– Чертовы шоферы – закричал Примо. – Останавливаются, дерьмушники, где приспичит.
– Может, я поведу? – предложил Ник. Уже темнело, а Примо выдул третью банку.
– С каких это пор ты водишь? – усмехнулся Примо.
– У нас в школе были уроки. У меня есть права.
– Чего-то я не припомню.
Нет, конечно, никаких прав у него не было. А даже если были бы, Примо все равно не позволил ему брать фургон, но Ник все равно раскатывал, и не раз, когда Примо напивался до бесчувствия, и не боялся, что его поймают.
Фургон опять подпрыгнул. Примо заворчал и наконец решил, что с него достаточно. Наклонившись, он перелез на место Ника, вытолкнув его под ледяной дождь.
Ник обежал кругом и быстро впрыгнул на место водителя.
– Куда направляемся? – спросил он, вцепившись в руль и готовый ехать куда угодно. Примо прикончил банку, раздавил ее огромной ручищей и выбросил в окошко.
– В Канзас, – сказал он, рыгнув. – В занюханный городишко, который называется Босвелл.
– А почему туда?
– У меня жена там, вот почему.
Это было для Ника большой новостью.
4
Босвелл, Канзас, 1973 год
То, что началось как обычное, ни к чему не обязывающее свидание, превратилось в отношения, и все этому радовались, кроме самой Лорен. Начались отношения скучные и регулярные. Обед и кино в пятницу вечером. Танцы и вечеринка каждую субботу. Совместные, двух семей, завтраки и ленчи. И так продолжалось уже шесть недель.
– Что происходит? – жаловалась она Мег. – Я всегда была свободным человеком, как это меня угораздило угодить во все это?
– А он уже чего-нибудь хотел от тебя? – спросила Мег, зажигая запретную сигарету.
Лорен покачала головой:
– Нет, и перестань выпытывать все время, словно ты окружной судья.
– Нет, я не судья. Но мне до смерти хочется узнать, как оно бывает, во всех грязных подробностях.
– Почему?
– Ну, будет тебе, Лори, – взмолилась Мег, – ты же знаешь, мы ничего друг от друга не скрываем. Он ведь, по крайней мере, должен был тебя поцеловать.
– Может быть, – ответила Лорен загадочно.
– Так он поцеловал?
– Может быть, – повторила она.
Они сидели в комнате Лорен, и Мег стала подпрыгивать на пружинах кровати. Лицо у нее покраснело от отчаянных усилий выудить какую-нибудь сочную подробность у своей лучшей подруги.
Лорен не очень хотелось делиться с Мег, хотя бы потому, что ничего интересного не было, но делать нечего.
– О'кей, он меня целовал. Большая важность! И на этом покончим.
Глаза у Мег заблестели.
– А он хорошо целуется?
– У него зубы большие.
– Ну и что?
– Они мешают. И кроме того, – вздохнула она, – ведь я уже говорила, я к нему ничего не чувствую.
Мег соскочила с кровати.
– А вот я его у тебя отобью. Как тебе эта мысль?
– Согласна!
– Но ты ведь так не думаешь на самом деле.
– Нет, думаю, думаю! Мег просто была вне себя.
– За тобой ухлестывает самый сексуальный парень, а ты ведешь себя так, словно это ерунда.
– Это и есть ерунда.
– Тогда почему ты с ним встречаешься? Лорен снова вздохнула:
– Потому что иначе не могу. Он моим родителям нравится. И им нравятся его родители. Откровенно говоря, отец продает его папаше какую-то большую страховку.
Мег затянулась сигареткой как заправский солдат.
– Это не очень хорошо.
– Как будто я не знаю, – ответила сварливо Лорен, стараясь понять, как же все это случилось. Их первое свидание прошло без каких-либо осложнений. Сток вел себя безупречно – он даже не напился, хотя все его футбольные дружки были почти мертвецки пьяны.
Поэтому у нее не было предлога отклонить его второе приглашение, тем более что на нее наседали родители, упрашивая согласиться. А потом оказалось, что ее отец ведет с его отцом какие-то большие страховочные переговоры, и она не могла ничего поделать, чтобы не испортить это начинание.
И не успела оглянуться, как все уже считали, что они – пара. Вот так она увязла. И чувствовала себя несчастной.
Мистер Льюкас, учитель истории, что-то бубнил. Лорен попыталась сосредоточиться, но безуспешно. Он был такой скучный. Извлечь что-то из его рассказа было почти невозможно. Он не знал, как воспламенять воображение учеников. Они сидели перед ним, двадцать четыре скучающих подростка, занятых самыми разнообразными делами. Джои Пирсон, классный шут, сочинял похабные стишки и рассылал их окружающим. Дон Ковак, школьная потаскушка, переговаривалась с одним из мальчиков о том, что она ему позволит, когда будет часовой перерыв на ленч. Мег, прикрывшись «Всемирной историей», рисовала фасоны платьев. А Лорен грезила наяву.
Самой большой ее мечтой было уехать в Нью-Йорк. Когда она была еще маленькой, родители взяли ее с собой в кино. Шел «Завтрак у Тиффани» с Одри Хепберн, и она навсегда
запомнила, как была потрясена, увидев на экране большой город.
Нью-Йорк… Она уже определенно решила, что когда-нибудь тоже уедет туда, как Одри Хепберн. И у нее тоже будет своя квартира, интересное, приносящее удовлетворение дело, и кот. О, у нее обязательно и непременно будет кот. И конечно, друг. Настоящий друг-юноша. Не Сток Браунинг с его белесой щетиной и деревянной походкой. Нет, он будет похож на Роберта Редфорда или Пола Ньюмена – ей гораздо больше нравятся шатены.
– Лорен, – прервал ее грезы въедливый голос мистера Льюкаса. – Пожалуйста, отвечай на вопрос.
Вопрос? Какой вопрос? Она быстро взглянула на черную доску – уразуметь, о чем идет речь, – и ответила совершенно верно и без запинки.
– Ну, ты просто чудо, – прошептала Мег, подавляя смешок, даже я заметила, что мысли твои были где-то там, в Китае.
– Нет, в Нью-Йорке, – прошептала в ответ Лорен, – хотя, конечно, как-нибудь проехаться в Китай было бы неплохо.
– Подумаешь, большая разница!
Они с Мег по-разному представляли будущее. Мег воображала себя замужней матроной, и чтобы были дети, и чтобы счастливо жить и поживать в Босвелле. А Лорен знала, что вокруг Босвелла простирается широкий и совершенно незнакомый мир и хорошо бы исследовать его получше, прежде чем она осядет на одном месте.
Прозвенел звонок, и урок кончился.
Облокотясь на буфетную стойку, ее поджидал Сток.
– Я подхвачу тебя сегодня в шесть тридцать?
– Подхватишь?
– Ты что, забыла, о чем договаривались?
– Договаривались? О чем?
– Сегодня мои родители устраивают для нас обед.
– А, да, – сказала она вяло.
– Незаметно, чтобы ты этому радовалась.
И чего он от нее хочет? Она же идет с ним, правда? Неужели этого недостаточно?
Наклонившись, он клюнул ее в щеку. От него пахло потом и камфарной мазью. Пот – ладно. Этот запах еще можно перенести, но от камфары ее почти стошнило. Да, самое время поговорить с папой о той страховке, которую он продает мистеру Браунингу. Может, он уже заключил сделку? А если она перестанет встречаться со Стоком, это сорвет дело? Она была уверена, что Сток может перейти в решительное наступление в любой момент, а ей вовсе не хотелось изображать сопротивляющуюся жертву, распластанную под его тушей в тесном «форде фандерберде».
По пути домой она остановилась у отцовской конторы на Главной улице, расположенной над магазином металлических изделий «Блэкли бразерс». Но дверь была заперта, шторы опущены. На двери виднелась надпись: «Филипп М. Робертс. Страхование». Папа не однажды намекал, что, возможно, когда-нибудь на двери появится другая надпись: «Филипп М. Робертс и дочь». И Лорен никак не могла собраться с духом и объявить ему, что у нее нет ни малейшего желания заниматься страховым бизнесом.
Разочарованная, что не застала отца, она пошла дальше, домой.
Мать была на кухне и делала торт.
– А где отец? – спросила Лорен, сунув палец в миску, в которой мать сбивала сливки.
– Прекрати, – проворчала Джейн Роберте, брюнетка с правильными чертами лица и высокими скулами. Легко заметить, от кого Лорен унаследовала свою красоту.
– М-м-м, восхитительно, – и Лорен опять макнула палец в миску.
– Я сказала, прекрати, – сурово повторила Джейн, – ведь так ничего не останется, а ты должна взять этот торт с собой, когда поедешь к Браунингам.
– Да ни в коем случае, – ответила Лорен в ужасе. – Я не повезу им торт, мама.
– Тогда я вынуждена буду попросить об этом Стока.
– Нет, мама, нет! Пожалуйста, не ставь меня в глупое положение, – Джейн перестала заниматься тортом и вытерла руки о передник.
– А что глупого в том, чтобы преподнести Браунингам, торт?
Лорен нерешительно помолчала.
– Ну, знаешь, это похоже на то, словно мы им лижем… Глаза Джейн сузились:
– Лижем что?
– Ну, ты же знаешь, что я имею в виду…
– Нет. Боюсь, что не знаю, – и Джейн взглянула на свое единственное дитя взглядом, в котором можно было прочесть: «Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне, вот подожди, придет домой отец…»
Ух-ох. Мама такая старомодная. Но, может быть, Лорен действительно сболтнула лишнее.
– Хорошо, хорошо, я возьму этот дурацкий торт. – Но то, что они подлизывались, – это совершенно точно, хотя сейчас Лорен ничего с этим поделать не могла.
Дафна Браунинг была крупной женщиной с несколькими подбородками и ярко-красными губами. Она любезно приветствовала Лорен:
– Ах, как предупредительна ваша мама! Какой удивительно прекрасный знак внимания! – с подчеркнутым восторгом воскликнула она. – Конечно, мой доктор запрещает мне есть шоколад, но Бенджамин его просто обожает, правда, дорогой?
Бенджамин Браунинг на миг оторвался от газеты. Это был высокий человек, как бы утолщающийся к поясу. Вид у него был угрюмый, волосы с проседью и под стать им – кустистые седые брови.
– Блюду диету, – проворчал он.
Сток нетерпеливо вышагивал взад-вперед, Лорен, одеревенев от напряжения, сидела в обитом шелком кресле в очень строго и официально обставленной гостиной. Незаметная, словно тень, горничная унесла торт с глаз долой и навечно.
– Когда есть будем? – спросил нетерпеливо Сток. Дафна его проигнорировала.
– Скажите, дорогая, – обратилась она к Лорен, и на ее ярко-красных губах зазмеилась улыбка, – Сток – ваш первый мальчик?
Лорен обомлела от такого личного вопроса, и если бы не была вежливой девушкой, то ответила бы просто: «Это не ваше дело». Вместо этого, яростно поглаживая пекинеса миссис Браунинг, крошечную злобную собачонку, которая оскалила зубы и угрожающе заворчала, Лорен воскликнула:
– Какой умненький щеночек, – изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал как можно искренне. – Сколько ему?
– Это девочка, – поправила ее миссис Браунинг.
– А как ее зовут?
– Принцесса розового моста.
– Какое необыкновенное имя! – Лорен опять погладила собачонку, а та цапнула ее за руку своими острыми зубками.
– Сток, – заметила Дафна, – Принцесса никогда себе этого не позволяла.
– Кушать подано, – возгласила черная горничная, появившись в двери.
Мистер Браунинг отшвырнул газету.
– И с чертовским опозданием, – раздраженно сказал он. Обед был очень нудный. Лорен ни за что бы не хотела еще одного такого вечера. Миссис Браунинг вела себя высокомерно. Мистер Браунинг был груб. А Сток – ну, Сток был Стоком. На обратном пути он без обиняков заявил:
– Ты им понравилась.
– Приятно слышать.
– Даже несмотря на то, что ты еще очень молода. «А ему-то сколько – восемнадцать, что ли?»
– Я в восторге, – ответила Лорен сухо. Но он не понял ее сарказма:
– Они дали разрешение.
– На что? – спросила она, подавив зевок.
– Чтобы мы обручились.
5
Арета Мэй Анджело открыла дверь трейлера, в котором жила, и взглянула на Примо так, словно от одного его вида ее тошнило. Дело в том, что он покинул ее семнадцать лет назад, но это не помешало ей и через семнадцать лет сразу же обрушиться на него с яростными упреками.
Скорчившись в фургоне, Ник мог слышать каждое слово, которые она швыряла в лицо отцу.
– Тебе чего надо? Грязный обманщик! Ты чего пришел сюда вынюхивать? Ты мерзавец и бездельник, так что убирайся отсюда. Ты слышишь? Бон!
Еще немного, и, кажется, она бы прокляла его навеки, но Примо что-то неубедительно пробормотал в оправдание, и Пик еще глазом не успел моргнуть, как женщина, осыпая Примо оскорблениями, втащила его в трейлер и громко захлопнула дверь.
Ник сидел в фургоне и размышлял над событиями прошедшей недели. Ему шестнадцать лет, почти семнадцать – и жизнь уже кончена. Кому он нужен? Уж точно никому. Вся его жизнь оказалась ошибкой.
Мэри и Примо. Его родители. Примо ему сообщил, что они с Мэри никогда по-настоящему в браке не состояли, потому что, когда они обменялись брачными обетами, он был женат на этой женщине. Примо Анджело был двоеженцем.
А если так, то что из этого следовало? Лично для него, Ника? Но думать об этом он не стал. Все равно.
Дождь уже не проливной, так, моросило, но изморось была просто ледяной. Ник свернулся в углу фургона, голодный, усталый и отупевший.
Через некоторое время в сопровождении женщины вышел из трейлера Примо. Толчком отворив дверцу, он сунул Нику грязное одеяло и сказал:
– Будешь спать здесь. Внутри нет места.
Женщина наклонилась вперед, чтобы его разглядеть. Ник заметил, что она темнокожая, почти черная. И, вздрогнув, понял, что она негритянка.
Утром дождь перестал. Ник, скорчившись, спал на двух передних сиденьях, когда его разбудил слабый скребущий звук. Через боковое окошко на него глазели два маленьких негритенка. Один из них скреб ногтем по стеклу. Заметив, что он проснулся, они бросились бежать.
При свете дня Ник оглядел окрестности. Фургон был припаркован среди лагеря, где стояло еще несколько трейлеров в отдалении друг от друга. Несколько тощих собак бродили вокруг, всюду была грязь, сорняки, а в стороне возвышалась огромная мусорная куча.
По сравнению с этим ветхий домишко тети Фрэнни в Эванстоне был настоящим дворцом. Он выбрался из фургона. В нескольких шагах от него сидели на корточках черные мальчуганы и глазели на него.
– Эй, – сказал Ник, – в чем дело? Они не ответили.
– Мне пописать надо.
Один из мальчиков указал на дощатую покосившуюся хибарку около мусорной кучи. Ник с трудом добрался туда, вошел и сразу же пожалел – вонь стояла невыносимая. Сделав что нужно, он поспешил к фургону, боясь, что сейчас его вырвет. В кармане он нащупал только тридцать пять центов. Да, не разживешься.
Прислонившись спиной к фургону, он размышлял о будущем. Хуже некуда. Он в незнакомом городе, торчит в лагере среди трейлеров-развалюх, а папаша опять сошелся с женщиной, на которой женат уже семнадцать лет, но об этом прежде никто не знал.
Один из мальчиков, красивый, ясноглазый, коричневый, словно шоколадка, неуверенно шагнул к нему:
– Вас как зовут, мистер?
– Ник, а тебя?
– Харлан. Мне десять. А вам?
– Шестнадцать.
– А что вы здесь делаете? Ник передернул плечами:
– Дурака валяю.
Через некоторое время, почесывая толстое брюхо, выбрался из трейлера Примо, в одном грязном нижнем белье. На небритом лице гуляла улыбка. Ник знал эту улыбку. Так отец улыбался, когда хотел сказать: знатно уложил ее, ну, разве я не молодец?
– Как спалось? – спросил Примо, словно они остановились на ночь в роскошной гостинице.
– Я не спал. Я слишком голодный для этого, – процедил Ник сквозь зубы, злясь на отца и не зная, что сказать. Чего бы ему хотелось, так ото голову отвернуть дураку-обманщику.
– Об этом не волнуйся, – ответил жизнерадостно Примо, словно все было в порядке, – Арета Мэй замечательно готовит. – Он хлопнул сына по плечу: – Пойдем, я тебя познакомлю.
Ник неохотно зашагал за отцом в трейлер, а негритята потянулись сзади.
Внутри была невероятная теснотища и беспорядок, все было свалено в кучу: одежда, старые газеты и журналы, какие-то лохмотья, веревки, прочий хлам. В одном углу стояла неубранная постель, на полу валялись два засаленных спальных мешка. Арета Мэй деловито жарила на керосинке ветчину и картошку на грязном жире от бекона. Это была тощая черная женщина с курчавыми волосами, крашенными в рыжий цвет,
и усталым взглядом.
– Садись, мальчик, – бросила она Нику через плечо, – ты, наверное, очень есть хочешь. – Он втиснулся между стеной и шатким колченогим столом с грязными тарелками и сел на покрытую пластиком скамейку.
Арета Мэй поставила перед ним полную тарелку, отодвинув грязную посуду в сторону.
– Ешь, – скомандовала она.
Примо хихикнул – вот это по-домашнему, значит, все в порядке.
– Я знал, что вы поладите.
– Закройся, – сказала Арета Мэй. – Мы потом поговорим, кто с кем поладит. Не думай, что ты сам уже въехал сюда насовсем.
На Ника ее решительность произвела впечатление, но он побаивался, что сейчас отец ей врежет.
Однако Примо не врезал. Примо засмеялся густым утробным смехом:
– Ишь, строптивая шлюшка. Но мне нравится, когда женщины такие. Ты не переменилась.
Арета Мэй бросила на него суровый взгляд.
– И не смей выражаться при моих ребятах, – сказала она, показав на двух безмолвных мальчиков у двери.
– Только послушайте ее, – сказал Примо, почесывая живот, – помнится, ты сама так выражалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62