не позволите ли вы мне вышить узор из цветов вокруг горловин ваших кофточек?Глаза у Глинис расширились:— Почему вы хотите…— Вы ежедневно трудитесь на полях, Глинис, и я хотела бы сделать что-нибудь, чтобы выразить вам свою признательность. Если вы принесете мне в залу одну из ваших блузок, я начну работать над ней сегодня.Джоанна была слишком смущена, чтобы дожидаться ответа. Она внезапно почувствовала себя такой робкой. Она помахала Глинис, уходя по дорожке, ведущей к дому.Добравшись до холма, она замедлила шаг. Необычность нового состояния поразила ее. Она прошла остаток пути в глубокой сосредоточенности.Огги перехватил ее в центре двора.— Я приду сюда сегодня ужинать, — сообщил он. — Я собираюсь сказать вашему мужу…Он умолк, ибо его поразило выражение ее лица.— Почему вы улыбаетесь так, словно нашли горшок золота, юная леди? — в недоумении нахмурился Огги.— Я скажу вам об этом сегодня вечером, — пообещала она. — Это великий день, не так ли, Огги, даже несмотря на то что погода немножечко холоднее обычного?— Ну, юная леди, вам бы надо быть более осведомленной относительно здешней погоды…Огги намеревался объяснить, как оно на самом деле: погода и впрямь была очень мягкой для ранней осени. Но Кит уже говорил ему, что леди полагает, будто погода в Нагорье весь год такая теплая. И Огги не хотелось бы, чтобы солдаты смеялись за спиной Джоанны над ее наивностью. Но Джоанна уже улетела, как пташка, и мысли ее, видно, витали в облаках, так что обстоятельный Огги не успел просветить ее насчет климата Нагорья. Ничего, он найдет время, чтобы поведать ей всю правду…Джоанна была рядом с Алексом за столом, пока он ужинал. Он был еще слишком мал, чтобы дожидаться взрослых. Потом она послала его вымыть лицо и руки, а сама села к очагу.В залу вприпрыжку вбежал Дамфрис. Она потрепала его по холке и взяла в руки шитье. Дамфрис с громким стуком шмякнулся на пол возле нее и положил голову на ее ботинки.Через минуту появился Алекс. На его лице все еще оставались жирные следы. Джоанна намочила платок и старательно вытерла мальчика. Он захотел сесть рядом с нею, на тот же стул. Джоанна подвинулась и усадила его.— Скажи, Алекс, тебе хотелось бы остаться здесь со мной и с отцом? Или ты будешь скучать по другим своим родственникам?— Я хочу остаться здесь. — Он громко зевнул и прислонился к Джоанне, наблюдая, как она вдевает нитку в иголку.— Я тоже хочу, чтобы ты остался, — прошептала Джоанна.— Папа говорит, что ты скучала по мне.— Это правда. Я действительно скучала по тебе.Щеки Алекса надулись от осознания собственной важности:— И ты плакала, как ребенок, когда скучала по мне?Она улыбнулась его словам и сказала, чтобы не разочаровать его:— Конечно, плакала… А ты хотел бы, чтобы я рассказала тебе сказку перед тем, как ты ляжешь спать?Алекс кивнул:— А откуда ты знаешь сказку? Тебе рассказал Огги?— Нет, — ответила она. — Моя матушка рассказывала мне сказки, когда я была маленькой. А когда я выросла, я выучилась читать и поэтому… ^— Зачем?— Что зачем?— Зачем ты училась читать?Джоанна все время смотрела на Алекса и поэтому не заметила, что в залу вошел муж. Он приостановился на лестнице, наблюдая за женой и сыном.— Я выучилась читать, потому что мне это запрещали, — ответила она. — Мне говорили, будто я слишком неразвита, чтобы учиться грамоте. И я верила этой ерунде. Но позже я обрела здравый смысл и поняла, что не менее умна, чем другие. Это случилось, когда я выучилась читать. Когда ты станешь постарше, Алекс, я выучу и тебя.Алекс теребил пальцами плед Джоанны, внимательно слушая ее. Вдруг он широко зевнул, так, что стало видно все его горлышко. Она показала ему, как при зевке закрывать рот ладонью, а затем начала сказку, которая была самой любимой у нее в детстве.Алекс вскоре крепко уснул, его голова упала ей на грудь. Джоанне было так приятно чувствовать малыша у себя на руках, что она закрыла глаза с намерением вознести благодарственную молитву. И она уснула почти так же быстро, как и Алекс.Габриэль не знал, кого первым перенести в постель. Ему на помощь пришел Колум. Он взял Алекса.— Куда мне уложить его на ночь, милорд? — спросил он тихим шепотом, так, чтобы не разбудить малыша.Габриэль не знал, что ответить, ведь вторая спальня была занята Клэр и он не мог уложить туда сына. Но ему не хотелось и чтобы Алекс спал с солдатами. Мальчик еще слишком мал, и ему нужно быть ближе к матери и отцу — на случай, если он чего-нибудь испугается или заблудится ночью.— Пока положите его в мою постель, — приказал Габриэль. — Сегодня попозже я разберусь с этим.Он подождал, пока Колум вынесет Алекса из зала, и повернулся к жене. Он присел на корточки рядом с ее стулом и уже потянулся к ней, когда она внезапно открыла глаза.— Габриэль, — она произнесла его имя с удивлением в голосе. Он воспринял это словно ласку.— Вы случайно не обо мне грезите?Он пытался поддразнивать ее, но его голос был хриплым от избытка нежности. Проклятье! Он любил эту женщину. Он вздохнул, надо было взять себя в руки.Ему хотелось лечь с нею. Но он знал, что должен подождать, так что взамен решил поворчать на нее:— Вам нужно подняться наверх, жена. Вы совершенно истощены. Вы слишком много работаете. Я снова и снова прошу вас отдыхать, но вы вызывающе…Она потянулась к нему и кончиками пальцев провела по его лицу. Надо ли говорить, что это прервало его ворчание. «Должно быть, это женская уловка», — подумал он.— Я не много работаю, — ответила она. — И сейчас я не спала. Я дремала и думала кое о чем, поразившем меня. Я не вполне могу этому поверить, Габриэль. Это кажется невероятным, и когда я сообщу вам то, о чем узнала…Она внезапно остановилась и украдкой выглянула из-за плеча мужа, желая удостовериться, что они одни. Она не хотела, чтобы кто-нибудь еще был рядом в этот совершенно особый момент.Но тут как раз в залу гордой поступью прошествовали Кит и трое маклоринских солдат, а Джоанна вдруг поняла, что Алекса уже нет у нее на коленях.— Сами видите, что вы спали, — сказал ей Габриэль. — Вы даже не заметили, как Колум отнес моего сына наверх.— Нашего сына, — поправила она.Ему понравились эти слова. Джоанна предъявляла свои права на Алекса, и он подумал, что это Добрый знак. В свое время, он надеялся, она предъявит свои права и на владение им самим.— Да, это наш сын, — согласился он. — А теперь рассказывайте мне, что вы узнали.— Надо подождать, пока мы останемся одни.— Говорите сейчас.— Нет.Его глаза расширились от удивления. Он поднялся, затем поставил и ее на ноги.— Вы осмелились отказать мне? Она улыбнулась:— С этого дня я на все осмеливаюсь. Благодарю вас, супруг мой.Он не понимал, что она говорит, и решил подождать, чтобы потом добиться у нее надлежащего объяснения. Но сейчас ему хотелось заставить Джоанну рассказать, что ее так поразило.— Я желаю знать, что вас беспокоит. Говорите сейчас же, — велел он.Теперь Габриэль снова говорил надменно. Помоги ей небо, ей даже начинала импонировать его властность — теперь, когда она стала ощущать и свою силу над ним.— Меня ничто не беспокоит, — сказала она. — Я расскажу вам мои новости, когда буду готова, но ни минутой раньше. Я не стану торопиться.— А вы собираетесь сказать милорду о том, что случилось на лугу? — Огги прокричал этот вопрос от дверей.Джоанна обернулась посмотреть на него. Старик-воин двинулся через комнату. Дамфрис испустил громкое рычание. Огги утихомирил его немедленным ответным урчанием.— Да, — откликнулась Джоанна. — Я собираюсь сказать ему об этом после обеда.— Если вы не расскажете сами, я наябедничаю на вас завтра утром, юная леди. Только не думайте, что я этого не сделаю.— Гром и молния, что…Джоанна намеренно оборвала бормотание своего супруга, громко приветствуя священника:— Добрый вечер, святой отец! — Затем прошептала мужу: — Попытайтесь еще раз быть терпеливым. Обещаю, что вы будете богато вознаграждены.Он что-то заворчал. По выражению его лица она не могла сказать, собирался ли он проявить уступчивость или нет.— Я хочу рассказать вам мои важные новости, оставшись с вами наедине.Наконец Габриэль кивнул. Он старался не улыбнуться при этом. Ему казалось — он понял, что же такое она собиралась ему поведать. Господи, он чувствовал себя прекрасно! А все оттого, что эта глупая женщина наконец поняла, что любит своего мужа.Он позволил ей действовать сообразно ее разумению.Если ей хочется объявить о своих чувствах наедине, в их спальне, он, конечно, предоставит ей такую возможность. Проклятье, но ему хотелось, чтобы ужин поскорее кончился. Он жаждал остаться с нею. До этой минуты он не понимал, как важна для него ее любовь. Вообще жены не должны любить своих мужей, но эта должна любить его, так он решил. Если его поразила такая напасть, то, истинный Бог, она должна поразить и ее.— Сердечные дела чертовски смущают, — он пробормотал это себе под нос.— Простите? — спросила она, не уверенная, что в точности расслышала, что он сказал.— Ничего.— Ваше настроение, милорд, очень напоминает здешнюю погоду, — заметила она. — Вы совершенно непредсказуемы.Он пожал плечами.Но тут внимание Джоанны переключилось на солдат, которые стали заполнять зал. Она опять заметила серьезные недостатки в их манерах.— Вы должны поклониться своему лаэрду и его жене, когда входите в комнату, — сделала она замечание и стала ждать, окажутся ли солдаты в настроении проявлять непривычную для них учтивость. Если с ними опять возникнут хлопоты, она готова попросить Мэган принести еще несколько чаш.Мужчины склонили головы в поклоне. Джоанна была удовлетворена. Она оставила своего мужа стоящим у очага и подошла к столу макбейнцев. Два молоденьких солдата, которым была предоставлена привилегия сегодня обедать рядом с их лаэрдом, уже сели на свои места. Она попросила их встать.— Никто из вас не должен садиться, пока ваш лаэрд и его жена не займут своих мест, — терпеливо объяснила она.Последовало некоторое ворчание, но в конце концов ее требования были выполнены.Джоанне не хотелось подвергать слишком сильному испытанию терпение мужчин. Поэтому она не бранила их за то, что в течение всего ужина они громко перекликались друг с другом. Она была вполне довольна достигнутыми успехами: мужчины старались быть учтивыми, и во время всего ужина она не слышала ни одного рыгания.Огги спросил у лаэрда, что он собирается делать с бочонками жидкого золота, дремлющими в пещере. Из-за того, что он предложил свой вопрос шепотом, все насторожились, видя, что происходит что-то секретное.Джоанна была изумлена. Мужчины не слышали вчера вечером ее криков, а тут мгновенно замолчали, потому что их внимание привлек шепот Огги. Она припрятала это наблюдение в свою копилку, чтобы впоследствии использовать.— О чем это там толкует Огги? — спросил у лаэрда Кит.Габриэль откинулся на спинку стула и поведал собравшимся о бочонках в пещере. Новость вызвала на редкость много криков и радости. А когда мужчины успокоились, Габриэль прибавил, что все они должны поблагодарить Огги за это сокровище.— Давайте пойдем и принесем бочонка два, чтобы распить их сегодня! — с жаром предложил Брайан.Джоанна не дала мужу времени для выражения согласия или несогласия на предложение Брайана. Она встала перед солдатами и покачала головой.Солдаты немедленно поднялись тоже. Такая демонстрация хороших манер была очень впечатляющей.— Вы уходите или остаетесь? — поинтересовался Нилл.— Остаюсь, — ответила она. — Садитесь, пожалуйста, джентльмены.— Но ведь вы еще стоите, — возразил Линдзи. — Это хитрость, не так ли, миледи? Если мы сядем, вы снова начнете бросаться посудой.Джоанна попыталась не потерять терпения.— Ничего подобного я не сделаю, — пообещала она. — Я просто хотела встать, чтобы привлечь ваше внимание.— Зачем?Она нахмурилась, глядя на того макбейнца, который задал этот вопрос:— Если вы минуточку потерпите, я объясню. Эти бочонки предназначены не для питья. Мы должны будем выменять их на те припасы и вещи, в которых нуждаемся.Она ожидала возражений. И не обманулась в своих ожиданиях. Все разом с криками вскочили со своих мест. Только отец Мак-Кечни и Габриэль продолжали молчать. Они улыбались, наблюдая, как Джоанна старается уговорить мужчин.— Если только вы потратите время на обдумывание этого, вы поймете, что обмен — единственный имеющийся у нас выбор.— Но почему, во имя Бога, мы должны с кем-то обмениваться? — требовательно спросил Кит, перекрывая общий шум своим зычным голосом.Она услышала его вопрос и повернулась к нему, чтобы ответить:— Потому что воровать грешно, а если мы будем меняться, видите ли…Она перестала объяснять свои резоны, потому что поняла: никто не слышит ее. Она повернулась к мужу. По выражению его лица она поняла, что он находит поведение своих людей чрезвычайно забавным. Она нагнулась к нему, чтобы он смог расслышать ее в этом шуме, и попросила его разъяснить людям, почему они должны приберечь бочонки для обмена.Он кивнул в знак согласия. Она поблагодарила его и села на свое место.— Молчать! — Разумеется, на взгляд Джоанны, крик Габриэля был грубым нарушением порядка за обеденным столом, но зато оказался весьма действенным средством. Все мужчины тут же прекратили спор.Он удовлетворенно кивнул и повернулся к ней:— Теперь вы можете разъяснить свою позицию относительно распределения этого напитка.— Но мне бы хотелось, чтобы это сделали вы. Он покачал головой:— Вы должны постараться заставить их понять вас, — настаивал он. — Но при этом вы должны будете убедить и меня в вашей правоте.Она снова вскочила на ноги:— Не хотите ли вы сказать, что не согласны со мной?— Да, я не согласен с вами.Он подождал, пока она переведет дух от изумления, а затем продолжил:— Воровство в прошлом было самым надежным промыслом, Джоанна. Не смотрите на меня так. Ведь я не предаю вас.— Воровство — это грех, не так ли, святой отец? Священник кивнул:— Миледи говорит правду, милорд.Расслышать священника было трудновато из-за шаркающего шума отодвигаемых стульев, так как мужчины встали еще раз.— Так вы решились, миледи? — спросил Кит.— На сей раз она уходит? — поинтересовался Нилл довольно громким шепотом, так что каждый мог его услышать.— Кажется, она никуда не собирается, — промычал в ответ Колум.— Ох, да садитесь же, — пробормотала Джоанна. Но они не послушались ее приказа, покуда она снова не заняла свое место.Ее недовольный взгляд был прикован к мужу:— Вы угодите мне и к тому же угодите Богу, если бросите воровать и используете эти бочонки для приобретения того, в чем нуждается наш клан.— Да, вы угодите Богу, — согласился отец Мак-Кечни. — Простите меня, что я прерываю вас, но я бы хотел высказать одно предложение.— Какое же, отец мой? — спросил Габриэль.— Приберегите несколько бочонков для обмена на то, в чем мы нуждаемся, а другие пусть останутся для клана.После того как священник высказал свое предложение, начался крупный спор. Большинство маклоринцев согласились с таким планом. Однако макбейнцы упрямо объединились в намерении сохранить все сокровище для собственного употребления. Они вели себя как дети, которым не хочется расставаться с новой игрушкой. К несчастью, Габриэль присоединился именно к этой группе.Теперь Джоанна открыто бросала на мужа свирепые взгляды. Он изо всех сил старался не расхохотаться. Исход дела казался его жене ужасно важным, и он наконец решился бросить забавляться и угодить ей.— Мы поступим так, как предложил нам наш пастырь, — заявил он.Джоанна громко вздохнула от облегчения. Габриэль подмигнул ей:— Вы не всегда должны настаивать на своем, — предостерег он ее.— Нет, конечно, нет, — быстро согласилась она. Она была так счастлива согласием мужа, что потянулась через стол и взяла его за руку.— Тогда нам понадобится нюхальщик.Эти слова изрек Огги. Все повернулись и взглянули на него. Молодые солдаты не знали, о чем он говорит. Линдзи первым спросил вслух о том, что интересовало многих:— Во имя Бога, кто такой нюхальщик, Огги?— Это знаток, — ответил тот, подчеркивая свои слова выразительным кивком головы. — Он может сказать, какие бочонки лучше оставить у себя. Ведь вы не хотите отдавать самые лучшие, не так ли?— Нет, конечно же нет, — вырвалось у Нилла.— А не выпьет ли этот нюхальщик весь налиток, покуда будет проверять его? — спросил Брайан.— Знаете, я прекрасно разбираюсь в напитках, — похвастал Линдзи, облизываясь. — Я буду счастлив быть нюхальщиком.Все расхохотались. Когда шум утих, Огги пустился в объяснения:— Нюхальщик ничего не пьет, — пояснил он. — Он пользуется своим носом, чтобы оценить аромат напитка.Он может отличить по одному запаху хорошее питье от кислого.— Тогда лучше попросить Спенсера, — предложил Колум. — У него самый внушительный нос среди всех маклоринцев и макбейнцев.Огги улыбнулся:— Тут важны не размеры носа, а опыт, сын мой, — сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42