Полиция и родственники долго не могли напасть на их след. Наконец пропавших разыскали: они, оказывается, втайне от других, выстроили себе убежище, в котором и
скрылись. Руководитель секты Глин Скотт отказался подчиниться требованию шерифа выйти из убежища и объявил, будто он слышал голос с неба, который возвестил ему, что близится «страшный час» и им надлежит укрыться в убежище, дабы остаться на земле «последними американцами».
Меня познакомили с профессором химии, автором серьезных трудов в этой области. Профессор был известен среди студентов еще и как автор любительских фильмов из жизни диких зверей и птиц. Особенно профессор гордился своим фильмом о совятах и тем, что он сам, чтобы заснять этот фильм, много ночей скрывался в лесной чаще.
— Как вы относитесь к тому,— спросил я его,— что ваши студенты осуждены на тюремное заключение за отказ спускаться во время «воздушных тревог» в убежище?
— Это, конечно, подавление личной свободы,— ответил мне профессор,— но я всегда доказываю студентам, что лучше тратить свободное время на то, чтобы снимать фильм о совятах, чем ввязываться в политику.
— Разве протест против военной истерии — это только политика? Разве это одновременно не борьба за здоровые нервы американских граждан, за их спокойствие?
— Но зато за фильмы о совятах никого не сажают в тюрьму,— заключил уважаемый профессор. Оп помолчал, а потом добавил: — Кроме того, такие фильмы, пожалуй, лучшее лекарство от бессонницы...
В Америке не от хорошей жизни в течение года кончают жизнь самоубийством от 25 до 30 тысяч человек. А это значит, что каждые 24 минуты один житель США по собственному желанию уходит из жизни, а еще семеро пытаются это сделать, но остаются в живых.
Газета «Дейли ныос» открыла па своих страницах дискуссию, как бороться с этим явлением. Один из читателей предложил наказывать самоубийц, другой выразил сомнение, принесет ли это кому-либо пользу, так как трудно было бы изобрести наказание для человека, лишившего себя жизни. Третий утверждал, что бороться с самоубийствами не следует, так как они являются показателем роста цивилизации и развития человеческого интеллекта. Не знаю, может ли кто-нибудь, в том числе и редакция «Дейли ныос», объяснить истинные причины столь большого количества самоубийств, но на страницах газеты я объяснений не нашел. Зато газета поместила
похвальное слово Диане, дочери бывшего британского премьер-министра Черчилля, которая долгие годы занималась меценатством в учреждении, боровшемся с самоубийствами. Возможно, это произвело бы еще большее впечатление, если бы через неделю та же газета не вынуждена была сообщить о том, что сама Диана... наложила на себя руки.
И в самой Америке есть филантропы, проявляющие заботу о том, чтобы люди не кончали жизнь самоубийством. Один из них, Гарри Уоррен, живет в Нью-Йорке. Ему можно позвонить по телефону. Гарри Уоррен унаследовал от отца небольшое учреждение под названием «Анонимный самоубийца». Номер телефона этого учреждения рекламируется в газетах для тех, кто решил покончить с собой, но перед этим захочет вдруг рассказать по телефону о своих мучениях. Утверждают, что Гарри Уоррен спас много жизней. Нетрудно догадаться: те, кто еще хотят посоветоваться, далеки от самоубийства. Желание рассказать о своих заботах и обидах весьма свойственно человеческой натуре.
Оценить деятельность конторы Гарри Уоррена невозможно: если он спас хотя бы одну жизнь, он уже проделал бесценную работу.
КУЛЬТУРА И СОВЕСТЬ
Если вы хотите, чтобы ваши современники признали вас великим, постарайтесь быть ненамного более великим, чем они. Амброз Вире, американский сатирик
Природа никогда не ошибается: если она порождает дурака, значит, она этого хочет.
Генри Шоу
Каждый класс создает свою культуру, у каждого класса — своя мораль. И нигде вы не увидите такой глубокой пропасти между культурой и моралью разных классов, как в Америке, потому что нигде в другой стране нет столь глубокой пропасти между классами.
XIX век дал Менделеева, Эдисона, Рентгена, Пастера и многих других титанов ума и духа. Их открытия в большинстве случаев были встречены современниками довольно спокойно, так как тогда никто еще не мог сказать, что практически дадут периодическая система элементов Менделеева и рентгеновские лучи.
Атомная бомба, полет Гагарина в космос, шаги человека и движение лунохода по Луне и другие события современности волнуют людей куда больше, чем любые достижения науки или шедевры литературы и искусства прошлого. Кое-кто заговорил даже о том, что техника не оставила в жизни места поэзии, музыке, живописи, что следует махнуть рукой на созданные гениями человечества духовные ценности и начать жизнь по новому, атомному стандарту. Каков же этот стандарт культурной жизни, столь рьяно пропагандируемый капиталистами?
Современный правящий класс Америки не столь примитивен, как господствующие круги гитлеровской Германии, один из заправил которой откровенно заявил, что при одном лишь слове «культура» ему хочется схватиться за револьвер. Совсем наоборот. Хозяева золотых мешков на каждом перекрестке кричат о том, что они, и только они,
настоящие поборники и покровители культуры. Но если поглубже заглянуть в то, как формируется стандарт американской культурной жизни, станет совершенно ясно, что «культура», если можно так назвать ее, интересует их ровно настолько, насколько она может послужить интересам бизнеса.
Но это не та культура, которой по праву гордятся не только американцы, но и прогрессивные люди всего мира. Об этой американской культуре, давшей миру в прошлом: замечательных писателей, художников, музыкантов, славящейся и сегодня именами любимых миром артистов, певцов, поэтов и художников, давным-давно позаботились и заботятся истинные сыны и дочери американского народа — талантливые и честные, от всего сердца желающие добра своему народу. В Америке, как и в других капиталистических странах, существуют две культуры: культура правящего класса и та культура, которую создают талантливые люди, не торгующие своей совестью и творчеством.
Американцы хорошо умеют конденсировать, молоко. Это, безусловно, показатель уровня цивилизации. Но они начали конденсировать Байрона, Шиллера и Достоевского.«Зачем утомляться, читая «Илиаду» или «Одиссею», если все, что там, сказано, можно узнать за 20 минут»,— утверждают издатели таких сокращенных книжонок, умудрившиеся в томик, содержащий всего 250 страниц, втиснуть все произведения Бальзака, Толстого и Гёте. Конденсированное молоко можно разбавить водой. Что добавить в сокращенные издания классиков мировой литературы (объемом по 100—150 страниц на все творчество писателя), которыми наводнили американский рынок издатели «Ридерс дайджест»?
Летом в Нью-Йорке на сцене Сентрал-парка под открытым небом каждый вечер идут чрезвычайно впечатляющие постановки трагедий Шекспира. На фоне небоскребов страдают Гамлет, король Лир, гибнут Джульетта и Офелия. Сомнительно, чтобы театр этот собрал такое количество зрителей, как теперь, если бы в нем преподносились выжимки из замечательных трагедий. К счастью, в Америке далеко не все увлекаются «Ридерс дайджест» — продуктом конденсированной культуры; есть и огромное количество по-настоящему талантливых, честных, преданных своему делу художников, творчество ко-
торых полюбил американский народ, да и все человечество. Американцы справедливо гордятся своим замечательным Бостонским симфоническим оркестром, и все же я видел в Нью-Йорке у дирижерского пульта... робота! Железное детище цивилизации XX века размахивало своей единственной деревянной рукой, на груди у него вспыхивали разноцветные огоньки, по сигналу которых оркестранты вступали и подчеркивали оттенки. Все было как обычно. Никто из музыкантов не знал только одного: что играет его сосед. Дело в том, что для этого концерта партию каждого инструмента в оркестре писал другой композитор.
«Куда приведет парод такое могучее развитие цивилизации и такое катастрофическое падение культуры?» — озабоченно спрашивают некоторые американцы. США — самая богатая в мире капиталистическая страна. Она производит немнущиеся рубашки, возводит самые высокие в мире дома. Но может ли эта цивилизация, подчиненная законам и интересам капиталистического общества, создать человеку полноценную и светлую жизнь? Обеспечить высокий уровень культуры?
Охарактеризовать цивилизацию куда легче, чем культуру. Превосходные музеи, удобные читальни, большие концертные залы с талантливыми исполнителями — это еще не культура. Культура — это постоянный и повсеместный процесс духовной жизни и духовного общения людей.
Кто гордится нью-йоркским культурным центром, но не интересуется бегающими по Гарлему и не имеющими возможности посещать школы малышами, тот понимает культуру только как товар, который может быть куплен или продан. И рваная рубашка ребенка — это культура, и булка с колбасой, на которую он смотрит голодными глазами,— культура и, наконец, улица, где он проводит весь день, тоже культура, потому что человек должен располагать условиями для того, чтобы жить, чтобы развивать эту самую культуру...
В первое мое пребывание в США «в гости» к американцам приехало гениальное творение Леонардо да Винчи— «Мона Лиза». Во Франции ее упаковали в специально сделанный нетонущий контейнер, в котором поддерживалась постоянная температура плюс 17°С и влажность 48 процентов. Шедевр застраховали на 100 мил-
лионов долларов. Так замечательная картина Леонардо да Винчи прибыла в Вашингтон.Загадочная улыбка Моны Лизы покорила американцев.Но картина еще лежала в трюме парохода, а в США Мона Лиза уже продавала... автомобили. Со страниц /кур-налов и газет она, по-прежнему загадочно улыбаясь, предлагала американцам «форды», «шевроле» и «кадиллаки». В те дни в аптеках можно было приобрести вакцину от полиомиелита с изображением Моны Лизы на коробочке. Объединение парикмахеров объявило конкурс на прическу «а-ля Мона Лиза». «Покупайте перчатки с изображением Моны Лизы!» — надрывалась от крика вездесущая реклама.
После торжественного открытия экспозиции Национальная галерея в Вашингтоне распахнула свои двери для публики. Через месяц «Мону Лизу» перевезли в нью-йоркский Метрополитен-музей. В США много музеев, но очереди возле них — явление весьма редкое. Для того чтобы посмотреть шедевр Леонардо да Винчи, я выстоял в очереди более полутора часов.
Люди делились впечатлениями.
— Второй раз стою в очереди. Вчера засмотрелась на моряка из охраны, а когда опомнилась, было уже поздно, толпа увлекла меня, и я увидела только уголок картины.
— Ей очень пошли бы бусы...
Далеко не все американцы таковы. Я встретил множество людей, которые по-настоящему любят и ценят искусство, прекрасно разбираются в нем. Эти люди тоже стояли в очереди, но говорили они совсем о другом:
— Сикейрос объявил в тюрьме голодовку!
— Когда же его отпустят на свободу?
— Рокуэлл Кент подарил советскому народу коллекцию из девятисот своих работ. За это журнал «Джориэл америкен» обозвал его предателем.
— Какой же он предатель? Ведь он подарил свои работы еще в 1953 году музею во Франкфорте. Но когда во времена Маккарти художника вызвали в комиссию по расследованию антиамериканской деятельности, музей вернул ему все картины. Что оставалось делать Кенту? Он и подарил свои картины стране, в которой по-настоящему ценят искусство.
Когда очередь по широкой лестнице Метрополитен-музея поднялась наверх, послышался вежливый, но весьма настойчивый голос гида, который повторял: «Благодарим вас, что вы не стоите на месте. Благодарим, что вы проходите вперед».
И люди не останавливались ни на минуту. Если бы не этот конвейерный принцип, вряд ли успели бы 1077 тысяч американцев за один месяц увидеть улыбку Моны Лизы.Не меньший шум в Америке был поднят по поводу другого шедевра классического искусства — картины Рембрандта «Аристотель, размышляющий над бюстом Гомера».
Эту картину дядя Сэм не взял напрокат у Европы, а купил, уплатив рекордную сумму —- 2 миллиона 300 тысяч долларов.Попасть на аукцион картин в Парк-Бернет было почти невозможно. Я едва пробрался туда при помощи своего удостоверения иностранного журналиста. После того как были проданы семь каких-то малозначительных картин, пришла очередь Рембрандта. Начальную цену — 1 миллион долларов — перескочили моментально. Барон Туссен из Швейцарии сдался на сумме 1 миллион 800 тысяч; богатая вдова миссис Скейт отступила после 1 миллиона 900 тысяч. Осталось два конкурента: музей города Кливленда и нью-йоркский Метрополитен-музей. Представитель Кливленда объявил, что его следует считать сдавшимся после того, как он перестанет поднимать вверх свой золотой карандашик. Покупатель из нью-йоркского музея сообщил, что сигналом сдачи будет момент, когда он снимет руку с лацкана пиджака. Цена увеличивалась. Напряжение возрастало. Кажется, можно было расслышать, как стучит кровь в жилах взволнованной толпы. Когда была объявлена цифра «2 миллиона 300 тысяч», золотой карандашик больше не поднялся. Победа осталась за нью-йоркским музеем. Собравшиеся в зале аукциона были настолько возбуждены, что не могли даже аплодировать. Газеты писали, что победитель еще несколько дней после этого разгуливал по городу, положив руну на лацкан своего пиджака.
Нет сомнений, что «Аристотель» Рембрандта — это художественное произведение огромной ценности. Трудно назвать истинную его стоимость, но американцы это сделали: 2 миллиона 300 тысяч долларов! Любуясь в Метрополитен-музее «Аристотелем», я вместе с тем задумался: действительно ли в современной Америке доллар стал
единственным и универсальным мерилом ценности произведения?Метрополитен-музей в Нью-Йорке, вашингтонская Национальная галерея, музей Родена в Филадельфии и многие другие музеи, известные во всем мире, располагают бесценными сокровищами.
Вход почти во все музеи США бесплатный. Есть такие музеи, где посетитель может взять напрокат наушники и получить объяснения по радио. Отчасти это удобно. В зале не ходят толпами экскурсанты, не звучит мешающий другим голос гида, но техника и механизация в области искусства все-таки дело тонкое, и их не так легко применить, как в строительстве или в сельском хозяйстве. Сомнительно, можно ли сыграть Бетховена на электрической гитаре, и вряд ли стихи, созданные электронной машиной, будут когда-нибудь волновать сердца.
Вооружившись наушниками, я вынужден был довольно резво перебегать от одной картины к другой, согласно ходу объяснений невидимого гида. Отстать нельзя: пропустишь одну-две картины — потеряешь ориентировку и уже потом не сумеешь следовать дальше по той нити, которую протянул своими объяснениями невидимый диктор. Если что-нибудь неясно, разумеется, не спросишь. Посетитель получает только то, что ему выдается.
Живя в США, я однажды прочел в газете, что минувшей ночью в городе Олбани загорелся дом тогдашнего губернатора штата Нью-Йорк Нельсона Рокфеллера. Фотографы зафиксировали, как сползал со второго эта?ка но лестнице в ночном белье сам владелец виллы, как из другой половины дома спасалась госпожа губернаторша, репортеры рассказали читателям о том, как проводились спасательные работы в той части дома, где находились принадлежащие владельцу замечательные творения Рембрандта, Ван Дейка, Гойи и других европейских классиков.
Погодите, скажет читатель, тут, вероятно, ошибка. Ведь Рокфеллер был известен как почитатель и покровитель абстрактного искусства! Ведь в Нью-Йорке ему принадлежал прославившийся на весь мир Музей современного искусства. Объективы фотографов были на этот раз действительно объективны.
В Рокфеллер-центре была открыта роскошная новая гостиница, первый этаж которой похож на музей или картинную галерею. Интерьер выполнен очень интересно, но тут не найдешь и тени абстракционизма. Опять про-
тиворечие? Нисколько. Большой бизнес широко распахивает двери перед таким искусством, которое делает ему прибыль.По законам США средства, которые капиталисты вкладывают в учреждения науки, культуры и искусства, не облагаются налогом. Поэтому капиталисту иной раз выгоднее пожертвовать доллары на развитие науки и культуры, чем отдать их в государственную казну. Отсюда и щедрость Рокфеллеров к музеям. Располагая своими музеями и своими «специалистами» в области абстрактного искусства, они владеют рычагами, с помощью которых могут поднять или сбить цены на работы художников, а вот это уже дает непосредственную прибыль.
В погоне за популярностью капиталисты используют любые возможности. Одни делаются покровителями сиротских домов, другие — основателями церквей, третьи опекают бродячих кошек и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
скрылись. Руководитель секты Глин Скотт отказался подчиниться требованию шерифа выйти из убежища и объявил, будто он слышал голос с неба, который возвестил ему, что близится «страшный час» и им надлежит укрыться в убежище, дабы остаться на земле «последними американцами».
Меня познакомили с профессором химии, автором серьезных трудов в этой области. Профессор был известен среди студентов еще и как автор любительских фильмов из жизни диких зверей и птиц. Особенно профессор гордился своим фильмом о совятах и тем, что он сам, чтобы заснять этот фильм, много ночей скрывался в лесной чаще.
— Как вы относитесь к тому,— спросил я его,— что ваши студенты осуждены на тюремное заключение за отказ спускаться во время «воздушных тревог» в убежище?
— Это, конечно, подавление личной свободы,— ответил мне профессор,— но я всегда доказываю студентам, что лучше тратить свободное время на то, чтобы снимать фильм о совятах, чем ввязываться в политику.
— Разве протест против военной истерии — это только политика? Разве это одновременно не борьба за здоровые нервы американских граждан, за их спокойствие?
— Но зато за фильмы о совятах никого не сажают в тюрьму,— заключил уважаемый профессор. Оп помолчал, а потом добавил: — Кроме того, такие фильмы, пожалуй, лучшее лекарство от бессонницы...
В Америке не от хорошей жизни в течение года кончают жизнь самоубийством от 25 до 30 тысяч человек. А это значит, что каждые 24 минуты один житель США по собственному желанию уходит из жизни, а еще семеро пытаются это сделать, но остаются в живых.
Газета «Дейли ныос» открыла па своих страницах дискуссию, как бороться с этим явлением. Один из читателей предложил наказывать самоубийц, другой выразил сомнение, принесет ли это кому-либо пользу, так как трудно было бы изобрести наказание для человека, лишившего себя жизни. Третий утверждал, что бороться с самоубийствами не следует, так как они являются показателем роста цивилизации и развития человеческого интеллекта. Не знаю, может ли кто-нибудь, в том числе и редакция «Дейли ныос», объяснить истинные причины столь большого количества самоубийств, но на страницах газеты я объяснений не нашел. Зато газета поместила
похвальное слово Диане, дочери бывшего британского премьер-министра Черчилля, которая долгие годы занималась меценатством в учреждении, боровшемся с самоубийствами. Возможно, это произвело бы еще большее впечатление, если бы через неделю та же газета не вынуждена была сообщить о том, что сама Диана... наложила на себя руки.
И в самой Америке есть филантропы, проявляющие заботу о том, чтобы люди не кончали жизнь самоубийством. Один из них, Гарри Уоррен, живет в Нью-Йорке. Ему можно позвонить по телефону. Гарри Уоррен унаследовал от отца небольшое учреждение под названием «Анонимный самоубийца». Номер телефона этого учреждения рекламируется в газетах для тех, кто решил покончить с собой, но перед этим захочет вдруг рассказать по телефону о своих мучениях. Утверждают, что Гарри Уоррен спас много жизней. Нетрудно догадаться: те, кто еще хотят посоветоваться, далеки от самоубийства. Желание рассказать о своих заботах и обидах весьма свойственно человеческой натуре.
Оценить деятельность конторы Гарри Уоррена невозможно: если он спас хотя бы одну жизнь, он уже проделал бесценную работу.
КУЛЬТУРА И СОВЕСТЬ
Если вы хотите, чтобы ваши современники признали вас великим, постарайтесь быть ненамного более великим, чем они. Амброз Вире, американский сатирик
Природа никогда не ошибается: если она порождает дурака, значит, она этого хочет.
Генри Шоу
Каждый класс создает свою культуру, у каждого класса — своя мораль. И нигде вы не увидите такой глубокой пропасти между культурой и моралью разных классов, как в Америке, потому что нигде в другой стране нет столь глубокой пропасти между классами.
XIX век дал Менделеева, Эдисона, Рентгена, Пастера и многих других титанов ума и духа. Их открытия в большинстве случаев были встречены современниками довольно спокойно, так как тогда никто еще не мог сказать, что практически дадут периодическая система элементов Менделеева и рентгеновские лучи.
Атомная бомба, полет Гагарина в космос, шаги человека и движение лунохода по Луне и другие события современности волнуют людей куда больше, чем любые достижения науки или шедевры литературы и искусства прошлого. Кое-кто заговорил даже о том, что техника не оставила в жизни места поэзии, музыке, живописи, что следует махнуть рукой на созданные гениями человечества духовные ценности и начать жизнь по новому, атомному стандарту. Каков же этот стандарт культурной жизни, столь рьяно пропагандируемый капиталистами?
Современный правящий класс Америки не столь примитивен, как господствующие круги гитлеровской Германии, один из заправил которой откровенно заявил, что при одном лишь слове «культура» ему хочется схватиться за револьвер. Совсем наоборот. Хозяева золотых мешков на каждом перекрестке кричат о том, что они, и только они,
настоящие поборники и покровители культуры. Но если поглубже заглянуть в то, как формируется стандарт американской культурной жизни, станет совершенно ясно, что «культура», если можно так назвать ее, интересует их ровно настолько, насколько она может послужить интересам бизнеса.
Но это не та культура, которой по праву гордятся не только американцы, но и прогрессивные люди всего мира. Об этой американской культуре, давшей миру в прошлом: замечательных писателей, художников, музыкантов, славящейся и сегодня именами любимых миром артистов, певцов, поэтов и художников, давным-давно позаботились и заботятся истинные сыны и дочери американского народа — талантливые и честные, от всего сердца желающие добра своему народу. В Америке, как и в других капиталистических странах, существуют две культуры: культура правящего класса и та культура, которую создают талантливые люди, не торгующие своей совестью и творчеством.
Американцы хорошо умеют конденсировать, молоко. Это, безусловно, показатель уровня цивилизации. Но они начали конденсировать Байрона, Шиллера и Достоевского.«Зачем утомляться, читая «Илиаду» или «Одиссею», если все, что там, сказано, можно узнать за 20 минут»,— утверждают издатели таких сокращенных книжонок, умудрившиеся в томик, содержащий всего 250 страниц, втиснуть все произведения Бальзака, Толстого и Гёте. Конденсированное молоко можно разбавить водой. Что добавить в сокращенные издания классиков мировой литературы (объемом по 100—150 страниц на все творчество писателя), которыми наводнили американский рынок издатели «Ридерс дайджест»?
Летом в Нью-Йорке на сцене Сентрал-парка под открытым небом каждый вечер идут чрезвычайно впечатляющие постановки трагедий Шекспира. На фоне небоскребов страдают Гамлет, король Лир, гибнут Джульетта и Офелия. Сомнительно, чтобы театр этот собрал такое количество зрителей, как теперь, если бы в нем преподносились выжимки из замечательных трагедий. К счастью, в Америке далеко не все увлекаются «Ридерс дайджест» — продуктом конденсированной культуры; есть и огромное количество по-настоящему талантливых, честных, преданных своему делу художников, творчество ко-
торых полюбил американский народ, да и все человечество. Американцы справедливо гордятся своим замечательным Бостонским симфоническим оркестром, и все же я видел в Нью-Йорке у дирижерского пульта... робота! Железное детище цивилизации XX века размахивало своей единственной деревянной рукой, на груди у него вспыхивали разноцветные огоньки, по сигналу которых оркестранты вступали и подчеркивали оттенки. Все было как обычно. Никто из музыкантов не знал только одного: что играет его сосед. Дело в том, что для этого концерта партию каждого инструмента в оркестре писал другой композитор.
«Куда приведет парод такое могучее развитие цивилизации и такое катастрофическое падение культуры?» — озабоченно спрашивают некоторые американцы. США — самая богатая в мире капиталистическая страна. Она производит немнущиеся рубашки, возводит самые высокие в мире дома. Но может ли эта цивилизация, подчиненная законам и интересам капиталистического общества, создать человеку полноценную и светлую жизнь? Обеспечить высокий уровень культуры?
Охарактеризовать цивилизацию куда легче, чем культуру. Превосходные музеи, удобные читальни, большие концертные залы с талантливыми исполнителями — это еще не культура. Культура — это постоянный и повсеместный процесс духовной жизни и духовного общения людей.
Кто гордится нью-йоркским культурным центром, но не интересуется бегающими по Гарлему и не имеющими возможности посещать школы малышами, тот понимает культуру только как товар, который может быть куплен или продан. И рваная рубашка ребенка — это культура, и булка с колбасой, на которую он смотрит голодными глазами,— культура и, наконец, улица, где он проводит весь день, тоже культура, потому что человек должен располагать условиями для того, чтобы жить, чтобы развивать эту самую культуру...
В первое мое пребывание в США «в гости» к американцам приехало гениальное творение Леонардо да Винчи— «Мона Лиза». Во Франции ее упаковали в специально сделанный нетонущий контейнер, в котором поддерживалась постоянная температура плюс 17°С и влажность 48 процентов. Шедевр застраховали на 100 мил-
лионов долларов. Так замечательная картина Леонардо да Винчи прибыла в Вашингтон.Загадочная улыбка Моны Лизы покорила американцев.Но картина еще лежала в трюме парохода, а в США Мона Лиза уже продавала... автомобили. Со страниц /кур-налов и газет она, по-прежнему загадочно улыбаясь, предлагала американцам «форды», «шевроле» и «кадиллаки». В те дни в аптеках можно было приобрести вакцину от полиомиелита с изображением Моны Лизы на коробочке. Объединение парикмахеров объявило конкурс на прическу «а-ля Мона Лиза». «Покупайте перчатки с изображением Моны Лизы!» — надрывалась от крика вездесущая реклама.
После торжественного открытия экспозиции Национальная галерея в Вашингтоне распахнула свои двери для публики. Через месяц «Мону Лизу» перевезли в нью-йоркский Метрополитен-музей. В США много музеев, но очереди возле них — явление весьма редкое. Для того чтобы посмотреть шедевр Леонардо да Винчи, я выстоял в очереди более полутора часов.
Люди делились впечатлениями.
— Второй раз стою в очереди. Вчера засмотрелась на моряка из охраны, а когда опомнилась, было уже поздно, толпа увлекла меня, и я увидела только уголок картины.
— Ей очень пошли бы бусы...
Далеко не все американцы таковы. Я встретил множество людей, которые по-настоящему любят и ценят искусство, прекрасно разбираются в нем. Эти люди тоже стояли в очереди, но говорили они совсем о другом:
— Сикейрос объявил в тюрьме голодовку!
— Когда же его отпустят на свободу?
— Рокуэлл Кент подарил советскому народу коллекцию из девятисот своих работ. За это журнал «Джориэл америкен» обозвал его предателем.
— Какой же он предатель? Ведь он подарил свои работы еще в 1953 году музею во Франкфорте. Но когда во времена Маккарти художника вызвали в комиссию по расследованию антиамериканской деятельности, музей вернул ему все картины. Что оставалось делать Кенту? Он и подарил свои картины стране, в которой по-настоящему ценят искусство.
Когда очередь по широкой лестнице Метрополитен-музея поднялась наверх, послышался вежливый, но весьма настойчивый голос гида, который повторял: «Благодарим вас, что вы не стоите на месте. Благодарим, что вы проходите вперед».
И люди не останавливались ни на минуту. Если бы не этот конвейерный принцип, вряд ли успели бы 1077 тысяч американцев за один месяц увидеть улыбку Моны Лизы.Не меньший шум в Америке был поднят по поводу другого шедевра классического искусства — картины Рембрандта «Аристотель, размышляющий над бюстом Гомера».
Эту картину дядя Сэм не взял напрокат у Европы, а купил, уплатив рекордную сумму —- 2 миллиона 300 тысяч долларов.Попасть на аукцион картин в Парк-Бернет было почти невозможно. Я едва пробрался туда при помощи своего удостоверения иностранного журналиста. После того как были проданы семь каких-то малозначительных картин, пришла очередь Рембрандта. Начальную цену — 1 миллион долларов — перескочили моментально. Барон Туссен из Швейцарии сдался на сумме 1 миллион 800 тысяч; богатая вдова миссис Скейт отступила после 1 миллиона 900 тысяч. Осталось два конкурента: музей города Кливленда и нью-йоркский Метрополитен-музей. Представитель Кливленда объявил, что его следует считать сдавшимся после того, как он перестанет поднимать вверх свой золотой карандашик. Покупатель из нью-йоркского музея сообщил, что сигналом сдачи будет момент, когда он снимет руку с лацкана пиджака. Цена увеличивалась. Напряжение возрастало. Кажется, можно было расслышать, как стучит кровь в жилах взволнованной толпы. Когда была объявлена цифра «2 миллиона 300 тысяч», золотой карандашик больше не поднялся. Победа осталась за нью-йоркским музеем. Собравшиеся в зале аукциона были настолько возбуждены, что не могли даже аплодировать. Газеты писали, что победитель еще несколько дней после этого разгуливал по городу, положив руну на лацкан своего пиджака.
Нет сомнений, что «Аристотель» Рембрандта — это художественное произведение огромной ценности. Трудно назвать истинную его стоимость, но американцы это сделали: 2 миллиона 300 тысяч долларов! Любуясь в Метрополитен-музее «Аристотелем», я вместе с тем задумался: действительно ли в современной Америке доллар стал
единственным и универсальным мерилом ценности произведения?Метрополитен-музей в Нью-Йорке, вашингтонская Национальная галерея, музей Родена в Филадельфии и многие другие музеи, известные во всем мире, располагают бесценными сокровищами.
Вход почти во все музеи США бесплатный. Есть такие музеи, где посетитель может взять напрокат наушники и получить объяснения по радио. Отчасти это удобно. В зале не ходят толпами экскурсанты, не звучит мешающий другим голос гида, но техника и механизация в области искусства все-таки дело тонкое, и их не так легко применить, как в строительстве или в сельском хозяйстве. Сомнительно, можно ли сыграть Бетховена на электрической гитаре, и вряд ли стихи, созданные электронной машиной, будут когда-нибудь волновать сердца.
Вооружившись наушниками, я вынужден был довольно резво перебегать от одной картины к другой, согласно ходу объяснений невидимого гида. Отстать нельзя: пропустишь одну-две картины — потеряешь ориентировку и уже потом не сумеешь следовать дальше по той нити, которую протянул своими объяснениями невидимый диктор. Если что-нибудь неясно, разумеется, не спросишь. Посетитель получает только то, что ему выдается.
Живя в США, я однажды прочел в газете, что минувшей ночью в городе Олбани загорелся дом тогдашнего губернатора штата Нью-Йорк Нельсона Рокфеллера. Фотографы зафиксировали, как сползал со второго эта?ка но лестнице в ночном белье сам владелец виллы, как из другой половины дома спасалась госпожа губернаторша, репортеры рассказали читателям о том, как проводились спасательные работы в той части дома, где находились принадлежащие владельцу замечательные творения Рембрандта, Ван Дейка, Гойи и других европейских классиков.
Погодите, скажет читатель, тут, вероятно, ошибка. Ведь Рокфеллер был известен как почитатель и покровитель абстрактного искусства! Ведь в Нью-Йорке ему принадлежал прославившийся на весь мир Музей современного искусства. Объективы фотографов были на этот раз действительно объективны.
В Рокфеллер-центре была открыта роскошная новая гостиница, первый этаж которой похож на музей или картинную галерею. Интерьер выполнен очень интересно, но тут не найдешь и тени абстракционизма. Опять про-
тиворечие? Нисколько. Большой бизнес широко распахивает двери перед таким искусством, которое делает ему прибыль.По законам США средства, которые капиталисты вкладывают в учреждения науки, культуры и искусства, не облагаются налогом. Поэтому капиталисту иной раз выгоднее пожертвовать доллары на развитие науки и культуры, чем отдать их в государственную казну. Отсюда и щедрость Рокфеллеров к музеям. Располагая своими музеями и своими «специалистами» в области абстрактного искусства, они владеют рычагами, с помощью которых могут поднять или сбить цены на работы художников, а вот это уже дает непосредственную прибыль.
В погоне за популярностью капиталисты используют любые возможности. Одни делаются покровителями сиротских домов, другие — основателями церквей, третьи опекают бродячих кошек и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34