-- Но тогда почему они застрелили его? Зачем? На это он не ответил мне
ничего, да и не было на это ответа.
По-настоящему меня ни разу не допросили. Меня просто спрашивали, как я
бежал с Фермы Пулефен, как потом попал в Кархайд, а еще -- куда и зачем я
послал свою радиограмму. Я сказал им все. Информация была немедленно
передана прямо в Эренранг, королю. Сведения о корабле, очевидно, решено было
держать в тайне, однако новость о моем спасении из орготской тюрьмы, о моем
путешествии через Ледник Гобрин среди зимы, мое появление в Сассинотхе
свободно комментировались в радиопередачах. Роль Эстравена в этих передачах
не упоминалась. Как и его смерть. И все же об этом стало известно всем.
Соблюдение секретности в Кархайде в очень большой степени зависит от
благоразумия каждого, от некоего согласованного и осознанного всеобщего
молчания. Они, так сказать, избегают задавать вопросы, но готовы слушать
ответы. В сводках новостей сообщалось только о Посланнике, господине Аи, но
каждому было известно, что именно Харт рем ир Эстравен выкрал меня с Фермы в
Оргорейне и прошел со мной вместе через Великие Льды до кархайдской границы,
оставив Комменсалам Оргорейна на память вопиющую ложь о моей внезапной
смерти от лихорадки хорм прошлой осенью в Мишнори... Эстравен довольно точно
предсказал реакцию на мое возвращение; он ошибся лишь в том, что, пожалуй,
немного недооценил своих соотечественников. Из-за одного-единственного
инопланетянина, больного, безучастного и слабого, который безвыходно лежал в
своей комнате в Сассинотхе, за десять дней пали целых два правительства.
Разумеется, падение правительства Оргорейна означало лишь то, что одна
группировка Комменсалов сменила другую на основных постах в правительстве
Тридцати Трех. Чьи-то тени стали короче, чьи-то, напротив, длиннее -- так
говаривали в Кархайде. Сарф, который сослал меня на Ферму Пулефен, держался
крепко, несмотря на то что уже не впервые был пойман на лжи, приводившей к
общественному скандалу, до тех пор, пока Аргавен публично не заявил, что
планете в самом ближайшем будущем грозит прибытие Звездного Корабля, который
приземлится в Кархайде. В тот же день партия Обсла -- Партия Открытой
Торговли -- захватила большинство мест в правительстве. Так что в конце
концов я им на что-то сгодился.
В Кархайде смена правительства наиболее часто означает лишение
королевской милости и отставку премьер-министра в сочетании с перестановками
в составе киорремии; хотя также возможны -- и довольно часто случаются --
убийства, отречение короля от престола и открытый мятеж. Мой теперешний
авторитет в международной "игре шифгреторов" плюс реабилитация (до известной
степени) Эстравена, который был моим сообщником и другом, давали мне такой
существенный перевес, что Тайб подал в отставку, как я узнал позднее, еще до
того, как правительство в Эренранге узнало, что я вышел на связь с кораблем.
Тайб действовал в соответствии с полученной от своего агента Тессичера
информацией и, едва узнав о том, что Эстравен погиб, сразу подал в отставку.
Он и проиграл, и отомстил -- все сразу.
Аргавен, будучи осведомленным обо всем, немедленно послал мне вызов,
точнее, приглашение как можно скорее приехать в Эренранг; вместе с этим
приглашением я получил весьма великодушное предложение не стеснять себя в
средствах. Город Сассинотх, проявив не меньшее великодушие, отправил в
качестве моего сопровождающего молодого врача, поскольку я еще далеко не
поправился. Ехали мы в автосанях. Я помню только отдельные эпизоды этого
путешествия; ехали мы плавно, неспешно, с длительными остановками, поджидая,
пока снегоуплотнители сделают свое дело, и ночуя в гостиницах. Все
путешествие заняло от силы два-три дня, но показалось мне чрезмерно длинным;
я не особенно хорошо его помню, отчетливо помню только, как мы въехали в
Эренранг через Северные ворота и сразу оказались на его глубоких улицах,
полных снега и теней.
Я почувствовал, как сердце мое сразу ожесточилось, а мозг, напротив,
заработал удивительно четко. До этого момента я был как бы в разобранном
состоянии, я разваливался на куски, мне трудно было даже просто
сосредоточиться. Но теперь, несмотря на усталость, вызванную этим, в
общем-то, очень легким путешествием, я почувствовал, как во мне пробудилась
некая неистребимая сила. Сила привычки скорее всего, потому что этот город я
действительно хорошо знал, здесь я жил и работал почти два года. Мне были
знакомы эти улицы, башни, мрачные дворы и фасады дворцовых зданий. Я точно
знал, что должен сделать, прибыв сюда. Тем не менее впервые мне стало
совершенно ясно: раз мой друг умер, я должен довести до конца то дело, ради
которого он умер. Я должен построить ворота и возложить замковый камень.
У дворцовых ворот меня поджидал приказ короля: следовать в одно из
зданий, специально предназначенных для гостей и находящихся во Внутреннем
Дворце Это была Круглая Башня, что означало высшую степень королевского
расположения, милости и уважения к моему шифгретору. Причем, скорее не
столько даже расположение, сколько признание королем моего и без того уже
высокого статуса. Здесь обычно селили послов дружественных держав. Что ж,
добрый знак Чтобы попасть в Круглую Башню, однако, нам пришлось миновать
Угловой Красный Дом, и я посмотрел на узкие ворота с аркой, на обнаженное
дерево, склонившееся над серым ото льда прудом, на сам дом, который так и
стоял пустой.
В дверях Круглой Башни меня встретил человек в белом хайэбе, алой
рубахе и с серебряной цепью на груди- то был Фейкс, Ткач из Цитадели
Отерхорд. Увидев его доброе, красивое лицо -- первое знакомое мне лицо за
много-много дней, -- я вдруг почувствовал облегчение, жестокая решимость моя
несколько смягчилась. Когда Фейкс взял обе моих руки в свои -- а в Кархайде
нечасто употребляют это приветствие -- и поздоровался со мной как с самым
близким другом, я тоже испытал прилив дружеских чувств.
Оказалось, что еще ранней осенью он был послан в киорремию Кархайда как
представитель округа Южный Рир. Избрание членов Королевского Совета из числа
Обитателей Цитаделей Ханддары -- дело не такое уж необычное, хотя для Ткача
не совсем обычно принять должность государственного чиновника, и, я полагаю,
Фейкс отказался бы от нее, если бы был искренне обеспокоен деятельностью
Тайба и тем, куда это может завести страну. А потому он снял свою золотую
цепь Ткача и надел серебряную -- цепь советника и члена киорремии Ему не
потребовалось много времени, чтобы занять подобающее положение в
правительстве уже в месяце Терн он был избран членом Хескиорремии, или
Внутреннего Совета, который как бы уравновешивал деятельность
премьер-министра Назначил его на этот высокий пост сам король. По всей
видимости, он был теперь на пути к тому высокому посту, который менее года
назад занимал в Кархайде Эстравен. Политические взлеты и падения в этом
государстве внезапны и стремительны.
В Круглой Башне, холодном, помпезном и не слишком просторном доме, мы с
Фейксом смогли поговорить наедине, прежде чем пришлось встретиться с другими
людьми или делать какие-то официальные заявления Он спросил, глядя на меня
своими ясными глазами.
-- Значит, сюда летит Звездный Корабль и будет садиться здесь, и этот
корабль значительно больше, чем тот, на котором ты приземлился на острове
Хорден три года назад? Верно?
-- Да Это так Я связался с ними, и они должны были подготовиться к
посадке.
-- Когда прилетит корабль9
Только тут я понял, что не знаю даже, какой сегодня день, а значит, я
действительно был очень и очень болен. Пришлось начать отсчет со дня гибели
Эстравена, и стало ясно, что корабль, если в момент выхода на связь со мной
он находился на минимальном расстоянии от Гетен, теперь должен был уже
находиться на орбите планеты, ожидая от меня дополнительных директив. Мне
стало не по себе.
-- Я должен немедленно связаться с кораблем. Им понадобятся подробные
инструкции. Где, по мнению короля, им лучше всего приземлиться? Нужно
безлюдное и довольно обширное пространство. Мне необходимо немедленно пройти
к передатчику.
Все было тут же устроено с небывалой легкостью. Бесконечный туман моих
прежних сложных отношений с правительством Эренранга, сопровождавшийся
постоянными крушениями моих надежд, растаял, как упавшая в бурную реку глыба
льда. Колесо фортуны все-таки повернулось. На следующий день король уже
назначил мне аудиенцию.
Шесть месяцев потребовалось Эстравену, чтобы только подготовить мою
первую аудиенцию. И вся его оставшаяся жизнь -- чтобы подготовить эту,
вторую.
На этот раз я был слишком утомлен, чтобы испытывать тревогу или
волнение, и в голову приходили такие мысли, которые оказались сильнее
осторожности и застенчивости. Я прошел через длинный красный зал под
пыльными знаменами и остановился перед троном, с трех сторон которого в трех
больших креслах, потрескивая, жарко горел огонь, искры улетали в трубу.
Король, нахохлившись, сидел на резном стуле перед центральным камином у
стола.
-- Садитесь, господин Аи.
Я уселся напротив него, по другую сторону от камина, и в свете пламени
увидел его лицо. Он выглядел нездоровым и старым. Он выглядел как женщина,
потерявшая ребенка; как мужчина, навсегда утративший сына.
-- Итак, господин Аи, ваш корабль намерен приземлиться?
-- Он приземлится в Атен Фен, как вы предложили, Ваше Величество.
Посадка должна состояться сегодня вечером, в начале Часа Третьего.
-- А что, если они промахнутся? Не сожгут ли они все вокруг?
-- Они будут точно следовать указаниям радиомаяка; он уже настроен. Они
не промахнутся.
-- А сколько их там -- одиннадцать? Это правда?
-- Да. Не так много, чтобы стоило опасаться, государь.
Руки Аргавена дернулись, но так и остались на месте.
-- Я больше не опасаюсь вас, господин Аи.
-- Я рад.
-- Вы верно служили мне.
-- Но я вам не слуга.
-- Я знаю, -- равнодушно откликнулся он, неотрывно глядя в огонь и
посасывая губу.
-- Мой передатчик-ансиблъ, по всей вероятности, находится в руках Сарфа
в Мишнори. Однако на борту корабля есть другой ансибль. Впредь, если Ваше
Величество не возражает, я буду именоваться Полномочным Послом Экумены на
планете Гетен и обрету соответствующие права для обсуждения и подписания
договора о сотрудничестве между Экуменой и Кархайдом. Мой статус и условия
договора можно подтвердить, связавшись со Стабилями планеты Хайн с помощью
ансибля.
-- Прекрасно.
Больше я ничего не стал говорить: он как-то не очень внимательно меня
слушал. Молчал и ворошил поленья в камине носком башмака, потом пнул дрова
так, что целый сноп красных искр взметнулся вверх.
-- Какого черта он меня обманывал? -- вдруг нервно спросил он высоким,
визгливым голосом и впервые посмотрел мне прямо в глаза.
-- Кто? -- спросил я и тоже посмотрел прямо на него.
-- Эстравен.
-- Он заботился о том, чтобы вы сами не впали в заблуждение. Ваше
Величество. Он убрал меня с ваших глаз долой, когда вы начали оказывать
явное предпочтение моим врагам. И он же вернул меня обратно, когда уже само
по себе мое возвращение могло убедить вас принять Посла Экумены и поверить в
ее дружественные намерения.
-- Почему он никогда даже словом не обмолвился о большом корабле?
-- Потому что он о нем не знал: я никогда о нем никому не рассказывал,
пока не попал в Оргорейн.
-- Ну и замечательную компанию вы оба там подобрали себе для болтовни!
Он ведь пытался сделать так, чтобы именно Оргорейн первым принял послов
Экумены. Он постоянно был связан с Партией Открытой Торговли. И вы еще
будете мне доказывать, что он не предатель?
-- Да, он не предатель. Он просто понимал, что, какое бы государство
планеты первым ни вступило в союз с Экуменой, следующие вскоре пойдут по
тому же пути; так это и произойдет: вашему примеру последуют Ситх, и
Перунтер, и Архипелаг -- еще до того, как Кархайд найдет с ними общий язык.
Эстравен горячо любил свою родину. Ваше Величество, но он не ей служил и не
вам. Он служил тому господину, которому служу и я.
-- Экумене? -- изумленно спросил Аргавен.
-- Нет. Человечеству.
Говоря так, я не был до конца уверен в правоте своих слов, но по
крайней мере отчасти это была правда. Было бы не менее правдиво заявить,
например, что Эстравен действовал из чисто личных побуждений, из-за
преданности, из-за ответственности за жизнь своего друга --
одного-единственного человека. Из-за меня. Впрочем, и это тоже была бы не
вся правда.
Король мне так и не ответил. Его мрачное, обрюзгшее лицо, окруженное
длинными встрепанными волосами, снова было обращено к огню.
-- Почему вы связались со своим кораблем прежде, чем сообщили мне о
возвращении в Кархайд?
-- Чтобы подтолкнуть вас. Ваше Величество. Письмо к вам легко мог
перехватить лорд Тайб, который тут же выдал бы меня властям Орготы. Или по
его распоряжению меня пристрелили бы. Как моего друга.
Король промолчал.
-- Собственная моя жизнь всех этих усилий и жертв, разумеется, не
стоила, однако существовала необходимость, которая существует и сейчас,
выполнить свой долг по отношению к Гетен и Экумене, решить заданную мне
задачу. Я послал сигнал на корабль до того, как оповестил вас, потому что
мне необходимо было получить поддержку, обеспечить себе возможность
выполнить поставленную задачу. Таков был совет Эстравена; он оказался прав.
-- Да, что ж, пожалуй, он не ошибся... В любом случае корабль
приземляется в Кархайде; мы будем первыми... А они все такие, как вы, да? Все
перверты, все вечно в кеммере? М-да... Забавная компания борется за честь быть
принятой... Объясните лорду Горчерну, моему камергеру, как следует их
принимать. Позаботьтесь, чтобы не возникало никаких обид или оплошностей.
Они разместятся во Дворце, там, где вы сочтете наиболее удобным. Я хочу
оказать вам честь. Вы отлично помогли мне повернуть колесо фортуны, господин
Аи. Сделали из Комменсалов лжецов, а потом -- дураков.
-- А в скором времени -- ваших союзников, государь.
-- Знаю! -- взвизгнул он. -- Но первым будет Кархайд... Кархайд будет
первым! Я кивнул. Помолчав немного, он спросил:
-- А как было там, когда вы шли через Великие Льды?
-- Нелегко.
-- С Эстравеном, должно быть, очень хорошо тянуть одни сани, особенно
если пускаешься в такое безумное путешествие. Он был тверд, как железо. И
никогда не выходил из себя. Мне жаль, что он умер.
Ответа у меня не нашлось.
-- Я приму ваших... соотечественников завтра днем, в Часу Втором. Вы
хотите еще что-нибудь мне сказать?
-- Ваше Величество, не могли бы вы отменить указ об изгнании Эстравена,
чтобы смыть позор с его имени?
-- Пока еще нет, господин Аи. Не торопите события. Еще что?
-- Больше ничего.
-- Тогда ступайте.
Даже я предал его. Я ведь сказал ему тогда, что не стану сажать
корабль, пока его ссылке не будет положен конец, пока не смоют позор с его
имени. Но я не мог пожертвовать тем, ради чего он умер, настаивая на отмене
указа. Это все равно не вернуло бы его из той ссылки, в которой он был
теперь.
Остаток дня мы с лордом Горчерном и еще одним придворным провели в
подготовке к приему и размещению команды корабля. В Часу Втором мы выехали
на автосанях в Атен Фен -- это примерно в сорока километрах от Эренранга.
Сажать корабль решили здесь, в пустынном краю, на торфяных болотах. Для
земледелия и нормальной жизни здесь было слишком влажно, зато посредине
месяца Иррем, первого месяца весны, болота представляли собой ровную твердую
площадь, покрытую толстенным слоем снега. Радиомаяк работал весь день без
перерыва, и были получены подтверждающие сигналы с корабля.
Снижаясь, мои друзья на своих экранах могли видеть терминатор, границу
между освещенной и неосвещенной частями планеты, проходящую как раз
посредине Великого Континента -- вдоль границы от залива Гутен к заливу
Чарисун; и вершины массива Каргав, все еще залитые солнцем, и цепочку звезд,
потому что уже сгустились сумерки, когда мы, глядя вверх, увидели, что одна
из звезд плавно снижается.
Ракета приземлилась с торжествующим шумом, пар с ревом вырвался из-под
ее стабилизатора, когда она села, создав огромное озеро из замерзшей воды и
грязи;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38