Поведение жены также позабавило Габриэля, Она громко охнула, подобрала юбку и бросилась через всю залу к Алексу.Малыш очутился в ее объятиях. Она крепко прижала его к себе. Его голова едва доставала до ее живота. Он был таким замечательным малышом, она так была счастлива видеть его в доме, что глаза ее наполнились слезами.Габриэль оставил их вдвоем и поднялся наверх, чтобы поговорить с Клэр Мак-Кей. Он хотел выяснить имя воина, который опозорил эту женщину. И еще — сказать Клэр, что ее отец прибудет сюда завтра, чтобы забрать ее домой, конечно, если она окажется достаточно окрепнувшей для этого.Через минуту Габриэль вернулся вниз. Клэр оказалась слишком слабой, чтобы отвечать на его вопросы. И опять уснула.Джоанна и Алекс ждали его у основания лестницы.— Что-нибудь случилось, супруг мой? — спросила Джоанна, увидев нахмуренное лицо Габриэля.— Всякий раз, когда я пытаюсь переговорить с Клэр Мак-Кей, она засыпает. Как вы думаете, сколько пройдет времени, прежде чем она достаточно окрепнет, чтобы отвечать на мои вопросы?— Не знаю, Габриэль. Вы видите, что она выглядит так же, как в тот день, когда ее привезли сюда. Понадобится время. Будьте терпеливы, — говорила Джоанна, кивая для убедительности. — Чудо, что она еще жива…— Похоже, что так, — согласился он. — Ее отец приезжает завтра и хочет забрать ее домой.Джоанна покачала головой:— Клэр еще не в состоянии куда-либо ехать. Ее отец должен будет понять это.Габриэлю не хотелось сейчас продолжать этот сложный разговор. Его радовало, как встретились жена и Алекс. Не хотелось портить доброе настроение. А для того, чтобы обсудить будущее Клэр, еще найдется время вечером.— Почему бы вам не погулять с Алексом, жена? Сегодня слишком прекрасный день, чтобы сидеть дома.Алекс держал Джоанну за руку и смотрел на нее в совершенном восхищении. Габриэль подумал, что, видно, мальчик отчаянно нуждался в матери. Но — еще одно открытие — Джоанна сама чуть ли не так же нуждалась в Алексе.— Да, сегодня прекрасный день, — сказала она.В глазах у Габриэля появилось нежное выражение. Теперь он был очень неосторожен. Его любовь к сыну была слишком очевидной.Господи, она чувствовала себя сегодня слишком сентиментальной. Джоанна осознавала, что слезы готовы брызнуть у нее из глаз, и отвернулась, чтобы муж не увидел их. Он не поймет — мужчины уверены, что женщины плачут только от несчастий или от боли. Так полагала Джоанна. А ее слезы были от счастья, от радости. Господь благословил ее! Она бесплодна, но все же у нее есть сын, которого она может любить. Да, она будет любить Алекса, потому что для нее просто невозможно закалить сердце холодом против этого ребенка.— Может, мы пойдем посмотреть лошадок, мама? И слезы брызнули у нее из глаз. Габриэль и Алекс пришли в ужас.— Джоанна, что с вами происходит? — Тревога, охватившая Габриэля, заставила его почти прорычать этот вопрос.— Мы не пойдем смотреть лошадок! — крикнул Алекс, который подумал, что Джоанна расстроилась из-за этого.Джоанна попыталась взять себя в руки.— Ничего особенного, — сказала она мужу. — Просто Алекс назвал меня мамой. Видите ли, это застало меня врасплох. Кажется, сегодня я очень впечатлительна.— Папа сказал, что я могу называть тебя мамой, — стал оправдываться Алекс. — Он сказал, что тебе это понравится.Малыш обеспокоенно глядел на нее. Джоанна поспешила успокоить его.— Твой папа был прав. Ты должен называть меня мамой.— Тогда почему же ты плачешь, как малыш? — и спросил Алекс.Она улыбнулась.— Потому, что ты сделал меня счастливой, — ответила она. — Алекс, сегодня слишком прекрасный день, чтобы сидеть дома. Давай посмотрим лошадок.Она сделала попытку пойти к выходу. Габриэль протянул к ней руки и схватил за плечи:— Сначала поблагодарите меня за то, что я привез домой вашего сына, — произнес он.— Я поблагодарю вас позже, когда буду готова, милорд.Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его. И услышала, как Алекс издал булькающий звук, и тоже прыснула со смеху…Габриэль, улыбаясь, смотрел, как его жена с сыном спускались во двор. Он следил за ними с верхней ступеньки. Смотрел, пока они не скрылись за холмом.— Чему вы так улыбаетесь, милорд? — Отец Мак-Кечни, вскарабкавшись по лестнице, остановился рядом со своим лаэрдом.— Я наблюдаю за своей семьей. Отец Мак-Кечни кивнул:— У вас прекрасная семья, сын мой. Господь благословил вас всех троих.Габриэль был не слишком набожен, но тут вполне согласился со священником. Когда Габриэль был моложе и наивнее, то молился, чтобы Господь послал ему настоящую семью. Теперь у него были Алекс и Джоанна, которых он мог назвать своими. Он подумал и решил, что должен вознести за это хвалу Создателю. В конце концов тот откликнулся на его молитву.Смех Джоанны теперь раздавался по всему двору, вторгаясь в мысли Габриэля. Он невольно улыбнулся: проклятие! — он любил этот знак ее радости.Джоанна не знала, что муж прислушивается к ней. Алекс был так возбужден, оказавшись на прогулке с ней, что не мог идти размеренно, он бежал — только пятки сверкали. Джоанна едва поспевала за ним.Они провели этот день вместе. Сначала рассматривали лошадей, а затем спустились вниз на луг, чтобы нанести визит Огги.Старый воин как раз только вернулся с гребня холма и был в прескверном настроении.— Почему вы так насупились, Огги? — крикнула Джоанна.Алекс встретился взглядом с солдатом и спрятался за юбки Джоанны.— Не тревожься, Алекс, — прошептала Джоанна. — Огги бывает мрачным, но у него доброе сердце.— Как у папы? Джоанна улыбнулась.— Да, — ответила она, подумав про себя, что у Алекса живой ум и чуткая душа.Огги подождал, пока они подойдут, и объявил, чем расстроен.— Я готов отказаться от моей игры, — заявил он, трагически тряхнув головой. — Бесполезно поражать цели с больших дистанций. Большинство камней рассыпается — от силы броска. Они разлетаются в воздухе. Значит, в этом нет смысла, не так ли? А что это прячется позади вас, поглядывая на меня украдкой такими большими синими глазами?— Это Алекс, — ответила Джоанна. — Разве вы не помните сына лаэрда?— Конечно, я помню парнишку, — отозвался Огги. — Но сейчас я в самом кислом настроении, леди Джоанна. Я сегодня неподходящая компания. Лучше оставьте меня дуться в одиночестве.Джоанна постаралась не рассмеяться.— Не могли бы вы потратить немного времени, чтобы показать Алексу, как забивать камни в ямки прямо здесь на лугу?— Нет, я не могу потратить немного времени, — пробурчал Огги, приглашая при этом рукой мальчика подойти поближе. — Это не детская игра. Сколько тебе лет, малыш?Алекс мертвой хваткой вцепился в руку Джоанны.Он не желал ни на шаг отходить от нее. Тогда она вместе с ним подошла к Огги.— Алекс не знает, сколько ему лет, — объяснила Джоанна. — Я думаю, ему года четыре, а может быть, пять.Огги в раздумье почесал подбородок.— Ну-ка, открой рот, малыш. Дай мне взглянуть на твои зубы. Я скажу, сколько тебе лет.Джоанна прыснула со смеху:— Но он же не лошадь!— Когда дело касается зубов, это почти все равно, по крайней мере, с малолетками.Алекс закинул голову и открыл рот. Огги одобрительно кивнул:— Ты хорошо заботишься о своих зубах, не так ли…— Папа показывал мне, как нужно чистить их зеленым орехом и вытирать шерстяной тряпочкой, — ответил Алекс. — Я забыл об этом всего несколько раз.Огги прикрыл глаза рукой от солнца и наклонился, чтобы хорошенько рассмотреть зубы мальчика.— Полагаю, ему уже скоро пять. Старше он быть не может. Его молочные зубы очень хороши и крепки, — пояснил он, протянул руку и покачал два передних зуба Алекса. — Они слишком аккуратны для шести и слишком велики для трех. Да, ему скоро пять, я готов поспорить на мою игру.Наконец Алексу позволили закрыть рот. Он обернулся и посмотрел на Джоанну:— Мне уже пять?— Почти, — ответила Джоанна. — Нам нужно выбрать подходящий день и хорошенько отпраздновать твой день рождения, Алекс. Тогда тебе на самом деле будет пять.Алекс наконец переборол свой страх перед суровым воином и попросил позволения поиграть в его игру. Огги провозился с ребенком часа два. Алекс не понимал слово «сосредоточься» и безостановочно болтал. Огги был чрезвычайно терпелив с мальчиком. А тот все время бросал взгляды в сторону Джоанны и никак не мог запомнить, что нужно притихнуть в тот момент, когда Огги изготавливается ударить по камню.Джоанна сидела на склоне холма и наблюдала за их игрой. Она прислушивалась к историям, которые рассказывал Огги о прошлом. Она видела, как постепенно Алекс проникся благоговением к старику-воину. Он просил рассказывать еще и еще.Солнце уже садилось, и Алекс начинал зевать, когда Джоанна решила отвести его домой. Она встала, расправила складки на пледе и пошла к ним, собираясь поблагодарить Огги.Что случилось дальше, она не помнила. Открыв глаза, она увидела, что Огги и Алекс склонились над ней. Алекс плакал. Огги осторожно похлопывал ее по лицу и одновременно пытался успокоить мальчика.Джоанне не потребовалось много времени, чтобы понять, что произошло.— О Господи, я опять потеряла сознание, да?— Опять? — спросил Огги, хмуря лоб. Он помог своей хозяйке сесть. Алекс тут же примостился у нее на коленях и прислонился к ее груди. «Надо его успокоить», — подумала она. Джоанна обняв ребенка, крепко прижала его к себе:— Со мной уже все в порядке, Алекс.— Вы и раньше теряли сознание? — настаивал Огги. Джоанна кивнула. От этого движения у нее снова закружилась голова.— Вчера вечером, — ответила она. — Габриэль успел подхватить меня. Это произошло так быстро, что, не будь его, я ударилась бы об пол.| — Наверняка это произошло быстро, — кивнул Огги. Он присел на корточки рядом с Джоанной, продолжая придерживать ее руками. — И сейчас вы простояли всего мгновение и упали наземь, как чурбан.Огги намеренно старался говорить на эту тему с грубоватой легкостью, чтобы не пугать ребенка. Он прятал свое истинное беспокойство.— Не понимаю, как это случилось со мной, — прошептала она.— Вам лучше бы сходить показаться Глинис, — посоветовал Огги. — Она кое-что знает относительно лекарского дела.— Она собиралась зашить Колуму руку. Значит, у нее должен быть некоторый опыт, — припомнила Джоанна. — Хорошо, я схожу к ней завтра.— Нет, — возразил Огги. — Вы пойдете сегодня же. А я отведу Алекса домой.По тому, как упрямо он сжал челюсти, Джоанна поняла, что с ним бесполезно спорить.— Ну что ж, хорошо, — согласилась она. Затем обратила свое внимание на сына: — Алекс, не надо говорить об этом обмороке отцу. Мы не должны тревожить его, правда?— Как вы можете предлагать мальчику…— Огги, сейчас я думаю о Габриэле, — оборвала его Джоанна. — Я не хочу, чтобы он расстраивался.Огги согласно кивнул. Конечно, он и сам собирался рассказать своему лаэрду о случившемся. Когда же его хозяйка капризно решила скрыть это, он намекнул ей, что его-то уж она не должна заставлять давать ей обещание молчать в любом случае.Они с Алексом проводили ее до самой двери Глинис. Там они ее оставили, но только после того, как Огги постучался в дверь и маклоринка ответила приглашением войти.— У леди Джоанны есть жалоба к вам, — произнес Огги. — Иди, малыш. Тебе пора ужинать.— Разве я сделала ч го-то, что вызвало ваше неудовольствие, миледи? — спросила Глинис.Джоанна покачала головой. Она указала маклоринке на скалистый уступ в стороне от входа — сидя там, они знали бы, что их разговор не услышит муж Глинис.— Пожалуйста, присядьте, — сказала Джоанна. — Одна моя подруга занемогла, и я хотела получить ваш совет, что нужно предпринять, чтобы помочь ей.Глинис явно испытала облегчение. Она присела на уступ, сложила руки на коленях и стала ждать, когда Джоанне будет угодно продолжить.— Уже дважды эта женщина падала в обморок без видимой причины, — рассказала Джоанна Она стояла перед маклоринкой и ждала ее реакции на это сообщение.Глинис просто кивнула. Джоанна не знала, как следует понимать это движение.— Может, она умирает от какого-то смертельного недуга?Теперь Джоанна сжимала и разжимала руки, стараясь не показать виду, как она волнуется.— Возможно, — ответила Глинис. — Мне нужно знать больше. Тогда я смогу сказать что-то. Миледи, ваша подруга молода или стара?— Молода.— Она замужем?— Да.Глинис кивнула:— Замечала ли она еще какие-нибудь симптомы, которые могла бы упомянуть?— Я… Она просыпается, чувствуя себя очень больной. И ее действительно мутит и рвет. Ей так дурно все утро. Но когда ее не мутит, то все вполне нормально.— Мне нужно задать несколько сугубо женских вопросов, прежде чем мне станет понятно, в чем дело, миледи, — сказала Глинис своей хозяйке тихим шепотом.— Я отвечу на них, если только знаю ответы, — отозвалась Джоанна.— Не пропустила ли ваша подруга месячные? Джоанна кивнула:— Она уже пропустила два месяца подряд, но для нее это вещь обычная — у нее они нерегулярны.Глинис постаралась не улыбнуться:— А не можете ли вы сказать, не стали ее груди чувствительнее?Джоанна уже собралась взглянуть на них, прежде чем дать ответ, но вовремя спохватилась:— Может быть, немного, но не слишком.— Она недавно замужем?Джоанна подумала, что ей задали странный вопрос.— Вы думаете, что напряжение, вызванное новым замужеством, было причиной этого недуга? Я так не считаю, Глинис, потому что эта женщина была и раньше замужем.— У нее были дети от первого… Джоанна не дала ей закончить:— Она бесплодна!— Возможно, она была бесплодна только из-за мужчины, — заметила маклоринка.Джоанну совсем сбило с толку это замечание. А Глинис озадачила ее новым вопросом:— А она спит больше, чем обычно?— Да! — крикнула Джоанна, изумленная, что вопросы Глинис попадают в точку. — Ведь вы слышали раньше об этой болезни, не так ли?— Правду сказать, слышала, — ответила Глинис.— Так она умрет?— Нет, миледи. Она не умрет.— Тогда что же она должна делать?Джоанна была вся в напряжении. Глинис поспешила успокоить ее и, широко улыбаясь своей госпоже, ответила:— Она должна сказать своему мужу, что носит под сердцем его ребенка. Глава 15 Счастье еще, что Глинис была такой дюжей и расторопной женщиной. Она поймала свою хозяйку, не дав ей удариться головой о каменную стену. Радостная новость вызвала у леди Джоанны глубокий обморок. Она пришла в себя в постели Глинис. Первые слова, слетевшие с ее губ, были почти криком:— Я бесплодна!Глинис тихо похлопала ее по руке:— Только из-за того мужчины, но не из-за нашего лаэрда. У вас все признаки, миледи, вы действительно беременны.Джоанна покачала головой. Ее разум отказывался поверить в это:— Бесплодны женщины, а не мужчины!Глинис фыркнула:— Так говорят именно мужчины. Мы с вами разные люди, миледи, но мне хотелось бы думать, что мы поймем друг друга. Я считаю вас своим человеком, особенно в те дни, когда вы надеваете наш прекрасный маклоринский плед, — прибавила она с улыбкой.— Я счастлива иметь в вас друга, Глинис, — ответила Джоанна, удивляясь, зачем — одному Богу это известно — маклоринка сейчас касается этой темы.Глинис быстро поняла ее замешательство.— Друзья всегда сохраняют секреты друг друга, — сказала она. — Так что я бы хотела спросить вас: брал ли когда-нибудь ваш первый муж других женщин к себе в постель? Я не хочу бесчестить вас, миледи, а только выяснить то, что мы хотим знать.Сначала Джоанна села.— Да, он брал других женщин к себе в постель, — призналась она. — И даже многих. Казалось, он решил переспать с возможно большим количеством женщин. Он любил хвастать передо мной своими любовницами. Однако я не обращала на это внимания, — поспешно прибавила она, поймав на себе полный жалости взгляд Глинис. — Я не любила мужа. Он был злым человеком.— Но вот о чем я спрошу вас, миледи. Известно ли вам, рождались ли какие-нибудь незаконные дети после этих его похождений?— Нет, никаких детей не рождалось, — ответила Джоанна. — Рольф говорил мне, что женщины используют какое-то лекарство, чтобы предохраниться от беременности. Он полагал, что и я им пользуюсь, и приходил в ярость каждый месяц, потому что был уверен, будто я намеренно препятствую его желанию иметь ребенка.— Есть такие средства, — подтвердила Глинис. — Но теперь вы наверняка забеременели, миледи, так что мы можем заключить, что вы вовсе не бесплодны. Я буду хранить молчание об этом радостном событии. А вы выберете момент, чтобы рассказать о нем супругу. Милорд будет очень рад.Глинис проводила ее до каменной стены. Внезапно Джоанна повернулась к ней.— Мой муж не позволит мне работать на полях, — произнесла она.— Нет, конечно, — ответила Глинис. — Вы наша хозяйка. Вы не должны заниматься повседневной работой.— Но я умею шить, — сказала Джоанна. — Каждый вечер я сажусь у огня и либо работаю над драпировкой, либо немного вышиваю. Я могу вышивать цветы на… одежде, — прибавила она.— Так чего же вы хотите, миледи? Бросить все это?— Я заметила, что вы носите блузки шафранного цвета под своими пледами, и хотела бы вас спросить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42