И подозреваемый был тоже весь в крови. Его волосы слиплись, на лице темнели кровавые пятна. А лицо было искажено, как у настоящего безумца.– Это не я! – вопил он. – Вы не понимаете!Он выкрикивал это снова и снова. А иногда:– Сделайте что-нибудь!Крик ударил Уиллу по ушам, заставив болезненно скривиться. Но не от крика заключенного. А от того, как тот выглядел. Уилл взирал на заключенного, раскрыв рот.– Шеф, – проговорил Барри. – Я вижу. А ты?– Я тоже, – прошептал Уилл.– Но, шеф, это… это…– Это я, Барри, – сказал Уилл. – Человек в камере – это я. ГЛАВА 22 – Ничего странного, шеф, – прочирикал Барри. – У тебя есть близнец-злодей, и это Джек-Потрошитель. Значит, дело раскрыто. Нам пора в Чизвик.– Прекрати! – Уилл стукнул себя кулаком по виску. – Человек в камере – это я.– Возможно, твой прапрадедушка, шеф.– Нет, это я. Я знаю, что я.Констебль Тенпоул Тюдор оглядел Уилла с ног до головы. Потом еще раз. Потом осторожно отодвинул его и внимательно поглядел через металлическую решетку.– Сходство налицо, никаких сомнений, – ахнул он. – Или я – красноносый взломщик… Что бы вы предпочли, сэр? Позволите арестовать вас как сообщника и пойдете со мной без лишнего шума? Или воспользуетесь привилегированным положением титулованной особы? Или дадите мне гинею на чай и как ни в чем небывало отправитесь в свой клуб или куда там еще?– Думаю, второе, – Уилл еще раз заглянул в камеру и заметно вздрогнул.– Это я, – шепнул он Барри. – Точно я. Что будем делать?– Мы, шеф? Я думал, вы теперь сами все решаете.– Я должен побеседовать с подозреваемым, констебль, – сказал Уилл.– У нас большой выбор подозреваемых, ваша милость.– Что?– Вы же хотите побеседовать с подозреваемым констеблем? Ну так вот, у нас половина констеблей на подозрении.Уилл поглядел на констебля. А констебль поглядел на Уилла.– Простите, – сказал тот. – Не мог удержаться.– Это была неудачная шутка.– Для вас, может, и нет, – ответил констебль Тенпоул Тюдор. – А вот я бы над этим вдоволь посмеялся. Так хорошо загнул! Поверьте, мне так трудно сохранять невозмутимость… Знаете, ничто не снимает напряжение лучше, чем маленькая шутка.– Я хочу поговорить с узником, – повторил Уилл.– С мистером Патриком Макгуэном, ваша милость?– Стукни его, шеф, – подсказал Барри. – Тебя же учили смертоносному боевому искусству Димак. Может быть, у этого болтуна мозги на место встанут. И он научится держать себя в узде.– Как-то на днях, – продолжал констебль Тюдор, – я заглянул в скобяную лавку – мне гвозди понадобились. Говорю приказчику: «Не могли бы вы отпустить мне вон те гвозди?» А он: «Отпустить? Они сами за вами пойдут?» А я ему…– «Еще как пойдут», – подхватил Барри. – «Если знать верный подход». Недурная хохма.– Чушь какая, – фыркнул Уилл.– Ну что вы, – возразил констебль. – Я совсем иначе сказал. «Не хотите отпускать – проводите их до моего дома», – и расхохотался.– Другое развитие той же темы, – прокомментировал Барри. – Я предпочитаю свою версию. В ней есть мораль: мы можем обрести власть над вещами и временем.– А как-то раз, – продолжал констебль, – я играл в карты в джунглях с некими туземцами, и…И тут Уилл вспомнил один прием смертоносного боевого искусства Димак, известный как «дурное дыхание древнего дракона». Получив мощный удар в подбородок, констебль Тюдор распростерся на свежевымощенмом каменном полу.– А мне больше нравится такое развитие темы, – сказал Уилл.– Славно, шеф. Что теперь?Вместо ответа Уилл постучал кончиком трости мистера Рюна в стальную дверь камеры.Вопли заключенного – которые все это время продолжались, хотя об этом не упоминалось, чтобы не отвлекать внимания от забавного диалога, – тут же стихли.– Что там, констебль? – послышался голос старшего инспектора Сэмюэла Мэгготта.– К вам особый посетитель, сэр, – отозвался Уилл, старательно копируя интонации констебля. – Направлен сюда Скотланд-Ярдом для допроса подозреваемого. Это человек из высшего общества.– Впустите его, констебль.– Весьма изящно, шеф, – заметил Барри.Уилл опустился на одно колено и избавил констебля от связки ключей. После ряда попыток нужный ключ был обнаружен. Уилл отпер замок и шагнул в камеру, небрежно обронив через плечо:– Подождите меня в коридоре, констебль.Сэмюэл Мэггот повернулся на стуле и уставился на Уилла.– Кля…Больше он не успел издать ни звука. Ибо Уилл не даром обучался у мистера Хьюго Рюна смертоносному боевому искусству Димак. И на этот раз он использовал «тройной тычок трезвеющего тигра», выполненный тем же кулаком, что и прежний, и с тем же успехом. Сэмюэл Мэгготт рухнул со стула и растянулся на полу камеры.– Ты истинный Мастер двенадцатого дана, шеф, – восхищенно заметил Барри.– Я же говорил: предоставь мне действовать по собственному усмотрению.Он уселся на освободившийся стул и посмотрел на узника в смирительной рубашке.Узник в смирительной рубахе посмотрел на Уилла, и в его глазах мелькнул страх.– Успокойтесь, – Уилл поднял руку; узник содрогнулся, и Уилл спокойно положил ладони на стол.– Кто вы?– А вы кто? – спросил двойник Уилла.– Меня зовут Уильям Старлинг.– Нет, арестованный замотал головой и попытался встать. Это какая-то уловка. Меня пытаются свести с ума.– Вы не я. Вы не можете быть мной.– Мной? – Уилл убрал со лба белокурую прядь. Он сам дрожал с головы до носков лакированных кожаных туфель. – Так вы – это я?– Вы один из них. Вы – само зло. Просто убейте меня. Я ничего не скажу.– Никто никого не собирается убивать. И я вас – точно.Два Уилла Старлинга смотрели друг на друга. Оба были напуганы. Но один из них был напуган немного сильнее.– Что вы от меня хотите? – зубы арестованного выбивали барабанную дробь. – Как я сюда попал? Где я? В когда?– О да, – пробормотал Уилл. – В когда. – Шеф, нам пора смываться. Ребята из Скотланд-Ярда уже на подходе. И перспективы у нас весьма мрачные, поверь мне.– Я его здесь не оставлю.– Тогда возьми его с собой. Но давай сваливать отсюда. Немедленно.– Ты прав, – Уилл вскочил. – Я забираю вас отсюда. Идемте.И протянул руку арестованному.– Нет!!!От вопля Барри у Уилла зазвенело в голове. Он выронил трость и инстинктивно зажал уши. Вряд ли это поможет, если источник звука находится у тебя в голове. (Прим. ред.)
– Нет, шеф! Не прикасайся к нему!– Нет! Не так громко, – простонал Уилл, стискивая голову ладонями. Заключенный взирал на него с нарастающим ужасом.– Ни в коем случае не прикасайся к нему, шеф. Иначе произойдет нечто ужасное.– Придумай что-нибудь посвежее.– Ха-ха-ха, шеф. Ничто не снимает напряжение лучше, чем маленькая шутка. Но я не шучу. Не прикасайся к нему. Ни при каких обстоятельствах.– Почему? – спросил Уилл.– Потому что если он – это ты, а ты – это он… Это словами не передать, что тогда случится. Ну, вообще-то я могу попробовать, но тебе не понравится.– У меня нет времени выслушивать твои догадки.– А придется, шеф, придется. Потому что вся суть как раз во времени. Представь себе, что это ты сам, оказавшийся лицом к лицу с самим собой вследствие какой-то аномалии путешествий во времени. И если это так, вам ни в коем случае нельзя друг к другу прикасаться. Парадокс времени, сам знаешь. Двое тебя не могут занимать одно и то же место. Это все равно что аннигиляция. Ужасный взрыв – и ни его, ни тебя. Ты смотрел «Патруль Времени?» Помнишь, что стряслось с Дэвидом Уорнером, когда он налетел на самого себя? Бабах! Жуткая сцена. Но фильм просто чудесный. Кстати, Дэвид Уорнер постоянно снимался в фильмах на эту тему. «Время после времени», «Бандиты времени»…На миг Уилл задумался. На очень долгий миг. Нет, пожалуй, чуть дольше, чем на миг. На миг и еще четверть мгновения ока. Когда имеешь дело со столь малыми промежутками времени, трудно быть точным.– Вставай! – рявкнул он, обращаясь к своему окровавленному двойнику. – И иди со мной, если жить хочешь!– Хорошо сказано, шеф, – согласился Барри. – Кажется, это тоже из какого-то фильма. Фильм дурной, но мне безумно нравится.Однако заключенный шутки не оценил. Он по-прежнему сидел, дрожа от страха, и только отвернул лицо.– Тебя убьют, если останешься здесь! – взывал к нему Уилл. – В эту эпоху действует смертная казнь. Тебя повесят в качестве Джека-Потрошителя.– Я не… – пленник застонал.– Тогда топай!Уилл Старлинг-второй неуклюже встал. Уилл Старлинг-первый почти протянул ему руку. Почти.– Не забывай о Дэвиде Уорнере, – напомнил Барри.– Сматываемся, – Уилл распахнул дверь камеры.– Что случилось? – спросил констебль Тенпоул Тюдор, тупо заглядывая в дверь. Уилл уложил его новым ударом и поднял трость Рюна.– Сматываемся, – повторил он, махнул тростью арестованному. – Сматываемся, быстро.Пленник заковылял к двери, перешагнул через бесчувственного старшего инспектора, а затем через бесчувственного констебля. На выходе Уилл подтолкнул своего двойника тростью.– До конца и вверх по лестнице, – скомандовал он. – И быстро. Как можно быстрее.Однако следовать этой инструкции оказалось непросто. Узник спотыкался на каждом шагу и, казалось, вот-вот потеряет сознание. Время от времени он останавливался, облокачивался на ближайшую стену, и Уиллу ничего не оставалось, кроме как подталкивать его тростью. Возможно, поэтому они добрались до обшарпанного стола, украшенного латунным звонком, достаточно скоро.И тут Уилл увидел их. Он увидел их через полупрозрачные стекла полицейского участка. Снаружи только что остановились два кэба – двухколесных, с козлами, расположенными сзади, – и из них выходили пассажиры. Джентльмены, похожие на представителей деловых кругов, в высоких цилиндрах и длинных темных пиджаках. И женщины. Хорошо – даже роскошно – одетые, но удивительно… субтильные, скорее даже истощенные, с полупрозрачными личиками. Четыре женщины, неправдоподобно похожие друг на друга как сестры. Но не сестры.– Зло, – прошептал Уилл.– Чувствую, шеф, – отозвался Барри. – Именно оно самое. Надо уходить через черный ход. И быстро.– Назад, – Уилл ткнул тростью своего двойника. – Вон к той двери.– Оставьте меня в покое! – застонал тот.– Извини, – Уилл ткнул его еще раз, посильнее. – Но у нас серьезные проблемы. Так что ступай. Если знаешь, что для нас так будет лучше.Они прошли в какое-то помещение. Уилл плотно захлопнул дверь. Ключ торчал в замке, и Уиллу оставалось только повернуть его.Помещение освещалось газовым рожком. Вдоль унылых стен выстроились унылые шкафы с документами. За столом, при виде которого наворачивались слезы, сидела молодая женщина-полицейский.Вернее, это была не женщина.Это был молодой полицейский, одетый как женщина-полицейский. И этот неопределенного пола полицейский поднял глаза на Уилла.– Знаю, – сказал он. – Ничего мне не говорите. Что на этот раз? Парик, правильно? Я им это говорил и еще тысячу раз скажу. Если хотите, чтобы кто-то играл роль условной женщины, обеспечьте такую возможность. Но разве они станут тебя слушать? Нет. На этих каблуках я себе все ноги переломал. А корсет…– Как вас зовут? – спросил Уилл – медленно, словно через силу. Потому что не мог избавиться от ощущения, что уже знает ответ.– Джон Хиггинс, сэр, – ответил(а) Джон Хиггинс. – Кто вы и… – Он(а) поглядел(а) на лицо Уилла, потом на лицо арестованного, потом снова на Уилла.– У нас нет времени для объяснений, – выпалил Уилл, прежде чем он(а) снова посмотрел(а) на его двойника. – Тем более я все равно ничего не смогу объяснить. Будьте добры, снимите с арестованного смирительную рубашку.– И не подумаю, – рука переодетого блюстителя закона протянулась под стол, чтобы извлечь оттуда полицейскую дубинку.– У нас нет времени, – предостерег Уилл.– Сунь руку в карман, шеф.– Что? – спросил Уилл.– Что? – повторил(а) Хиггинс.– Не тормози, шеф. Скажи, что у тебя в кармане пистолет. Заставь его – или ее, или кто оно есть – развязать другого тебя и отпереть дверь на черную лестницу.– Хорошая мысль.В этот момент снаружи раздался шум. Ручка двери, которую Уилл только что запер, повернулась – разумеется, без должного результата. Потом кто-то забарабанил в дверь кулаком. Но тоже безрезультатно, и тоже потому, что Уилл запер дверь два мгновения ока и три четверти момента тому назад. Эквивалент полутора мигов. Или трех четвертей чуточки. (Прим. авт.)
Дубинка наконец-то была обнаружена. Но тут Хиггинс заметил(а) оттопырившийся карман Уилла. И, поскольку ситуация была самая подходящая, произнес(ла) фразу, которая ныне стала крылатой:– У вас в кармане пистолет – или я вам нравлюсь? Палец Уилла нажал на спуск, и пуля укоротила дубинку Хиггинс(а) на несколько дюймов.– Значит, пистолет, – Хиггинс выронил(а) дубинку и начал(а) развязывать смирительную рубашку Уилла номер два.Кулаки продолжали барабанить в запертую дверь, из коридора доносились громкие возмущенные крики.– Черный ход, – напомнил Уилл, когда процедура освобождения была завершена. – Быстро отпирайте.– Эта дверь не заперта, – ответил(а) условная женщина Хиггинс.– Тогда с дороги.– Что? – Хиггинс сделал(а) неуверенный шаг в сторону Уилла.– Ничего, извините.И Уилл уложил ее очень мягким приемом смертоносного боевого искусства Димак, который назывался «ласка львиного лингама» и предназначался как раз для таких случаев – правда, исполнялся локтем. Возможно, выбор приема был обусловлен тем, что кулаки Уилла уже начали болеть. Уилл Старлинг номер два стоял, пошатываясь, растирал запястья и дрожал как осиновый лист.– На выход, – скомандовал Уилл. – Не вынуждай меня применять силу.Уилл номер два проковылял к двери, распахнул ее, но не решался переступить порог, пока Уилл номер один не подтолкнул его тростью.Дверь открывалась в проулок.Если состояние стола Джона Хиггинса было плачевным, то при виде этого проулка разрывалось сердце.– Идем туда, – скомандовал Уилл номер один. – В сторону фасада здания.– В сторону фасада, шеф?– Здесь я решаю, Барри.– О да, теперь ты у нас полководец. Весь из себя яростный и неистовый. Но изо всех сил сдерживающий свой пыл. Надеюсь, ты не впадешь в состояние психоза.Уилл не ответил.– Пошли, – бросил он своему второму «я». – В конец проулка. Живо.
Теперь улица была запружена народом. Многочисленные торговцы сновали туда-сюда, и вокруг снова раздавались крики старого Лондона.– Васильки, васильки, покупайте для любимых!И тому подобное.Кэбы все еще стояли перед полицейским участком. Распахнув дверцу, Уилл впихнул туда своего двойника. Кэбмен немедленно свесился с козел и заглянул в заднее окошечко.– Простите, джентльмены, – объявил он, – но оба кэба наняты. Очень важными персонами. Если вам угодно ехать, поищите другой транспорт.Уилл прикрыл дверцу двуколки, предоставив своему второму «я» сидеть внутри, съежившись от страха. Сам он подошел к козлам.– Эй, кэбмен, не могли бы вы сойти на миг?– Сколь долгим будет этот миг, сэр? Больше, чем мгновенье ока? Или меньше?– Да что вы мне голову морочите? – возмутился Уилл. – Просто слезь. На одну секунду.– О, это совсем другое дело.Однако прежде, чем прошла секунда – и даже прежде, чем кэбмен поставил обе ноги на мостовую, – удар смертоносного боевого искусства Димак, именуемый «волна, вызванная визгом вомбата», поверг его наземь.– Шеф, – проговорил Барри, – неужели ты…– Вот именно.Уилл вскочил на запятки и взял поводья.Как раз этот момент очень важные персоны покинули полицейский участок. Мужчины в высоких цилиндрах, похожие на дельцов, выглядели все такими же важными, какие бы чувства их не обуревали, но худенькие женщины, похожие друг на друга, совершенно одинаково дрожали от ярости.Вероятно, лишь чувства мешали им оценить ловкость Уилла. В одной руке он держал поводья, в другой хлыст, и при этом умудрился не выронить трость мистера Рюна с серебряным набалдашником в виде черепа. Более того: он натянул поводья, щелкнул хлыстом и закричал: «Н-но!»Однако лошадку это не впечатлило. Она стояла как вкопанная.Тем временем важные мужчины и дрожащие от ярости женщины уже подошли к экипажу и явно намеревались в него сесть.– Н-но! – закричал Уилл и снова щелкнул хлыстом. Одновременно трость мистера Рюна и как бы невзначай сбила цилиндр с головы одного важного господина. – А ну пошла! Хут-хут-хут!– Как вы сказали, шеф?– Так погоняют верблюдов, – пояснил Уилл, пинком отправляя в нокаут другого важного господина, который намеревался стащить его с козел.– Попробуй «хей-хо, Сильвер», шеф.– Зачем?Еще один прием смертоносного боевого искусства Димак – «дубравный дятел долбит дупло» – движение голени, идущее от живота, – заставило третьего важного господина сделать кувырок на мостовой и потерять цилиндр.– Попытка – не пытка, шеф.– Хей-хо, Сильвер! – крикнул Уилл и щелкнул хлыстом. И упряжная лошадка припустила по мостовой – так резво, что оставила позади собственные ветры.– Нельзя бить лошадь, когда она пукает, – заметил Барри.– Не смешно, – отозвался Уилл, поудобнее перехватывая поводья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Нет, шеф! Не прикасайся к нему!– Нет! Не так громко, – простонал Уилл, стискивая голову ладонями. Заключенный взирал на него с нарастающим ужасом.– Ни в коем случае не прикасайся к нему, шеф. Иначе произойдет нечто ужасное.– Придумай что-нибудь посвежее.– Ха-ха-ха, шеф. Ничто не снимает напряжение лучше, чем маленькая шутка. Но я не шучу. Не прикасайся к нему. Ни при каких обстоятельствах.– Почему? – спросил Уилл.– Потому что если он – это ты, а ты – это он… Это словами не передать, что тогда случится. Ну, вообще-то я могу попробовать, но тебе не понравится.– У меня нет времени выслушивать твои догадки.– А придется, шеф, придется. Потому что вся суть как раз во времени. Представь себе, что это ты сам, оказавшийся лицом к лицу с самим собой вследствие какой-то аномалии путешествий во времени. И если это так, вам ни в коем случае нельзя друг к другу прикасаться. Парадокс времени, сам знаешь. Двое тебя не могут занимать одно и то же место. Это все равно что аннигиляция. Ужасный взрыв – и ни его, ни тебя. Ты смотрел «Патруль Времени?» Помнишь, что стряслось с Дэвидом Уорнером, когда он налетел на самого себя? Бабах! Жуткая сцена. Но фильм просто чудесный. Кстати, Дэвид Уорнер постоянно снимался в фильмах на эту тему. «Время после времени», «Бандиты времени»…На миг Уилл задумался. На очень долгий миг. Нет, пожалуй, чуть дольше, чем на миг. На миг и еще четверть мгновения ока. Когда имеешь дело со столь малыми промежутками времени, трудно быть точным.– Вставай! – рявкнул он, обращаясь к своему окровавленному двойнику. – И иди со мной, если жить хочешь!– Хорошо сказано, шеф, – согласился Барри. – Кажется, это тоже из какого-то фильма. Фильм дурной, но мне безумно нравится.Однако заключенный шутки не оценил. Он по-прежнему сидел, дрожа от страха, и только отвернул лицо.– Тебя убьют, если останешься здесь! – взывал к нему Уилл. – В эту эпоху действует смертная казнь. Тебя повесят в качестве Джека-Потрошителя.– Я не… – пленник застонал.– Тогда топай!Уилл Старлинг-второй неуклюже встал. Уилл Старлинг-первый почти протянул ему руку. Почти.– Не забывай о Дэвиде Уорнере, – напомнил Барри.– Сматываемся, – Уилл распахнул дверь камеры.– Что случилось? – спросил констебль Тенпоул Тюдор, тупо заглядывая в дверь. Уилл уложил его новым ударом и поднял трость Рюна.– Сматываемся, – повторил он, махнул тростью арестованному. – Сматываемся, быстро.Пленник заковылял к двери, перешагнул через бесчувственного старшего инспектора, а затем через бесчувственного констебля. На выходе Уилл подтолкнул своего двойника тростью.– До конца и вверх по лестнице, – скомандовал он. – И быстро. Как можно быстрее.Однако следовать этой инструкции оказалось непросто. Узник спотыкался на каждом шагу и, казалось, вот-вот потеряет сознание. Время от времени он останавливался, облокачивался на ближайшую стену, и Уиллу ничего не оставалось, кроме как подталкивать его тростью. Возможно, поэтому они добрались до обшарпанного стола, украшенного латунным звонком, достаточно скоро.И тут Уилл увидел их. Он увидел их через полупрозрачные стекла полицейского участка. Снаружи только что остановились два кэба – двухколесных, с козлами, расположенными сзади, – и из них выходили пассажиры. Джентльмены, похожие на представителей деловых кругов, в высоких цилиндрах и длинных темных пиджаках. И женщины. Хорошо – даже роскошно – одетые, но удивительно… субтильные, скорее даже истощенные, с полупрозрачными личиками. Четыре женщины, неправдоподобно похожие друг на друга как сестры. Но не сестры.– Зло, – прошептал Уилл.– Чувствую, шеф, – отозвался Барри. – Именно оно самое. Надо уходить через черный ход. И быстро.– Назад, – Уилл ткнул тростью своего двойника. – Вон к той двери.– Оставьте меня в покое! – застонал тот.– Извини, – Уилл ткнул его еще раз, посильнее. – Но у нас серьезные проблемы. Так что ступай. Если знаешь, что для нас так будет лучше.Они прошли в какое-то помещение. Уилл плотно захлопнул дверь. Ключ торчал в замке, и Уиллу оставалось только повернуть его.Помещение освещалось газовым рожком. Вдоль унылых стен выстроились унылые шкафы с документами. За столом, при виде которого наворачивались слезы, сидела молодая женщина-полицейский.Вернее, это была не женщина.Это был молодой полицейский, одетый как женщина-полицейский. И этот неопределенного пола полицейский поднял глаза на Уилла.– Знаю, – сказал он. – Ничего мне не говорите. Что на этот раз? Парик, правильно? Я им это говорил и еще тысячу раз скажу. Если хотите, чтобы кто-то играл роль условной женщины, обеспечьте такую возможность. Но разве они станут тебя слушать? Нет. На этих каблуках я себе все ноги переломал. А корсет…– Как вас зовут? – спросил Уилл – медленно, словно через силу. Потому что не мог избавиться от ощущения, что уже знает ответ.– Джон Хиггинс, сэр, – ответил(а) Джон Хиггинс. – Кто вы и… – Он(а) поглядел(а) на лицо Уилла, потом на лицо арестованного, потом снова на Уилла.– У нас нет времени для объяснений, – выпалил Уилл, прежде чем он(а) снова посмотрел(а) на его двойника. – Тем более я все равно ничего не смогу объяснить. Будьте добры, снимите с арестованного смирительную рубашку.– И не подумаю, – рука переодетого блюстителя закона протянулась под стол, чтобы извлечь оттуда полицейскую дубинку.– У нас нет времени, – предостерег Уилл.– Сунь руку в карман, шеф.– Что? – спросил Уилл.– Что? – повторил(а) Хиггинс.– Не тормози, шеф. Скажи, что у тебя в кармане пистолет. Заставь его – или ее, или кто оно есть – развязать другого тебя и отпереть дверь на черную лестницу.– Хорошая мысль.В этот момент снаружи раздался шум. Ручка двери, которую Уилл только что запер, повернулась – разумеется, без должного результата. Потом кто-то забарабанил в дверь кулаком. Но тоже безрезультатно, и тоже потому, что Уилл запер дверь два мгновения ока и три четверти момента тому назад. Эквивалент полутора мигов. Или трех четвертей чуточки. (Прим. авт.)
Дубинка наконец-то была обнаружена. Но тут Хиггинс заметил(а) оттопырившийся карман Уилла. И, поскольку ситуация была самая подходящая, произнес(ла) фразу, которая ныне стала крылатой:– У вас в кармане пистолет – или я вам нравлюсь? Палец Уилла нажал на спуск, и пуля укоротила дубинку Хиггинс(а) на несколько дюймов.– Значит, пистолет, – Хиггинс выронил(а) дубинку и начал(а) развязывать смирительную рубашку Уилла номер два.Кулаки продолжали барабанить в запертую дверь, из коридора доносились громкие возмущенные крики.– Черный ход, – напомнил Уилл, когда процедура освобождения была завершена. – Быстро отпирайте.– Эта дверь не заперта, – ответил(а) условная женщина Хиггинс.– Тогда с дороги.– Что? – Хиггинс сделал(а) неуверенный шаг в сторону Уилла.– Ничего, извините.И Уилл уложил ее очень мягким приемом смертоносного боевого искусства Димак, который назывался «ласка львиного лингама» и предназначался как раз для таких случаев – правда, исполнялся локтем. Возможно, выбор приема был обусловлен тем, что кулаки Уилла уже начали болеть. Уилл Старлинг номер два стоял, пошатываясь, растирал запястья и дрожал как осиновый лист.– На выход, – скомандовал Уилл. – Не вынуждай меня применять силу.Уилл номер два проковылял к двери, распахнул ее, но не решался переступить порог, пока Уилл номер один не подтолкнул его тростью.Дверь открывалась в проулок.Если состояние стола Джона Хиггинса было плачевным, то при виде этого проулка разрывалось сердце.– Идем туда, – скомандовал Уилл номер один. – В сторону фасада здания.– В сторону фасада, шеф?– Здесь я решаю, Барри.– О да, теперь ты у нас полководец. Весь из себя яростный и неистовый. Но изо всех сил сдерживающий свой пыл. Надеюсь, ты не впадешь в состояние психоза.Уилл не ответил.– Пошли, – бросил он своему второму «я». – В конец проулка. Живо.
Теперь улица была запружена народом. Многочисленные торговцы сновали туда-сюда, и вокруг снова раздавались крики старого Лондона.– Васильки, васильки, покупайте для любимых!И тому подобное.Кэбы все еще стояли перед полицейским участком. Распахнув дверцу, Уилл впихнул туда своего двойника. Кэбмен немедленно свесился с козел и заглянул в заднее окошечко.– Простите, джентльмены, – объявил он, – но оба кэба наняты. Очень важными персонами. Если вам угодно ехать, поищите другой транспорт.Уилл прикрыл дверцу двуколки, предоставив своему второму «я» сидеть внутри, съежившись от страха. Сам он подошел к козлам.– Эй, кэбмен, не могли бы вы сойти на миг?– Сколь долгим будет этот миг, сэр? Больше, чем мгновенье ока? Или меньше?– Да что вы мне голову морочите? – возмутился Уилл. – Просто слезь. На одну секунду.– О, это совсем другое дело.Однако прежде, чем прошла секунда – и даже прежде, чем кэбмен поставил обе ноги на мостовую, – удар смертоносного боевого искусства Димак, именуемый «волна, вызванная визгом вомбата», поверг его наземь.– Шеф, – проговорил Барри, – неужели ты…– Вот именно.Уилл вскочил на запятки и взял поводья.Как раз этот момент очень важные персоны покинули полицейский участок. Мужчины в высоких цилиндрах, похожие на дельцов, выглядели все такими же важными, какие бы чувства их не обуревали, но худенькие женщины, похожие друг на друга, совершенно одинаково дрожали от ярости.Вероятно, лишь чувства мешали им оценить ловкость Уилла. В одной руке он держал поводья, в другой хлыст, и при этом умудрился не выронить трость мистера Рюна с серебряным набалдашником в виде черепа. Более того: он натянул поводья, щелкнул хлыстом и закричал: «Н-но!»Однако лошадку это не впечатлило. Она стояла как вкопанная.Тем временем важные мужчины и дрожащие от ярости женщины уже подошли к экипажу и явно намеревались в него сесть.– Н-но! – закричал Уилл и снова щелкнул хлыстом. Одновременно трость мистера Рюна и как бы невзначай сбила цилиндр с головы одного важного господина. – А ну пошла! Хут-хут-хут!– Как вы сказали, шеф?– Так погоняют верблюдов, – пояснил Уилл, пинком отправляя в нокаут другого важного господина, который намеревался стащить его с козел.– Попробуй «хей-хо, Сильвер», шеф.– Зачем?Еще один прием смертоносного боевого искусства Димак – «дубравный дятел долбит дупло» – движение голени, идущее от живота, – заставило третьего важного господина сделать кувырок на мостовой и потерять цилиндр.– Попытка – не пытка, шеф.– Хей-хо, Сильвер! – крикнул Уилл и щелкнул хлыстом. И упряжная лошадка припустила по мостовой – так резво, что оставила позади собственные ветры.– Нельзя бить лошадь, когда она пукает, – заметил Барри.– Не смешно, – отозвался Уилл, поудобнее перехватывая поводья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46