На ней было манто из красной лисицы, прическа самая пышная и причудливая и сверкающее серебром и золотом платье. Город Босвелл желал ей подарить ключи от своих твердынь на торжественной церемонии с ленчем. Блудная дочь возвращалась к родным пенатам звездой первой величины.
За ней следовала телевизионная команда – встреча в Бос-велле должна быть запечатлена на отдельной пленке для показа по телевидению на всю страну. Провинциальная девчонка добилась успеха и славы. Теперь она большая звезда на отечественном небосклоне. Что может быть лучше?
Приезд с Ником тогда, семь лет назад, был маленьким, незаметным хэппенингом. Теперь она была знаменитость.
Марик следовал за ней повсюду, вместе с двумя рекламными агентами, постановщиком ее телесериала, ее личным художником по макияжу, ее парикмахером и координатором гардероба.
Все остановились в хилтоновской гостинице в Рипли, и в субботу утром в Босвелл отправилась кавалькада автомобилей.
Их встречали лучшие люди города. Синдра оглянулась, когда входила в здание, и узнала многих в лицо. Никому не было дела до ее существования, когда она жила в Босвелле. Теперь они валили за ней следом, и все хотели дотронуться до нее, пожать ей руку и сказать, как они всегда верили, что она станет звездой. Ну и черт с ними! Они у нее еще поплачут.
Женщина-брюнетка с сильно подведенными глазами и в тесном оранжевом платье схватила ее за руку:
– Привет, Синдра! Ты помнишь меня?
– Дон, – сказала она, сразу же ее вспомнив. Дон Ковак просияла:
– Какая же у тебя память! Мы учились вместе в школе.
– Да, точно, – ответила Синдра, вспоминая, что Дон была одной из тех немногих, кто иногда с ней разговаривал.
– Ты все еще здесь, а? А я думала, что ты давно отсюда сбежала.
Дон потрясла рукой, чтобы Синдра увидела довольно большое кольцо с бриллиантами.
– Нет, я осталась. И в прошлом году вышла замуж за Бенджамина Браунинга. – Она победоносно улыбалась. Его жена умерла два года назад, и вот теперь я миссис Браунинг. Здорово, правда? Теперь они все лижут мне…
– Ты миссис Браунинг? – переспросила Синдра, с трудом скрывая изумление. – Ты вышла замуж за Бенджамина?
Дон радостно кивнула:
– Ага. И можешь вообразить, какой был скандал. Здесь мало что происходит, но когда я его заграбастала, ой, как же они все взвыли! Сток просто сбрендил – никак не может с этим примириться. Пришлось нам с Беном прогнать их из дома С женой вместе. Да она противная к тому же.
Вокруг клубились людские толпы. Марик попытался поскорее провести ее вперед.
– Извини, Дон, не могу сейчас с тобой говорить, – сказaла она.
– Попозже увидимся, – сказала Дон и смешалась с толпой.
Ах, как их много и как всем хочется отщипнуть от нее кусочек, как от пирога. Они подходили к ней один за другим, говоря что-нибудь вроде:
– Ты меня помнишь?
– Веселое у нас было времечко в школе!
– Так приятно опять встретиться!
Лицемеры. Если бы она не была Синдра, знаменитая певица, они бы даже имени ее не запомнили.
Так, значит, Дон Ковак, школьная потаскушка, заграбастала самого главного богача. Значит, она заграбастала ее Папочку! Ну что ж, сейчас они все очень удивятся.
Она увидела, как Сток работает локтями, чтобы подойти Поближе. Сток, когда-то красивый парень, футбольная знаменитость, теперь весил на тридцать фунтов больше, чем положено, лицо у него обрюзгло, налилось кровью. Такая же толстая Мег висела на его руке.
Телевизионная команда запечатлевала каждый момент их приближения к Синдре.
– Я всегда знала, что ты будешь звездой, – сказала Мег, задыхаясь. – Когда ты приезжала несколько лет назад, я тогда еще сказала Стоку: она будет настоящей звездой. И я люблю твои пластинки. Знаешь, мы собираемся приехать на каникулы с детьми в Лос-Анджелес. Как ты бы к этому отнеслась? Очень хочется посмотреть, как ты живешь.
Сток похотливо ее разглядывал. Он больше всех оскорблял ее в школе, называл черным мясом и другими оскорбительными кличками. Интересно, как бы он отреагировал, узнав, что она его сводная сестра?
– А папаша твой здесь? – спросила она.
– Ты слышала новость? – ответил, нахмурясь, Сток. – Он женился на Дон. Он просто маразматик.
– Это такой срам, – прошипела Мег. – Ведь она вышла замуж только из-за денег. Но мы наймем адвоката. Мы не позволим ему изменить завещание. Сток должен получить
Синдра улыбнулась: «Вы так думаете, ну что ж».
– Мы долго здесь пробудем, беби? – спросил Марик. – Мне это все не нравится.
– Ну, только на ленч останемся, – заверила она его. – А затем они вручат мне ключи от города, и мы уедем.
– Не понимаю все же, зачем тебе это понадобилось, – проворчал он. – Здесь с тобой плохо обращались. Зачем ты приехала?
– Увидишь зачем, – сказала она и очень мило улыбнулась.
Она не рассказывала Марику о своих планах. Но собиралась их осуществить, уж очень они подходящие.
Наконец все уселись. Ленч был долгий и утомительный. Люди поочередно вставали и произносили маленькие спичи о том, какой она была замечательной ученицей и как все они были уверены, что она добьется успеха. И даже директор школы говорил о ее школьных днях с большим пафосом.
Наконец наступило время передачи ключей. Встал начальник полиции, произнес краткую речь и вручил ей ключи от города. В комнате раздались дружные аплодисменты.
Она улыбнулась и встала.
– Давным-давно этот город был мне родным, – сказала она очень внятно, – я жила в трейлерном парке. И никто тогда не обращал на нас особого внимания, а мы едва сводили концы с концами. Моя мать работала горничной. Она работала на славную семью Браунингов, которую, как я думаю, вы все знаете. – И она бросила многозначительный взгляд на Бенджамина, сидевшего рядом с молодой женой. – О, Браунинги обращались с моей матерью очень хорошо. Они отдавали ей свою старую одежду и объедки со своего стола.
В зале послышался ропот.
– А когда я была еще маленькой девочкой, мать часто брала меня с собой на работу. В доме было забавно. Позвольте мне выразиться так: я была слишком мала, чтобы понимать, в чем суть этих забав, но полагаю, мистеру Браунингу они очень нравились. Он имел обыкновение захаживать в одно из служебных помещений, когда я была маленькой девочкой, и шлепал меня по моей хорошенькой попке и иногда запускал руку мне в штанишки и даже поднимал мне платьице, чтобы получить зримое удовольствие.
В ропоте теперь слышался неподдельный ужас. Синдра остановилась, чтобы удостовериться, что телекамеры все исправно записывают. Да, они записывали.
– Итак, этот грязный ублюдок наносил мне оскорбление действием, когда я была ребенком. А затем, когда я была молодой девушкой, он меня изнасиловал. – И она замолчала, наслаждаясь эффектом. – Мне было шестнадцать лет, и я была девственница. Его жена в это время ушла за покупками, а его испорченный, лицемерный сын был в школе, охотясь за очередной девушкой. Мистер Браунинг, насилуя меня, сыпал всякими грязными ругательствами и оскорбительными словами, какие только знал. Мне пришлось поехать к Канзас сделать аборт. Перед смертью мать рассказала мне всю правду о своей жизни.
Когда она только начала работать у Браунингов, она тоже была молода и невинна. Бенджамин Браунинг и ее изнасиловал. И хотите знать самую красочную деталь этой чудесной американской народной были? Я его дочь. Я дочь Бенджамина Браунинга. И у меня есть письмо, доказывающее правоту моих слов.
Зал бушевал.
– О, беби, беби, уж если ты за что возьмешься, то обязательно доведешь это до конца, – пробормотал Марик. – Давай выбирайся отсюда, и поскорее.
Но Синдра еще не кончила.
– Я вернулась в этот город, – сказала она чисто и звонко, – потому что знаю: вы больше всего на свете любите, когда вам рассказывают чудесные байки об Американском Успехе. И я думаю, вы получили полное удовольствие, выслушав мой правдивый рассказ о том, как мне повезло!
Рассказ Синдры был передан по всем телевизионным каналам Америки, и она была в восторге:
– Я должна была об этом рассказать, – объясняла она Марику. – Мне это было необходимо. Он хотел погубить меня. Разбить мне жизнь. Теперь я разбила ему жизнь. Я победила! Я выжила! Но кругом есть много ребят, которые никогда не смогут оправиться от зла, им причиненного, потому что их ежедневно таким образом оскорбляют отцы, дяди и всякие мерзавцы. И мы не должны молчать об этом. Я отказываюсь отныне скрывать свое прошлое и стыдиться его.
– Ты права, беби, – ответил Марик. – И я с тобой навсегда.
Марик доблестно ее поддерживал. Когда они отправились обратно в Лос-Анджелес, она заставила его сделать остановку в Рипли и с помощью двух телохранителей выследила Харлана и выкрала его именно так, как поклялась это сделать. Они нашли его в баре, в лохмотьях и почти невменяемого от наркотического опьянения. Он не узнал ее сначала, а потом расплакался и не оказал никакого сопротивления. Он был такой
жалкий. И она опять поклялась, что будет заботиться о нем и поможет ему стать человеком, способным заработать себе на жизнь честным трудом. Он был ее братом, и она любила его.
Вернувшись в Лос-Анджелес, она поместила его в частную клинику, где его стали лечить от дурных привычек. Синдра часто его навещала.
Через три недели после возвращения в Лос-Анджелес они с Мариком поженились. Церемония, пышная и торжественная, совершилась в Беверли-Хиллз.
О Рисе Уэбстере она забыла. Для нее он давно уже не существовал.
80
– Она хочет пять миллионов долларов в швейцарском банке, и это помимо того, что она получает по соглашению о разводе.
– Черт! – воскликнул Ник.
– Да, знаю, – согласился Керк. – Очевидно, это цена молчания – оно того стоит, или ты будешь рисковать?
– Не знаю, – ответил Ник, шагая по комнате. – Скажи, что ты думаешь обо всем этом?
– Ты знаменитость. Ты еще сделаешь много фильмов. В конце концов, пять миллионов не так уж много должны для тебя значить. Мой совет – уплатить.
– Иисусе! Она и так возьмет у меня половину денег за развод, да еще сверх того пять миллионов баксов! Как можно быть такой жадной?
– Я встречал кое-кого похуже. В Голливуде часто так поступают. Когда муж знаменит, а жена нет, между ними всегда возникают трения. Обычно девушка приезжает в Голливуд, чтобы стать актрисой. Вместо этого она выходит замуж за знаменитого актера и компенсирует свое положение жены его славой. Ну а когда у нее отнимают его славу, она хочет отомстить – и месть обычно выражается в финансовых требованиях.
– А как с Лиссой? – спросил Ник. – Смогу я с ней проводить столько времени, сколько захочу? Я не желаю спрашивать разрешения, чтобы видеться с ней. Я не желаю быть приходящим отцом, отцом на уик-энды. И я хочу, чтобы она могла иногда жить у меня, когда я не работаю.
– Если ты согласишься на финансовые условия, я думаю, мы сможем и это обговорить.
– А хватит у меня денег?
– Я говорил с твоим бухгалтером. В настоящее время все вложено в акции, но он может кое-что предпринять. Ты, черт Возьми, процветаешь.
– Ладно, если столько стоит моя свобода, я ее покупаю.
– Хорошо, я подготовлю бумаги.
– И главное, Керк, поскорее.
Как только Керк ушел, он позвонил Карлайл.
– Мне скучно, – сказал он.
– Скверный мальчишка, да ведь мы только недавно расстались. И в трейлере мы занимались сегодня этим три раза, чего тебе еще?
– Приезжай и привези подругу. Она сделала вид, что оскорбилась:
– Ну знаешь, я ведь не шлюха какая-нибудь!
– Да в чем дело, Карлайл? Ты что, стареешь?
Но для любой актрисы подобное подозрение – как смертный приговор.
– Сейчас приеду. А кого тебе хочется?
– Помнишь ту индонезийку? Она еще в пределах досягаемости?
– Нет, она в Нью-Йорке. Но здесь есть одна девушка, она была вчера на съемках – экстра-класс. Тело знатное. Сейчас узнаю, нельзя ли ее подцепить.
Через час она прибыла вместе с Хани, семнадцатилетней нимфеткой. У Хани были огромные глаза, сладострастный рот и бесподобное тело. А кроме того, она была его поклонницей.
– Я просто глазам своим не верю, – сказала она, – неужели я в доме Ника Эйнджела, – и она с почтением оглянулась вокруг.
Он уже осушил полбутылки виски, но все же ухитрился успешно заняться и с той, и с другой. Хани была на все готова, такой услужливой он еще не встречал. Она исполняла любое его желание.
В конце концов, Карлайл возревновала. Она поняла, что Хани ему очень пришлась по вкусу, и ей это не понравилось.
– Не забудь, что ты обещал, – прошептала она, когда они с Хани уходили.
– А что я обещал? – промямлил он, искоса взглянув на нее.
– А то, что после твоего развода мы с тобой будем вместе. Он, конечно, был пьян, но соображал еще неплохо:
– Но этого я тебе никогда не обещал!
– Нет, обещал!
– Да нет же, не было этого!
Наконец они ушли. Он с трудом добрался до кровати и два часа поспал перед съемкой.
Так прошла неделя. Вечером в пятницу он не пил ни капли: в субботу встреча с Лиссой, и надо быть трезвым.
Он заехал за ней рано утром.
– А сегодня мы куда поедем, папочка? – спросила она.
– А куда хочешь, родная.
Сначала они поехали в магазин игрушек. Потом был ленч. Но, несмотря на зоркость телохранителей, положение стало невыносимым. Куда бы он ни пошел, где бы ни появился, его останавливали, просили автограф, хотели в подарок его карточку и все объяснялись в любви. Он не мог быть только с Лиссой. Ничего для себя. Все на виду.
Лисса расстроилась.
– Мне это не нравится, папочка, – сказала она и заплакала. – Ну почему эти люди все время к тебе пристают?
– Малыш мой, мне они тоже надоели.
Пришлось ехать к нему домой. Лисса устроилась перед телевизором и стала в сотый раз смотреть видеофильм «Звуки музыки».
Ник не отвез Лиссу в установленное время.
Позвонила разъяренная Энни:
– Где она?
– Она хотела бы остаться сегодня у меня.
– Я не позволяю.
– Ну и что делать?
– Я обращусь в суд, чтобы они приняли меры.
– Но ты же не сможешь получить постановление суда до понедельника, Энни.
– Ты лучше отошли ее домой, Ник, я тебя предупредила.
– Да не угрожай ты мне, Энни. Разговор окончен.
Он пошел на кухню и попросил повара приготовить Лиссе гамбургер и молочный коктейль. А затем сел рядом и вместе с ней смотрел фильм. Через час приехала Энни. Она буквально вломилась в дом.
– Лисса, едем со мной, – сказала она голосом, не допускающим возражений.
– Нет, папочка сказал, что я могу у него остаться, – сказала Лисса и свернулась клубочком в кресле.
– Ну ты же видишь, что она хочет остаться. И ничего с этим не поделаешь.
Энни повернулась к нему:
– Ах ты, сукин сын! Он встал:
– Не выражайся так, Лисса же слышит. И давай не будем ссориться в ее присутствии.
Губы Энни искривились в злобной усмешке:
– Не понимаю, как это я могла выйти за тебя замуж. Ты просто дерьмо.
– А ты, разумеется, мать Тереза.
Энни подошла к Лиссе, схватила за руку и потащила из кресла:
– Ты сейчас пойдешь со мной! У Лиссы навернулись слезы:
– Папочка! Папочка! Ты же сказал, что я могу остаться! Энни уже бушевала:
– Нет, ты пойдешь со мной, паршивка! Ник пытался ее урезонить:
– Ну, зачем ты так с ней, Энни!
– Иди ты… Что хочу, то и делаю. И слушать ничего не желаю. Я тебя ненавижу. – Она потащила упирающуюся девочку к выходу.
Лисса начала кричать.
– Энни, не надо, – говорил он, идя за ними, – неужели ты не видишь, не хочет она уходить!
– А мне на это наплевать, я буду делать, что мне, черт возьми, угодно!
Ему так хотелось ее ударить, но он сдержался – нельзя, для Лиссы это будет лишним потрясением.
Он вышел с ними из дома. Иисусе! Деньги, слава – все это ничто по сравнению с Лиссой.
Энни затолкнула ребенка в машину:
– И никогда так больше не делай, Ник, не нажимай на эту кнопку, иначе ты Лиссу вообще никогда не увидишь.
– Да перестань ты мне угрожать – не желаю я слушать тебя и всю эту чушь. Я сейчас веду переговоры с Керком.
Она быстро села в машину.
– Все твои важные адвокаты с Беверли-Хиллз тебе не помогут отобрать у меня Лиссу, – сказала она насмешливо. – Я ее мать, и она всегда будет со мной. – Она включила мотор, и автомобиль рванул прочь.
– Не будь уж так в этом уверена, – заорал он вслед в беспомощной ярости.
Он видел их обеих в последний раз. Автомобиль по дороге врезался в другой. Обе погибли.
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
81
Декабрь 1992
Две чересчур толстые девушки-подростки в коротких черных трикотажных платьицах, черных колготках и туфлях, на которых было написано «Возьми меня», весь вечер танцевали в ночном павильоне, где лампы сияли, как маленькие звезды, и где рыскали сводники в надежде приглядеть легкую добычу и на ней поживиться.
Хани Вирджиния, крашеная блондинка, томно откинулась назад. Она была в кружевном купальнике без бретелек и восседала у Ника на коленях, нашептывая ему на ухо всякие волнующие непристойности.
Дайана Леон, сидевшая рядом с мужем напротив Ника, неодобрительно и завистливо за всем этим наблюдала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
За ней следовала телевизионная команда – встреча в Бос-велле должна быть запечатлена на отдельной пленке для показа по телевидению на всю страну. Провинциальная девчонка добилась успеха и славы. Теперь она большая звезда на отечественном небосклоне. Что может быть лучше?
Приезд с Ником тогда, семь лет назад, был маленьким, незаметным хэппенингом. Теперь она была знаменитость.
Марик следовал за ней повсюду, вместе с двумя рекламными агентами, постановщиком ее телесериала, ее личным художником по макияжу, ее парикмахером и координатором гардероба.
Все остановились в хилтоновской гостинице в Рипли, и в субботу утром в Босвелл отправилась кавалькада автомобилей.
Их встречали лучшие люди города. Синдра оглянулась, когда входила в здание, и узнала многих в лицо. Никому не было дела до ее существования, когда она жила в Босвелле. Теперь они валили за ней следом, и все хотели дотронуться до нее, пожать ей руку и сказать, как они всегда верили, что она станет звездой. Ну и черт с ними! Они у нее еще поплачут.
Женщина-брюнетка с сильно подведенными глазами и в тесном оранжевом платье схватила ее за руку:
– Привет, Синдра! Ты помнишь меня?
– Дон, – сказала она, сразу же ее вспомнив. Дон Ковак просияла:
– Какая же у тебя память! Мы учились вместе в школе.
– Да, точно, – ответила Синдра, вспоминая, что Дон была одной из тех немногих, кто иногда с ней разговаривал.
– Ты все еще здесь, а? А я думала, что ты давно отсюда сбежала.
Дон потрясла рукой, чтобы Синдра увидела довольно большое кольцо с бриллиантами.
– Нет, я осталась. И в прошлом году вышла замуж за Бенджамина Браунинга. – Она победоносно улыбалась. Его жена умерла два года назад, и вот теперь я миссис Браунинг. Здорово, правда? Теперь они все лижут мне…
– Ты миссис Браунинг? – переспросила Синдра, с трудом скрывая изумление. – Ты вышла замуж за Бенджамина?
Дон радостно кивнула:
– Ага. И можешь вообразить, какой был скандал. Здесь мало что происходит, но когда я его заграбастала, ой, как же они все взвыли! Сток просто сбрендил – никак не может с этим примириться. Пришлось нам с Беном прогнать их из дома С женой вместе. Да она противная к тому же.
Вокруг клубились людские толпы. Марик попытался поскорее провести ее вперед.
– Извини, Дон, не могу сейчас с тобой говорить, – сказaла она.
– Попозже увидимся, – сказала Дон и смешалась с толпой.
Ах, как их много и как всем хочется отщипнуть от нее кусочек, как от пирога. Они подходили к ней один за другим, говоря что-нибудь вроде:
– Ты меня помнишь?
– Веселое у нас было времечко в школе!
– Так приятно опять встретиться!
Лицемеры. Если бы она не была Синдра, знаменитая певица, они бы даже имени ее не запомнили.
Так, значит, Дон Ковак, школьная потаскушка, заграбастала самого главного богача. Значит, она заграбастала ее Папочку! Ну что ж, сейчас они все очень удивятся.
Она увидела, как Сток работает локтями, чтобы подойти Поближе. Сток, когда-то красивый парень, футбольная знаменитость, теперь весил на тридцать фунтов больше, чем положено, лицо у него обрюзгло, налилось кровью. Такая же толстая Мег висела на его руке.
Телевизионная команда запечатлевала каждый момент их приближения к Синдре.
– Я всегда знала, что ты будешь звездой, – сказала Мег, задыхаясь. – Когда ты приезжала несколько лет назад, я тогда еще сказала Стоку: она будет настоящей звездой. И я люблю твои пластинки. Знаешь, мы собираемся приехать на каникулы с детьми в Лос-Анджелес. Как ты бы к этому отнеслась? Очень хочется посмотреть, как ты живешь.
Сток похотливо ее разглядывал. Он больше всех оскорблял ее в школе, называл черным мясом и другими оскорбительными кличками. Интересно, как бы он отреагировал, узнав, что она его сводная сестра?
– А папаша твой здесь? – спросила она.
– Ты слышала новость? – ответил, нахмурясь, Сток. – Он женился на Дон. Он просто маразматик.
– Это такой срам, – прошипела Мег. – Ведь она вышла замуж только из-за денег. Но мы наймем адвоката. Мы не позволим ему изменить завещание. Сток должен получить
Синдра улыбнулась: «Вы так думаете, ну что ж».
– Мы долго здесь пробудем, беби? – спросил Марик. – Мне это все не нравится.
– Ну, только на ленч останемся, – заверила она его. – А затем они вручат мне ключи от города, и мы уедем.
– Не понимаю все же, зачем тебе это понадобилось, – проворчал он. – Здесь с тобой плохо обращались. Зачем ты приехала?
– Увидишь зачем, – сказала она и очень мило улыбнулась.
Она не рассказывала Марику о своих планах. Но собиралась их осуществить, уж очень они подходящие.
Наконец все уселись. Ленч был долгий и утомительный. Люди поочередно вставали и произносили маленькие спичи о том, какой она была замечательной ученицей и как все они были уверены, что она добьется успеха. И даже директор школы говорил о ее школьных днях с большим пафосом.
Наконец наступило время передачи ключей. Встал начальник полиции, произнес краткую речь и вручил ей ключи от города. В комнате раздались дружные аплодисменты.
Она улыбнулась и встала.
– Давным-давно этот город был мне родным, – сказала она очень внятно, – я жила в трейлерном парке. И никто тогда не обращал на нас особого внимания, а мы едва сводили концы с концами. Моя мать работала горничной. Она работала на славную семью Браунингов, которую, как я думаю, вы все знаете. – И она бросила многозначительный взгляд на Бенджамина, сидевшего рядом с молодой женой. – О, Браунинги обращались с моей матерью очень хорошо. Они отдавали ей свою старую одежду и объедки со своего стола.
В зале послышался ропот.
– А когда я была еще маленькой девочкой, мать часто брала меня с собой на работу. В доме было забавно. Позвольте мне выразиться так: я была слишком мала, чтобы понимать, в чем суть этих забав, но полагаю, мистеру Браунингу они очень нравились. Он имел обыкновение захаживать в одно из служебных помещений, когда я была маленькой девочкой, и шлепал меня по моей хорошенькой попке и иногда запускал руку мне в штанишки и даже поднимал мне платьице, чтобы получить зримое удовольствие.
В ропоте теперь слышался неподдельный ужас. Синдра остановилась, чтобы удостовериться, что телекамеры все исправно записывают. Да, они записывали.
– Итак, этот грязный ублюдок наносил мне оскорбление действием, когда я была ребенком. А затем, когда я была молодой девушкой, он меня изнасиловал. – И она замолчала, наслаждаясь эффектом. – Мне было шестнадцать лет, и я была девственница. Его жена в это время ушла за покупками, а его испорченный, лицемерный сын был в школе, охотясь за очередной девушкой. Мистер Браунинг, насилуя меня, сыпал всякими грязными ругательствами и оскорбительными словами, какие только знал. Мне пришлось поехать к Канзас сделать аборт. Перед смертью мать рассказала мне всю правду о своей жизни.
Когда она только начала работать у Браунингов, она тоже была молода и невинна. Бенджамин Браунинг и ее изнасиловал. И хотите знать самую красочную деталь этой чудесной американской народной были? Я его дочь. Я дочь Бенджамина Браунинга. И у меня есть письмо, доказывающее правоту моих слов.
Зал бушевал.
– О, беби, беби, уж если ты за что возьмешься, то обязательно доведешь это до конца, – пробормотал Марик. – Давай выбирайся отсюда, и поскорее.
Но Синдра еще не кончила.
– Я вернулась в этот город, – сказала она чисто и звонко, – потому что знаю: вы больше всего на свете любите, когда вам рассказывают чудесные байки об Американском Успехе. И я думаю, вы получили полное удовольствие, выслушав мой правдивый рассказ о том, как мне повезло!
Рассказ Синдры был передан по всем телевизионным каналам Америки, и она была в восторге:
– Я должна была об этом рассказать, – объясняла она Марику. – Мне это было необходимо. Он хотел погубить меня. Разбить мне жизнь. Теперь я разбила ему жизнь. Я победила! Я выжила! Но кругом есть много ребят, которые никогда не смогут оправиться от зла, им причиненного, потому что их ежедневно таким образом оскорбляют отцы, дяди и всякие мерзавцы. И мы не должны молчать об этом. Я отказываюсь отныне скрывать свое прошлое и стыдиться его.
– Ты права, беби, – ответил Марик. – И я с тобой навсегда.
Марик доблестно ее поддерживал. Когда они отправились обратно в Лос-Анджелес, она заставила его сделать остановку в Рипли и с помощью двух телохранителей выследила Харлана и выкрала его именно так, как поклялась это сделать. Они нашли его в баре, в лохмотьях и почти невменяемого от наркотического опьянения. Он не узнал ее сначала, а потом расплакался и не оказал никакого сопротивления. Он был такой
жалкий. И она опять поклялась, что будет заботиться о нем и поможет ему стать человеком, способным заработать себе на жизнь честным трудом. Он был ее братом, и она любила его.
Вернувшись в Лос-Анджелес, она поместила его в частную клинику, где его стали лечить от дурных привычек. Синдра часто его навещала.
Через три недели после возвращения в Лос-Анджелес они с Мариком поженились. Церемония, пышная и торжественная, совершилась в Беверли-Хиллз.
О Рисе Уэбстере она забыла. Для нее он давно уже не существовал.
80
– Она хочет пять миллионов долларов в швейцарском банке, и это помимо того, что она получает по соглашению о разводе.
– Черт! – воскликнул Ник.
– Да, знаю, – согласился Керк. – Очевидно, это цена молчания – оно того стоит, или ты будешь рисковать?
– Не знаю, – ответил Ник, шагая по комнате. – Скажи, что ты думаешь обо всем этом?
– Ты знаменитость. Ты еще сделаешь много фильмов. В конце концов, пять миллионов не так уж много должны для тебя значить. Мой совет – уплатить.
– Иисусе! Она и так возьмет у меня половину денег за развод, да еще сверх того пять миллионов баксов! Как можно быть такой жадной?
– Я встречал кое-кого похуже. В Голливуде часто так поступают. Когда муж знаменит, а жена нет, между ними всегда возникают трения. Обычно девушка приезжает в Голливуд, чтобы стать актрисой. Вместо этого она выходит замуж за знаменитого актера и компенсирует свое положение жены его славой. Ну а когда у нее отнимают его славу, она хочет отомстить – и месть обычно выражается в финансовых требованиях.
– А как с Лиссой? – спросил Ник. – Смогу я с ней проводить столько времени, сколько захочу? Я не желаю спрашивать разрешения, чтобы видеться с ней. Я не желаю быть приходящим отцом, отцом на уик-энды. И я хочу, чтобы она могла иногда жить у меня, когда я не работаю.
– Если ты согласишься на финансовые условия, я думаю, мы сможем и это обговорить.
– А хватит у меня денег?
– Я говорил с твоим бухгалтером. В настоящее время все вложено в акции, но он может кое-что предпринять. Ты, черт Возьми, процветаешь.
– Ладно, если столько стоит моя свобода, я ее покупаю.
– Хорошо, я подготовлю бумаги.
– И главное, Керк, поскорее.
Как только Керк ушел, он позвонил Карлайл.
– Мне скучно, – сказал он.
– Скверный мальчишка, да ведь мы только недавно расстались. И в трейлере мы занимались сегодня этим три раза, чего тебе еще?
– Приезжай и привези подругу. Она сделала вид, что оскорбилась:
– Ну знаешь, я ведь не шлюха какая-нибудь!
– Да в чем дело, Карлайл? Ты что, стареешь?
Но для любой актрисы подобное подозрение – как смертный приговор.
– Сейчас приеду. А кого тебе хочется?
– Помнишь ту индонезийку? Она еще в пределах досягаемости?
– Нет, она в Нью-Йорке. Но здесь есть одна девушка, она была вчера на съемках – экстра-класс. Тело знатное. Сейчас узнаю, нельзя ли ее подцепить.
Через час она прибыла вместе с Хани, семнадцатилетней нимфеткой. У Хани были огромные глаза, сладострастный рот и бесподобное тело. А кроме того, она была его поклонницей.
– Я просто глазам своим не верю, – сказала она, – неужели я в доме Ника Эйнджела, – и она с почтением оглянулась вокруг.
Он уже осушил полбутылки виски, но все же ухитрился успешно заняться и с той, и с другой. Хани была на все готова, такой услужливой он еще не встречал. Она исполняла любое его желание.
В конце концов, Карлайл возревновала. Она поняла, что Хани ему очень пришлась по вкусу, и ей это не понравилось.
– Не забудь, что ты обещал, – прошептала она, когда они с Хани уходили.
– А что я обещал? – промямлил он, искоса взглянув на нее.
– А то, что после твоего развода мы с тобой будем вместе. Он, конечно, был пьян, но соображал еще неплохо:
– Но этого я тебе никогда не обещал!
– Нет, обещал!
– Да нет же, не было этого!
Наконец они ушли. Он с трудом добрался до кровати и два часа поспал перед съемкой.
Так прошла неделя. Вечером в пятницу он не пил ни капли: в субботу встреча с Лиссой, и надо быть трезвым.
Он заехал за ней рано утром.
– А сегодня мы куда поедем, папочка? – спросила она.
– А куда хочешь, родная.
Сначала они поехали в магазин игрушек. Потом был ленч. Но, несмотря на зоркость телохранителей, положение стало невыносимым. Куда бы он ни пошел, где бы ни появился, его останавливали, просили автограф, хотели в подарок его карточку и все объяснялись в любви. Он не мог быть только с Лиссой. Ничего для себя. Все на виду.
Лисса расстроилась.
– Мне это не нравится, папочка, – сказала она и заплакала. – Ну почему эти люди все время к тебе пристают?
– Малыш мой, мне они тоже надоели.
Пришлось ехать к нему домой. Лисса устроилась перед телевизором и стала в сотый раз смотреть видеофильм «Звуки музыки».
Ник не отвез Лиссу в установленное время.
Позвонила разъяренная Энни:
– Где она?
– Она хотела бы остаться сегодня у меня.
– Я не позволяю.
– Ну и что делать?
– Я обращусь в суд, чтобы они приняли меры.
– Но ты же не сможешь получить постановление суда до понедельника, Энни.
– Ты лучше отошли ее домой, Ник, я тебя предупредила.
– Да не угрожай ты мне, Энни. Разговор окончен.
Он пошел на кухню и попросил повара приготовить Лиссе гамбургер и молочный коктейль. А затем сел рядом и вместе с ней смотрел фильм. Через час приехала Энни. Она буквально вломилась в дом.
– Лисса, едем со мной, – сказала она голосом, не допускающим возражений.
– Нет, папочка сказал, что я могу у него остаться, – сказала Лисса и свернулась клубочком в кресле.
– Ну ты же видишь, что она хочет остаться. И ничего с этим не поделаешь.
Энни повернулась к нему:
– Ах ты, сукин сын! Он встал:
– Не выражайся так, Лисса же слышит. И давай не будем ссориться в ее присутствии.
Губы Энни искривились в злобной усмешке:
– Не понимаю, как это я могла выйти за тебя замуж. Ты просто дерьмо.
– А ты, разумеется, мать Тереза.
Энни подошла к Лиссе, схватила за руку и потащила из кресла:
– Ты сейчас пойдешь со мной! У Лиссы навернулись слезы:
– Папочка! Папочка! Ты же сказал, что я могу остаться! Энни уже бушевала:
– Нет, ты пойдешь со мной, паршивка! Ник пытался ее урезонить:
– Ну, зачем ты так с ней, Энни!
– Иди ты… Что хочу, то и делаю. И слушать ничего не желаю. Я тебя ненавижу. – Она потащила упирающуюся девочку к выходу.
Лисса начала кричать.
– Энни, не надо, – говорил он, идя за ними, – неужели ты не видишь, не хочет она уходить!
– А мне на это наплевать, я буду делать, что мне, черт возьми, угодно!
Ему так хотелось ее ударить, но он сдержался – нельзя, для Лиссы это будет лишним потрясением.
Он вышел с ними из дома. Иисусе! Деньги, слава – все это ничто по сравнению с Лиссой.
Энни затолкнула ребенка в машину:
– И никогда так больше не делай, Ник, не нажимай на эту кнопку, иначе ты Лиссу вообще никогда не увидишь.
– Да перестань ты мне угрожать – не желаю я слушать тебя и всю эту чушь. Я сейчас веду переговоры с Керком.
Она быстро села в машину.
– Все твои важные адвокаты с Беверли-Хиллз тебе не помогут отобрать у меня Лиссу, – сказала она насмешливо. – Я ее мать, и она всегда будет со мной. – Она включила мотор, и автомобиль рванул прочь.
– Не будь уж так в этом уверена, – заорал он вслед в беспомощной ярости.
Он видел их обеих в последний раз. Автомобиль по дороге врезался в другой. Обе погибли.
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
81
Декабрь 1992
Две чересчур толстые девушки-подростки в коротких черных трикотажных платьицах, черных колготках и туфлях, на которых было написано «Возьми меня», весь вечер танцевали в ночном павильоне, где лампы сияли, как маленькие звезды, и где рыскали сводники в надежде приглядеть легкую добычу и на ней поживиться.
Хани Вирджиния, крашеная блондинка, томно откинулась назад. Она была в кружевном купальнике без бретелек и восседала у Ника на коленях, нашептывая ему на ухо всякие волнующие непристойности.
Дайана Леон, сидевшая рядом с мужем напротив Ника, неодобрительно и завистливо за всем этим наблюдала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62