Давать советы считает для себя совершенно необходимым каждая уважающая себя американка:
— Скорее!
— Медленнее! — Обгони!
— Зачем обгоняешь!
И мужчины прислушиваются. Не только прислушиваются, а еще и благодарят за совет. Таких советчиц обычно называют «шоферы вторых сидений». Для них выпускаются даже специальные удостоверения. Подчас
Но в этой стране не только лесная тень и проточная вода, но и берега океана принадлежат частным лицам. Попробуй ступить туда, где обозначено: «Мастная собственность», без разрешения хозяина — придется предстать перед судом.
Из Нью-Йорка мы направились к югу, в сторону Балтимора, от Балтимора повернули на запад, а спустя еще полчаса устремились прямо на север. Мы покинули автостраду Ныо-Джерси Тернпайк, и теперь наш путь пролегал по дорогам, за которые не надо было платить. Дороги эти весьма извилисты и значительно уже, чем крупные автострады; по обочинам почти беспрерывно пестреют рекламы различных фирм, мелькают закусочные, заправочные станции, гостиницы, мотели — все то, что делает американские дороги настолько похожими одна на другую, что, если бы на каждой не стоял помер, легко было бы заблудиться.
Мы обратили внимание на то, что американцы тщательно ухаживают и в большом порядке содерягат свои дома, участки и те отрезки дороги, которые ведут от проезжего пути к дому. Постоянно подсчитывая с карандашом в руке, что выгодно и что невыгодно, что имеет смысл, а что нет, они пришли к выводу, что ровные и содержащиеся в хорошем состоянии дороги и ухоженные дворы, хорошие лестницы в домах сохраняют не только деньги, но и здоровье.
Американец, как правило, не разбивает вокруг дома сад, зато он щедро сеет вокруг своего жилища траву, которую дважды в неделю подстригает и шесть раз в педелю поливает. Зелено-золотистые ковры, расстеленные вокруг ярко выкрашенных домиков, кое-где расцвеченные подстриженным на разный манер и асимметрично высаженным декоративным кустарником,— такой пейзаж сопровождал нас на всем протяжении дороги. В этой странв вы редко встретите ограду. Только очень богатые виллы и старинные парки, а также тюрьмы и психиатрические лечебницы окружены высокими заборами с крепкими железными воротами.
По вечерам возле домов зажигаются факелы, которые держат пестро раскрашенные гипсовые негритята. Они освещают номер дома и фамилию владельца. Почтальон не заносит письма и газеты в дом, а, едва сбавив скорость машины, забрасывает почту в ящик, который установлен у самой дороги. Возле многих домов на видном месте на столбе или другой подставке красуется простое колесо. Для американцев оно является своеобразным символом. В давние времена пришельцы из Старого Света, завоевывая континент и подавляя сопротивление индейцев, стремились на запад страны, пользуясь самым надежным по тем временам видом транспорта — огромными повозками, влекомыми несколькими лошадьми. Теперь колеса, снятые со старинных повозок и свежевыкрашенные, занимают почетные места и вполне заменяют американским женщинам садики с георгинами, лилиями и тюльпанами.
Подражая традиции на свой лад, некоторые компании, торгующие бензином, выставили возле своих заправочных станций прикрепленные к столбам старые автомобильные покрышки. В начале этого века Форд бросил лозунг: «Я произвожу автомобили не для того, чтобы люди смотрели на них, а для того, чтобы их покупали». Сначала автомобили состязались с каретами. В 1902 году полиция оштрафовала первого «бешеного водителя», который превысил скорость 10 миль в час. В те годы, если машина портилась, ее тащили в гараж лошади, а бензин продавали... в аптеках.
Постепенно автомобиль совершенствовался, а седалища американцев делались все шире и шире от пользования им. И тем не менее познания американца об автомобиле остались почти на том же уровне, что и в 1892 году, когда Генри Форд выехал из своей мастерской па улицы Детройта на первом в Соединенных Штатах Америки автомобиле. Есть американцы, которые, просидев за рулем по 15—20 лет, еще и сегодня не знают, как сменить покрышку, как исправить самое пустячное повреждение.
В многомиллионном Нью-Йорке все операции, связанные с выдачей водительских прав, осуществляет одно-единственное учреждение, и, надо сказать, оно справляется со своим делом. Придя за правами, вы прежде всего должны заполнить анкету, которая уточнит, были ли у вас раньше права на вождение машины, если да, то
муж, не вытерпев, передает руль жене. Проходит некоторое время и, немного остыв, он и сам начинает давать не менее благоразумные советы... «Приветствуем вас с прибытием в Пенсильванию» — эти слова, написанные золотыми буквами на синем щите, встретили нас у въезда в штат. Административный центр этого штата — Гаррисберг; его лозунг—«Чистота, свобода, независимость»; цветок штата — горный лавр; дерево— можжевельник; птица — тетерев; краски — синяя и золотая; песня — еще не установлена; самое популярное название этого штата — «Главный штат».
За нашей спиной остался штат Мэриленд, административный центр — Аннаполис; лозунг — «Слова — женские, поступки — мужские»; цветок — нарцисс; птица — балтиморский орел; песня—«Мэриленд мой, Мэриленд»; популярное прозвище — «Штат свободы».
Все 50 американских штатов имеют своих птиц, свои деревья, свои цветы, свои песни и популярные прозвища, точно так же, как и своих губернаторов, свои законы торговли спиртным, своих автомобильных воров.
Боясь, что «имущество на четырех колесах» в одну ночь может стать собственностью другого, американцы, как правило, страхуют свои автомобили. Застраховать автомобиль можно от аварии, от пожара, от кражи и т. д. Иногда создается такое положение, что страховая сумма превышает цену уже немало послужившего и порядком разболтанного автомобиля. И тогда у сообразительного американца нет-нет да и возникнет идея как-нибудь половчее стукнуть на дороге свою машину о другую, но так, чтобы сильнее пострадала не чужая машина, а его собственная.
Поэтому, когда я увидел в зеркале, что, покачиваясь на разболтанных колесах и словно принюхиваясь к моему «шевроле», за мной неотступно следует облупленный, с выбитыми фарами «додж», я постарался оставить между собой и им как можно большее расстояние.
Еще несколько витков, еще несколько остановок возле красных светофоров, и участившийся лес рекламы по обе стороны дороги предупредил нас о приближении Гаррисберга, где нам предстояло провести ночь.
Было еще светло, и мы могли не спеша выбрать любой из находящихся в границах города мотелей или гостиниц. Гостиницы отличаются в Америке от мотелей приблизительно так, как сосиски от сарделек, и все же путе-
шествующему на машине мотель предоставляет больше удобств. Мотели обычно расположены на окраинах города, непосредственно возле дороги, и чаще всего строятся в один этаж, с тем чтобы путник, мог подъехать па своей машине к дверям своей комнаты, которая выходит прямо на улицу. Возле больших мотелей строят плавательные бассейны, кафе и рестораны. Иногда мотели состоят из небольших, в одну или две комнаты, домиков, расположенных чуть поодаль один от другого. Американцы любят ночевать в таких миниатюрных отдельных домиках. Эта любовь порождена горячим желанием каждого американца обладать собственным домиком. А тут он за 50— 80 долларов получает ключ и становится на всю ночь как бы собственником небольшого дома с самым модернизированным душем и устоявшимся запахом старых ковров.
Мотель можно выбрать еще по дороге, основываясь на объявлениях огромных, ярко раскрашенных рекламных щитов, которые сообщат вам, что через столько-то миль, у самой дороги, в самом тихом на этой вселенной местечке вас ждет самый удобный в Соединенных Штатах Америки мотель «Майский цветок», с самым совершенным во всей Америке обслуживанием, новейшими марками телевизоров и душами. Если по каким-либо причинам вам не нравится «Майский цветок», можно выбрать другой мотель, например «Хвост белой лошади», из которого открывается лучший в мире вид на лес и где ковры настланы «от стены до стены», а в кровать вмонтированы пальцы для искусственного массажа.
Все мотели в Гаррисберге сообщали, что они либо лучшие, либо самые дешевые, либо наиболее современные, или самые уютные в мире. Поэтому выбрать место для ночлега нам было бы нелегко. Хорошо, что помог госдепартамент, который, видимо, предвидел, с какими трудностями может столкнуться советский журналист, и взял за правило точно отмечать район города, где следует остановиться на ночлег. Первый попавшийся мотель, который встретился в указанном нам районе, рекламировался как славящийся широчайшими в мире окнами.
Владелец мотеля был, по всей вероятности, весьма скромен, ибо забыл упомянуть в своей рекламе, что все помещения в его владениях пропитаны непередаваемым и неистребимым запахом мышей. Когда нам удалось распахнуть отвратительно заскрипевшие рамы, ветер унес частичку этой нерекламированной примечательности, вто-
рую часть за ночь вдохнули мы, а третью пришлось оставить следующим посетителям. Наутро мы поднялись рано. Уплатив за ночлег и выпив по чашке кофе, снова пустились в путь. Все американцы, путешествующие на автомобиле, выезжают на рассвете, а отдыхают в самое жаркое время — в середине дня. Чтобы позавтракать, мы остановились у «столовой», где путешественников обслуживают прямо в автомобилях, протягивая в окошко специальные портативные столики с расставленными на них стандартными американскими блюдами: яичница с салом, два ломтика подсушенного хлеба, кусочек мармелада. Масла американцы употребляют очень мало. Они утверждают, что от масла повышается количество холестерина в крови.
Американцы едят трижды в день. Завтрак, ленч и обед. Ленч бывает обычно между двенадцатью и часом. Он состоит из фруктов, сосисок, бутербродов и кофе. Обедают, вернувшись с работы, между шестью и семью вечера. Кофе американцы пьют бессчетно, -когда попало и где попало. Не подстегивающий себя таким кофейным кнутом, американец быстро скисает, становится нетрудоспособным и раздражительным.
За те годы, что я прожил в Нью-Йорке, мне ни разу не попалось испорченное яйцо, червивое яблоко или несвежее масло, но в то же время я ни разу не съел ни одного вкусного свежего яйца или не обмазанного в целях сохранности каким-то специальным жиром огурца или помидора.
Окончив завтрак и сунув руку в карман за мелочью, чтобы расплатиться, я обнаружил там ключ от комнаты мотеля, где мы провели ночь. Сам ключ был невелик, но к нему была на ремешке прикреплена сравнительно большая дощечка, на которой значился адрес мотеля и сообщалось, что если вы забыли вернуть ключ, то можете бросить его в любой почтовый ящик. Владельцы гостиниц и мотелей уже давно заключили соглашение с почтовым ведомством о том, что опущенные в почтовый ящик ключи доставляются по указанному адресу. Итак, найдя почтовый ящик и опустив туда ключ, я снова влился в бесконечный поток машин, который то быстрее, то медленнее двигался все вперед и вперед. По другую сторону до-рощ, за белой чертой, разделяющей ее на две половины, точно такой же поток машин плыл в противоположную сторону.
Одну американку во время экзамена на получение водительских прав спросили: зачем нужна эта широкая белая полоса посреди дороги? Ничтоже сумняшеся, она заявила, что черта эта предназначена для велосипедистов. В ее словах есть даже какой-то резон, потому что вообще по американским дорогам велосипедистам ездить негде. Да и пользуются велосипедами только студенты — для того чтобы перебраться из одного университетского здания в другое.
В последнее время в связи с энергетическим кризисом ситуация изменилась: появились на улицах и велосипедисты, и кое-где велосипедные дорожки. Путешествующему по Соединенным Штатам на автомобиле часто не надо даже вылезать из машины. В машине он может не только позавтракать, пообедать, но и посмотреть фильм на специальных киноплощадках, которые американцы называют «драйвз-ин». Такие киноплощадки создаются в городах неподалеку от больших дорог. На огороженном пространстве установлены грандиозные экраны. Не вылезая из машины, платите возле ворот деньги, а потом отыскиваете себе удобное место, чтобы поставить машину. Фильм смотрите через стекло, а звук доносится из специального динамика, который вам тут же просовывают в окно машины.
Дорога была забита машинами. Они плыли, словно весной льдины по реке. Создавалась полная иллюзия, что вся Америка на колесах: богатые — в «кадиллаках» самых архаических форм, зажиточные — в «Меркуриях», «линкольнах» новейшей марки, кто победнее — в «вали-аитах», «понтиаках», «корветах» и других уже вышедших из моды машинах, а бедняки — в обвязанных веревками подобиях машин с облупившейся краской, выбитыми стеклами, помятыми боками и крыльями, фирму их не сумел бы определить даже сам Генри Форд.
На площади возле бензоколонки, куда мы свернули, чтобы заправиться, стоял «форд», из тех, что мы видели в первых фильмах Чарли Чаплина, а рядом с ним «роллс-ройс» ценой в 50 тысяч долларов, такой, какие производятся только по индивидуальным заказам и с гарантией на 25 лет. Обе машины стояли рядом, и все-таки взоры собравшихся были устремлены не на роскошный «роллс-ройс», а на «форд» выпуска 1913 года. Спицы в колесах этой машины были еще деревянные!
Владелец реликвии, посасывая сигарету, ерошил густые бакенбарды и охотно рассказывал собравшимся, как ему удалось купить редкий автомобиль. Любопытство журналиста толкнуло и меня к этому чуду техники с деревянными спицами в колесах. Всячески демонстрируя свое дружелюбие, владелец бакенбард и «форда» вытащил двумя пальцами из кармана жилета визитную карточку и вручил ее мне. На ней значилось: «Владелец компании «Грей лайн» В. Е. Кросс». Тут же он пояснил, что счастлив быть обладателем «форда» выпуска 1913 года, но не оставляет мечты приобрести «локомобиль» 1902 года либо «калмер» 1909-го.
Многие американцы страстно увлекаются предметами старины. За доллары они перетащили в свои музеи из-за Атлантического океана чуть ли не целые кварталы Древнего Рима, Афин, сфинксы из Египта. По дороге из Нью-Йорка к Ниагаре я насчитал не менее сотни лавчонок с вывеской «Античность». Здесь точно так же, как и в крупных антиквариатах больших городов (особенно много их на 3-й авеню в Нью-Йорке), можно купить позеленевшие медные подсвечники, изъеденные молью ковры, потертые седла и прочий хлам, идущий под многообещающим названием «старина». Если бы не существовало моды на старинные вещи, то практичные американцы наверняка бы, ни секунды не колеблясь, выбросили все содержимое таких лавчонок в мусорные ящики.
В одной из лавчонок с очередной надписью «Античность» продавец с жирными руками, заложенными за лямки подтяжек, потея от усердия, уверял нас, что мы никогда не простим себе, если не приобретем у него кровать, которая стояла в тайных покоях мадам Помпадур и на которую допускались лишь самые близкие фавориты этой знаменитой особы. Когда мы все-таки отказались от кровати, он предложил нам скамеечку Наполеона. Скамеечка была особенно ценна тем, что французский император каждое утро не менее чем десять минут стоял на ней левым коленом, вынашивая при этом планы завоевания России и Индии.
Такую же скамеечку Наполеона я видел позже еще по раз; а кроватей Помпадур было такое великое множество, что, казалось, эта дама, получив разрешение государственного департамента, совсем недавно проезжала по той же дороге, что и мы, ночуя при этом не в мотелях, а непосредственно в лавчонках, торгующих древностями.
Дорога шла через горы. Кое-где голые каменистые вершины напоминали Кавказ. «Осторожно, впереди район горных обвалов!» — предупреждали надписи. То тут, то там в стороне от дороги виднелись кладбища автомобилей. До сих пор не могу понять, почему горы старых, разбитых, исцарапанных и проржавевших автомобилей называют кладбищами. Кладбище — это место, где хоронят, к которому относятся бережно, с уважением. А здесь ничего подобного — привозят, сбрасывают в кучу и оставляют на волю дождя и ветра. В этих ржавеющих грудах иногда похоронены и неплохие автомобили. Одна из причин, по которой американец старается приобрести себе новую машину,— та, что американские автомобили маловыносливы. Владельцы заводов так рассчитывают прочность и толщину металлических частей в каждой машине, что после нескольких лет эксплуатации у человека неизбежно возникает желание приобрести новую, не требующую постоянного ремонта машину, потому что ремонтировать старую в этой стране почти то же самое, что начать ходить по врачам.
Юлий Цезарь в дневное время запретил движение любого колесного транспорта в центре Рима. Этим он заслужил всяческое уважение римлян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Скорее!
— Медленнее! — Обгони!
— Зачем обгоняешь!
И мужчины прислушиваются. Не только прислушиваются, а еще и благодарят за совет. Таких советчиц обычно называют «шоферы вторых сидений». Для них выпускаются даже специальные удостоверения. Подчас
Но в этой стране не только лесная тень и проточная вода, но и берега океана принадлежат частным лицам. Попробуй ступить туда, где обозначено: «Мастная собственность», без разрешения хозяина — придется предстать перед судом.
Из Нью-Йорка мы направились к югу, в сторону Балтимора, от Балтимора повернули на запад, а спустя еще полчаса устремились прямо на север. Мы покинули автостраду Ныо-Джерси Тернпайк, и теперь наш путь пролегал по дорогам, за которые не надо было платить. Дороги эти весьма извилисты и значительно уже, чем крупные автострады; по обочинам почти беспрерывно пестреют рекламы различных фирм, мелькают закусочные, заправочные станции, гостиницы, мотели — все то, что делает американские дороги настолько похожими одна на другую, что, если бы на каждой не стоял помер, легко было бы заблудиться.
Мы обратили внимание на то, что американцы тщательно ухаживают и в большом порядке содерягат свои дома, участки и те отрезки дороги, которые ведут от проезжего пути к дому. Постоянно подсчитывая с карандашом в руке, что выгодно и что невыгодно, что имеет смысл, а что нет, они пришли к выводу, что ровные и содержащиеся в хорошем состоянии дороги и ухоженные дворы, хорошие лестницы в домах сохраняют не только деньги, но и здоровье.
Американец, как правило, не разбивает вокруг дома сад, зато он щедро сеет вокруг своего жилища траву, которую дважды в неделю подстригает и шесть раз в педелю поливает. Зелено-золотистые ковры, расстеленные вокруг ярко выкрашенных домиков, кое-где расцвеченные подстриженным на разный манер и асимметрично высаженным декоративным кустарником,— такой пейзаж сопровождал нас на всем протяжении дороги. В этой странв вы редко встретите ограду. Только очень богатые виллы и старинные парки, а также тюрьмы и психиатрические лечебницы окружены высокими заборами с крепкими железными воротами.
По вечерам возле домов зажигаются факелы, которые держат пестро раскрашенные гипсовые негритята. Они освещают номер дома и фамилию владельца. Почтальон не заносит письма и газеты в дом, а, едва сбавив скорость машины, забрасывает почту в ящик, который установлен у самой дороги. Возле многих домов на видном месте на столбе или другой подставке красуется простое колесо. Для американцев оно является своеобразным символом. В давние времена пришельцы из Старого Света, завоевывая континент и подавляя сопротивление индейцев, стремились на запад страны, пользуясь самым надежным по тем временам видом транспорта — огромными повозками, влекомыми несколькими лошадьми. Теперь колеса, снятые со старинных повозок и свежевыкрашенные, занимают почетные места и вполне заменяют американским женщинам садики с георгинами, лилиями и тюльпанами.
Подражая традиции на свой лад, некоторые компании, торгующие бензином, выставили возле своих заправочных станций прикрепленные к столбам старые автомобильные покрышки. В начале этого века Форд бросил лозунг: «Я произвожу автомобили не для того, чтобы люди смотрели на них, а для того, чтобы их покупали». Сначала автомобили состязались с каретами. В 1902 году полиция оштрафовала первого «бешеного водителя», который превысил скорость 10 миль в час. В те годы, если машина портилась, ее тащили в гараж лошади, а бензин продавали... в аптеках.
Постепенно автомобиль совершенствовался, а седалища американцев делались все шире и шире от пользования им. И тем не менее познания американца об автомобиле остались почти на том же уровне, что и в 1892 году, когда Генри Форд выехал из своей мастерской па улицы Детройта на первом в Соединенных Штатах Америки автомобиле. Есть американцы, которые, просидев за рулем по 15—20 лет, еще и сегодня не знают, как сменить покрышку, как исправить самое пустячное повреждение.
В многомиллионном Нью-Йорке все операции, связанные с выдачей водительских прав, осуществляет одно-единственное учреждение, и, надо сказать, оно справляется со своим делом. Придя за правами, вы прежде всего должны заполнить анкету, которая уточнит, были ли у вас раньше права на вождение машины, если да, то
муж, не вытерпев, передает руль жене. Проходит некоторое время и, немного остыв, он и сам начинает давать не менее благоразумные советы... «Приветствуем вас с прибытием в Пенсильванию» — эти слова, написанные золотыми буквами на синем щите, встретили нас у въезда в штат. Административный центр этого штата — Гаррисберг; его лозунг—«Чистота, свобода, независимость»; цветок штата — горный лавр; дерево— можжевельник; птица — тетерев; краски — синяя и золотая; песня — еще не установлена; самое популярное название этого штата — «Главный штат».
За нашей спиной остался штат Мэриленд, административный центр — Аннаполис; лозунг — «Слова — женские, поступки — мужские»; цветок — нарцисс; птица — балтиморский орел; песня—«Мэриленд мой, Мэриленд»; популярное прозвище — «Штат свободы».
Все 50 американских штатов имеют своих птиц, свои деревья, свои цветы, свои песни и популярные прозвища, точно так же, как и своих губернаторов, свои законы торговли спиртным, своих автомобильных воров.
Боясь, что «имущество на четырех колесах» в одну ночь может стать собственностью другого, американцы, как правило, страхуют свои автомобили. Застраховать автомобиль можно от аварии, от пожара, от кражи и т. д. Иногда создается такое положение, что страховая сумма превышает цену уже немало послужившего и порядком разболтанного автомобиля. И тогда у сообразительного американца нет-нет да и возникнет идея как-нибудь половчее стукнуть на дороге свою машину о другую, но так, чтобы сильнее пострадала не чужая машина, а его собственная.
Поэтому, когда я увидел в зеркале, что, покачиваясь на разболтанных колесах и словно принюхиваясь к моему «шевроле», за мной неотступно следует облупленный, с выбитыми фарами «додж», я постарался оставить между собой и им как можно большее расстояние.
Еще несколько витков, еще несколько остановок возле красных светофоров, и участившийся лес рекламы по обе стороны дороги предупредил нас о приближении Гаррисберга, где нам предстояло провести ночь.
Было еще светло, и мы могли не спеша выбрать любой из находящихся в границах города мотелей или гостиниц. Гостиницы отличаются в Америке от мотелей приблизительно так, как сосиски от сарделек, и все же путе-
шествующему на машине мотель предоставляет больше удобств. Мотели обычно расположены на окраинах города, непосредственно возле дороги, и чаще всего строятся в один этаж, с тем чтобы путник, мог подъехать па своей машине к дверям своей комнаты, которая выходит прямо на улицу. Возле больших мотелей строят плавательные бассейны, кафе и рестораны. Иногда мотели состоят из небольших, в одну или две комнаты, домиков, расположенных чуть поодаль один от другого. Американцы любят ночевать в таких миниатюрных отдельных домиках. Эта любовь порождена горячим желанием каждого американца обладать собственным домиком. А тут он за 50— 80 долларов получает ключ и становится на всю ночь как бы собственником небольшого дома с самым модернизированным душем и устоявшимся запахом старых ковров.
Мотель можно выбрать еще по дороге, основываясь на объявлениях огромных, ярко раскрашенных рекламных щитов, которые сообщат вам, что через столько-то миль, у самой дороги, в самом тихом на этой вселенной местечке вас ждет самый удобный в Соединенных Штатах Америки мотель «Майский цветок», с самым совершенным во всей Америке обслуживанием, новейшими марками телевизоров и душами. Если по каким-либо причинам вам не нравится «Майский цветок», можно выбрать другой мотель, например «Хвост белой лошади», из которого открывается лучший в мире вид на лес и где ковры настланы «от стены до стены», а в кровать вмонтированы пальцы для искусственного массажа.
Все мотели в Гаррисберге сообщали, что они либо лучшие, либо самые дешевые, либо наиболее современные, или самые уютные в мире. Поэтому выбрать место для ночлега нам было бы нелегко. Хорошо, что помог госдепартамент, который, видимо, предвидел, с какими трудностями может столкнуться советский журналист, и взял за правило точно отмечать район города, где следует остановиться на ночлег. Первый попавшийся мотель, который встретился в указанном нам районе, рекламировался как славящийся широчайшими в мире окнами.
Владелец мотеля был, по всей вероятности, весьма скромен, ибо забыл упомянуть в своей рекламе, что все помещения в его владениях пропитаны непередаваемым и неистребимым запахом мышей. Когда нам удалось распахнуть отвратительно заскрипевшие рамы, ветер унес частичку этой нерекламированной примечательности, вто-
рую часть за ночь вдохнули мы, а третью пришлось оставить следующим посетителям. Наутро мы поднялись рано. Уплатив за ночлег и выпив по чашке кофе, снова пустились в путь. Все американцы, путешествующие на автомобиле, выезжают на рассвете, а отдыхают в самое жаркое время — в середине дня. Чтобы позавтракать, мы остановились у «столовой», где путешественников обслуживают прямо в автомобилях, протягивая в окошко специальные портативные столики с расставленными на них стандартными американскими блюдами: яичница с салом, два ломтика подсушенного хлеба, кусочек мармелада. Масла американцы употребляют очень мало. Они утверждают, что от масла повышается количество холестерина в крови.
Американцы едят трижды в день. Завтрак, ленч и обед. Ленч бывает обычно между двенадцатью и часом. Он состоит из фруктов, сосисок, бутербродов и кофе. Обедают, вернувшись с работы, между шестью и семью вечера. Кофе американцы пьют бессчетно, -когда попало и где попало. Не подстегивающий себя таким кофейным кнутом, американец быстро скисает, становится нетрудоспособным и раздражительным.
За те годы, что я прожил в Нью-Йорке, мне ни разу не попалось испорченное яйцо, червивое яблоко или несвежее масло, но в то же время я ни разу не съел ни одного вкусного свежего яйца или не обмазанного в целях сохранности каким-то специальным жиром огурца или помидора.
Окончив завтрак и сунув руку в карман за мелочью, чтобы расплатиться, я обнаружил там ключ от комнаты мотеля, где мы провели ночь. Сам ключ был невелик, но к нему была на ремешке прикреплена сравнительно большая дощечка, на которой значился адрес мотеля и сообщалось, что если вы забыли вернуть ключ, то можете бросить его в любой почтовый ящик. Владельцы гостиниц и мотелей уже давно заключили соглашение с почтовым ведомством о том, что опущенные в почтовый ящик ключи доставляются по указанному адресу. Итак, найдя почтовый ящик и опустив туда ключ, я снова влился в бесконечный поток машин, который то быстрее, то медленнее двигался все вперед и вперед. По другую сторону до-рощ, за белой чертой, разделяющей ее на две половины, точно такой же поток машин плыл в противоположную сторону.
Одну американку во время экзамена на получение водительских прав спросили: зачем нужна эта широкая белая полоса посреди дороги? Ничтоже сумняшеся, она заявила, что черта эта предназначена для велосипедистов. В ее словах есть даже какой-то резон, потому что вообще по американским дорогам велосипедистам ездить негде. Да и пользуются велосипедами только студенты — для того чтобы перебраться из одного университетского здания в другое.
В последнее время в связи с энергетическим кризисом ситуация изменилась: появились на улицах и велосипедисты, и кое-где велосипедные дорожки. Путешествующему по Соединенным Штатам на автомобиле часто не надо даже вылезать из машины. В машине он может не только позавтракать, пообедать, но и посмотреть фильм на специальных киноплощадках, которые американцы называют «драйвз-ин». Такие киноплощадки создаются в городах неподалеку от больших дорог. На огороженном пространстве установлены грандиозные экраны. Не вылезая из машины, платите возле ворот деньги, а потом отыскиваете себе удобное место, чтобы поставить машину. Фильм смотрите через стекло, а звук доносится из специального динамика, который вам тут же просовывают в окно машины.
Дорога была забита машинами. Они плыли, словно весной льдины по реке. Создавалась полная иллюзия, что вся Америка на колесах: богатые — в «кадиллаках» самых архаических форм, зажиточные — в «Меркуриях», «линкольнах» новейшей марки, кто победнее — в «вали-аитах», «понтиаках», «корветах» и других уже вышедших из моды машинах, а бедняки — в обвязанных веревками подобиях машин с облупившейся краской, выбитыми стеклами, помятыми боками и крыльями, фирму их не сумел бы определить даже сам Генри Форд.
На площади возле бензоколонки, куда мы свернули, чтобы заправиться, стоял «форд», из тех, что мы видели в первых фильмах Чарли Чаплина, а рядом с ним «роллс-ройс» ценой в 50 тысяч долларов, такой, какие производятся только по индивидуальным заказам и с гарантией на 25 лет. Обе машины стояли рядом, и все-таки взоры собравшихся были устремлены не на роскошный «роллс-ройс», а на «форд» выпуска 1913 года. Спицы в колесах этой машины были еще деревянные!
Владелец реликвии, посасывая сигарету, ерошил густые бакенбарды и охотно рассказывал собравшимся, как ему удалось купить редкий автомобиль. Любопытство журналиста толкнуло и меня к этому чуду техники с деревянными спицами в колесах. Всячески демонстрируя свое дружелюбие, владелец бакенбард и «форда» вытащил двумя пальцами из кармана жилета визитную карточку и вручил ее мне. На ней значилось: «Владелец компании «Грей лайн» В. Е. Кросс». Тут же он пояснил, что счастлив быть обладателем «форда» выпуска 1913 года, но не оставляет мечты приобрести «локомобиль» 1902 года либо «калмер» 1909-го.
Многие американцы страстно увлекаются предметами старины. За доллары они перетащили в свои музеи из-за Атлантического океана чуть ли не целые кварталы Древнего Рима, Афин, сфинксы из Египта. По дороге из Нью-Йорка к Ниагаре я насчитал не менее сотни лавчонок с вывеской «Античность». Здесь точно так же, как и в крупных антиквариатах больших городов (особенно много их на 3-й авеню в Нью-Йорке), можно купить позеленевшие медные подсвечники, изъеденные молью ковры, потертые седла и прочий хлам, идущий под многообещающим названием «старина». Если бы не существовало моды на старинные вещи, то практичные американцы наверняка бы, ни секунды не колеблясь, выбросили все содержимое таких лавчонок в мусорные ящики.
В одной из лавчонок с очередной надписью «Античность» продавец с жирными руками, заложенными за лямки подтяжек, потея от усердия, уверял нас, что мы никогда не простим себе, если не приобретем у него кровать, которая стояла в тайных покоях мадам Помпадур и на которую допускались лишь самые близкие фавориты этой знаменитой особы. Когда мы все-таки отказались от кровати, он предложил нам скамеечку Наполеона. Скамеечка была особенно ценна тем, что французский император каждое утро не менее чем десять минут стоял на ней левым коленом, вынашивая при этом планы завоевания России и Индии.
Такую же скамеечку Наполеона я видел позже еще по раз; а кроватей Помпадур было такое великое множество, что, казалось, эта дама, получив разрешение государственного департамента, совсем недавно проезжала по той же дороге, что и мы, ночуя при этом не в мотелях, а непосредственно в лавчонках, торгующих древностями.
Дорога шла через горы. Кое-где голые каменистые вершины напоминали Кавказ. «Осторожно, впереди район горных обвалов!» — предупреждали надписи. То тут, то там в стороне от дороги виднелись кладбища автомобилей. До сих пор не могу понять, почему горы старых, разбитых, исцарапанных и проржавевших автомобилей называют кладбищами. Кладбище — это место, где хоронят, к которому относятся бережно, с уважением. А здесь ничего подобного — привозят, сбрасывают в кучу и оставляют на волю дождя и ветра. В этих ржавеющих грудах иногда похоронены и неплохие автомобили. Одна из причин, по которой американец старается приобрести себе новую машину,— та, что американские автомобили маловыносливы. Владельцы заводов так рассчитывают прочность и толщину металлических частей в каждой машине, что после нескольких лет эксплуатации у человека неизбежно возникает желание приобрести новую, не требующую постоянного ремонта машину, потому что ремонтировать старую в этой стране почти то же самое, что начать ходить по врачам.
Юлий Цезарь в дневное время запретил движение любого колесного транспорта в центре Рима. Этим он заслужил всяческое уважение римлян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34