— Она сделала шаг и что есть силы несколько раз ударила девушку по лицу. — Негодная, неблагодарная тварь!Агнесса рыдала, закрыв руками лицо.— Не захлебнись, дура! — презрительно произнесла Аманда. Она держалась с убийственным высокомерием. — Иди к себе. Мы уедем через два дня, поняла? Можешь начать собираться. И больше ни шагу без моего разрешения, запомни ты, дрянь!— Я уеду… но без… вас…— с трудом выговорила Агнесса.— Попробуй только!Она схватила Агнессу за руку и потянула к дверям. Девушка попробовала упираться, но рука Аманды оказалась неожиданно сильной. Втащив дочь в комнату, швырнула ее на пол.— До отъезда пробудешь тут.С этими словами она захлопнула дверь и два раза повернула ключ. Агнесса осталась одна.Постепенно она пришла в себя. Встала, подошла к окну и стала смотреть вдаль. С равнины дул резкий ветер, очертания горизонта быстро исчезали в зловещей тьме. Девушка не зажигала свечей; она, как завороженная, смотрела и смотрела в мрачную пустоту ночи. Ей казалось, что если она прыгнет туда, вниз, то исчезнет без следа, растворится во всепоглощающей холодной темноте. Где-то слышались неясные шорохи, завывания Агнессе казалось, что она сходит с ума. Одиночество захлестнуло ее, сдавило горло ледяной петлей — никогда не подумала бы она, что так страшна может быть ночь. Терри не могла прийти к ней, но Джек… Не может быть, чтобы он не дождался!Агнесса быстро, задыхаясь от волнения, переоделась в костюм для верховой езды и принялась лихорадочно складывать вещи в приготовленную сумку. Без сожаления поспешно отбрасывала шелковые платья — они ей больше не понадобятся; затолкала сверху несколько книжек и нотную тетрадь, куда еще в пансионе начала переписывать любимые произведения… Дрожащей рукой на писала записку для Терри…Она смотрела вниз, и ей казалось, что деревья в саду призывно шепчут: «Агнесса!» Она боялась высоты и как могла подавляла в себе этот страх. Она не помнила, как удалось ей выбраться из окна и невредимой очутиться на земле; она всегда удивлялась потом, думая об этом. К ней подбежали собаки, она гладила их, а они поскуливали тихонько. Потом перебралась через ограду и побежала прочь от серого особняка. ГЛАВА X Агнесса в полнейшем беспамятстве добежала до рощи и очнулась уже на поляне, вдали от жилья. Было очень темно, деревья столпились грозной стеной и гневно шумели, нагибаясь к Агнессе. Она беспомощно озиралась вокруг, как вдруг что-то черное возникло из темноты животное или человек — и стало приближаться к ней. Она отступила за деревья и остановилась, не смея подать голос. Она тряслась от подступившей жути, и тело ее содрогалось от бесшумных рыданий.— Агнес! — раздалось в ночи, и она почувствовала разом, как в нее, ослабевшую, вливаются силы жизни.— Я здесь, Джекки! — прошептала она, устремляясь вперед.От радости они долго не могли разомкнуть лихорадочных объятий.— Ты все-таки пришла, наконец-то! — повторял он. — Я жду тебя уже очень давно и решил после полуночи идти к твоему дому!— Я говорила… с нею… Это было ужасно, она меня ударила, заперла в комнате… Я выбралась через окно, — бессвязно лепетала Агнесса.— Агнес!— Я даже не простилась с Терри…—Это было необходимо?— Наверное.— Успокойся, Агнес! — Джек погладил ее по голове. — Все позади! Теперь ты со мной, и никто тебя не обидит. Где твои вещи?— Вот. — Она протянула сумку. — У меня нет денег, но я взяла свои украшения, их можно продать.— Ничего, не волнуйся, деньги у меня есть. Ты замерзла?— Нет…— Но ты вся дрожишь…— Не знаю, что со мной такое, — проговорила Агнесса, прижимая ладони к горящим щекам, — переволновалась, наверное. Я будто не понимаю ничего…— Успокойся, сейчас поедем, и все пройдет. Идем же! Невдалеке, за кустарником, были привязаны лошади.Джек передал повод одного коня Агнессе и помог ей забраться в седло, на другого сел сам. Агнесса даже не спросила, в какую сторону они едут, где и когда сделают остановку, — она всецело полагалась на Джека. И странно: ее не покидало ощущение того, что и это путешествие прогулка, после которой она вернется домой, в свою комнату, как возвращалась всегда, и уснет спокойным сном в уютной теплой постели. Ее душа словно бы и сейчас еще пребывала там.— Как ты, Агнес? — спросил Джек, когда они уже ехали рядом.— Хорошо. Все хорошо. Немного страшно только.— Даже со мной? — улыбнулся он.— А ты разве не боишься? — Она решила говорить хоть о чем-нибудь, лишь бы отвлечься от мыслей о недавно пережитом и о том, что еще предстоит только испытать.— Нет, Агнес, а чего бояться? Луны не видно из-за туч, оттого так темно, но я знаю этот путь. А в привидения я не верю.— Да, Джекки, а как твоя рана, болит?— О, пустяки! Я уже почти забыл об этом.— Не жалко тебе покидать эти места? Ведь ты здесь родился и вырос? — спросила девушка.— Да, жаль немного, но я нигде же не бывал, ничего не видел, интересно поглядеть и на другие края. И потом, о чем можно жалеть, если теперь со мной ты! А ты разве жалеешь?Агнесса представила перекошенное злобой лицо Аманды.— Нет!Они проехали мили три, когда стал накрапывать дождь.— Не везет нам на погоду! — сказал Джек. — Придется искать пристанища на какой-нибудь ферме.Дорога сделалась неровной, то и дело попадались глубокие рытвины, и путникам стоило труда не угодить в одну из них. Агнесса, натянув посильнее повод, ехала следом за Джеком. Дождь усилился, ветер разбрызгивал колючие капли, и кругом не было видно ни зги.Джек успокаивал Агнессу, говоря, что поблизости должно быть несколько ферм, где они сумеют укрыться от непогоды. И в самом деле, вскоре впереди блеснул огонь человеческого жилья.Через четверть часа путники подъехали к воротам фермы. Джек соскочил с коня и, подойдя ближе, постучал в ворота. Во дворе залились лаем псы. Долго никто не отвечал, потом раздались шаги и окрик: «Цыц, проклятые!» Затем тот же голос негромко спросил:— Кто?— Путешественники, — ответил Джек. — Хотим переночевать. Впустите?— А сколько вас?— Двое.Ворота скрипнули, и в образовавшемся проеме показалась голова. Мужчина пытался разглядеть путников, но тусклый свет фонаря слабо рассеивал тьму.— Что ж, войдите, — с сомнением в голосе произнес хозяин и шире открыл ворота.Джек сделал знак Агнессе. Она слезла с лошади, подошла, отряхивая мокрую одежду, и поздоровалась.— О, да это женщина! — приглядевшись, сказал фермер. — Входите, мисс! Мы тут боимся грабителей, шляются, знаете ли, по дорогам! А приличных людей отчего бы не впустить!— Мы вам заплатим, — Джек и спросил: — Скажите, куда можно завести лошадей?— Вон там конюшня! — показал фермер, отгоняя рычащих псов. — Идите за мной, мисс! — позвал он Агнессу.Дом был низкий, но довольно большой, окруженный множеством пристроек. Агнесса пробралась по двору вслед за хозяином и вошла в комнаты. Здесь было сухо и светло. Мебель простая, но чисто, уютно. Хозяйка встретила девушку довольно приветливо.— Проходите, мисс! — пригласила она. — Вот, присядьте сюда. Или нет, идите-ка лучше к огню. Вы вся промокли. Мы сегодня камин затопили ради такой непогоды.Агнесса поблагодарила. Она сняла шляпу — волосы были мокры. Да и в сапогах хлюпала вода. Вернулись хозяин и Джек.— Пусть переночуют у нас, — сказал фермер жене. Она согласилась:— Отчего же нет? Места хватит.— Где можно переодеться? — спросила Агнесса.— Сейчас покажу, идемте, мисс!Хозяйка провела ее в соседнюю небольшую комнату, где было одно маленькое окно, стояла кровать, старый комод и несколько стульев. На полу лежал лоскутный коврик.— Вот, я вам здесь постелю, — сказала фермерша и предложила: — Кладите сюда вещи. Есть у вас что надеть?— Да, — ответила Агнесса, раскрывая сумку. — Спасибо.— Далеко едете? — спросила словоохотливая хозяйка.— Неблизко.— По делу или так?..— Путешествуем…— Вы муж и жена? — поинтересовалась женщина. Глазки ее показались Агнессе проницательно-острыми.— Д-да, — чуть запнувшись, произнесла девушка: ей нелегко было отвечать на такие вопросы.— Недавно поженились?Агнесса кивнула.— Я так и подумала! — с удовлетворенным видом проговорила хозяйка. — Смотрю, оба такие молоденькие, симпатичные… Вы одевайтесь, а я пойду накрою на стол. Одежду принесите в комнату — высушим у огня.Агнесса вытащила из сумки скромное серое платье из плотной ткани с отделкой из желтоватого цвета тесьмы и сняла мокрый костюм. Ей не удалось досуха вытереть волосы, и она зачесала их назад, собрав на затылке в узел. В комнате было зеркало: взглянув на свое испуганное и словно бы вмиг осунувшееся лицо, Агнесса почувствовала досаду, но ничего не могла поделать, как не могла унять мелкую дрожь в коленках, и только повторяла себе, что все будет хорошо: она сделала правильный выбор.Вскоре она вошла в гостиную. Хозяин о чем-то беседовал с Джеком, хозяйка хлопотала возле стола. Джек радостно улыбнулся Агнессе, и она, немного повеселев, села рядом с ним. Ужин прошел хорошо, фермеры ни о чем больше не спрашивали, и девушка на время отвлеклась от своих тревог; в их бегстве с Джеком было, однако ж, что-то интригующее, захватывающее своей игрой. А главное, теперь он был рядом, и она могла открыто, ни от кого не таясь, смотреть ему в глаза. Он сжал ее руку под столом и не сводил с лица девушки своего горящего взгляда, так, словно они были здесь одни. Агнесса чувствовала приятное волнение, но одновременно и беспокойство… Она старалась не думать об Аманде и Терри, которые, наверное, уже хватились ее, — все это должно было остаться в прошлом.Потом она заметила, с каким любопытством глядит на них хозяйка, и догадалась: женщина распознала в ней барышню иного круга и сейчас, вероятно, ломала голову над тем, что за странная перед ними пара? Это позабавило девушку, ей хотелось быть смелой: пусть думают, что хотят, все равно!После ужина Джек, не доверяя хозяевам, сам пошел поить лошадей, а Агнесса, взяв у хозяйки свечу, отправилась в отведенную им комнату.Оставшись одна, она подошла к окошку. Дождь все лил и лил, тонкие струйки бежали по стеклу, капли постукивали по окнам, по крыше; стук этот рождал спокойствие, но какое-то странное, зыбкое… Агнесса знала, что сейчас вернется Джек… Она вдруг подумала о том, что раньше почти не приходило ей в голову: она плохо представляла себе то, что должно было случиться рано или поздно… Ее, воспитанницу пансиона благородных девиц, никто никогда не готовил к таинству любви, и она испытывала теперь только страх перед совершенно неведомым… Любознательные подруги намекали на нечто не вполне пристойное, но, между тем, вполне оправданное браком. Но ведь они с Джеком не были обвенчаны; значит, между ними не могло быть ничего того, что возможно между настоящими мужем и женой. А если он станет настаивать? Что-то подсказывало Агнессе, что Джек именно так и поступит. Этот дом вдруг показался ей чужим, да он и был чужим: с незнакомым запахом старого дерева, с темными стенами и низким, нависшим над головой потолком. И ничто в этой тесной комнатушке не напоминало воображаемый альков с белой кроватью под пологом из кисеи.Она чувствовала: это последние мгновения, когда еще можно вернуться в прежнюю жизнь, но даже если бы ей захотелось этого до смерти, она, гордая девочка, не призналась бы в том даже самой себе. Агнесса, увлекшись, забыла, что жизнь не игра, в которой сама назначаешь правила и которую можно оборвать, начав все с начала, как только она надоест или станет опасной. Но и отступать она не умела.Когда Джек вошел, Агнесса все еще стояла у окна и размышляла. Он окликнул ее:— Агнес!Она обернулась.— Извини, — сказал он, — я задержался с лошадьми.— Дождь не перестает…— Ничего, к утру он кончится. Я запру дверь на ключ, ты не возражаешь, Агнес? — Она ничего не ответила, и он запер дверь, а потом подошел к девушке. — Ты грустишь, Агнес, отчего? Что-нибудь не так?..— Мне… мне не нравится здесь, Джекки, — призналась она.— Да? — удивился он. — А по-моему, тут неплохо. Во всяком случае, мы не пробудем здесь долго. Я и сам не хотел останавливаться на ферме, и если бы не дождь… Ну что с тобой, девочка? — Он обнял ее сзади. — Агнес! Чего ты хочешь? Скажи!— Цветов, — тихо произнесла она первое, что пришло на ум.Удивленный, он разжал руки.— Цветов? Каких?— Все равно.— Но сейчас темно и ливень… Ты любишь меня, Агнес?— Да, Джекки.Оба замолчали. Агнесса замерла, и Джек вдруг почувствовал нерешительность. Если бы здесь перед ним стояла девица вроде Маркизы Шейлы, Джек бы не растерялся, но как вести себя с этой девочкой с тонким станом и мечтательными глазами, он не знал и только чувствовал, что ее легко обидеть. А Агнесса все еще втайне наивно надеялась, что все останется, как прежде.Джек не двигался, не смея поверить в то, что девушка эта через несколько мгновений будет принадлежать ему, но вскоре страсть взяла верх, и он стал целовать шею Агнессы и ее чуть приоткрытые плечи.— Агнес! — прошептал он. — Агнес! Ведь теперь ты моя, правда?!Она задрожала.— Но, Джекки…— Агнес! — Он заглянул в ее умоляющие, испуганные глаза. — Мы же теперь как бы муж и жена и, значит, можем… Я очень люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей, понимаешь? Ничего плохого в этом нет, мы будем счастливы…Ничего не слушая больше, он подхватил ее на руки и понес… Агнесса не была готова к такой жгучей страсти, которую он обрушил на нее. Ошеломленная, она безропотно принимала его ласки и невольно вздрогнула, впервые почувствовав прикосновение его губ там, где под упругой и нежной оболочкой билось ее взволнованное сердце, а роковой момент был близок и неотвратим, как сама смерть.Она не могла заснуть, потрясенная тем, что произошло между ними. Агнесса не знала, плакать ли ей, радоваться ли; она чувствовала только, что, утратив невинность, потеряла все, что имела раньше, все, что хоть как-то связывало ее с прежней жизнью, в которую уже нет возврата, ибо теперь она оказалась за чертой. Шаг в реальность был сделан окончательно и бесповоротно, и некого было винить, потому что выбор она сделала сама. Человеку бывает тяжело осознавать свою ответственность и вину, хотя бы даже (а может, именно) перед самим собой Агнесса первый раз и очень остро это ощутила. И там, по ту сторону невидимой границы, она уже будет считаться преступившей.Агнесса открыла глаза и увидела: Джек смотрит на нее. Он не размышлял и, тем более, не жалел ни о чем, он был просто счастлив; лежащая рядом женщина казалась ему ни с чем не сравнимым сокровищем, самой лучшей и прекрасной на свете, он любил ее и сейчас хотел любить до бесконечности — иного счастья ему не дано было ни желать, ни изведать.Он обнял Агнессу и поцеловал.— О, Агнес!..Заметив слезинки в уголках любимых глаз, он повернул ее голову, и Агнесса увидела возле кровати букет степных неярких цветов, на лепестках которых еще виднелась роса.— Мне? — сказала она, изумленно трогая тонкие лепестки.— Тебе. Ты же просила… Ну, скажи что-нибудь!Агнесса догадалась, что он хочет услышать.— Я люблю тебя…— произнесла она, вновь закрывая глаза.— А я — тебя! — Он рассмеялся. — Агнес! Подумать только, теперь я каждое утро буду видеть тебя рядом с собой! И ты… Ты рада?..— Да, Джекки.И он, услышав это, сжал в объятиях ее обнаженное хрупкое тело и зарылся лицом в длинные каштановые волосы.Потом они наконец поднялись, Джек вышел из комнаты первым, а Агнесса все еще возилась, натягивая высохшую за ночь одежду. Она не сразу почему-то решилась подойти к зеркалу, а когда подошла, то долго смотрела в него: напротив стояла все та же Агнесса, никто не заметил бы ничего… Потом села на кровать и медленно провела рукою по лицу и вискам. Собственно, все оказалось даже хуже, чем она представляла себе, но Агнесса решила: раз ее возлюбленный так счастлив, пусть уж лучше не знает ничего, хотя ей и было немного обидно оттого, что он, по-видимому, не представлял себе, что она может чувствовать после всего случившегося, — это был первый самоотверженный поступок, совершенный ею ради Джека. И потом она поняла: теперь, несмотря на то, что он рядом, ей придется за многое отвечать самой, потому что она, наверное, стала взрослой.За воротами Джек поднял Агнессу на руки и посадил в свое седло. Они тронулись шагом, а лошадка Агнессы шла сзади.Степь еще спала. Окутывающий ее утренний туман розоватой дымкой стлался над землей; вдали, возле самого края горизонта, виднелась нескончаемая горная цепь, она тянулась насколько хватал глаз и замыкалась в круг. Постепенно туман сползал, и очертания хребта становились все более отчетливыми. Лица одиноких путников были устремлены на восток.Они были одни в этом спящем мире, глаза их сияли отблесками восходящего над долиной солнца, и лишь присутствие друг друга не давало им потерять ту единственную нить, которая вела их вперед к пока еще неведомой цели. ЧАСТЬ ВТОРАЯ ГЛАВА I Берег утопал в тумане. Временами сквозь казавшуюся глухой туманную завесу пробивался унылый протяжный звук — гудок маленького блуждающего среди волн пароходика, безуспешно пытавшегося причалить к узкой пристани, где, несмотря на пронизывающий холодом ветер, толпились люди — расплывчатая серая масса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44