— Я тяжело болела, а он выходил меня.Это прозвучало как попытка оправдания — показалось Орвилу. Он промолчал. Он многое отдал бы за то, чтобы узнать, была ли разочарована Агнесса до того, как узнала жестокую правду.— Послушайте, мисс Митчелл, — сказал он немного погодя, — вы все-таки не знаете наверняка, что он убит?Агнесса помедлила.— Я не видела его мертвым и ничего не слышала о нем. Он исчез, как в воду канул. Я потом писала на прииск, хозяйке, у которой мы жили, но мне не ответили. Я думаю, возможно, Джека и не убили сразу, его могла взять полиция. Но за такие преступления приговаривают к смертной казни.— Да, — подтвердил Орвил, — нет смягчающих обстоятельств.— Не думаю… Уверена: если бы Джек был жив, я бы знала об этом.Орвила задел ее трагический полушепот.«Я ревную эту женщину к памяти ее любовника? — подумал он. — Какая чушь!»Если Джека повесили — он того заслужил. Если Агнесса несчастна, то по своей вине. Он искоса взглянул на спутницу. Нет, быть жестоким по отношению к Агнессе невозможно. Ее нужно пожалеть.Орвил проводил ее домой, но не зашел к ней, пообещав прийти завтра перед отъездом.Когда Орвил ушел, Агнесса раскрыла тетрадь. Частица чужой неведомой души и жизни скрывалась в написанных ровным почерком фиолетовых строках. Агнесса прочла надпись на титульном листе: «Вирджиния Кэролайн Лемб». Вирджиния Лемб, незнакомка, давно ушедшая в никуда, стоящая перед миром вечности. А ее собственная мать? Где ее искать? Где?Сдержанная и серьезная, Агнесса встретила Орвила у порога. Из-за спины выглядывала сияющая Джессика, Керби был привязан в углу, возле кровати. Ужасающая бедность обстановки бросалась в глаза сразу, тем более что в комнате буквально негде было повернуться. Жилище Филлис было обставлено куда лучше, и потому Орвил не ожидал увидеть здесь ничего подобного: в таких лачугах ему еще не приходилось бывать.А Агнесса принарядилась и изменила свою до сей поры очень простую прическу; она сразу стала намного симпатичнее, и Орвилу было приятно.Он протянул Агнессе букет роз, которые та приняла с изумленной улыбкой; как на чудо, смотрела она на нежный бархат лепестков. Где Орвил мог достать такие цветы?— Спасибо…Джессика, ждавшая своего часа, переминалась с ноги на ногу, а когда Орвил наконец посмотрел на нее, остановилась в смущении.— Что же ты? — Агнесса легонько подтолкнула ее. — Мистер Лемб пришел к тебе.Орвил не знал, что накануне Агнессе стоило большого труда убедить девочку не говорить ничего лишнего и что Джессика проявила при этом завидное упрямство. Конечно, Агнесса понимала дочь: жизнь не должна начинаться с разочарований, сопротивление реальности естественно.Джессика, застенчиво глядя на улыбающегося Орвила, наконец подошла. Керби зарычал из угла: его привязали, и в доме был чужой мужчина — такого пес не мог допустить.— Тихо, Керби! — сказала Агнесса и добавила: — Вообще-то он добрый пес, просто к нам редко кто-нибудь заходит.Джессика внимательно наблюдала за ними, что-то соображая. Ее личико было сердитым.— Лучше, если ты погуляешь, — решила Агнесса, выталкивая собаку за дверь.Керби обиделся: в этот момент он кое-что понял и запомнил навсегда. Джессика, вопреки обыкновению, не вмешалась и не заступилась за собаку.— Где твои куклы? — спросил Орвил. Девочка оживилась.— Вот они! У меня есть еще кукла Нора, она не такая красивая, как ваша. Я хотела сделать ее служанкой Лолиты, но мама сказала, что так нехорошо, пусть они будут сестрами или подругами. А хотите, я покажу вам свои рисунки?— Ты рисуешь? Покажи.Джессика вытащила из-под кровати коробку и, забираясь с ногами на кровать, пригласила:— Садитесь!Орвил сел на стул и взял коробку. Он не спеша перебирал рисунки и слушал пояснения девочки. Линии, выведенные по-детски неуверенной рукой, были неровны, но, как показалось Орвилу, глаз ни разу не ошибся в сочетании цветов, в каждом рисунке угадывалось что-то новое, неповторимое.— Интересно! — сказал он. — Я, например, в детстве не умел так рисовать. Да и сейчас не умею. Это вы ее научили?— Нет, — отозвалась Агнесса, — я, скорее, приучила.Она подошла и села рядом с Орвилом.— Иногда мне нужно было делать что-либо по хозяйству, и я, чтобы чем-то занять ее, совсем еще маленькую сажала за стол, давала бумагу… А теперь она уже сама постоянно рисует.— Надо подарить ей краски, — решил Орвил. — Пусть пробует рисовать красками. Я, конечно, не знаток, но, по-моему, у нее явные способности.Агнесса покачала головой.— Я думаю, о способностях говорить рано. В детстве многие кажутся способными, а потом все исчезает куда-то.— У вас есть маленькие дети? — спросила Джессика, делая вид, что не замечает строгого взгляда Агнессы.— Нет, — ответил Орвил.— Джесс! — вполголоса предостерегающе произнесла Агнесса, но Джессика не обратила на это внимания.— Да? — глубокомысленно произнесла она и посоветовала: — А вы возьмите кого-нибудь в дочки!Агнесса, чтобы скрыть вспыхнувшую краску неловкости и смущения, отвернулась к окну.— Джесси, вон там Тина и Эмма, пойди поиграй с ними, — сказала она.— Не хочу.Обычно у Агнессы не возникало проблем с дочерью, это был, пожалуй, первый случай, когда девочка проявляла характер.— Иди, — повторила Агнесса. — Покажешь им новую куклу. А потом вернешься к нам.— Ладно, — с неохотой согласилась Джессика. Когда девочка ушла, Агнесса вздохнула свободнее.И все-таки сохранялась какая-то недосказанность между нею и Орвилом — оба ясно чувствовали это. Орвил смотрел на Агнессу — на длинные ресницы опущенных глаз, на нежную незагорелую кожу лица, на выбившуюся из прически тонкую прядь волос. Безжалостный труд посудомойки испортил ей руки; Орвил подумал о том, что Агнесса все эти годы, забывая о себе, постоянно думала, заботилась о дочери: ни один человек, взглянув на Джессику, не сказал бы, что девочка выросла в такой бедности. Сам Орвил тоже не подозревал, какой слабой, крошечной она родилась: он видел перед собой вполне развитого, здорового ребенка.Глядя на Агнессу, он вдруг принялся искать в ее лице черты, которые передались Джессике. Джессика была миловидным ребенком, но Орвил хотел бы видеть ее несколько иной: с такими же темными, как у сидящей перед ним женщины, волосами, черными ресницами и прохладно-зеленым цветом глаз.Он смотрел на Агнессу: что изменилось в ней за эти годы? Конечно, она стала старше, что-то исчезло, но в то же время новая прелесть появилась в ней. Девчонка превратилась в женщину! Орвил вдруг будто новыми глазами увидел, как густы шелковистые пряди волос Агнессы, как свежо ее лицо… И она умна: она, как видно, хорошая мать и хозяйка и может стать верной подругой тому, кто полюбит ее. Чья она теперь, эта женщина? И почему он решил тогда, много лет назад, что не может обладать ею?!Он думал долго, смотрел на ее лицо, руки, шею — и внезапно чуть не задохнулся от тех мыслей, что пришли ему на ум.— Мисс Митчелл! — позвал он, стараясь отвлечься.— Да? — отозвалась она. Она не была особо искусна в кулинарии, но сегодня испекла печенье, заняв в очередной раз денег на сахар и муку, и сейчас хлопотала, накрывая на стол.— В вашем городе, кажется, есть хороший театр?— Есть.— Вы были в нем?— Нет.— Хотите посмотреть?Она не ответила. Женская гордость не позволяла ей говорить, почему она не может пойти.Ни одного хорошего платья! И ничего вообще!Лицо ее горело. Она чуть заметно покачала головой.Разговор разладился.«Двадцать три года, — вновь подумала Агнесса, — золотой возраст! Пройдет, все пройдет, а останется что?» Не век она будет молода, а что ждет ее в жизни? Череда безутешных лет?Мысли нахлынули на нее, опять придавили неусыпной тяжестью: ничего ей не видать — ни любви, ни света, ни радости! Ничего, ничего, никогда!Она почувствовала головокружение и оперлась на стол. Так бывало, она не удивилась, не испугалась, только очень захотела остаться одна, чтобы прийти в себя от всего, что пришлось передумать не в первый раз.Но у нее был гость, и она не могла забыть об этом.— Мистер Лемб, я просмотрела ноты. Удивительно, но почти все произведения — мои любимые.Она говорила искренне, и его карие глаза задумчиво блеснули.— А ваш любимый композитор?— Трудно сказать. У многих я находила что-то близкое, волнующее меня. Мне нравятся Шуберт, Бетховен…— Жаль, что нет пианино, вы бы сыграли.— Пожалуй…— Мы провели бы чудесный вечер.Агнесса зажгла лампу. Орвил следил за ее неторопливыми движениями.— Я люблю сумерки. А вы, мисс Митчелл?— Не знаю. Раньше любила утро, потому что за ним следовал новый день. А теперь… Вечер, может быть.— Почему?Агнесса подняла глаза.— Можно лечь спать и забыться.— Вам никто не помогал все эти годы?— Я встречала хороших людей, Филлис, например.Они поговорили еще немного, потом Орвил собрался уходить.— Ну вот, мисс Митчелл, — сказал он, — утром я уезжаю. Спасибо вам.— За что? Это вам спасибо, я должна благодарить вас.— Вы ничего мне не должны, — ответил Орвил. Агнесса вдруг заметила в его взгляде нечто новое, какой-то странный пугающий огонь. Он, ни слова ни говоря, взял ее руку и поцеловал.— Не надо…— испуганно прошептала Агнесса. — Мистер Лемб!Она отняла руку и внезапно, неожиданно для самой себя, расплакалась. Она хотела сдержаться, но не смогла все годы одиночества, обид и тоски выплеснулись в этих слезах.— Не надо, ничего не надо, — проговорила она, когда Орвил участливо потянулся к ней.— Простите, мисс Митчелл, я не хотел вас обидеть! Успокойтесь, пожалуйста! Я сейчас уйду, только успокойтесь! Вернется Джессика, она испугается!Последние слова подействовали. Агнесса умолкла, вытирая слезы. Она молча встала, пряча лицо. Орвил дождался, когда она повернется, и заговорил взволнованно:— Послушайте, мисс Митчелл… Я должен, я хочу признаться вам, что солгал… Я приехал в Хоултон из-за вас, только из-за вас! Я действительно собирался уехать завтра, но, пожалуй, задержусь еще на несколько дней… Подумайте, не отвечайте сразу! Я прошу вас стать… моей женой.Пока он говорил, Агнесса смотрела на него во все глаза. Потом опустила голову.— Пожалели меня? — выдавила она.— Я люблю вас…Ошеломленная, она не знала, что сказать, а Орвил вдруг вздохнул с радостным облегчением: плотина была прорвана, река вошла в естественное русло. И хотя новизна несла в себе не только облегчение, но и свойственный всем людям страх, он понимал, чувствовал сердцем: это именно то, что нужно, иначе не может быть. Он любит эту женщину, и с ней, только с ней будет счастлив, именно ее образ он пронес в себе с момента вступления в светлую юность и до сих пор. Он влюбился в нее давно, когда увидел в первый раз, и просто боялся признаться в этом даже самому себе. Но если, если она откажет? И Орвил, страшась отказа, быстро заговорил:— Мисс Митчелл, прошу вас, подумайте! Если вы… согласитесь, то я сразу же возьму вас с Джессикой с собой в Вирджинию, увезу отсюда!Он в смятении умолк, не уверенный, что ему удалось подобрать нужные слова. Он был взволнован как никогда.— Хорошо, я подумаю, — тихо произнесла Агнесса. На пороге появилась Джессика.— Вы останетесь у нас?— Мистер Лемб уходит, ему пора, — быстро проговорила Агнесса.— А он еще придет? — спросила девочка, переводя взгляд с Агнессы на Орвила.— Приду, Джессика.— Мы проводим вас немного. — Агнесса молчала, зато Джессика не умолкала ни на минуту.— Только вы обязательно приходите, — строго предупредила она Орвила.Когда Агнесса с Джессикой пошли назад, Орвил оглянулся и посмотрел вслед. В темноту удалялись две тонкие фигурки, большая и маленькая, а рядом двигался огромный лохматый пес.Свеча горела всю ночь. Уже уснула Джессика, погасли огни в окнах соседних домов, а Агнесса все сидела за столом и думала.Она понимала, что Орвил богат, хотя сам он никогда об этом не говорил; он мог жениться на девушке из состоятельной семьи, молоденькой, не побывавшей замужем, а не на ней — женщине, не имеющей ничего, кроме совершенно чужого ему ребенка. Значит, он действительно ее любил? Ее, Агнессу? Но сделать предложение, столь неожиданное и быстрое? Не было ли это лишь порывом, минутным, вызванным внезапной бурей души? А если нет?Выйдя за него замуж, она решила бы множество проблем, ей не пришлось бы самой зарабатывать на жизнь, Джессика имела бы одежду, игрушки, книги; она, Агнесса, научила бы ее играть на рояле, отдала бы в хорошую школу, они жили бы, наверное, в собственном доме; может быть, съездили бы куда-нибудь, повидали бы другие города, даже страны, и Джессика, конечно, была бы счастлива. И она сама, Агнесса, получила бы возможность читать книги, вволю заниматься музыкой, она одевалась бы красиво и модно, и никто больше не посмел бы сказать, что она непорядочная женщина. Орвил был, вероятно, хорошим человеком, и, если бы он смог полюбить Джессику, девочка непременно ответила бы ему самой искренней привязанностью. Чего же можно пожелать еще? У них с Джессикой был бы дом, настоящая семья, все то, о чем она, Агнесса, столько мечтала! Все ли?Агнесса вдруг подумала о том, что если она выйдет замуж, то у нее может родиться еще один ребенок. И Орвилу наверняка захочется иметь от нее сына или дочь.Она с нежностью смотрела на мирно спящую Джессику. Агнесса не хотела больше детей, других детей, она боялась навредить вот этой, уже живущей девочке, она желала, чтобы Джессика выросла в любви, единственная и не сравниваемая ни с кем.Любовь! Орвил ей нравился как человек, но она никогда не задумывалась, сможет ли полюбить его.Она запуталась в жизни, блуждала где-то в темноте и никак не могла выйти на свет.Днем Агнесса зашла к Филлис.— Что с тобой, Агнесса?! — воскликнула та, открыв дверь. — На тебе лица нет!Агнесса сообщила ей о предложении Орвила, и Филлис обрадовалась несказанно.— Я знала, что так будет! Я так рада за тебя, Агнесса! Это тот человек, который нужен тебе!— Почему ты уверена в этом?— Я немножко разбираюсь в людях!— Но он даже не спросил, люблю ли я его, — заметила Агнесса.— Ты до сих пор романтична, Агнесса? Да, может, ты так полюбишь Орвила, как тебе и не снилось!— Нельзя пережить одно и то же дважды.— Можно, — ответила Филлис, — одно и тоже можно пережить дважды, только по-разному, и далеко не всегда первый опыт оказывается самым удачным. Ты что, сравниваешь мистера Лемба со своим Джеком?— Нет, мне это даже в голову не приходит, — ответила Агнесса, и Филлис так и не поняла, что она имела в виду.Они проговорили почти до вечера. Говорила, правда, больше Филлис, находя все новые и новые доводы в пользу этого брака.— Агнесса, он же образованный человек, человек твоего круга! Ты никогда не будешь скучать с ним! И Джессика твоя целыми днями ждет не дождется его! И он, вот увидишь, будет хорошо относиться к ней! Господи, да где ты еще встретишь такого мужчину?И после, обнимая подругу, Филлис, уже уверенная в своей победе, шутливо произнесла:— Ты ведь пригласишь меня на свадьбу, правда? А если тебе не нужен мистер Лемб, то я тогда возьму его себе: уж я-то знаю, с каким человеком женщина может быть счастлива! Ты будешь такой красивой невестой, Агнесса! Боже мой, да если б этот мужчина не любил тебя по-настоящему, разве он предложил бы тебе сразу же стать его женой?!Дома Агнессу встретила радостная Джессика.— Мамочка, а когда мистер Лемб принесет мне краски? Он обещал!— Иди ко мне, Джесси, — позвала Агнесса. Девочка подбежала. Агнесса поставила дочь перед собой и долго пристально смотрела на нее. Джессика не понимала, в чем дело, но, видя серьезность матери, стояла притихшая. А Агнесса, схватив вдруг девочку в объятия, расплакалась и прошептала, обращаясь к невидимому:— Прости меня, Господи! Слышишь, прости!Испуганная Джессика прильнула к ее груди.— Мамочка, что ты?!— Ничего, доченька, все хорошо. Только обещай любить меня вечно и не покидать никогда!— Я люблю тебя, знаешь, как люблю!— Я тоже люблю тебя, только тебя, моя маленькая, всегда это помни!Перед сном Агнесса прогуливала Керби.— Керби, а что скажешь мне ты? Новый хозяин… Как ты относишься к этому?Собака вздохнула шумно и тяжело.— Ты каждый день гулял бы в парке, забыл бы, что такое холод и голод, и тебя ждала бы в миске на обед сахарная кость.Керби слабо вильнул хвостом.— Глупый ты пес! — сказала Агнесса. Возвращаясь, она столкнулась лицом к лицу с квартирной хозяйкой.— Так-то, милочка, неделя проходит, — процедила та, — не забудь, что я тебе говорила еще месяц назад. Сколько же можно терпеть!— Не волнуйтесь, я заплачу, — сухо произнесла Агнесса.Хозяйка в ответ недоверчиво поджала губы.— Отстаньте вы со своими деньгами, — добавила Агнесса в отчаянии. — Дайте жить спокойно!Хозяйка от изумления открыла рот, а Агнесса, не оглядываясь, прошла дальше.Ночью дико шумел ветер, сломленные дождем ветви деревьев, увядая, клонились вниз. Такой грозы не было давно, и ни одна звезда не светилась на окутанном тучами небе.Агнесса опять лежала без сна, охваченная думами и сомнениями. Но под утро она все же приняла решение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44