Ее истерический смех действовал ему на нервы, он затрясся от судорожного усилия овладеть собой и говорить спокойно.
– Отчего бы тебе не выйти за Берроу? Он влиятельный человек, и у него есть средства… Он без ума от тебя, он мне это сам вчера сказал, мы встретились с ним в «Крийоне»… Надо же в конце концов быть благоразумной. Во всей этой истории я не больше виноват, чем ты… Если бы ты в свое время приняла меры…
Она сняла шляпку и пригладила волосы перед зеркалом. Потом наполнила умывальницу водой, умыла лицо и опять пригладила волосы. Дик надеялся, что она уйдет, каждое ее движение приводило его в бешенство. Она подошла к нему, глаза ее были полны слез.
– Поцелуй меня, Дик… Не беспокойся обо мне… Я как-нибудь все улажу.
– Я уверен, что еще не поздно сделать аборт, – сказал Дик. – Я завтра узнаю адрес и черкну тебе в «Континенталь»… Энн Элизабет… Как это хорошо, что ты так хорошо все поняла.
Она покачала головой, шепнула «прощай» и стремительно вышла из комнаты.
– Ну, все улажено, – вслух сказал Дик.
Ему было ужасно жалко Энн-Элизабет. «Фу, как я рад, что я не женщина», – все время думал он. У него адски болела голова. Он запер дверь, разделся и потушил свет. Когда он открыл окно, в комнату ворвался холодный влажный воздух, и ему стало чуть лучше. Это как Эд говорит – только вздумаешь развлечься, непременно сделаешь кого-нибудь несчастным. Что за гнусный, прогнивший мир! Улицы, тянувшиеся мимо Гар-Сен-Лазар, мерцали, как каналы, уличные фонари отражались в них. По тротуарам еще бродили люди, кто-то кричал «InTRANsigeant!», квакали рожки такси. Он представил себе, как Энн Элизабет едет одна в такси по мокрым улицам. «Хорошо бы иметь несколько жизней, тогда он прожил бы одну из них с Энн Элизабет. Может, написать об этом стихотворение и послать ей? И запах маленьких цикламенов…» В кафе напротив официанты переворачивали стулья и ставили их на столы. «Хорошо бы иметь несколько жизней, тогда он был бы официантом в кафе и переворачивал бы стулья». Опускаясь, загремели железные шторы. Настал час, когда женщины вышли на улицу, они ходили взад и вперед, останавливались, мешкали, ходили взад и вперед, а за ними молодые парни с нездоровым цветом лица. Его начало знобить. Он лег в кровать, простыни были покрыты липким глянцем. «Все равно, в Париже нельзя в одиночестве ложиться в постель, нельзя в одиночестве ехать в квакающем такси среди душераздирающего кваканья такси. Бедная Энн Элизабет! Бедный Дик!» Он лежал дрожа под липкой простыней, веки его были раскрыты и приколоты английскими булавками.
Он постепенно согревался. «Завтра. Семь тридцать: побриться, надеть краги… Caf? au lait, brioches, beurre. Он будет голоден, накануне не ужинал… deux oeux sur le plat. Bonjour, m'sieurs, mesdames. Звеня шпорами, в канцелярию, сержант Эмс, «вольно». Тянется одетый в хаки день, чай в сумерках у Элинор, надо сказать ей, чтобы поговорила с Мурхаузом, пусть он закрепит должность, как только будет подписан мир, рассказать ей о покойном генерале Элсуэрсе, они вместе посмеются. Тянутся одетые в хаки дни до после заключения мира… Серые тусклые хаки. Бедняжке Дику придется работать после заключения мира. Бедняжке Тому холодно. Бедный мальчик Дик… Ричард… Он подобрал ноги и растер их… Бедные Дикины ноги. После Заключения Мира».
Когда ноги согрелись, он заснул.
Новости дня XXXVII

СОВЕТСКАЯ ОХРАНА УСТРАНЕНА
американский главнокомандующий почтил память убитых и раненых, призвал солдат возблагодарить Господа за ниспосланную победу и заявил, что ныне у всех нас возникло новое представление о нашем долге перед Богом и родиной. Когда были вывешены номера, оказалось, что отсутствует номер «Зимзими» М.-Э. Омонта. У жеребца утром начался жестокий приступ кашля, и его пришлось чуть ли не в последнюю минуту снять с программы
РЕСПУБЛИКАНЦЫ ГОТОВЯТСЯ ГРОМИТЬ ВИЛЬСОНА
ТРЕБОВАНИЕ СУДИТЬ ЭКС-КАЙЗЕРА В ЧИКАГО
Джонни винтовку сюда
винтовку сюда
винтовку сюда
Не уйдут они никуда

мы стоим на пороге великих перемен в социальной структуре нашей великой страны, – сказал мистер Шваб, – в будущем аристократ будет таковым не в силу своего происхождения или богатства, но только благодаря своей деятельности на благо родины
БЕСПОЩАДНАЯ ВОЙНА С КРАСНЫМИ
никуда
никуда

одновременно перед дворцом канцлера появились многочисленные колонны солдат и матросов. Положение в Германии в настоящее время сводится к отчаянному соревнованию между американским продовольствием и большевизмом. Ллойд Джордж защищает на мирной конференции точку зрения обеих сторон
Эй француженка плутовка
С головы до пят татуировка
Так что даже и смотреть неловко

ПОЧТОВЫЙ МАК-КЕЙ НАЗЫВАЕТ БЕРЛИСОНА БОЛЬШЕВИКОМ
прибытие Президента и великобританского и бельгийского монархов будет отмечено массовыми демонстрациями и рядом празднеств. Нелепость положения заключается в том, что свобода слова и печати, о которой так много кричали социал-демократы, ныне оказывается одной из главных опасностей, угрожающих новому правительству
На скулах родины оплот
Королевский воздушный флот
А на плечах английский флаг
Прихотливые кольца вьет

военное министерство сегодня решилось опубликовать весьма сдержанное сообщение о с трудом предотвращенном мятеже американских частей, расположенных под Архангельском, и об их отказе идти на фронт, невзирая на меры, принятые полицией, царило относительное спокойствие; но когда процессия двинулась по многочисленным авеню – Малаховской, Анри Мартена, Виктора Гюго, Трокадеро – и аристократическому кварталу, в котором некогда жил Жорес, создалось такое впечатление, словно вы шли по минированным улицам, где малейший толчок мог вызвать взрыв
ПОСЛАНЫ ПОДКРЕПЛЕНИЯ – ПРИЧИНЫ БЕСПОКОЙСТВА БУДУТ УСТРАНЕНЫ
Вдоль по хребту шеренгой двойной
Лейб-гвардии взвод лихой
А от бедра и до бедра
Дымили крейсера

трудящиеся Баварии забыли все партийные разногласия и образовали единый мощный союз борьбы с правящим классом эксплуататоров; в лице рабочих, солдатских и крестьянских Советов они взяли в свои руки всю полноту государственной власти
Над поясницей ясно видный
Как с птичьего полета Сидней
А на груди вот за это мерси
Родной мой штат Теннесси

ЗА БОЛЬШЕВИЗМ ОТВЕТСТВЕННЫ В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ БЫВШИЕ ОБИТАТЕЛИ ИСТ-САЙДА – ГОВОРИТ Д-Р СИМОНС
РАБОЧИЕ РАССЕЛЯЮТСЯ В ДВОРЦАХ
УКРАИНЦЫ ОБСТРЕЛЯЛИ СОЮЗНУЮ МИССИЮ
в настоящий момент дело принимает такой оборот, что Ландрю, по-видимому, будет обвинен в гибели всех женщин, исчезнувших во Франции не только за последние десять лет, но и за несколько десятилетий
Камера-обскура (40)
я обошел весь город всеобщая забастовка ни автобусов ни такси вход в метро заперт на Иенской площади я видел красные флаги Анатоля Франса с белой бородой плакаты MUTIL?S DE LA GUERRE и агентов Сюрте с лицами щелкунчиков
Mort aux vaches
на площади Согласия республиканские гвардейцы в касках похожих на елочные украшения разъезжали в толпе избивая парижан палашами плашмя обрывки «Интернационала» пасмурные солдаты в стальных шлемах расхаживают винтовки штыками вниз по Большим бульварам
Vive les poilus
на площади Республики а bas la guerre MORT AUX VACHES а bas la paix des assassins они сорвали решетки вокруг деревьев и швыряют камни и куски железа в расфранченных республиканских гвардейцев шикают свистят тычут в лошадей зонтиками обрывки «Интернационала»
на Восточном вокзале поют «Интернационал» полностью национальная жандармерия медленно прокладывает себе дорогу по бульвару Мажента навстречу камням свисткам кускам железа «Интернационалу» Mort aux vaches Баррикады давайте строить баррикады два-три юнца пытались взломать ставни оружейной лавки
револьверные выстрелы ранена старуха в окне (чья это кровь на булыжнике?) мы все удираем в переулок забегаем в дворы консьержки пытаются запереть парадные двери кавалерия скачет в атаку по двенадцать в ряд большущие усы каски сверкают как елочные игрушки а рожи багровые испуганные и подлые
на углу сталкиваюсь с бегущим навстречу приятелем
Будь осторожен Они стреляют боевыми патронами и пошел сильный дождь мы вместе ныряем под падающую штору маленького кафе там темно и тихо несколько пожилых рабочих хмуро пьют ah les salops газет нет Кто-то говорит революция победила в Марселе и Лилле ?a va taper dure мы пьем американский грог у нас промокли ноги за соседним столиком два старика играют в шахматы за бутылкой белого вина
немного погодя мы смотрим из-под опущенной шторы на пустые улицы под проливным дождем только сломанный зонтик и старая клетчатая кепка рядышком в чистом каменном водостоке да разорванная летучка L'UNION DES TRAVAILLEURS FERA
Новости дня XXXVIII

C'est la lutte finale
Groupons-nous et demain
L'Internationale
Sera le genre humain

СТРЕЛЬБА В СЕЙМЕ
Арест растратчиков в ХАМЛ
заявляет, что в подобном деле руководить страной может только народная мудрость ПО ЕГО МНЕНИЮ США ДОЛЖНЫ ИМЕТЬ ВЕЛИЧАЙШИЙ В МИРЕ ФЛОТ когда, я был в Италии, ко мне обратилось несколько увечных итальянских солдат. Я не мог себе представить, о чем они намерены говорить со мной, но они с величайшей, поистине трогательной простотой подали мне петицию о скорейшем учреждении Лиги Наций Буйство Солдат в Германском Оперном Театре
ПРИКАЗ ОБ УНИЧТОЖЕНИИ ВСЕХ ГРЕКОВ
Мятеж канадцев в Британском лагере
Вставай, проклятьем заклейменный
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущенный

A QUI LA FAUTE SI LE BEURRE EST CHER?
ГИГАНТСКИЕ ПРИБЫЛИ УОЛЛ-СТРИТ
РЯД НОВЫХ РЕКОРДОВ
NE SOYONS PAS LES DUPES DU TRAVESTI BOLCHEVISTE
в Вашингтоне преобладает мнение, что американская общественность вряд ли одобрит отправку войск в Малую Азию и охотней даст свою санкцию на использование армии в целях восстановления порядка к югу от Рио-Гранде. Забастовщики угрожают параличом всей нью-йоркской жизни. В Лагоре восстановлен порядок. Лилль бастует
УГРОЗА МЯТЕЖА В АМЕРИКАНСКИХ ЧАСТЯХ
СКОРЫЙ ПРИГОВОР КАЛИФОРНИЙСКОГО СУДА ПРИСЯЖНЫХ ПО ДЕЛУ РАБОЧИХ САКРАМЕНТО
Это есть наш последний
И решительный бой,
С Интернационалом
Воспрянет род людской

ПО СЛОВАМ СПАСШЕГОСЯ БЕГСТВОМ ГЕНЕРАЛА БОЛЬШЕВИКИ НАКАНУНЕ ПАДЕНИЯ
французская цензура запретила «Геральду» сообщать подробности выступления китайской делегации, но едва ли можно отрицать, что положение весьма тревожно. От людей, лишенных возможности заработать кусок хлеба, принужденных выслушивать вопли своих голодных детей, стоящих перед затяжным кризисом всех отраслей промышленности и возможным прекращением железнодорожного движения, следствием чего явится полная дезорганизация национальной жизни, трудно ожидать спокойного и уравновешенного отношения к совершающимся событиям
БРИТАНЦЫ ТВЕРДО НАМЕРЕНЫ ВЫПОЛНИТЬ ДАННОЕ ИМИ ОБЕЩАНИЕ ПОВЕСИТЬ КАЙЗЕРА
по имеющимся сведениям, корейцы уверены, что президент Вильсон прилетит к ним на аэроплане и выслушает их. По слухам, на Сеульском холме водружен белый флаг, указывающий место посадки
Дочка
За все время плавания ее ни разу не мутило, и она пользовалась большим успехом; на пароходе было очень весело, несмотря на то, что море сильно волновалось и стояли жуткие холода. Особенно внимателен к ней был некий мистер Берроу, ехавший в Европу со специальной миссией от президента. Он был очень интересный и весьма осведомленный человек. В свое время он был социалистом и принимал участие в рабочем движении. Когда она рассказала ему о своих приключениях во время стачки текстильщиков в Джерси, он очень заинтересовался ею. По вечерам они гуляли рука об руку по палубе, пароход сильно мотало, и иногда они чуть не падали с ног. Немного неприятно было, что он пытался ухаживать за ней, но ей удалось отговорить его; она объяснила ему, что сейчас она больше всего нуждается в бескорыстном друге, так как у нее только что был неудачный роман и она теперь об этих вещах даже думать не может. Он был удивительно мил и посочувствовал ей и сказал, что понимает ее полностью, потому что его отношения с женщинами тоже никогда не удовлетворяли его. Он сказал, что любовь и брак должны быть свободными и что не следует связывать себя никакими условностями и запретами. Он сказал, что лично его идеал – страстная дружба. Она сказала, что и ее тоже, но, когда он в первый же день по приезде в Париж стал зазывать ее к себе в номер, она задала ему основательную головомойку. Однако по дороге в Рим он был так мил с ней, что она даже подумала – если он попросит ее руки, она даст согласие.
В поезде они познакомились с одним американским офицером – капитаном Севеджем, очень красивым мужчиной и удивительно интересным собеседником, он вез в Рим какие-то важные депеши. С той минуты, как она познакомилась с Диком, она полюбила Европу. Он владел французским и итальянским и говорил о том, как прекрасны старинные, полуразрушенные города, и ужасно забавно кривил рот, рассказывая разные смешные истории из военного быта. Он немного напоминал Уэбба, только был гораздо приятнее, увереннее и красивее. С той минуты как она его увидела, она совершенно забыла Джо, а что до Дж.-Г. Берроу, то ей даже подумать о нем было противно. Стоило капитану Севеджу взглянуть на нее, как все внутри ее таяло; по приезде в Рим она призналась себе, что по уши влюблена в него. Когда они все вместе поехали осматривать развалины виллы императора Адриана и городок у водопада, она заметила, что он где-то пил накануне, и обрадовалась. Ей все время хотелось броситься ему на шею, дождливый пейзаж, и похотливые взгляды смуглых людей, и древние названия городов, и чеснок, и оливковое масло, которыми были приправлены все кушанья, и веселые голоса, и крошечные красные полевые цветы, называющиеся, по его словам, цикламенами, – во всем была какая-то беззаботность, сообщавшаяся и ей. Она чуть не потеряла сознание, когда он стал объясняться ей в любви. Да, ей тоже хочется, но нет, нет, только не сейчас. А назавтра, несмотря на письменное обязательство, данное ею в ПБВ, выпила вина и позволила ему делать все, что он хотел. Было вовсе не так омерзительно, как она предполагала, но и не слишком хорошо; она страшно трусила, ее знобило и тошнило, как в тот раз, когда она ему сказала, что она еще никогда. Но на следующий день он был такой нежный и сильный, и она вдруг почувствовала себя очень счастливой. Когда он уехал в Париж и ей ничего не осталось, кроме канцелярской работы и общества скучных старых дев, ей стало ужасно тяжело на душе.
Когда она обнаружила, что у нее будет ребенок, она испугалась, но, в сущности, ей это было безразлично – он ведь женится на ней. Папа и Бестер сначала рассердятся, а потом они его наверняка полюбят. Он писал стихи и после военной службы собирался стать писателем, она была уверена, что он со временем прославится. Он писал ей нечасто, и, когда она вызвала его в Рим, он принял известие о ее беременности совсем не так, как она ожидала, но, с другой стороны, это ведь было для него неожиданностью. Они решили, что, пожалуй, лучше им сейчас не заводить ребенка и, покуда он на военной службе, жениться тоже, пожалуй, не стоит, но в том, что он на ней женится, у него, по-видимому, не было ни малейшего сомнения. Она пробовала всевозможные средства и часто ездила верхом с поручиком Грасси, который учился в Итоне, и превосходно говорил по-английски, и удивительно мило к ней относился, и утверждал, что такой наездницы, как она, ему никогда еще не приходилось встречать. Именно из-за того, что она так часто ездила верхом с поручиком Грасси и поздно возвращалась домой, старые дуры из ПБВ разозлились и откомандировали ее в Америку.
По дороге в Париж Дочка вдруг по-настоящему испугалась. Верховая езда не помогла, и у нее ныло все тело от падения – одна из кавалерийских лошадей поручика Грасси упала вместе с ней и сломала себе ногу, беря каменный барьер. Лошадь пришлось пристрелить, и поручик вел себя позорно, эти иностранцы в конце концов всегда оказывались ничтожествами. Она беспокоилась, не замечает ли кто ее состояния, потому что была уже на третьем месяце. Придется им жениться немедленно, иначе нельзя. Может быть, так даже лучше, они будут всем рассказывать, что их венчал в Риме толстенький старенький священник.
В ту самую минуту, когда она подбежала к нему в коридоре гостиницы и увидела его лицо, она поняла, что все кончено, он больше ни капли не любит ее. Она пошла к себе в гостиницу пешком по слякотным парижским улицам, не глядя куда идет. Она удивилась, что в конце концов все-таки попала домой, она была уверена, что заблудится. Она чуть ли не надеялась, что заблудится. Она поднялась в свой номер и села на стул, не снимая насквозь промокшей шляпы и пальто. «Надо подумать. Это – конец всему».
Наутро она пошла в канцелярию, там ей выдали проездной билет в Америку, сообщили, на каком пароходе она поедет, и сказали, что она должна уехать в течение ближайших четырех дней. Потом она вернулась в гостиницу и опять села на стул и попробовала подумать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49