Львова с иском к Р. о взыскании 106 руб. 68 коп., не
уплаченных в срок за товары, взятые в кредит. В судеб-
ном заседании выяснилось, что нотариальная контора
уже совершила исполнительную надпись по данному
долговому документу. В связи с тем, что взыскать эту
сумму не представлялось возможным, так как судебный
исполнитель составил акт об отсутствии имущества,
истец обратился с иском в суд по тому же требованию.
Народный суд правильно прекратил производство по
делу, так как это требование истца уже получило пра-
вовую защиту.
Следует признать правильной судебную практику,
которая считает наличие вышеприведенных обстоя-
тельств препятствием для судебного рассмотрения дела.
Правовой характер требования или отношения явля-
ется необходимым условием для рассмотрения граж-
59
данского дела в судебных органах. Если же истец обра-
щается в суд с требованием, защита которого прямо
запрещена законом или с которым закон никаких по-
следствий не связывает, должен последовать отказ в
принятии искового заявления (п. 1 ст. 136 ГП1< УССР)
или прекращение дела производством.
В теории советского гражданского процессуального
права нет единой точки зрения относительно послед-
ствий установления судом требований, не являющихся
правовыми. Одни авторы считают, что если суд устано-
вит, что по данному требованию отсутствует правовая
защита, должен последовать отказ в принятии исково-
го заявления, а если заявление ошибочно принято к про-
изводству-прекращение производства по делу [71, 73,
100, 121].
Другие же авторы считают, что при установлении
неправового характера спора должно последовать не
прекращение производства по делу, а решение по суще-
ству-отказ в иске [46, 50, 76, 139].
Профессор А. Ф. Клейнман указывает, что дело не
подлежит рассмотрению в судебных органах и должно
быть прекращено производством, если закон не охраняет
данный вид общественных отношений [71, с. 17].
Аналогичной точки зрения придерживается и М. Туп-
чиев. Он пишет: <Если в ходе судебного разбиратель-
ства выяснится неправовой характер спора, должно по-
следовать прекращение производства по делу, а не отказ
в иске, ибо выносить решение по отношениям, не охра-
няемым законом, недопустимо> [121, с. 53].
Указанные авторы справедливо считают также необ-
ходимым прекращение производства по делу, если закон
прямо запрещает суду рассматривать данные требо-
вания.
По мнению М. А. Гурвича, суд должен отказывать
в рассмотрении требования только в тех случаях, когда
защита таких требований прямо запрещена специальным
6П
законом [42, 50, с. 133]; во всех остальных случаях, если
установлено, что требование истца не принадлежит
к числу охраняемых законом, выносится решение об
отказе в иске [50, с. 137],
Подобную позицию по этому вопросу занимает
В. Н. Щеглов. Критикуя точку зрения М. Тупчиева,
В. Н. Щеглов задает вопрос: <Подлежит ли прекраще-
нию производство по делу, если неправовой характер
требования обнаружится в ходе судебного разбиратель-
ства?> И отвечает: <В этом случае суд должен вынести
решение об отказе в удовлетворении требования, но не
прекращать производство по делу> [139, с. 107].
Такое различие в мнениях о последствиях окончания
гражданского дела при установлении неправового ха-
рактера требования объясняется существованием в тео-
рии гражданского процессуального права двух понятий
права на иск: в процессуальном и в материальном смысле.
Под правом на иск в процессуальном смысле следует
понимать право на возбуждение процесса, право на
обращение к суду с просьбой вмешаться в спорное пра-
воотношение и урегулировать его в соответствии с тре-
бованиями закона.
Право на иск в материальном смысле понимается
как право на удовлетворение материально-правового
требования.
Игнорирование различия этих понятий часто ведет
к тому, что отсутствие материального субъективного
права (права на удовлетворение иска) рассматривается
как предпосылка, которая исключает право на предъяв-
ление иска.
Так, М. П. Ринг, рассматривая эти вопросы, считает
необходимым принятые в процессуальной теории пред-
посылки права на предъявление иска дополнить пред-
метом и основанием иска. Он подчеркивает, что требо-
вание или отношение, составляющие предмет иска,
должны носить правовой характер, иначе иск становится
61
беспредметным. Если судья или суд установит, что заяв-
ленное требование лишено правового характера, т. е.
не охраняется законом, то следует отказать в приеме
искового заявления. Если же производство по делу уже
началось, оно подлежит в этом случае прекращению
[100, с. 171].
Такой вывод М. П. Ринга полностью отвечает норме,
закрепленной в п. 1 ст. 227 ГП1< УССР, ибо отсутствие
правового характера рассматриваемого дела дает право
суду отказаться от его рассмотрения [117, с. 469].
Однако нельзя согласиться с М. П. Рингом, когда
аналогичные последствия он связывает и с основанием
иска, которое состоит из юридических фактов.
Важно подчеркнуть, пишет М. П. Ринг, что факты
или обстоятельства, служащие основанием иска, должны
быть юридическими, то есть такими, с которыми гипо-
теза правовой нормы связывает возникновение, измене-
ние или прекращение материально-правовых отношений
между сторонами. Если факты или обстоятельства не
являются юридическими, они не могут быть признаны
основанием иска. А отсюда делается вывод: иск, осно-
ванный на таких неюридических фактах, не должен
приниматься судом к рассмотрению, а коль скоро про-
изводство по иску началось, оно должно быть прекра-
щено [100, с. 155].
Как правильно отмечает С. В. Курылев, юридическая
обоснованность иска не может расцениваться судами
в качестве предпосылки права на предъявление иска.
Ведь согласно ст. 103 ГПК, УССР истец вправе в течение
всего времени рассмотрения дела по существу изменить
основание иска. Поэтому в процессе судебного разбира-
тельства может случиться, что требование истца, казав-
шееся ранее в соответствии с фактами, положенными
в основание иска, не основанным на законе, в связи
с вновь выявленными обстоятельствами может оказать-
ся основанным на законе [76, с. 55].
62
Материально-правовая квалификация спорного пра-
воотношения не относится к решению вопроса о праве
на предъявление иска. Она имеет отношение лишь
к праву на удовлетворение материально-правового тре-
бования и учитывается судом лишь при рассмотрении
дела по существу.
Таким образом, при отсутствии права на иск в про-
цессуальном смысле суд вообще не должен принимать
иск к своему производству. Если же исковое заявление
было ошибочно принято и это обстоятельство установ-
лено в ходе разбирательства дела, суд обязан прекра-
тить производство по делу независимо от того, в какой
стадии оно находится.
Отсутствие же права на иск в материальном смысле
не может служить основанием к отказу в приеме иско-
вого заявления или к прекращению производства по
делу. Суд обязан в этом случае принять дело к своему
производству, рассмотреть его по существу и вынести
решение об отказе в иске [140, 146].
В процессуальной литературе и в судебной практике
нет единого мнения по вопросу о процессуальном
последствии добровольного исполнения ответчиком свое-
го обязательства. Некоторые народные суды прекра-
щають производством такие дела на том основании, что
истец отказался от иска (п. 4 ст. 227 ГПК УССР). На-
пример, дело по иску прокурора к П. о взыскании
18 руб. 05 коп. народный суд прекратил, ссылаясь на
п. 4 ст. 227 ГП1\ УССР, на том основании, что ответчи-
ца представила справку о ликвидации задолженности,
которая числилась за пей в связи с неуплатой колхозу
денег за пользование электроэнергией.
Совершенно очевидно, что народный суд допустил
ошибку в правовой квалификации этого действия. Мож-
но ли говорить здесь об отказе от иска? Конечно нет.
Ведь требования истца полностью удовлетворены, хотя
и не в судебном порядке.
63
В. Н. Щеглов, рассматривая этот вопрос, возражает
против прекращения производством дел в подобных слу-
чаях. Автор считает, что, прекращая дела на таких осно-
ваниях, суды допускают произвольное расширение осно-
ваний для прекращения производства по делу. Иллюст-
рируя это делом по иску прокурора г. Томска к X.
о взыскания 42 руб. 20 коп., прекращенным народным
судом Кировского района г. Томска на том основании,
что ответчик представил справку бухгалтерии об удер-
жании этой задолженности из его заработной платы.
автор подчеркивает, что указанное судом основание для
прекращения дела производством не предусмотрено
ст. 41 Основ. Нет здесь и отказа истца от иска [139,
с. 107]. (К сожалению, автор не высказывает своего
мнения о том, какие же последствия должны наступить
в этом конкретном случае).
Подобную точку зрения высказывает и проф.
А. Ф. Клейнман. Он пишет: <Представление ответчиком
справки об уплате истцу спорной суммы денег не мо-
жет явиться основанием к прекращению производства
по делу. Если после проверки документа суд придет
к убеждению, что претензия истца удовлетворена от-
ветчиком добровольно, то следует отказать в иске, т. е.
вынести решение по существу дела> [71, с. 18].
Приведенные выше мнения по этому вопросу пред-
ставляются спорными. Нельзя считать добровольное
удовлетворение ответчиком законного требования истца
отказом истца от иска. Ведь отказ от иска - это осу-
ществление прав истца и проявление принципа диспо-
зитивности в советском гражданском процессуальном
праве. Сущность отказа истца от иска заключается
в том, что спор о праве устраняется волей одной сторо-
ны - истца [37, с. 53]. А добровольное исполнение
ответчиком требований истца является обязанностью
ответчика как стороны материально-правового отно-
шения.
64
Трудно согласиться с проф. А. Ф. Клейнманом, кото-
рый предлагает рассматривать дело по существу и отка-
зать в иске, если требования истца удовлетворены
ответчиком добровольно. Ведь согласно ст. 24 ГПК.
УССР суды рассматривают дела по спорам, возникаю-
щим из гражданских, семейных, трудовых и колхозных
правоотношений. А можно ли говорить о споре между
сторонами, когда спорность правоотношения уже ликви-
дирована в добровольном порядке? В этом случае пред-
метом судебного разбирательства становятся бесспорные
правоотношения. Согласно же ст. 24 ГПК УССР они не
могут стать предметом судебного разбирательства.
В связи с этим представляется, что единственно пра-
вильным последствием добровольного удовлетворения
ответчиком претензий истца является прекращение про-
изводства по делу по п. 1 ст. 227 ГПК УССР. Здесь нет,
как говорит В. Н. Щеглов, <произвольного расширения
круга оснований для прекращения производства по делу>
[139, с. 107], ибо бесспорные дела, возникающие из
гражданских, семейных, трудовых и колхозных право-
отношений, не подлежат рассмотрению в судебных орга-
нах, а это как раз имеет в виду п. 1 ст. 227 ГПК УССР.
Рассматривая этот вопрос, П. П. Гуреев правильно
отмечает, что решение в подобных случаях является
излишним, беспредметным и ненужным, ибо суду нече-
го разрешать [53, с. 186].
Дело не может рассматриваться судебными органа-
ми и подлежит прекращению по п. 1 ст. 227 ГПК УССР,
если в процессе разбирательства дела суд установит,
что иск предъявлен не тем истцом, которому принадле-
жит право требования (ненадлежащий истец), и прак-
тически нет возможности заменить его истцом надлежа-
щим (ст. 105 ГПК УССР).
Между тем в юридической литературе высказано
мнение, что в таких случаях дело должно прекращаться
на основании отказа истца от иска. Так, М. А. Тупчиев
5 415-7
65
пишет, что к отказу истца от иска приравнивается
и случай, когда дело прекращается ввиду выбытия из
дела ненадлежащего истца и невступления в процесс
истца, предполагаемого надлежащим [122, с. 14].
Подобную точку зрения высказывают и авторы ком-
ментария к Гражданскому процессуальному кодексу
РСФСР. В частности они пишут, что согласие истца,
уже признанного судом ненадлежащим, выбыть из дела
не вполне тождественно отказу стороны от своего
(пусть спорного) права. Но все же между этими про-
цессуальными действиями имеется достаточно сходства
для того, чтобы при несостоявшейся замене истца пре-
кращение производства по делу обосновать п. 4 ст. 219
[84, с. 252].
С таким мнением согласиться трудно. Ведь отказаться
от иска может только истец. Если же ненадлежащий
истец выбыл, а надлежащий отказался вступить в про-
цесс, то это значит, что истца по делу нет. А без истца
производство по делу невозможно- Поэтому представ-
ляется, что в этом случае суд должен прекратить про-
изводство по делу не за отказом истца от иска, а в связи
с тем, что нет истца, значит, нет и спора; следова-
тельно, дело не подлежит рассмотрению в судебных
органах (п. 1 ст. 227 ГПК УССР).
Дело не подлежит рассмотрению в судебных орга-
нах также при отсутствии у истца или ответчика процес-
суальной правоспособности.
Процессуальная правоспособность - это способность
иметь гражданские процессуальные права и процессу-
альные обязанности.
В юридической литературе некоторые авторы отож-
дествляют процессуальную правоспособность с граж-
данской правоспособностью [126, с. 274]. Такое утверж-
дение является спорным. Оба эти вида правоспособ-
ности самостоятельны и одновременно неразрывно
связаны между собой, так как всякое материальное
66
право немыслимо без возможности его принудительного
осуществления и без процесса [140, с. 10].
Если гражданская правоспособность - это способ-
ность иметь гражданские права и обязанности, то граж-
данская процессуальная правоспособность-это способ-
ность быть истцом, ответчиком, третьим лицом, способ-
ность требовать судебной защиты своих субъективных
прав и интересов. Если лицо такой способностью не
обладает, то это исключает возможность его участия
в процессе в качестве стороны.
В литературе было высказано мнение о том, что та-
кая предпосылка права на обращение в суд, как право-
способность, вообще не нужна. А. И. Пашук, в частнос-
ти, отмечал, что законодатель не указал такой предпо-
сылки права на предъявление иска, ибо в соответствии
со ст. 100 ГПК УССР все граждане и юридические
лица имеют гражданско-процессуальную правоспособ-
ность. Ее нельзя лишить или ограничить [86, с. 34].
Гражданской процессуальной правоспособностью
в широком смысле слова обладают все граждане СССР
независимо от их социального, имущественного и слу-
жебного положения, пола, национальной и расовой при-
надлежности и вероисповедания, а также социалистиче-
ские организации, являющиеся юридическими лицами
(ст. 100 ГПК УССР).
Однако рассматривая вопрос о прекращении произ-
водства по гражданскому делу в связи с отсутствием
процессуальной правоспособности, недостаточно гово-
рить о правоспособности в широком смысле этого сло-
ва. Процессуальная правоспособность устанавливается
применительно к каждому конкретному участнику про-
цесса, а не к гражданину или организации, которые
только могут занять процессуальное положение опреде-
ленного участника [32, с. 105]. Суд интересует право-
способность конкретного лица по конкретному граждан-
скому делу. Это предусматривает и процессуальный
5 67
закон. Статья 4 ГПК УССР прямо подчеркивает, что
обратиться в суд за защитой нарушенного или оспари-
ваемого права вправе заинтересованное лицо.
Отсутствие заинтересованности в результатах дела
указывает на незаконность возникновения процесса
[33. с. II].
На это обращает внимание и ст. 5 ГПК УССР, кото-
рая, определяя субъектов возбуждения гражданского
дела в суде, в п. 1 указывает, что <суд приступает
к рассмотрению гражданского дела по заявлению лица,
обращающегося за защитой своего права или охраняе-
мого законом интереса>.
Однако в той же ст. 5 ГПК УССР закон делает не-
которые исключения из этого правила, допускающие
обращение в суд по так называемым <чужим> делам.
Случаи правомерного обращения в суд в интересах
других лиц можно разделить на две группы:
1) общие случаи, когда закон предоставляет отдель-
ным органам такие полномочия;
2) предоставление законом и другими нормативны-
ми актами права обратиться в суд за защитой в интере-
сах других лиц учреждениям и отдельным гражданам
в точно определенных случаях.
К первой группе относится право прокурора возбу-
дить гражданское дело, если этого требует охрана госу-
дарственных или общественных интересов или прав
и охраняемых законом интересов граждан (ст. 118 ГПК
УССР). Закон не содержит формальных препятствий для
возбуждения любого гражданского дела в суде проку-
рором, однако не всякое нарушение права требует вме-
шательства прокурора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22