Она нервно повертела на пальце фальшивое обручальное кольцо. Мелроуз-авеню всего в нескольких кварталах, но этот дворец эротики словно перенес ее в другой мир. Странно безопасный мир, где недостойный доверия мужчина может смотреть, но не касаться. Мир, где все вертелось вокруг секса и где не было места сердечной боли…– Жаль, что мы не посмотрели орудия садомазо, – вздохнул Брэм.Она не устояла от соблазна поиграть с огнем.– Спрошу исключительно из любопытства: кого из нас двоих, по-твоему, нужно связать?– Для начала тебя, – хрипловато сообщил он. – Но как только ты продемонстрируешь истинную покорность, можем поменяться. Ну как, наденешь для меня эту штуку из черной сетки?Против такой приманки, как чувственная схватка с дьяволом на площадке для сексуальных игр, устоять было невозможно.– А что я за это получу?– А что ты хочешь?Джорджи немного подумала.– Отступи.Дождавшись, пока он отойдет, она приблизила лицо к решетке и увидела, что стены маленькой гардеробной были темно-золотого цвета, а выбранная ею одежда висит на огромных железных крюках.– Вон те черные кожаные плавки.– Ни в коем случае.– Значит, ничего не выйдет.Она закрыла дверцу.– Эй!Джорджи выждала несколько минут и потом снова взялась за раковину.– Передумал?– Только ты первая.– Ну конечно! Так я и поверила!Они снова впились глазами друг в друга. Джорджи оставалась внешне спокойной, хотя сердце колотилось как безумное.– Брось, Джорджи. У меня была ужасная неделя. Самое малое, что ты можешь для меня сделать, – примерить кое-какие вещички.– У меня тоже была плохая неделя. И это не вещички, а товары из секс-магазина. Если уж так сильно хочешь, давай первым.– Может, лучше вместе?– Договорились.Она снова закрыла дверцу. Руки ее тряслись, но она сбросила голубые, в белый горошек, балетки.Прошло несколько минут, прежде чем раздался стук с его стороны:– Готова?– Нет. Чувствую себя полной дурой.– Ты чувствуешь себя полной дурой? А знаешь, что у этой штуки есть гребаный гульфик?!– Знаю. Я сама ее выбрала, помнишь? И это мне следовало бы жаловаться. Тесемки корсета пришиты так, что ничего не скрывают!– Открой дверь! Немедленно!– Я передумала.– На счет «три», – настаивал он.– Отступи, чтобы я лучше видела.– Ладно. Отступаю. Один… два… три!Она открыла дверь и заглянула внутрь. Брэм оглянулся.Оба были полностью одеты. Брэм покачал головой:– Тебе совершенно нельзя верить.Джорджи насмешливо прищурилась:– Я по крайней мере скинула туфли. Ты даже этого не сделал…– Предлагаю новый договор, – объявил Брэм. – Ты снимаешь одну вещь, я – другую. Я даже согласен быть первым.Он стянул сорочку.Она уже знала, что у него великолепный торс: слишком долго подглядывала за ним. Мышцы перекатывались под кожей, но были не такими бугристыми, как у бодибилдеров. Впрочем, легко ему быть сексуальным – все равно ему больше нечего делать, кроме как целыми днями заниматься собой.– Я жду, – напомнил он.Несложные вычисления быстро позволили Джорджи понять, что на ней одежды больше. И неужели она действительно на это пойдет? Секс с Брэмом не дает гарантий, что он не станет ей изменять. Но он далеко не глуп: знает, что оба они под колпаком у прессы и что ему будет невероятно трудно улизнуть на свидание с другой женщиной. Кроме того, Брэм всегда искал легких путей, а в его случае легкий путь – это она и ее деньги. Она завела руки назад и расстегнула серебряную цепочку.– Так нечестно.Ее появление во владениях дьявола требовало нескольких, пусть и не слишком хитрых, трюков.– Снимай джинсы. Гульфик ждет.– Если помнишь, на мне еще туфли.Он отступил, чтобы она могла лучше увидеть, как летит в сторону один мокасин.– Наглое жульничество! – возмутилась Джорджи, вынимая из уха маленькую бриллиантовую сережку.– Кто бы говорил!На пол упал второй мокасин.– В жизни никого не обманывала.Она сняла вторую сережку.– А я тебе не верю.Один носок.– Ну, может, иногда, мухлевала в «Пикшионери» Игра-угадайка; играют две команды – одна должна угадывать слова по рисункам второй.
, – призналась Джорджи.Снимая по очереди один из предметов одежды и украшения, они то и дело отступали от решетки, чтобы лучше видеть друг друга. Вверх-вниз, вверх-вниз: чувственный танец разоблачения и сокрытия…На пол лег второй носок.– Интересно, мужчины когда-нибудь капали мед тебе в пупок, чтобы потом его слизать? – осведомился Брэм.– Сотни раз.Она потеребила верхнюю пуговку на блузке, стараясь выиграть время и все еще не уверенная, насколько далеко сможет зайти в этом очень личном пип-шоу.– Когда у тебя в последний раз была любовница? – выпалила она неожиданно для себя.– Очень давно.Он просунул палец под застежку на джинсах.– Когда?Она выдавила между пальцами красную пластиковую пуговицу.– Не можем ли мы поговорить об этом в другой раз?Застежка вылетела из петли.– Нет, не можем.Разговор о прежних любовницах должен был погасить ее желание, но этого не случилось.– Позже. Обещаю.– Не верю.– Если я захочу тебя надуть, можешь пройтись по моей голой спине в шпильках.– Если ты попытаешься меня надуть…Верхняя пуговица расстегнулась словно по собственной воле.– …никогда больше их не увидишь.Блузка медленно соскользнула с рук. Под ней оказался кружевной белый лифчик от «Ла Перла» с такими же трусиками, о которых Брэм пока не знал.Он неторопливо снял часы – Джорджи совсем забыла о дурацких часах, – так что теперь на нем оставались только джинсы… и то, что под ними.Джорджи никак не могла глубоко вздохнуть, но все же отодвинулась, расстегнула синие слаксы и, глядя Брэму в глаза, стала их стягивать.У нее были очень красивые ноги: длинные, стройные и сильные – ноги танцовщицы. Брэм уперся в них взглядом. Прошло несколько бесконечных секунд, прежде чем он тоже отступил и снял свои джинсы. Под ними были серые трикотажные трусы-боксеры, облепившие весьма заметную эрекцию. Джорджи уставилась на внушительную выпуклость.– Теперь твои трусики, – потребовал он, снова подходя к решетке.Впервые в жизни ее охватило такое безумное возбуждение. А ведь они даже не коснулись друг друга!Она расстегнула лифчик. Бретельки упали, но она, придерживая обеими руками чашечки, вернулась к решетке.– Сначала ты потрудись, – прошептала она.– Придется довериться тебе, – прохрипел он и, засунув пальцы под резинку боксеров, стащил их и встал перед ней в своей великолепной наготе.Джорджи пожирала его глазами: широкие загорелые плечи, мускулистый торс, узкие бедра, чуть светлее, чем остальная кожа. Джорджи и не почувствовала, как опустила руки. Лифчик порхнул на пол.– Отступи, – приказал Брэм едва слышно.Он использовал ее, и она использовала его. И ей было все равно.Она отошла в середину комнаты и сняла невесомые нейлоновые трусики. Он смотрел на нее так пристально, что тело охватило огнем.Брэм спал с куда более красивыми, чем она, женщинами, но Джорджи не испытывала ни капли мучительной неуверенности в себе, от которой страдала, живя с Лансом. Это Брэм. Ей плевать на его мнение. Ей нужно только его тело.Она вскинула голову:– Отойди, чтобы я смогла как следует тебя разглядеть.Но у Брэма больше не было сил терпеть.– Игра закончена. Мы уходим отсюда. Немедленно.Джорджи не хотела уходить. Она хотела навсегда остаться в этом мире чувственных грез и поэтому сняла с крючка голубой лифчик-цветок. Каждая чашечка состояла из трех шелковистых лепестков. Повернувшись к Брэму лицом, она молча отстегнула каждый лепесток. Очень медленно. Сначала боковые, потом – центральный.Глаза Брэма хищно блеснули.– Ты меня убиваешь!– Знаю.Она схватила трусики из того же набора и отступила, чтобы Брэм мог видеть весь процесс облачения в эротическое белье. Кстати, промежность у трусиков отсутствовала.– Неплохо сидят, не находишь?– У меня весь ум отшибло. Иди сюда.Она шаг за шагом подобралась к смотровой щели.– Ближе, – прошептал он. Джорджи молча подчинилась.Они прижались лицами к решетке, и губы встретились через завитки черного металла. Только губы.И тут земля дрогнула. Действительно дрогнула. Или по крайней мере стена. Джорджи растерянно ахнула, когда последнее препятствие между ними взвилось вверх. Ей следовало знать, что изобретательный управляющий магазином обязательно устроит нечто в этом роде. Ощущение безопасности мигом развеялось.Брэм наклонил голову и прошел в образовавшееся отверстие.– Не всем открывают этот секрет.У нее никогда не было секса без любви, а Брэм предлагал только грязные наслаждения. Джорджи слишком хорошо знала, как он двуличен. Как независим. У нее не имелось иллюзий в отношении Брэма. Глаза ее были широко открыты. В точности как он хотел.– Это всего лишь наше первое свидание.– Черта с два первое!Он шагнул вперед и впился взглядом в ее обнаженную грудь, выставленную напоказ лифчиком с открытыми чашечками.– Леди, я обожаю ваше белье.Костяшки его пальцев прошлись по ее соску. Он поднял и застегнул тонкий лепесток и стал ласкать ее грудь сквозь прозрачную преграду.Ноги Джорджи ослабели. Колени подогнулись. Брэм увлек ее на большую оттоманку со стеганой обивкой. Они стали целоваться. Он снова припал губами к ее соску. Она запустила пальцы в его волосы и закусила губу, чтобы не вскрикнуть. Он раздвинул ее бедра своими. На ней по-прежнему оставались трусики без промежности. Он раздвинул нейлон, погрузил пальцы в ее шелк и играл тонкими завитками, пока она не задрожала от желания.Не в силах вынести эту пытку, Джорджи встала коленями на оттоманку, приподнялась и медленно вобрала его в себя.Брэм тяжело, прерывисто дышал, но не пытался войти в нее еще глубже. Он дал ей время принять его. И она воспользовалась своим преимуществом. В полной мере. Опускаясь чуть ниже, Джорджи тут же поднималась вновь, и все начиналось сначала. Его плечи стали скользкими от пота. Но она не заботилась о его потребностях. Не желала знать, хорошо ли ему. Не думала о его чувствах, фантазиях, эго. Ей было важно одно: что он может сделать для нее. А если он не удовлетворит ее, если окажется, что ее надежды были напрасны, она не собирается оправдывать его, как оправдывала надежды Ланса. И станет жаловаться долго и громко, пока все не будет так, как захочет она. Но похоже, что это вряд ли будет необходимо.– Ты за это заплатишь, – проскрипел он сквозь стиснутые зубы. И все же позволил ей делать то, что она желает. Правда, длилось это не слишком долго. Джорджи обезумела настолько, что пришлось оставить игру.Шуметь они не могли: только тонкая стенка отделяла их от позорного разоблачения. Брэм уткнулся лицом в ее грудь, а рука ласкала Джорджи в том месте, где соединялись их тела. Она выгнулась, налегая на его руку, откинула голову и, вцепившись в плечи, пустилась в безумную молчаливую гонку.Не любя его. Только используя.Брэм содрогнулся. Джорджи тихо охнула.Разрядка…И только потом… потом проза жизни вторглась в чувственный туман и отрезвила Джорджи. Дикий беспорядок в гардеробной. Смятое, разбросанное по полу белье, за которое они даже не заплатили. Совершенно неподходящий муж. Когда они оторвались друг от друга, рассудок вновь вернулся. Нужно дать ему понять, что ничего не изменилось.– Молодец, Скип, – бросила она, разминая затекшие ноги. – Не Джордж Клуни, конечно, но способности у тебя определенно имеются.Он шагнул к потайной двери, но тут же обернулся и стал беззастенчиво разглядывать ее тело, словно метил территорию.– По крайней мере на один вопрос ответ получен.– На какой именно?Он лениво улыбнулся:– Я наконец вспомнил, что случилось в ту ночь в Вегасе. Глава 14 Чаз увидела в окно, как темно-синяя «хонда» Эрона остановилась на машинном дворе. Через несколько минут открылась входная дверь. Господи, на кого он только похож!Она выскочила в коридор, чтобы встретить его, но вместо пакета с пончиками, как ожидала Чаз, он тащил только свой уродливый черный мешок. Очевидно, он совсем не был счастлив видеть ее и, кивнув, попытался пройти мимо. Чаз загородила лестницу:– Что у тебя было на завтрак?– Оставь меня в покое, Чаз. Ты мне не мать.Чаз уперлась одной рукой в стену, а другой – в перила. Он уже вспотел, а ведь на улице даже не было жарко.– Бьюсь об заклад, она привыкла каждое утро подавать своему мальчику яйца с колбасками и большую тарелку с блинчиками!– Я ел овсянку, довольна?– Я же говорила, что сама приготовлю тебе завтрак!– Больше я на эту удочку не попадусь, ясно? В последний раз ты поджарила мне яичные белки.– И тост, и апельсиновый сок. Перестань строить из себя ребенка! Нужно решать свои проблемы, вместо того чтобы их заедать!– Теперь ты превратилась в шринка!Он оторвал ее руку от стены и протиснулся к лестнице.– Тебе только двадцать лет! И не претендуй на житейскую мудрость!Он никогда не ругался, а Чаз нравилось доставать его. Может, все-таки она доведет его до взрыва? Она потопала за ним наверх.– Так ты видел Бекки в этот уик-энд?К тому времени как они оказались на верхней площадке, Эрон уже задыхался.– Мне вообще не следовало говорить тебе о ней.Бекки жила в соседней квартире. Эрон был без ума от нее, но та едва его замечала, что не явилось большим сюрпризом для Чаз. Очевидно, Бекки была большой умницей и достаточно хорошо выглядела, хотя красавицей ее не назовешь, а это означало, что у Эрона имелись кое-какие шансы… при условии, что он похудеет, сделает приличную стрижку, купит нормальную одежду и перестанет изображать из себя дегенерата.– Ты пытался поговорить с ней, как я тебе велела?– У меня полно работы.– Пытался?Чаз наставляла его, требуя вести себя дружелюбно, но не чересчур, а это означало, что он не должен был смеяться своим идиотским хрюкающим смехом, а также разглагольствовать о видеоиграх. Никогда! Ни в коем случае!– Я не видел ее, поняла!– Видел! – с уверенностью заявила Чаз, входя за Эроном в офис Джорджи. – Видел, но у тебя смелости не хватило заговорить с ней. Неужели трудно поздороваться и спросить, как дела?– По-моему, можно придумать кое-что пооригинальнее. Не находишь?– Когда ты пытаешься быть оригинальным, со стороны это выглядит ужасно. Начинаешь заикаться и выглядишь полным идиотом. Хотя бы раз в жизни возьми себя в руки. Будь спокойным и сдержанным. Только «привет» и «как дела». Ты принес с собой плавки, как я просила?Он бросил черный мешок на стул.– Ты также не мой личный тренер.– Привез?– Не помню. Может быть.Чаз подумала, что некоторый прогресс все же намечается. Эрон уже соглашался съедать приготовленный ею ленч и больше не привозил еду с собой. Прошло только три недели, и Чаз была уверена, что брюшко у него немного усохло.– Сегодня перед отъездом домой поплаваешь полчаса в бассейне. И я не шучу.– Могла бы заняться собой, а не приставать к окружающим, – проворчал Эрон, опускаясь в офисное кресло у компьютера. – Давно бы излечилась от психического расстройства.– Мне нравится мое психическое расстройство. Прекрасное средство держать на расстоянии всяких подонков, – фыркнула она. – Хотя в данном случае и это не помогает.Вообще-то Эрона трудно было назвать подонком. Он был порядочным парнем, и втайне Чаз восхищалась его умом. Однако при этом он был ужасно беспомощным и бестолковым. И одиноким. Если бы он только слушался ее, то, вполне возможно, у него могла бы появиться девушка. Не то чтобы секс-бомба, но умная и хорошенькая.– Ленч в половине первого, – объявила она. – Не опаздывай.Повернувшись к выходу, Чаз увидела стоявшую в дверях Джорджи. Очевидно, та успела запечатлеть всю сцену на видеокамеру.Чаз вызывающе подбоченилась.– Это незаконно, знаете ли. Нельзя снимать людей без их ведома!– Найми адвоката, – посоветовала Джорджи, не отрывая глаз от объектива.Чаз вылетела в коридор и направилась к задней лестнице. Джорджи была последним человеком на Земле, с кем ей хотелось сейчас говорить. Вчера, когда Джорджи вернулась домой вместе с Брэмом, оба вели себя странно. У Джорджи на лице были красные пятна, и она упорно не смотрела на Брэма, который улыбался ей с крайне самонадеянным видом. Чаз понятия не имела, что с ними происходит. Они воображали, будто она не знает, что эти двое спят в отдельных комнатах. Чаз же давно догадалась, ведь Джорджи совершенно не умеет застилать постель. Так что же стряслось вчера?Чаз получила бы кучу денег, если бы продала таблоидам историю о том, как знаменитые новобрачные спят в разных комнатах. Может, она так и поступила бы, если бы при этом пострадала только Джорджи, но ранить Брэма не желала.Джорджи проводила ее до задней лестницы.– Почему ты изводишь Эрона?Чаз могла бы сама задать кое-какие вопросы: например, почему Джорджи изводит Брэма, что случилось вчера и почему прошлой ночью она опять спала в своей кровати, – но давно научилась держать все, что знает, при себе, пока не найдет повода использовать информацию.– У меня вопрос получше, – сказала она вслух. – Почему вы ни разу не пытались помочь Эрону? Он ходячий кошмар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
, – призналась Джорджи.Снимая по очереди один из предметов одежды и украшения, они то и дело отступали от решетки, чтобы лучше видеть друг друга. Вверх-вниз, вверх-вниз: чувственный танец разоблачения и сокрытия…На пол лег второй носок.– Интересно, мужчины когда-нибудь капали мед тебе в пупок, чтобы потом его слизать? – осведомился Брэм.– Сотни раз.Она потеребила верхнюю пуговку на блузке, стараясь выиграть время и все еще не уверенная, насколько далеко сможет зайти в этом очень личном пип-шоу.– Когда у тебя в последний раз была любовница? – выпалила она неожиданно для себя.– Очень давно.Он просунул палец под застежку на джинсах.– Когда?Она выдавила между пальцами красную пластиковую пуговицу.– Не можем ли мы поговорить об этом в другой раз?Застежка вылетела из петли.– Нет, не можем.Разговор о прежних любовницах должен был погасить ее желание, но этого не случилось.– Позже. Обещаю.– Не верю.– Если я захочу тебя надуть, можешь пройтись по моей голой спине в шпильках.– Если ты попытаешься меня надуть…Верхняя пуговица расстегнулась словно по собственной воле.– …никогда больше их не увидишь.Блузка медленно соскользнула с рук. Под ней оказался кружевной белый лифчик от «Ла Перла» с такими же трусиками, о которых Брэм пока не знал.Он неторопливо снял часы – Джорджи совсем забыла о дурацких часах, – так что теперь на нем оставались только джинсы… и то, что под ними.Джорджи никак не могла глубоко вздохнуть, но все же отодвинулась, расстегнула синие слаксы и, глядя Брэму в глаза, стала их стягивать.У нее были очень красивые ноги: длинные, стройные и сильные – ноги танцовщицы. Брэм уперся в них взглядом. Прошло несколько бесконечных секунд, прежде чем он тоже отступил и снял свои джинсы. Под ними были серые трикотажные трусы-боксеры, облепившие весьма заметную эрекцию. Джорджи уставилась на внушительную выпуклость.– Теперь твои трусики, – потребовал он, снова подходя к решетке.Впервые в жизни ее охватило такое безумное возбуждение. А ведь они даже не коснулись друг друга!Она расстегнула лифчик. Бретельки упали, но она, придерживая обеими руками чашечки, вернулась к решетке.– Сначала ты потрудись, – прошептала она.– Придется довериться тебе, – прохрипел он и, засунув пальцы под резинку боксеров, стащил их и встал перед ней в своей великолепной наготе.Джорджи пожирала его глазами: широкие загорелые плечи, мускулистый торс, узкие бедра, чуть светлее, чем остальная кожа. Джорджи и не почувствовала, как опустила руки. Лифчик порхнул на пол.– Отступи, – приказал Брэм едва слышно.Он использовал ее, и она использовала его. И ей было все равно.Она отошла в середину комнаты и сняла невесомые нейлоновые трусики. Он смотрел на нее так пристально, что тело охватило огнем.Брэм спал с куда более красивыми, чем она, женщинами, но Джорджи не испытывала ни капли мучительной неуверенности в себе, от которой страдала, живя с Лансом. Это Брэм. Ей плевать на его мнение. Ей нужно только его тело.Она вскинула голову:– Отойди, чтобы я смогла как следует тебя разглядеть.Но у Брэма больше не было сил терпеть.– Игра закончена. Мы уходим отсюда. Немедленно.Джорджи не хотела уходить. Она хотела навсегда остаться в этом мире чувственных грез и поэтому сняла с крючка голубой лифчик-цветок. Каждая чашечка состояла из трех шелковистых лепестков. Повернувшись к Брэму лицом, она молча отстегнула каждый лепесток. Очень медленно. Сначала боковые, потом – центральный.Глаза Брэма хищно блеснули.– Ты меня убиваешь!– Знаю.Она схватила трусики из того же набора и отступила, чтобы Брэм мог видеть весь процесс облачения в эротическое белье. Кстати, промежность у трусиков отсутствовала.– Неплохо сидят, не находишь?– У меня весь ум отшибло. Иди сюда.Она шаг за шагом подобралась к смотровой щели.– Ближе, – прошептал он. Джорджи молча подчинилась.Они прижались лицами к решетке, и губы встретились через завитки черного металла. Только губы.И тут земля дрогнула. Действительно дрогнула. Или по крайней мере стена. Джорджи растерянно ахнула, когда последнее препятствие между ними взвилось вверх. Ей следовало знать, что изобретательный управляющий магазином обязательно устроит нечто в этом роде. Ощущение безопасности мигом развеялось.Брэм наклонил голову и прошел в образовавшееся отверстие.– Не всем открывают этот секрет.У нее никогда не было секса без любви, а Брэм предлагал только грязные наслаждения. Джорджи слишком хорошо знала, как он двуличен. Как независим. У нее не имелось иллюзий в отношении Брэма. Глаза ее были широко открыты. В точности как он хотел.– Это всего лишь наше первое свидание.– Черта с два первое!Он шагнул вперед и впился взглядом в ее обнаженную грудь, выставленную напоказ лифчиком с открытыми чашечками.– Леди, я обожаю ваше белье.Костяшки его пальцев прошлись по ее соску. Он поднял и застегнул тонкий лепесток и стал ласкать ее грудь сквозь прозрачную преграду.Ноги Джорджи ослабели. Колени подогнулись. Брэм увлек ее на большую оттоманку со стеганой обивкой. Они стали целоваться. Он снова припал губами к ее соску. Она запустила пальцы в его волосы и закусила губу, чтобы не вскрикнуть. Он раздвинул ее бедра своими. На ней по-прежнему оставались трусики без промежности. Он раздвинул нейлон, погрузил пальцы в ее шелк и играл тонкими завитками, пока она не задрожала от желания.Не в силах вынести эту пытку, Джорджи встала коленями на оттоманку, приподнялась и медленно вобрала его в себя.Брэм тяжело, прерывисто дышал, но не пытался войти в нее еще глубже. Он дал ей время принять его. И она воспользовалась своим преимуществом. В полной мере. Опускаясь чуть ниже, Джорджи тут же поднималась вновь, и все начиналось сначала. Его плечи стали скользкими от пота. Но она не заботилась о его потребностях. Не желала знать, хорошо ли ему. Не думала о его чувствах, фантазиях, эго. Ей было важно одно: что он может сделать для нее. А если он не удовлетворит ее, если окажется, что ее надежды были напрасны, она не собирается оправдывать его, как оправдывала надежды Ланса. И станет жаловаться долго и громко, пока все не будет так, как захочет она. Но похоже, что это вряд ли будет необходимо.– Ты за это заплатишь, – проскрипел он сквозь стиснутые зубы. И все же позволил ей делать то, что она желает. Правда, длилось это не слишком долго. Джорджи обезумела настолько, что пришлось оставить игру.Шуметь они не могли: только тонкая стенка отделяла их от позорного разоблачения. Брэм уткнулся лицом в ее грудь, а рука ласкала Джорджи в том месте, где соединялись их тела. Она выгнулась, налегая на его руку, откинула голову и, вцепившись в плечи, пустилась в безумную молчаливую гонку.Не любя его. Только используя.Брэм содрогнулся. Джорджи тихо охнула.Разрядка…И только потом… потом проза жизни вторглась в чувственный туман и отрезвила Джорджи. Дикий беспорядок в гардеробной. Смятое, разбросанное по полу белье, за которое они даже не заплатили. Совершенно неподходящий муж. Когда они оторвались друг от друга, рассудок вновь вернулся. Нужно дать ему понять, что ничего не изменилось.– Молодец, Скип, – бросила она, разминая затекшие ноги. – Не Джордж Клуни, конечно, но способности у тебя определенно имеются.Он шагнул к потайной двери, но тут же обернулся и стал беззастенчиво разглядывать ее тело, словно метил территорию.– По крайней мере на один вопрос ответ получен.– На какой именно?Он лениво улыбнулся:– Я наконец вспомнил, что случилось в ту ночь в Вегасе. Глава 14 Чаз увидела в окно, как темно-синяя «хонда» Эрона остановилась на машинном дворе. Через несколько минут открылась входная дверь. Господи, на кого он только похож!Она выскочила в коридор, чтобы встретить его, но вместо пакета с пончиками, как ожидала Чаз, он тащил только свой уродливый черный мешок. Очевидно, он совсем не был счастлив видеть ее и, кивнув, попытался пройти мимо. Чаз загородила лестницу:– Что у тебя было на завтрак?– Оставь меня в покое, Чаз. Ты мне не мать.Чаз уперлась одной рукой в стену, а другой – в перила. Он уже вспотел, а ведь на улице даже не было жарко.– Бьюсь об заклад, она привыкла каждое утро подавать своему мальчику яйца с колбасками и большую тарелку с блинчиками!– Я ел овсянку, довольна?– Я же говорила, что сама приготовлю тебе завтрак!– Больше я на эту удочку не попадусь, ясно? В последний раз ты поджарила мне яичные белки.– И тост, и апельсиновый сок. Перестань строить из себя ребенка! Нужно решать свои проблемы, вместо того чтобы их заедать!– Теперь ты превратилась в шринка!Он оторвал ее руку от стены и протиснулся к лестнице.– Тебе только двадцать лет! И не претендуй на житейскую мудрость!Он никогда не ругался, а Чаз нравилось доставать его. Может, все-таки она доведет его до взрыва? Она потопала за ним наверх.– Так ты видел Бекки в этот уик-энд?К тому времени как они оказались на верхней площадке, Эрон уже задыхался.– Мне вообще не следовало говорить тебе о ней.Бекки жила в соседней квартире. Эрон был без ума от нее, но та едва его замечала, что не явилось большим сюрпризом для Чаз. Очевидно, Бекки была большой умницей и достаточно хорошо выглядела, хотя красавицей ее не назовешь, а это означало, что у Эрона имелись кое-какие шансы… при условии, что он похудеет, сделает приличную стрижку, купит нормальную одежду и перестанет изображать из себя дегенерата.– Ты пытался поговорить с ней, как я тебе велела?– У меня полно работы.– Пытался?Чаз наставляла его, требуя вести себя дружелюбно, но не чересчур, а это означало, что он не должен был смеяться своим идиотским хрюкающим смехом, а также разглагольствовать о видеоиграх. Никогда! Ни в коем случае!– Я не видел ее, поняла!– Видел! – с уверенностью заявила Чаз, входя за Эроном в офис Джорджи. – Видел, но у тебя смелости не хватило заговорить с ней. Неужели трудно поздороваться и спросить, как дела?– По-моему, можно придумать кое-что пооригинальнее. Не находишь?– Когда ты пытаешься быть оригинальным, со стороны это выглядит ужасно. Начинаешь заикаться и выглядишь полным идиотом. Хотя бы раз в жизни возьми себя в руки. Будь спокойным и сдержанным. Только «привет» и «как дела». Ты принес с собой плавки, как я просила?Он бросил черный мешок на стул.– Ты также не мой личный тренер.– Привез?– Не помню. Может быть.Чаз подумала, что некоторый прогресс все же намечается. Эрон уже соглашался съедать приготовленный ею ленч и больше не привозил еду с собой. Прошло только три недели, и Чаз была уверена, что брюшко у него немного усохло.– Сегодня перед отъездом домой поплаваешь полчаса в бассейне. И я не шучу.– Могла бы заняться собой, а не приставать к окружающим, – проворчал Эрон, опускаясь в офисное кресло у компьютера. – Давно бы излечилась от психического расстройства.– Мне нравится мое психическое расстройство. Прекрасное средство держать на расстоянии всяких подонков, – фыркнула она. – Хотя в данном случае и это не помогает.Вообще-то Эрона трудно было назвать подонком. Он был порядочным парнем, и втайне Чаз восхищалась его умом. Однако при этом он был ужасно беспомощным и бестолковым. И одиноким. Если бы он только слушался ее, то, вполне возможно, у него могла бы появиться девушка. Не то чтобы секс-бомба, но умная и хорошенькая.– Ленч в половине первого, – объявила она. – Не опаздывай.Повернувшись к выходу, Чаз увидела стоявшую в дверях Джорджи. Очевидно, та успела запечатлеть всю сцену на видеокамеру.Чаз вызывающе подбоченилась.– Это незаконно, знаете ли. Нельзя снимать людей без их ведома!– Найми адвоката, – посоветовала Джорджи, не отрывая глаз от объектива.Чаз вылетела в коридор и направилась к задней лестнице. Джорджи была последним человеком на Земле, с кем ей хотелось сейчас говорить. Вчера, когда Джорджи вернулась домой вместе с Брэмом, оба вели себя странно. У Джорджи на лице были красные пятна, и она упорно не смотрела на Брэма, который улыбался ей с крайне самонадеянным видом. Чаз понятия не имела, что с ними происходит. Они воображали, будто она не знает, что эти двое спят в отдельных комнатах. Чаз же давно догадалась, ведь Джорджи совершенно не умеет застилать постель. Так что же стряслось вчера?Чаз получила бы кучу денег, если бы продала таблоидам историю о том, как знаменитые новобрачные спят в разных комнатах. Может, она так и поступила бы, если бы при этом пострадала только Джорджи, но ранить Брэма не желала.Джорджи проводила ее до задней лестницы.– Почему ты изводишь Эрона?Чаз могла бы сама задать кое-какие вопросы: например, почему Джорджи изводит Брэма, что случилось вчера и почему прошлой ночью она опять спала в своей кровати, – но давно научилась держать все, что знает, при себе, пока не найдет повода использовать информацию.– У меня вопрос получше, – сказала она вслух. – Почему вы ни разу не пытались помочь Эрону? Он ходячий кошмар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41