Их система убеждений свела обоих вместе с самого начала, и в психологическом смысле они произнесли клятвы верности друг другу, как это делают сочетающиеся браком, перед тем как начали выполнять их в действительности, — осуществлять свою террористическую работу. Я вспоминаю, что их подозревают в похищении и убийстве американского солдата — помимо других преступлений, — а деятельность, подобная этой, создает прочную персональную связь.— Но большинство таких людей, по вашему мнению, являются социопатами, — возразил Динг. — А социопаты не...— Читаешь мои книги? — с улыбкой спросил Беллоу. — Ты когда-нибудь слышал о том, что, когда двое связывают себя брачными узами, они превращаются в одного человека?— Да, слышал. Ну и что?— Вот в случае вроде этого такое происходит на самом деле. Они социопаты, однако идеология придает их отклонению общий нравственный облик — и это делает его столь важным. По этой причине присоединение их к одной и той же идеологии превращает Петру и Ганса в одно существо, и потому их сопиопатические тенденции сливаются. Что касается этой пары, я бы подозревал относительно стабильную семейную жизнь. Меня не удивит, если они и на самом деле станут мужем и женой, хотя и не в церкви, — добавил он с улыбкой.— Семейная жизнь... дети? Беллоу кивнул.— Вполне возможно. Аборты запрещены в Германии, — по крайней мере в ее западной части, по-моему. Но захотят ли они иметь детей? Это хороший вопрос. Мне нужно подумать об этом.— Я хотел бы узнать больше об этих людях. Как они мыслят, как смотрят на мир — все такое.Беллоу снова улыбнулся, встал из кресла и подошел к книжному шкафу. Из него он достал одну из своих книг и бросил ее Чавезу.— Почитай эту для начала. Это текст лекций, прочитанных в академии ФБР, и благодаря ему я приехал сюда несколько лет назад, чтобы прочитать курс лекций в SAS. Полагаю, что так я и попал в дело.— Спасибо, док. — Чавез подкинул книгу на ладони, чувствуя ее вес, и направился к выходу. «Точка зрения разгневанного человека: внутреннее мышление террориста» был ее заголовок. Будет неплохо понять их немного лучше, хотя он и не сомневался, что лучший способ проникнуть в мозг террориста — это пулей десятимиллиметрового калибра и весом в 180 гранов, летящей с большой скоростью. * * * Попов не мог дать им номер телефона, по которому ему можно позвонить. Это противоречило его профессионализму. Даже «левый» номер мобильного телефона даст ключ полицейским агентствам — это еще опаснее сегодня, потому что тогда он оставит за собой электронный след, по которому кинется полиция. Поэтому он звонил им каждые несколько дней на их номер. Они не знали, как это происходит, хотя существовало немало способов провести звонок издалека через ряд аппаратов.— Деньги у меня. Вы готовы?— Ганс отправился туда, проверяет ситуацию, — ответила Петра. — Полагаю, что мы будем готовы через сорок восемь часов. А как дела у тебя?— Все готово. Я позвоню вам через два дня, — сказал Попов, вешая трубку. Он вышел из телефонной кабины в международном аэропорту де Голля и направился к стоянке такси со своим атташе-кейсом в руке, который был почти полон банкнотами дойчмарок, каждая достоинством в сотню. Его раздражала смена валют на континенте. Было бы намного проще получить аналогичную сумму в евро, чем в разнообразных валютах Европы. Глава 7Финансы Для европейца было необычным работать у себя в доме, но Остерманн поступал именно так. У него был большой «шлосс», принадлежавший раньше какому-то барону («шлосс» переводится как «замок», хотя в данном случае слово «дворец» было бы более подходящим) в тридцати километрах от Вены. Эрвин Остерманн любил свой «шлосс», он в точности соответствовал его положению в финансовом сообществе.Это было жилище площадью в шесть тысяч квадратных метров, разделенных на три этажа, и оно находилось на территории в тысячу гектаров, причем большинство этой территории приходилось на склон горы, достаточно крутой, чтобы позволить ему кататься на лыжах зимой на собственном лыжном склоне. Летом он разрешал местным фермерам пускать туда на выпас овец и коз... что карикатурно напоминало времена Средневековья, когда крестьяне были зависимы от хозяина замка, а тот требовал, чтобы трава всегда была определенной высоты. Ну что ж, сейчас жизнь гораздо более демократична, не правда ли? Это даже давало герру Остерманну возможность платить меньше налогов, которые требовало левое правительство Австрии. В результате жизнь вокруг «шлосса» внешне казалась идиллически-пасторальной и респектабельной.Его персональным автомобилем был «Мерседес»-стретч, — по сути дела, у него их было два. Кроме того, у Остерманна был «Порше», на котором он ездил в расположенную поблизости деревню в прекрасный «Gasthaus» для выпивки и ужина, когда чувствовал тягу к приключениям. Эрвин Остерманн был высоким мужчиной — метр восемьдесят шесть сантиметров, — с великолепными седыми волосами и подтянутой стройной фигурой. Он отлично смотрелся в седле одного из арабских жеребцов, — разумеется, разве можно жить в таком доме без конюшни. Или когда он проводил деловую конференцию, одевшись в костюм, сшитый в Италии или у одного из портных в английской Сэвилл Роу. В его офисе на втором этаже находилась обширная библиотека, принадлежавшая раньше бывшему владельцу и восьми предшественникам старинного рода, но теперь здесь светились экраны компьютеров, связанных с финансовыми рынками всего мира, выстроившиеся на специальной стойке, стоящей позади письменного стола.После легкого завтрака он поднимался в свой офис, куда трое служащих — две женщины и один мужчина — приносили ему кофе, пирожные и снабжали информацией.Комната была большой, и в ней могли разместиться не меньше двадцати гостей. На стенах из ореховых панелей были размещены полки с книгами, проданные Остерманну вместе со «шлоссом», и заголовки которых он так ни разу и не прочитал. Он читал только финансовые газеты, а не литературу, и в свободное время смотрел кинофильмы в личном кинозале в подвале — бывшем подвале для вина, превращенном в кинозал. Когда герр Остерманн садился за письменный стол, там лежал список людей, кто должен посетить его сегодня. Три банкира и два биржевых маклера вроде него, первые для того, чтобы обсудить условия займов, размещение которых он гарантировал, а вторые жаждали услышать его суждение о тенденциях финансовых рынков. Все это только увеличивало уже и без того глубокое и искреннее, врожденное уважение Остерманна к собственной персоне, и он любил играть роль радушного хозяина. * * * Попов спустился по трапу авиалайнера и вошел в терминал как обычный бизнесмен. В руке он держал свой кейс с кодовым замком и без единого металлического предмета внутри, чтобы оператор магнитометра не попросил его открыть кейс и таким образом обнаружить там бумажную валюту — террористы фактически усложнили воздушные рейсы для всех, подумал бывший офицер КГБ. Если бы кто-то додумался сделать сканеры багажа более сложными, достаточно надежными, чтобы сосчитать деньги внутри ручного багажа, например, это еще больше затруднило бы деловые операции для многих людей, включая его. Поездки на поездах такие скучные, подумал Попов.Подготовка к операции продвигалась успешно. Ганс находился на положенном месте, сидел там и читал «Der Spiegel». На нем была заранее оговоренная коричневая кожаная куртка, и он увидел Дмитрия Аркадьевича с черным кейсом в левой руке, идущего по коридору вместе с другими пассажирами. Фюрхтнер допил свой кофе и пошел за ним, отставая примерно на двадцать метров, поворачивая налево, чтобы они прошли через разные выходы, пересекая гараж по различным пешеходным дорожкам. Попов позволил себе посмотреть налево и направо, сразу заметил Ганса и увидел, как он двигается. Фюрхтнер должен испытывать напряжение, знал Попов. Большинство людей, подобных Фюрхтнеру, были схвачены в результате предательства, и, хотя они знали Дмитрия и доверяли ему, предателями всегда были люди, которым доверяют, обстоятельство, известное любому тайному агенту в мире. И, хотя они знали Попова, они не могли читать его мысли, что, разумеется, было хорошо для Дмитрия. Он позволил себе спокойную улыбку, когда проходил через гараж, повернул налево, остановился, словно потеряв направление, и затем посмотрел вокруг в поисках признаков возможной слежки, затем двинулся дальше. Автомобиль Фюрхтнера стоял в дальнем углу на первом уровне, синий «Фольксваген»-гольф.— Gruss Gott, — сказал он, опускаясь на переднее правое сиденье.— Доброе утро, герр Серов, — ответил Фюрхтнер по-английски. Его язык был с американским произношением и почти без акцента. Он, должно быть, часто смотрит телевидение, подумал Дмитрий.Русский набрал соответствующую комбинацию на замках кейса, поднял крышку и положил кейс на колени своего спутника.— Вы увидите, что здесь все в порядке.— Тяжелый, — заметил Фюрхтнер.— Это большая сумма, — согласился Попов.И тут в глазах немца промелькнуло подозрение. На мгновение это удивило русского, пока он не догадался о причине. КГБ никогда не был щедрым по отношению к своим агентам, но в этом атташе-кейсе было столько наличных денег, чтобы позволить двум людям жить в комфортных условиях в любой из нескольких африканских стран в течение нескольких лет. Ганс только что понял это, догадался Дмитрий, и тогда, как «исконная» часть немца хотела взять деньги, «умная» часть внезапно задалась вопросом, откуда взялись эти деньги. Лучше не давать ему времени на размышления, решил Дмитрий.— Ах да, — тихо произнес Попов. — Как ты знаешь, многие мои коллеги только сделали вид, что перешли на сторону капитализма, для того чтобы выжить в новой политической атмосфере страны. Но мы по-прежнему представляем собой щит и меч партии, мой молодой друг. Это осталось неизменным. Ирония судьбы, я понимаю это, заключается в том, что теперь мы в состоянии более щедро компенсировать наших друзей за их службу. Оказывается, это дешевле, чем поддерживать существование тайных убежищ, которыми вы раньше пользовались. Лично мне это кажется забавным. Как бы то ни было, это ваша плата наличными, которую вы получаете заранее, еще до операции, в том количестве, которое вы указали.— Danke, — произнес Ганс Фюрхтнер, заглядывая в глубину атташе-кейса, где лежали стопки денег, толщиной в десять сантиметров. Затем он приподнял кейс. — Он тяжелый.— Это верно, — согласился Дмитрий Аркадьевич, — но могло быть хуже. Я мог бы расплатиться с вами золотыми слитками, — пошутил он, чтобы разрядить напряженную атмосферу, затем решил начать свою игру. — Слишком тяжелый, чтобы брать с собой на операцию?— Вы правы, Иосиф Андреевич.— Ну что ж, если хотите, я могу хранить для вас эти деньги и передать их после завершения миссии. Вы сами должны выбрать, хотя я не рекомендую этого.— Почему? — спросил Ганс.— Честно говоря, я нервничаю, когда путешествую с такой суммой денег. Это Запад, что, если меня ограбят? Я несу ответственность за эти деньги, — с жаром произнес он.Фюрхтнеру это показалось очень забавным.— Здесь, в Австрии, быть ограбленным на улице? Мой друг, эти капиталистические овцы предельно законопослушны.— К тому же я даже не знаю, куда вы направляетесь, и, между нами, не хочу знать, по крайней мере сейчас.— Центральная Африканская Республика является конечным пунктом. У нас там друг, который окончил университет Патриса Лумумбы еще в шестидесятых годах. Он торгует оружием и поставляет его прогрессивным элементам. Некоторое время мы будем жить у него, пока мы с Петрой не найдем подходящего жилища.Они были очень храбрыми или очень глупыми, выбрав эту страну, подумал Попов. Еще не так давно ее называли Центральной Африканской Империей, и правил ею «император Бокасса I», бывший сержант французских колониальных войск, размещенных когда-то в этой маленькой бедной стране. Бокасса прошел по трупам к вершине власти, подобно многим другим африканским главам государств, перед тем как умереть, — что само по себе кажется поразительным, — естественной смертью, — по крайней мере, так писали в газетах; но ведь никогда нельзя быть уверенным, правда? Страна, которую Бокасса оставил после себя, добывала в небольшом количестве алмазы и была с экономической точки зрения потенциально более богатой, чем в действительности. Но кто сказал, что им когда-нибудь удастся добраться туда?— Ну вот, мой друг, тебе решать, — сказал Попов, похлопывая по атташе-кейсу, все еще лежащему на коленях Фюрхтнера.Немец обдумывал решение еще с полминуты.— Я видел деньги, — сказал он наконец к полному восторгу Дмитрия Аркадьевича. Фюрхтнер поднял пачку тысячных банкнот и перелистал их как пачку игральных карт, перед тем как положить обратно. Далее он написал записку и положил ее внутрь кейса.— Вот имя. Мы будем с ним, начиная... с позднего вечера, полагаю. На твоем конце все готово?— Американский авианосец находится в восточной части Средиземного моря. Ливия позволит вашему авиалайнеру пролететь над ее территорией без помех, но не допустит пролета любых военных самолетов НАТО, преследующих вас. Вместо этого их военно-воздушные силы обеспечат прикрытие и потеряют вас из-за ухудшившихся метеорологических условий. Давление со стороны прессы и дипломатов сейчас имеет больше силы, чем раньше.— Мы все обдумали, — заверил его Ганс.Попов задумался на несколько секунд. Но он будет удивлен, если они сумеют даже подняться на борт самолета, не говоря уже о том, чтобы прилететь на нем в Африку. Проблема с «миссиями» вроде этой заключалась в том, что, как бы тщательно ни было отработано большинство ее деталей, эта цепь будет определенно не прочнее ее самого слабого звена, а прочность этого звена слишком часто определялась другими людьми или случайностью, что было еще хуже. Ганс и Петра верили в свою политическую философию, и подобно тому, как раньше люди настолько верили в свои религиозные убеждения, что шли на самый абсурдный риск, они делают вид, что планируют эту «миссию». При этом они полагались на свои ограниченные возможности — и, если называть вещи своими именами, их единственным ресурсом было стремление подвергнуть мир жестокому насилию. Многие люди поступали таким же образом, заменяя надежду ожиданием и знание — верой. Они готовы действовать наугад, полагаясь на случайный шанс, — один из своих смертельных врагов, тогда как настоящий профессионал примет все меры, чтобы полностью устранить его.Таким образом, структура их веры была, по сути дела, попыткой действовать вслепую или, возможно, мчаться вперед в шорах, что лишало этих двух немцев всякой возможности объективно смотреть на проходящий мимо мир, к которому они отказывались приспосабливаться. Но для Попова реальным смыслом этого была их готовность доверить ему деньги. Сам Дмитрий Аркадьевич вполне успешно приспособился к изменившимся обстоятельствам.— Ты уверен в этом, мой друг?— Да, уверен. — Фюрхтнер закрыл кейс, набрал комбинацию на замках и положил его на колени Попова. Русский принял на себя ответственность с надлежащей серьезностью.— Я буду бдительно охранять их. — По всему пути к моему банку в Берне. Затем он протянул руку: — Желаю удачи и прошу быть осторожными.— Danke. Мы добудем информацию, которая тебе нужна.— Мой наниматель очень в ней нуждается, Ганс. Мы полагаемся на тебя. — Дмитрий вышел из машины и пошел обратно в направлении терминала, где он возьмет такси и поедет в свой отель. Интересно, когда Ганс и Петра начнут действовать? Может быть, уже сегодня? Нет, подумал он, ведь они считают себя профессионалами. Молодые идиоты. * * * Сержант первого класса Гомер Джонстон вынул затвор из винтовки и осмотрел нарезку внутри ствола. Десять выстрелов несколько загрязнили ее, но мало, и в стволе перед патронником он не заметил следов эрозии. Их и не следовало ожидать до тех пор, пока он не сделает примерно тысячу выстрелов, а пока через канал ствола прошло всего пятьсот сорок пуль. И тем не менее через неделю ему придется начать пользоваться оптико-волоконным прибором для проверки нарезки, потому что семимиллиметровый патрон «ремингтон магнум» создавал высокую температуру при стрельбе, а излишне высокая температура сжигала ствол немного быстрее, чем ему хотелось. Через несколько месяцев ему придется заменить ствол, утомительное и достаточно сложное дело даже для такого искусного оружейного мастера, как он. Трудность заключается в необходимости точно совместить ствол со ствольной коробкой, после чего потребуется примерно пятьдесят выстрелов на стрельбище с известной дистанцией, чтобы убедиться, что выстрелы попадают в цель с нужной точностью. Но это пока в будущем. Джонстон побрызгал на мягкую тряпочку небольшое количество состава, удаляющего нагар, и шомполом прогнал тряпку через ствол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116