скучно!.. Все по очереди!.. Они начинают обсуждать техническую сторону дела… Они действуют мне на нервы – Состен – со своими китайскими причиндалами, а тот – в опереточной мишуре… Они начинают горячиться… Я размышляю. Мое дело – сторона, но им непременно хочется объяснить мне систему дыхания!.. Ни в коем случае!.. Хотят соблазнить меня… С какой радостью я послал бы их куда подальше!.. Все это – пакость, и ничего больше. Вот только Вирджиния… Я размышляю, размышляю…
У полковника прямо искры летят из-под копыт. Поистине восторженная личность… Его посетила еще одна идея.
– Все трое, все трое на войну! War!
Ясное дело, в масках…
Он что, именно этого и добивался?.. Отбросить немцев своим клапанным мурлом?.. Его только и не хватало!.. Мать честная, дай ему, Боже, здоровьица! Можно было догадаться… Делаю Состену знак, что, мол, пора навострять лыжи. Это же конец, полный отпад!.. Ан нет, они заделались приятелями. Такая нежная взаимность! Водой не разольешь! У них женилки стоят от этих железок… Состен уже и не глядит на меня… Они обещают, клянутся друг другу, что нагонят страху на немчуру… Балабонят, как заведенные, по-англо-французски. Верно, толком и не понимают, о чем другой долдонит, но души друг в друге не чают… Но уж я, во всяком. случае, не собираюсь морочиться с противогазовым или говнозащитным колоколом!.. Хватит, нарезвились! Да пусть хоть женятся… Пошли они!.. Ну отчего Состену было не взять с собой старичину Ахилла Роденкура?.. Он же мне о нем столько рассказывал!.. Ну, положим, я разбираюсь в касках… носил на войне… с высоченным щетинистым гребнем, и все такое… Я раскинул мозгами. Мне вспомнилось: те были полегче, а все-таки нешуточные каски носили в четырнадцатом кирасирском полку, о-го-го!.. Еще и теперь макушку ломит… Ну, а эти двое собрались куролесить, напялив вроде бы противогазные намордники с лягушачьими гляделками… Проклятая невезуха! Конца ей не видать!.. Добавьте еще моего вундеркинда… Как же славно они спелись!.. На меня ноль внимания… Хватаются за аппараты, разбирают, ломают в полном согласии… Крушат все системы, курочат молотками, отвертками… Вышибают чеки болтов. Работа кипит!.. Добрались до тоненьких мембран, остервенело шуруют… Жуть берет! У них точно приступ лихорадки… Кряхтят, рады до чертиков, прямо обалдели от техники… Попробуй я слово сказать, они меня просто убьют!.. Безумство разрушения!.. На меня даже не взглянут… Взъярились на свое барахло, просто озверели… Дикари! Крушат в четыре руки… И-эх! Сгребают эти расчудесные маски и – хвать ими о стену, а потом – ну доламывать обломки! Видно только две задранные задницы… У китайца – расшитая, у полковника – алая. Расфигачивают свое барахло, полными горстями швыряют его вверх, и оно падает, сыплется… Гайки, винты, куски слюды… Видать, газ в голову им ударил… Ну, потеха! Просто очумели!.. Ох, обрыдли они мне… Бывайте здоровы!.. Смоюсь-ка я втихую, они и не заметят… Ну, вперед! Я собираюсь с духом и… бац!., опять выпускаю пар… Малышка же!.. Я колеблюсь, не знаю, как быть, мне плохо… Как попрощаться с ней? Дурная примета, ох, дурная – умотать вот так, как дубина стоеросовая… Она была так ласкова, так великодушна, к нам двоим, а мы таким хамьем себя выставили, особенно эта ворона китайская!.. Хотелось бы повидаться с нею, сказать на прощанье, что я здесь ни при чем… Хоть два словечка… Не топать же отсюда, как тюха сиволапая… Ненасытное брюхо, дурья башка, невежа… Она, конечно, пока еще девчонка, но уже рассудительна, как женщина. Мы ж видели, как она распоряжалась, какое место занимала в доме, видели, что была в нем ангелом-хранителем… Дождусь ее, а тем временем два этих олуха-крушителя, глядишь, выдохнутся, умаются на своих обломках… Кстати, они уже гораздо слабее колошматили. Припадки рано или поздно кончаются.
* * *
Прекратилось все это не скоро, уж очень им нравилось куролесить вдвоем… Еще по меньшей мере три часа они собирали и разбирали скафандры да устраивали друг другу каверзы: припрятывали какие-нибудь детали, а потом запускали ими друг другу в рожу… Такие вот шуточки шутили… Цирк!.. Мартышки в загуле!.. Состен задрал на себе юбку и подколол ее английскими булавками…
– One wealve embryoun, gentlemen! Колоплудная оболочка кителенка, джентльмены!
Великое свое изобретение полковник прищелкивал себе к животу – хитро придумано! Он все показывал наглядно, объяснял, как противогаз определяет газы, воздух и азот, как по капле растворяет в них яды… До чего хитроумная механика!.. У Состена просто челюсть отваливалась. Он ловил каждое его слово, повторял за ним каждое движение…
Внезапно полковник привскочил, выпрямился… Застыл, выставив палец…
– Пис-пис! – возопил он. – Моя простата!..
Взгляд у него остановился, точно он прислушивался к голосам… Это что-то новенькое!.. Он начал шарить у себя в штанах, воткнул палец в задницу и как припустит!.. Точно ветром его сдуло!..
Потом-то мы пообвыклись. Это случалось с ним время от времени, особенно после того, как понервничает. Тогда просто беда!.. В тот раз я обрадовался: мне нужно было кое-что сказать Состену. Пора было кончать с этой катавасией.
– Состен, – приступился я к нему. – Ну, скажите на милость, Состен, разве может так продолжаться? Знаете что, дорогой Учитель? Я выхожу из игры… Опять на войну?.. Как бы не так!.. Конец, говорю вам!..
Эге, у него аж дыхание перехватило! Он ошарашенно уставился на меня.
– Как! Не вы ли говорили о смерти, о самоубийстве, об отчаянии? А теперь поджилки трясутся?
Да, озадачил я его!
– Я полагал, что вы будете счастливы, что с радостью воспользуетесь случаем! – продолжал он.
Что за ахинею он несет? Да он издевается надо мной!
– А вы, красавчик мой занюханный? – кидаю я ему в ответ. – Вы, кусок протухшего дерьма? По-прежнему мечтаете о путешествии в Индию? Так едете или нет?.. Вроде пора бы уже определиться, старый облапошенный прощелыга!..
Пусть, пусть послушает, какие чувства я к нему испытываю. И добавляю:
– Старый бахвал! Старый кривляка!
Омерзел он мне.
– Та-а-к! – воскликнул Состен. – Дурное воспитание!..
Он насупился. Хорошо я его отхлестал!
– Откуда такие манеры? – надменно спросил он.
– А вы, старый пустобрех? Напряжение нарастало. Я громко отчеканил:
– Я подыхать из-за вас не собираюсь!
– Да что это вы вообразили, скажите на милость, милый мой дурачок?.. Нам улыбнулась удача, невероятная удача! Сама в руки идет! А условия какие, а? Да у нас в кармане полторы тысячи фунтов!..
Он был просто вне себя.
– Откуда взялись эти полторы тысячи фунтов?
– Нам предлагает их полковник!
– Ах, предлагает! Где же они?.. Ладно, очень хорошо, ловлю вас на слове… Желаю сейчас же одеться! Желаю костюм!.. Не какой-нибудь, а новый!.. Вот вам мое условие, без дураков!.. И заметьте, это не роскошь… Сколько раз вы мне повторяли: «Нужно выглядеть поприличнее, молодой человек, поприличнее!» – Он и вправду стыдил меня. – Ну, так как? Идет двенадцать фунтов? – Я назначил цену. Уж очень хотелось взглянуть на пресловутые бабки, хотя бы краешком глаза… Не прошу же я полторы тысячи!.. Всего двенадцать, маленький задаточек! – Ну же, давайте! Пойду приоденусь, чтобы вы больше не стыдились меня… Ведь у меня, маркиз, нет китайского платья!..
– Как же вы нетерпеливы, грубиян!
Заело гада.
– Из-за вас все сорвется! Полковник не возражает, весьма благоволит к нам… Но вот так, с бухты-барахты… Он упрется, и тогда конец!..
– Ну же, всего-навсего задаточек!.. Не могу больше ходить в этих вонючих обносках… Да вы сами посмотрите, на кого я похож… Глядеть тошно! Просто страшилище!.. Мыслимое ли дело в таком-то доме?.. Вы же сами меня предостерегали: «Приличия, Фердинанд, приличия!» А барышня? Что она-то о нас думает?.. Приличия!.. Подзаборники в доме! Один вырядился под китайца, другой в отрепьях. Хороши!.. Где я только не спал, вам ли не знать? Мне на люди уже показаться нельзя!..
– Значит, вас интересует барышня? Так-так!
– Вас это не касается, пакостник!..
– Значит, у нашего хитреца на нее стоит!
– Стоит… А вы что, видели?
Сует свой нос, куда не просят.
– Да, но военное ведомство, Вуярд… Вы что, не слышали?..
Снова здорово.
– Заказ у нас в кармане, можете не сомневаться!
Брехня, опять его понесло… А мне нужны были мои двенадцать фунтов, чтобы прифрантиться… Знать я ничего не хотел, вынь да положь! Другого разговора не будет!..
– У полковника есть кое-какие мысли.
– А у кого их нет? Клали мы на его мысли с прибором! Ох, и злил он меня!
– Да мыслей везде – хоть пруд пруди, а меня заботят туфли и твидовый костюм!
Я гнул свое: двенадцать фунтов… двенадцать… задаток… задаточек…
Уперся – не своротишь.
А он мне эдак самодовольно:
– Так вас любовь лишила покоя? Влюблен, как Ромео?
– Идите вы с вашей любовью!.. Туфли разлезаются, штаны на заднице протерлись до дыр! Это вы понять в состоянии, старый пень?
– На что вы собираетесь употребить эти деньги?
– Оденусь, Учитель! Роскошно оденусь! Чтобы вы не стыдились меня! Хочу ослепить вас!
– У вас, верно, жар! Ну конечно, жар! На все у него находилось объяснение.
– Надоело ходить оборванцем!
– Так зайдите ко мне… попросите у папочки красивое платье!.. Из моего гардероба! Чудное платье в цветочек, я вам одолжу!..
– Хватит и одного китайца!
– Ваше нетерпение погубит нас! В два счета, имейте в виду!.. Это глупость, дикость!.. Вы лишаете нас всех шансов! Потерпите же до понедельника… Я успею… На будущей неделе… Да что я! Сегодня же вечером и поговорю… Лучше сказать не могу… По-французски это так сложно… Сшибу у него башлей врасплох! Ой-ей-ей!
Мученик.
– Нет уж! Не собираюсь ждать! Катитесь вы знаете куда? Я сматываюсь.
Вот так, со мной не поладишь!..
Он уставился на меня так, что вот-вот глаза лопнут. Мое решение ошеломило его.
– Да, да! Я не отступлюсь!.. Шесть фунтов! Шесть фунтов на бочку!..
Я сделал ему скидку на шесть фунтов наличных.
– Шесть фунтов. Идет или нет? Он еще крутит носом, упирается.
– Завтра, завтра! Завтра утром!..
– Ни за что! Сейчас, и без никаких!
Он понимал, что не прав. Вывернул наизнанку карманы, вывернул платье. Ни единого медяка. Обследовал подкладки. Ни шиша.
А я прикидывал расходы. Приличный костюм?.. Не меньше трех-четырех фунтов. Какой-нибудь плащишко – двенадцать шиллингов… Не до изысков, только нужное позарез, в чем не совестно на людях показаться. О шузах позднее потолкуем.
Он удивлен:
– Вчера вы были вполне довольны, ни на что не жаловались!
– А вот сегодня иначе!
– Ох, уж эта молодежь! Прихотлива… переменчива…
Он пыхтит, бурчит, снова обыскивает свое платье… Хлопает себя по лбу, задумывается, бросает взгляд на шкаф, на полки… На них всякая ерунда, шеренга пузырьков… Тут он мне говорит:
– Подайте-ка мне вон тот… Большой, блестящий… Подаю. Увесистый.
– Теперь – проваливай. Катись…
Он засовывает мне пузырек глубоко в карман.
– На, держи! Поскорее убирайся. Это то, что тебе нужно. Я гляжу на него.
– Загляни на Лейн в Петтикоут. Знаешь этот рынок?
Я знал.
– Это ртуть для градусников… Выручишь по меньшей мере семь-восемь фунтов… Гляди, чтобы не надули!.. Чистейшая! Высший сорт! Гляди в оба!..
Сразил он меня! Решил мое дельце. Мне и в голову бы не пришло!..
– Давай, давай, что замечтался? – поторапливает он меня. – Хочешь приодеться или нет?.. Вот и приоденешься, реглан ты разэтакий!..
А сам подталкивает меня к дверям. Ну, наглец!
– Шевиота для господина сердцееда!
Щупаю пузырек, раздумываю.
– Так чего вам угодно, желательно знать?..
Что верно, то верно. Он прав: теперь привередничаю я.
– Ну же, поворачивайтесь! Он сейчас поднимется!
Ладно, уговорил-таки, будь он неладен.
– Привет! – говорю я. – До встречи! Жму на педали, слышишь?.. Обернусь в два счета… Одна нога здесь, другая там…
Приглядел я уже себе костюмчик-то… Покрутился у лотков на углу Тоттенхэм – Эстон… приметил – просто шикарный… бежевый в клеточку… самый тогда модный…
Взял я его на заметку, знал точно, что покупать буду, одного боялся: что его уже нет.
* * *
С покупками я вмиг обернулся… подался назад еще шести не было… франт франтом… Повезло на редкость… Не в Тоттенхэме, как думал, а у Зюсса на Стрэнде… Почти новый… Сплавил я ртуть, за три фунта тютелька в тютельку. Стоило того… На жулье не напоролся. В два счета дельце спроворил. Рысью обежал портновские лавки… Вдали от дома и друзей душа у меня была не на месте, они черт знает сколько дров могли наломать во время моей отлучки!.. Купил на ходу «Миррор»… О Гринвиче – ни словечка… Похоже было, что про нас забыли… не очень-то это успокаивало… Ох, уж эти треволнения!.. На углах я не задерживался… Можно понять – при такой-то роскоши… костюмчик с окантовкою, обошелся аккурат в один фунт… из шевиота настоящей ручной выделки! Полюбуйтесь – чем не член клуба!.. Поддаю пару. Вперед!.. Уайлсден… дом… ограда… У входа не осталось ни одного претендента, ни души… Догадались-таки! Вхожу через садовую калитку… большой холл… взлетаю по лестнице… Меня перехватывает лакей, заворачивает в гостиную…
«Катастрофа!» – мелькнуло у меня в голове.
Едва уселся, как отворилась другая дверь… Полковник с девочкой. Слов не нужно, и так все ясно!
– Oh, there you are?.. Вы здесь?
Как будто в восторге оттого, что лицезреют меня… Оба в высшей степени приветливы. Он мусолит свою сосульку… с нугой… оглядывает меня с ног до головы. Он уже снял свое шитое золотом великолепие и оделся в обычное платье.
– Oh, isn 't be smart? Какой щеголь! Прямо красавчик!
И все.
И вдруг в упор:
– Mercury? Ртуть?
Вот оно, так я и знал!.. Нанес удар и посмеивается, похохатывает… Развлекаются… Что говорить, забавная шуточка!.. Малышка тоже смеется. Очень им забавно… Всегда довольны, люди покладистые. У меня сразу пропали сомнения: Со-стен! Вот гад! Хотел бы я взглянуть на него!.. Но его, разумеется, нет.
Я краснею… бледнею… что-то лепечу… Как они поступят со мной?.. Просить прощения, валяться в ногах, умолять?.. А, черт с ним!
– Я могу уйти? – спрашиваю. – Go out?
– Sit down! Sit down! Садитесь!
Сплошное дружелюбие и благожелательство… Им вовсе не хочется, чтобы я уходил: уж очень я им забавен… Ни тени недовольства, но это еще ни о чем не говорит. Англичане – отпетые притворщики, всегда губки бантиком… Я сразу смекнул: тут все разыграют, как по нотам, ясно, как божий день. Готовая ловушка!.. И я ввалился в нее, как последний олух… Сейчас заявятся легавые… Взят с поличным, мадам!.. То-то будет развлечение! «Признавайтесь, молодой человек, откуда у вас этот костюм?.. Ну, двигайте! За решетку!.. Шесть месяцев за то, три месяца за се!» А тут еще мои неоплаченные счета!.. Да-а-а!.. Нетрудно было догадаться… Глубоко они мне засадили, ох, до самых печенок!.. Нет, как лихо отодрали! Тютя! Одиннадцать-двенадцать месяцев, это уж точно… А куда девался этот пройдоха? Наверху, поди, на чердаке… Подняться что ли, да сказать ему пару теплых слов? А может, все им рассказать?.. Этот-то хрыч нынче в штатском. А может, никакой он не полковник? Может, просто легавый?.. Пропади оно все!.. Ох, худо!.. Снова суматоха, беготня, махание руками, говорильня!.. Совсем я от них одурел… А, плевать! Пусть думают, что хотят… «Не трепыхайся… Не трепыхайся… Сиди спокойно!..» Это звучал во мне голос рассудка… Ладно, будь что будет… Да и потом, что ни говори, и за мной есть грешок… Понимаем, не дурнее их!
Спрашиваю без долгих околичностей – знаем, как-никак, порядки:
– Придет Мэтью? Инспектор Мэтью? Inspecter? Ну, сыщик из Ярда? Мэтью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Ох, опасаюсь я слишком бурных проявлений чувств!
– Берегись! – кричу я Состену. – Теперь я точно видел, он полез под верстак!.. Сейчас открутит кран!..
Нет, тут что-то другое… Ох, как я напугался!.. Он выволакивает две здоровенные штуковины… Что-то вроде масок, что-то совсем уж чудное с широченными очковинами, а вокруг накручено трубок, змеевиков, и маленьких, и больших… Что-то вроде водолазных скафандров, только каких еще свет не видывал… Черт знает чего наворочено, а уж весить все это должно!.. Мы помогаем ему, один он не справится…
– Gentlemen! Safety first! Безопасность прежде всего! Это звучит. Он представляет нам свои диковины.
– Вильгельм Завоеватель 1917 года! На Берлин! На Берлин! Modern!.. Modern!.. – возвещает он, снимает кивер, собираясь надеть на голову один из приборов. Верно, надумал отправиться в таком виде в Берлин… Я-то не стану его удерживать…
Ну, везет же нам! Надо же было встретить этакое явление природы!.. Он растолковывает нам назначение приборов… Они разные, нельзя путать. Один с клапанами, вот этот… А этот без… А вот «мамочка», самый громоздкий, с толстой свинцовой трубкой… Вот этот, так называемый клапанный, приоткрывается на верху головы… Видите?.. Медная подвижная заслонка. Она опускается и заслоняет ваши глаза… А вот тут сине-красные очки. Пусть Состен сам испробует! Давайте!.. Пусть потянет воздух через клапаны!.. Ему не будет скучно!.. Все по очереди!.. Они начинают обсуждать техническую сторону дела… Они действуют мне на нервы – Состен – со своими китайскими причиндалами, а тот – в опереточной мишуре… Они начинают горячиться… Я размышляю. Мое дело – сторона, но им непременно хочется объяснить мне систему дыхания!.. Ни в коем случае!.. Хотят соблазнить меня… С какой радостью я послал бы их куда подальше!.. Все это – пакость, и ничего больше. Вот только Вирджиния… Я размышляю, размышляю…
У полковника прямо искры летят из-под копыт. Поистине восторженная личность… Его посетила еще одна идея.
– Все трое, все трое на войну! War!
Ясное дело, в масках…
Он что, именно этого и добивался?.. Отбросить немцев своим клапанным мурлом?.. Его только и не хватало!.. Мать честная, дай ему, Боже, здоровьица! Можно было догадаться… Делаю Состену знак, что, мол, пора навострять лыжи. Это же конец, полный отпад!.. Ан нет, они заделались приятелями. Такая нежная взаимность! Водой не разольешь! У них женилки стоят от этих железок… Состен уже и не глядит на меня… Они обещают, клянутся друг другу, что нагонят страху на немчуру… Балабонят, как заведенные, по-англо-французски. Верно, толком и не понимают, о чем другой долдонит, но души друг в друге не чают… Но уж я, во всяком. случае, не собираюсь морочиться с противогазовым или говнозащитным колоколом!.. Хватит, нарезвились! Да пусть хоть женятся… Пошли они!.. Ну отчего Состену было не взять с собой старичину Ахилла Роденкура?.. Он же мне о нем столько рассказывал!.. Ну, положим, я разбираюсь в касках… носил на войне… с высоченным щетинистым гребнем, и все такое… Я раскинул мозгами. Мне вспомнилось: те были полегче, а все-таки нешуточные каски носили в четырнадцатом кирасирском полку, о-го-го!.. Еще и теперь макушку ломит… Ну, а эти двое собрались куролесить, напялив вроде бы противогазные намордники с лягушачьими гляделками… Проклятая невезуха! Конца ей не видать!.. Добавьте еще моего вундеркинда… Как же славно они спелись!.. На меня ноль внимания… Хватаются за аппараты, разбирают, ломают в полном согласии… Крушат все системы, курочат молотками, отвертками… Вышибают чеки болтов. Работа кипит!.. Добрались до тоненьких мембран, остервенело шуруют… Жуть берет! У них точно приступ лихорадки… Кряхтят, рады до чертиков, прямо обалдели от техники… Попробуй я слово сказать, они меня просто убьют!.. Безумство разрушения!.. На меня даже не взглянут… Взъярились на свое барахло, просто озверели… Дикари! Крушат в четыре руки… И-эх! Сгребают эти расчудесные маски и – хвать ими о стену, а потом – ну доламывать обломки! Видно только две задранные задницы… У китайца – расшитая, у полковника – алая. Расфигачивают свое барахло, полными горстями швыряют его вверх, и оно падает, сыплется… Гайки, винты, куски слюды… Видать, газ в голову им ударил… Ну, потеха! Просто очумели!.. Ох, обрыдли они мне… Бывайте здоровы!.. Смоюсь-ка я втихую, они и не заметят… Ну, вперед! Я собираюсь с духом и… бац!., опять выпускаю пар… Малышка же!.. Я колеблюсь, не знаю, как быть, мне плохо… Как попрощаться с ней? Дурная примета, ох, дурная – умотать вот так, как дубина стоеросовая… Она была так ласкова, так великодушна, к нам двоим, а мы таким хамьем себя выставили, особенно эта ворона китайская!.. Хотелось бы повидаться с нею, сказать на прощанье, что я здесь ни при чем… Хоть два словечка… Не топать же отсюда, как тюха сиволапая… Ненасытное брюхо, дурья башка, невежа… Она, конечно, пока еще девчонка, но уже рассудительна, как женщина. Мы ж видели, как она распоряжалась, какое место занимала в доме, видели, что была в нем ангелом-хранителем… Дождусь ее, а тем временем два этих олуха-крушителя, глядишь, выдохнутся, умаются на своих обломках… Кстати, они уже гораздо слабее колошматили. Припадки рано или поздно кончаются.
* * *
Прекратилось все это не скоро, уж очень им нравилось куролесить вдвоем… Еще по меньшей мере три часа они собирали и разбирали скафандры да устраивали друг другу каверзы: припрятывали какие-нибудь детали, а потом запускали ими друг другу в рожу… Такие вот шуточки шутили… Цирк!.. Мартышки в загуле!.. Состен задрал на себе юбку и подколол ее английскими булавками…
– One wealve embryoun, gentlemen! Колоплудная оболочка кителенка, джентльмены!
Великое свое изобретение полковник прищелкивал себе к животу – хитро придумано! Он все показывал наглядно, объяснял, как противогаз определяет газы, воздух и азот, как по капле растворяет в них яды… До чего хитроумная механика!.. У Состена просто челюсть отваливалась. Он ловил каждое его слово, повторял за ним каждое движение…
Внезапно полковник привскочил, выпрямился… Застыл, выставив палец…
– Пис-пис! – возопил он. – Моя простата!..
Взгляд у него остановился, точно он прислушивался к голосам… Это что-то новенькое!.. Он начал шарить у себя в штанах, воткнул палец в задницу и как припустит!.. Точно ветром его сдуло!..
Потом-то мы пообвыклись. Это случалось с ним время от времени, особенно после того, как понервничает. Тогда просто беда!.. В тот раз я обрадовался: мне нужно было кое-что сказать Состену. Пора было кончать с этой катавасией.
– Состен, – приступился я к нему. – Ну, скажите на милость, Состен, разве может так продолжаться? Знаете что, дорогой Учитель? Я выхожу из игры… Опять на войну?.. Как бы не так!.. Конец, говорю вам!..
Эге, у него аж дыхание перехватило! Он ошарашенно уставился на меня.
– Как! Не вы ли говорили о смерти, о самоубийстве, об отчаянии? А теперь поджилки трясутся?
Да, озадачил я его!
– Я полагал, что вы будете счастливы, что с радостью воспользуетесь случаем! – продолжал он.
Что за ахинею он несет? Да он издевается надо мной!
– А вы, красавчик мой занюханный? – кидаю я ему в ответ. – Вы, кусок протухшего дерьма? По-прежнему мечтаете о путешествии в Индию? Так едете или нет?.. Вроде пора бы уже определиться, старый облапошенный прощелыга!..
Пусть, пусть послушает, какие чувства я к нему испытываю. И добавляю:
– Старый бахвал! Старый кривляка!
Омерзел он мне.
– Та-а-к! – воскликнул Состен. – Дурное воспитание!..
Он насупился. Хорошо я его отхлестал!
– Откуда такие манеры? – надменно спросил он.
– А вы, старый пустобрех? Напряжение нарастало. Я громко отчеканил:
– Я подыхать из-за вас не собираюсь!
– Да что это вы вообразили, скажите на милость, милый мой дурачок?.. Нам улыбнулась удача, невероятная удача! Сама в руки идет! А условия какие, а? Да у нас в кармане полторы тысячи фунтов!..
Он был просто вне себя.
– Откуда взялись эти полторы тысячи фунтов?
– Нам предлагает их полковник!
– Ах, предлагает! Где же они?.. Ладно, очень хорошо, ловлю вас на слове… Желаю сейчас же одеться! Желаю костюм!.. Не какой-нибудь, а новый!.. Вот вам мое условие, без дураков!.. И заметьте, это не роскошь… Сколько раз вы мне повторяли: «Нужно выглядеть поприличнее, молодой человек, поприличнее!» – Он и вправду стыдил меня. – Ну, так как? Идет двенадцать фунтов? – Я назначил цену. Уж очень хотелось взглянуть на пресловутые бабки, хотя бы краешком глаза… Не прошу же я полторы тысячи!.. Всего двенадцать, маленький задаточек! – Ну же, давайте! Пойду приоденусь, чтобы вы больше не стыдились меня… Ведь у меня, маркиз, нет китайского платья!..
– Как же вы нетерпеливы, грубиян!
Заело гада.
– Из-за вас все сорвется! Полковник не возражает, весьма благоволит к нам… Но вот так, с бухты-барахты… Он упрется, и тогда конец!..
– Ну же, всего-навсего задаточек!.. Не могу больше ходить в этих вонючих обносках… Да вы сами посмотрите, на кого я похож… Глядеть тошно! Просто страшилище!.. Мыслимое ли дело в таком-то доме?.. Вы же сами меня предостерегали: «Приличия, Фердинанд, приличия!» А барышня? Что она-то о нас думает?.. Приличия!.. Подзаборники в доме! Один вырядился под китайца, другой в отрепьях. Хороши!.. Где я только не спал, вам ли не знать? Мне на люди уже показаться нельзя!..
– Значит, вас интересует барышня? Так-так!
– Вас это не касается, пакостник!..
– Значит, у нашего хитреца на нее стоит!
– Стоит… А вы что, видели?
Сует свой нос, куда не просят.
– Да, но военное ведомство, Вуярд… Вы что, не слышали?..
Снова здорово.
– Заказ у нас в кармане, можете не сомневаться!
Брехня, опять его понесло… А мне нужны были мои двенадцать фунтов, чтобы прифрантиться… Знать я ничего не хотел, вынь да положь! Другого разговора не будет!..
– У полковника есть кое-какие мысли.
– А у кого их нет? Клали мы на его мысли с прибором! Ох, и злил он меня!
– Да мыслей везде – хоть пруд пруди, а меня заботят туфли и твидовый костюм!
Я гнул свое: двенадцать фунтов… двенадцать… задаток… задаточек…
Уперся – не своротишь.
А он мне эдак самодовольно:
– Так вас любовь лишила покоя? Влюблен, как Ромео?
– Идите вы с вашей любовью!.. Туфли разлезаются, штаны на заднице протерлись до дыр! Это вы понять в состоянии, старый пень?
– На что вы собираетесь употребить эти деньги?
– Оденусь, Учитель! Роскошно оденусь! Чтобы вы не стыдились меня! Хочу ослепить вас!
– У вас, верно, жар! Ну конечно, жар! На все у него находилось объяснение.
– Надоело ходить оборванцем!
– Так зайдите ко мне… попросите у папочки красивое платье!.. Из моего гардероба! Чудное платье в цветочек, я вам одолжу!..
– Хватит и одного китайца!
– Ваше нетерпение погубит нас! В два счета, имейте в виду!.. Это глупость, дикость!.. Вы лишаете нас всех шансов! Потерпите же до понедельника… Я успею… На будущей неделе… Да что я! Сегодня же вечером и поговорю… Лучше сказать не могу… По-французски это так сложно… Сшибу у него башлей врасплох! Ой-ей-ей!
Мученик.
– Нет уж! Не собираюсь ждать! Катитесь вы знаете куда? Я сматываюсь.
Вот так, со мной не поладишь!..
Он уставился на меня так, что вот-вот глаза лопнут. Мое решение ошеломило его.
– Да, да! Я не отступлюсь!.. Шесть фунтов! Шесть фунтов на бочку!..
Я сделал ему скидку на шесть фунтов наличных.
– Шесть фунтов. Идет или нет? Он еще крутит носом, упирается.
– Завтра, завтра! Завтра утром!..
– Ни за что! Сейчас, и без никаких!
Он понимал, что не прав. Вывернул наизнанку карманы, вывернул платье. Ни единого медяка. Обследовал подкладки. Ни шиша.
А я прикидывал расходы. Приличный костюм?.. Не меньше трех-четырех фунтов. Какой-нибудь плащишко – двенадцать шиллингов… Не до изысков, только нужное позарез, в чем не совестно на людях показаться. О шузах позднее потолкуем.
Он удивлен:
– Вчера вы были вполне довольны, ни на что не жаловались!
– А вот сегодня иначе!
– Ох, уж эта молодежь! Прихотлива… переменчива…
Он пыхтит, бурчит, снова обыскивает свое платье… Хлопает себя по лбу, задумывается, бросает взгляд на шкаф, на полки… На них всякая ерунда, шеренга пузырьков… Тут он мне говорит:
– Подайте-ка мне вон тот… Большой, блестящий… Подаю. Увесистый.
– Теперь – проваливай. Катись…
Он засовывает мне пузырек глубоко в карман.
– На, держи! Поскорее убирайся. Это то, что тебе нужно. Я гляжу на него.
– Загляни на Лейн в Петтикоут. Знаешь этот рынок?
Я знал.
– Это ртуть для градусников… Выручишь по меньшей мере семь-восемь фунтов… Гляди, чтобы не надули!.. Чистейшая! Высший сорт! Гляди в оба!..
Сразил он меня! Решил мое дельце. Мне и в голову бы не пришло!..
– Давай, давай, что замечтался? – поторапливает он меня. – Хочешь приодеться или нет?.. Вот и приоденешься, реглан ты разэтакий!..
А сам подталкивает меня к дверям. Ну, наглец!
– Шевиота для господина сердцееда!
Щупаю пузырек, раздумываю.
– Так чего вам угодно, желательно знать?..
Что верно, то верно. Он прав: теперь привередничаю я.
– Ну же, поворачивайтесь! Он сейчас поднимется!
Ладно, уговорил-таки, будь он неладен.
– Привет! – говорю я. – До встречи! Жму на педали, слышишь?.. Обернусь в два счета… Одна нога здесь, другая там…
Приглядел я уже себе костюмчик-то… Покрутился у лотков на углу Тоттенхэм – Эстон… приметил – просто шикарный… бежевый в клеточку… самый тогда модный…
Взял я его на заметку, знал точно, что покупать буду, одного боялся: что его уже нет.
* * *
С покупками я вмиг обернулся… подался назад еще шести не было… франт франтом… Повезло на редкость… Не в Тоттенхэме, как думал, а у Зюсса на Стрэнде… Почти новый… Сплавил я ртуть, за три фунта тютелька в тютельку. Стоило того… На жулье не напоролся. В два счета дельце спроворил. Рысью обежал портновские лавки… Вдали от дома и друзей душа у меня была не на месте, они черт знает сколько дров могли наломать во время моей отлучки!.. Купил на ходу «Миррор»… О Гринвиче – ни словечка… Похоже было, что про нас забыли… не очень-то это успокаивало… Ох, уж эти треволнения!.. На углах я не задерживался… Можно понять – при такой-то роскоши… костюмчик с окантовкою, обошелся аккурат в один фунт… из шевиота настоящей ручной выделки! Полюбуйтесь – чем не член клуба!.. Поддаю пару. Вперед!.. Уайлсден… дом… ограда… У входа не осталось ни одного претендента, ни души… Догадались-таки! Вхожу через садовую калитку… большой холл… взлетаю по лестнице… Меня перехватывает лакей, заворачивает в гостиную…
«Катастрофа!» – мелькнуло у меня в голове.
Едва уселся, как отворилась другая дверь… Полковник с девочкой. Слов не нужно, и так все ясно!
– Oh, there you are?.. Вы здесь?
Как будто в восторге оттого, что лицезреют меня… Оба в высшей степени приветливы. Он мусолит свою сосульку… с нугой… оглядывает меня с ног до головы. Он уже снял свое шитое золотом великолепие и оделся в обычное платье.
– Oh, isn 't be smart? Какой щеголь! Прямо красавчик!
И все.
И вдруг в упор:
– Mercury? Ртуть?
Вот оно, так я и знал!.. Нанес удар и посмеивается, похохатывает… Развлекаются… Что говорить, забавная шуточка!.. Малышка тоже смеется. Очень им забавно… Всегда довольны, люди покладистые. У меня сразу пропали сомнения: Со-стен! Вот гад! Хотел бы я взглянуть на него!.. Но его, разумеется, нет.
Я краснею… бледнею… что-то лепечу… Как они поступят со мной?.. Просить прощения, валяться в ногах, умолять?.. А, черт с ним!
– Я могу уйти? – спрашиваю. – Go out?
– Sit down! Sit down! Садитесь!
Сплошное дружелюбие и благожелательство… Им вовсе не хочется, чтобы я уходил: уж очень я им забавен… Ни тени недовольства, но это еще ни о чем не говорит. Англичане – отпетые притворщики, всегда губки бантиком… Я сразу смекнул: тут все разыграют, как по нотам, ясно, как божий день. Готовая ловушка!.. И я ввалился в нее, как последний олух… Сейчас заявятся легавые… Взят с поличным, мадам!.. То-то будет развлечение! «Признавайтесь, молодой человек, откуда у вас этот костюм?.. Ну, двигайте! За решетку!.. Шесть месяцев за то, три месяца за се!» А тут еще мои неоплаченные счета!.. Да-а-а!.. Нетрудно было догадаться… Глубоко они мне засадили, ох, до самых печенок!.. Нет, как лихо отодрали! Тютя! Одиннадцать-двенадцать месяцев, это уж точно… А куда девался этот пройдоха? Наверху, поди, на чердаке… Подняться что ли, да сказать ему пару теплых слов? А может, все им рассказать?.. Этот-то хрыч нынче в штатском. А может, никакой он не полковник? Может, просто легавый?.. Пропади оно все!.. Ох, худо!.. Снова суматоха, беготня, махание руками, говорильня!.. Совсем я от них одурел… А, плевать! Пусть думают, что хотят… «Не трепыхайся… Не трепыхайся… Сиди спокойно!..» Это звучал во мне голос рассудка… Ладно, будь что будет… Да и потом, что ни говори, и за мной есть грешок… Понимаем, не дурнее их!
Спрашиваю без долгих околичностей – знаем, как-никак, порядки:
– Придет Мэтью? Инспектор Мэтью? Inspecter? Ну, сыщик из Ярда? Мэтью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82