Эрон поднял глаза.Она ответила яростным взглядом и сжала кулаки.– Нечего казаться хуже, чем ты есть, – устало договорил Эрон, словно она смертельно ему надоела. – Давно пора вырасти и вести себя как взрослый порядочный человек. – Он медленно встал. – Мы с тобой лучшие друзья, но мне часто бывает стыдно за тебя. А как ты ведешь себя с Джорджи? Всякий, у кого есть глаза, видит, как ей сейчас плохо. Тебе вовсе не обязательно еще больше действовать ей на нервы.– Брэму тоже плохо, – парировала Чаз.– Но это не оправдывает твоей манеры грубо разговаривать с Джорджи.Эрон выглядел так, словно был готов отказаться от нее. Чаз хотелось плакать, но раньше она покончит с собой, чем покажет ему свои слезы! Поэтому она сняла халатик и бросила на песок. Она чувствовала себя совершенно обнаженной, но Эрон смотрел только ей в лицо. Когда она жила на улице, мужчины почти никогда не смотрели ей в лицо.– Ну, доволен? – крикнула она.– А ты? – спросил он.Она терпеть не могла свое тело и до смерти устала бояться. Бояться выйти из дома, бояться сдавать экзамены. Бояться всего на свете.– Если я буду добра к людям, они обязательно меня используют, – выпалила она.– Если кто-то попытается использовать тебя, значит, ты не должна иметь с такими людьми ничего общего, – спокойно ответил Эрон.У Чаз озноб прошел по коже. Неужели обязательно должно быть так: все или ничего?Она подумала о том, что сказал Эрон. Что отныне у нее есть друзья, которые обо всем позаботятся. Противно зависеть от посторонних людей, но, может, это потому, что ей никогда не приходилось ни от кого зависеть?Наверное, Эрон прав. Теперь у нее есть друзья, а она по-прежнему ведет себя так, словно одна борется со всем миром. И неприятно, что он считает ее злой, тем более что злость ни от чего не спасает.Она снова принялась изучать свои ноги.– Только не бросай меня. Ладно?– Как же я могу? Слишком любопытно узнать, какой ты станешь, когда вырастешь.Она уставилась на Эрона и заметила странное выражение его лица. Он не смотрел на ее тело и вообще, кажется, не слишком пристально смотрел на нее, но она почему-то остро ощущала его присутствие. И от этого чувствовала себя так, словно вся чешется… или во рту ужасно пересохло. А еще она задыхалась.– Ну как, пойдем поплаваем? – спросила Чаз. – Или простоишь здесь весь день, занимаясь психоанализом?– Пойдем поплаваем.– Так я и думала.Она помчалась к воде, наслаждаясь новообретенной свободой. Может, это чувство долго не продлится, но сейчас на душе было хорошо.Днем Джорджи монтировала фильм, а по ночам продолжала бродить по самым нищим районам Голливуда и Западного Голливуда. Защитой ей служила камера и собственная известность. Большинство девушек, к которым она подходила, узнавали ее и не стеснялись откровенничать.Так она обнаружила мобильную поликлинику, которая обслуживала уличных ребятишек. И снова помогла ее слава. Медицинские работники позволили ей ездить с ними по ночам, пока сами брали анализы на СПИД и венерические заболевания, раздавали презервативы и бесплатные советы, учили основам профилактики. От увиденного и услышанного у Джорджи болело сердце. Она постоянно представляла, как жила Чаз в этой среде и что с ней сталось бы, не повстречай она Брэма.Прошло две недели, а он ни разу не попытался увидеть ее. Джорджи отупела от усталости, и даже если засыпала, через пару часов просыпалась вся в поту, со сбитыми простынями и во влажной пижаме. Она отчаянно тосковала по тому человеку, которым считала Брэма, человеку, скрывавшему под толстой скорлупой цинизма доброе сердце. Только работа и сознание того, что она поступила правильно, не продав душу ради мести, удерживали ее от полного отчаяния.Поскольку папарацци не добирались до тех мест, где она бывала, в таблоидах не появилось ни одного ее снимка. Хотя она велела Эрону больше не сочинять историй о ее супружеском блаженстве, тот продолжал упорствовать. Но ей было все равно. Пусть Брэм с этим разбирается сам.В пятницу, через три недели после разрыва с Брэмом, позвонил Эрон и попросил посмотреть в компьютере последние новости «Вэрайети». Джорджи увидела объявление:«Закончен кастинг «Дома на дереве». Картина снимается по сценарию известного романа Сары Картер в адаптации Брэма Шепарда. Сюрпризом стал выбор молодой, почти неизвестной актрисы Анны Чалмерс на роль злодейки Элен».Джорджи смотрела на экран. Все кончено. И Брэму больше нет нужды убеждать ее в вечной любви. Поэтому он и не пытается еще раз поговорить с ней.Она вынудила себя сунуть ноги в тапочки и отправилась гулять по берегу. Все защитные барьеры рухнули, и она ужасно устала, иначе не позволила бы себе уплыть в мир ситкома, где Брэм постучится в дверь, бросится на колени и станет молить о любви и прощении.Проклиная себя, Джорджи повернула к дому.Наутро телефон зазвонил, когда Джорджи сидела за компьютером. Очнувшись от ступора, она уставилась на экран мобильника. Звонил Эрон. Он улетел на уик-энд в Канзас праздновать шестидесятилетие отца. Джорджи откашлялась, чтобы голос звучал не так хрипло.– Как там воссоединение семьи?– Прекрасно, только Чаз заболела. Я только что с ней говорил. Судя по всему, ей очень плохо.– Что случилось?– Не говорит. По голосу чувствуется, что она плачет. Я велел ей найти Брэма, но она не знает, где он. Я очень тревожусь, – продолжал Эрон. – Вы не могли бы…– Сейчас еду, – сказала Джорджи.А когда выезжала на шоссе, в голове снова стал прокручиваться ситком. Она видела, как входит в дом Брэма и замечает десятки воздушных шаров, которые плавают под потолком, перевязанные лентами, слегка колеблющимися на ветру. Посреди комнаты стоит Брэм со взволнованным лицом и нежным взглядом…– Сюрприз!Джорджи прибавила скорость и вернулась к реальности.Ни одного шарика не плавало под потолком пустого тихого дома. Нигде не было видно предавшего ее мужчины. Поскольку папарацци опять осадили ворота, Джорджи оставила машину в гараже Рори и выскользнула через заднюю калитку. Поставила сумочку и окликнула Чаз. Ответа она не получила. Поэтому прошла через кухню в коридор и поднялась в квартирку Чаз над гаражом. И не удивилась, обнаружив простую мебель и поразительную чистоту.– Чаз! С тобой все в порядке?Из единственной спальни донесся стон. Чаз лежала на смятом сером покрывале: колени подтянуты к груди, лицо бледное.– Вам Эрон позвонил? – простонала она, увидев Джорджи. Та поспешила к ней.– Что случилось?Чаз обхватила колени.– Неужели он набрался наглости позвонить вам?– Он волновался. Сказал, что ты больна, и, очевидно, был прав.– У меня живот болит.– Живот?– Да, всего-навсего. Иногда так бывает во время месячных. А теперь уходите.– Ты принимала что-нибудь?– Лекарство кончилось, – почти взвыла Чаз. – Оставьте меня в покое. – Она уткнулась лицом в подушку и сказала уже тише: – Пожалуйста.«Пожалуйста»?Должно быть, Чаз очень больна.Джорджи побежала на кухню Брэма, принесла тайленол, заварила чай и все отнесла в квартирку Чаз. По пути в спальню она заметила на журнальном столике раскрытый учебник, пару желтых планшетов и карандаши и улыбнулась, впервые за всю неделю.– Не могу поверить, что Эрон вам звонил, – повторила Чаз, приняв таблетки. – И вы ехали из самого Малибу, чтобы дать мне тайленол?– Эрон был очень расстроен.Джорджи поставила пузырек на тумбочку.– Ведь ты бы сделала то же самое для меня.Чаз мигом оживилась:– Эрон расстроен?Джорджи кивнула и протянула Чаз чашку горячего сладкого чая.– Теперь я тебя оставлю.Чаз с трудом села и взяла чашку.– Спасибо, – пробормотала она. – Правда спасибо. Я не прикалываюсь.– Знаю, – кивнула Джорджи, уходя.Она забрала кое-что из брошенных впопыхах вещей, стараясь даже не смотреть в сторону спальни. Спустившись вниз, она залюбовалась золотистым светом, льющимся в окна. Она любила этот дом, его укромные уголки, его пространство. Любила лимонные деревца в кадках и тибетские покрывала, каминную полку и теплые деревянные полы. Как может человек, создавший такой теплый, добрый дом, иметь пустое, злобное сердце?И в эту минуту в комнату вошел Брэм. Глава 27 Его потрясенное лицо ясно показывало, что Джорджи была последним человеком на Земле, которого он ожидал… или хотел увидеть. Лицо самой Джорджи было белым, как мел от усталости и бессонницы, глаза ввалились, но он выглядел идеально – хоть сейчас на обложку «Джи-Кью». Стрижка новая: совсем короткая, как во времена «Скип и Скутер», – и Джорджи могла поклясться, что он сделал маникюр.– Чаз больна, – коротко пояснила она. – Я приехала посмотреть, что с ней. Сейчас уезжаю.Расправив плечи, она двинулась к веранде, но не успела коснуться дверной ручки, как Брэм оказался рядом.– Ни шагу дальше.– Не устраивай спектаклей, Брэм. У меня на них нет сил.– Мы актеры. Кому же, как не нам, устраивать спектакли? – Он схватил ее за плечи и повернул к себе: – Я прошел через все это не для того, чтобы ты ушла от меня.Ярость, которую она, как считала, успела погасить, вспыхнула нестерпимо жгучим пламенем.– Прошел через что? Через что именно? Посмотри на себя! Чист, аккуратен, красив, подтянут. Да ты наслаждаешься каждой минутой своего существования!– Вот как ты это видишь?– Ты продюсируешь и играешь в отличном фильме. Все твои мечты сбылись.– Не все. Я ранил тебя – главного в своей жизни человека!Брэм прижал Джорджи к стеклянным дверям.– И теперь пытаюсь это исправить.– Каким образом? – презрительно фыркнула она.Он смотрел на нее. В потемневших глазах отражались все муки истерзанной души – неплохая актерская школа.– Я люблю тебя, Джорджи.Перед ее глазами вспыхнул фейерверк.– С чего это вдруг?– Потому что люблю. Потому что ты – это ты.– Выглядишь искренним. И голос – сама искренность, – бросила она, отшвыривая его руку. – Но я не верю ни единому слову.Кто-то менее циничный мог бы посчитать, что самая настоящая боль стянула уголки его губ.– То, что случилось тогда на пляже… – начал Брэм. – Я понимаю, как уродливо все это выглядело. И тем не менее в тот день на меня снизошло озарение, которого я не ожидал, но в котором так нуждался.– Вот это чудо!– Я знал, что ты не поверишь, и не могу тебя винить. – Он сунул руки в карманы. – Послушай, Джорджи. Мы нашли актрису на роль Элен. Дело сделано. Какие еще скрытые мотивы могут у меня быть?Больше никаких молчаливых страданий, сопровождавших ее развод с Лансом. Поэтому она выложила все:– Давай начнем с твоей карьеры. Три с половиной месяца назад я была человеком, готовым на все, лишь бы сохранить свой имидж. Совсем как ты сейчас. Твое сомнительное прошлое встало на пути твоего будущего, и ты использовал меня, чтобы все исправить.– Это не…– «Дом на дереве» не единственный твой проект в этой жизни. Скорее первая часть тщательно спланированной стратегии утвердить себя в глазах публики в качестве респектабельного актера и продюсера.– В честолюбии нет ничего дурного.– Есть, если ты намерен использовать меня, чтобы получить титул «Господин Надежность».– Это Голливуд, Джорджи! Земля обетованная для разведенных. Кому, черт возьми, кроме Рори Кин, конечно, интересно, останемся мы семейной парой или нет?!– Рори Кин! Точно!– Не думаешь же ты, что я хочу вернуть тебя, чтобы не упасть во мнении Рори?– А разве нет? Разве не таковы были твои намерения?– Именно, что были. Но все это кончено. Я более чем счастлив строить карьеру на своей работе, не на своем браке.Похоже, сердце Джорджи обросло мозолями, потому что она по-прежнему не верила ни единому его слову.– Ты скажешь все, что угодно, только бы избежать публичного разрыва, но мне осточертело притворяться. Я прикажу Эрону прекратить эти трогательные заявления для прессы. И на этот раз позабочусь о том, чтобы он выполнил мой приказ.– Черта с два.Холодный расчет, светившийся в его глазах, сменился упертой решимостью. А потом у него, кажется, поехала крыша. Он больно прижался губами к ее губам, после чего сначала подтолкнул, а потом потащил Джорджи к заднему коридору.– Ты пойдешь со мной.Она споткнулась, но он крепко держал ее, не давая упасть.– Отпусти!– Я беру тебя на прогулку, – отрезал он.– Можно подумать, ты предлагаешь что-то новенькое!– Заткнись.Он волоком втянул ее в гараж. Нет, грубым он не был, но и нежности особой не наблюдалось.– Тебе пора понять, как высоко я ценю свою респектабельность.Сейчас Брэм походил на буйного дикаря из их прошлого.– Я никуда с тобой не поеду!– Посмотрим! Я сильнее тебя. А твои отчаяние и злость никак не сравнятся с моими.Джорджи задохнулась от гнева.– Если ты так отчаялся, почему не попытался поговорить со мной, когда нашел актрису на роль Элен? Почему ты…– Потому что сначала мне требовалось кое-что сделать.Он впихнул ее в машину, и не успела Джорджи оглянуться, как они уже мчались к воротам. Два черных мини-вэна пустились за ними в погоню.Брэм включил кондиционер на полную мощность, и Джорджи, в своих шортах и тонкой футболке, быстро замерзла, однако не попросила уменьшить силу холодной струи. Она вообще не желала говорить с Брэмом. Он вел машину как маньяк, но Джорджи была слишком обозлена, чтобы волноваться. Опять ему понадобилось разбить ей сердце!Они выскочили на бульвар Робертсона, где сегодня, в субботу, было полно потенциальных покупателей. Джорджи подалась вперед, когда машина, визжа тормозами, остановилась на стоянке перед «Айви», вторым домом папарацци.– Зачем мы приехали сюда?– Появиться перед репортерами в рекламных целях.– Шутишь?Один из репортеров заметил их и попытался сфотографировать через ветровое стекло. Джорджи выехала из пляжного домика без макияжа. Волосы растрепаны, футболка именно того оттенка голубого, который совершенно не сочетается с бирюзовыми шортами, и вместо босоножек она второпях натянула пляжные тапочки.– Я не покажусь им в таком виде.– По-моему, это ты решила не заботиться о своем имидже.– Существует огромная разница между равнодушием к своему имиджу и походом в приличный ресторан в грязных шортах и тапочках.Еще трое фотографов напирали на машину. Остальные пробирались между мчащимся по мостовой транспортом, чтобы добраться до добычи.– Мы не идем в ресторан, – заверил Брэм. – И по-моему, ты выглядишь прекрасно.Он выскочил из машины, передал пачку банкнот швейцару и пробился через толпу вопящих фотографов, чтобы открыть дверь для Джорджи.Футболка и шорты, всклокоченные волосы, никакого макияжа… и муж, который, возможно, любит ее, но скорее всего – нет.Окончательно потеряв чувство реальности, Джорджи вышла.И тут разразилось столпотворение. Парочку так давно не видели вместе, что все папарацци принялись немедленно их «расстреливать».– Брэм! Джорджи! Сюда!– Где вы были все это время?– Джорджи, скажите, Мел Даффи солгал насчет вашей встречи?– Вы беременны?– Вы все еще вместе?– Что это с вашим костюмом, Джорджи?Брэм обнял ее за талию и повел через толпу к крыльцу отеля.– Дайте нам вздохнуть, парни! Сделаете вы свои снимки, Только не толпитесь!Пешеходы пялились на них, обедающие вытягивали шеи, а тройка безупречно одетых дизайнеров сумок прервала разговор, чтобы уставиться на парочку. Джорджи уже подумывала, не позаимствовать ли у них помаду, но было нечто безумно раскрепощающее в том, чтобы стоять в таком виде перед всем миром.– Кому нужны пресс-конференции, когда у нас есть «Айви»? – прошептал ей на ухо Брэм.– Брэм, я…– Слушайте все! – Он повелительно поднял руку.У Джорджи голова шла кругом, и все же она каким-то образом умудрилась скривить губы в ухмылке Скутер, однако тут же взяла себя в руки. Никакого притворства. Она была рассержена, взбудоражена и изнемогала от боли в желудке, но ей плевать, если об этом узнают все.Поэтому она позволила всем своим чувствам отразиться на лице.Толпа затопила тротуар. Защелкали затворы камер. Непрерывно трещали вспышки.Брэм снова заговорил, перекрывая шум:– Все вы знаете, что три месяца назад мыс Джорджи поженились в Лас-Вегасе. Но вот чего вы не знаете…Она понятия не имела, что он задумал, и ей было безразлично. Пусть мелет все, что придет в голову. Всякая ложь будет на его совести.– …Вы не знаете того, что мы стали жертвами пары коктейлей, сдобренных наркотиками, и что до памятной вечеринки мы люто ненавидели друг друга. С тех пор нам пришлось изображать влюбленных.Джорджи вскинула голову. Может, она ослышалась? Брэм готов стоять на крыльце «Айви», разоблачая их заговор?!Оказалось, что так оно и есть. Он рассказал все – в сжатой форме, разумеется, – не упустив ни единого факта, даже гнусной сиены на пляже.Она рассматривала его решительно выдвинутый подбородок и невольно вспоминала постеры с великолепными киногероями, что висели на стене его офиса.Папарацци привыкли чаще иметь дело с ложью, чем с правдой, и не поверили ни единому слову.– Решили навешать нам лапши на уши, верно?– Ничего подобного, – покачал головой Брэм. – Джорджи вбила себе в голову, что отныне должна вести честную жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41