Если к вам пришла депутация с жалобой, это уже плохой признак. Вы
должны были знать об этом заранее. Знать - и первым принять меры.
Теперь посмотрим, насколько важен стиль; именно он придает
индивидуальность тому, что мы делаем и говорим. Любое намерение или
обращение несет в себе личностный отпечаток. Оно кратко и точно, но
краткостью и точностью отнюдь не ограничивается. За ним стоит конкретный
живой человек, а не безликая администрация. В нем нет длинных слов и
запутанных конструкций. Слова чеканны, каждое - как удар молота, а не клок
ваты. Полезно также разбавить свою речь шуткой. Это всегда помогает - ваше
обращение становится человечнее, оно привлекает внимание. Юмор закрепит
его в памяти ваших слушателей. Ловко связать шутку с содержанием - в этом
и есть фокус; запомнив одно, слушатель запомнит и другое. Наука эта не так
проста, как кажется, и если на вдохновение рассчитывать не приходится,
добивайтесь успеха часами подготовительной работы.
Почему в промышленности так нужны контакты? Потому что есть такое
понятие, как вакуум. Если мы не позаботимся о своей репутации, за нас это
сделают другие, причем обязательно выставят нас не в самом лучшем свете. В
современном мире информации предостаточно. Людей захлестывают факты,
теории и рекомендации по любому поводу, в устном, отпечатанном или
транслированном виде. Окружить себя завесой тайны либо хранить гордое
молчание - этого не может себе позволить сегодня ни одна промышленная
группа. Именно замалчивание открывает дорогу всяким слухам, диапазон
которых весьма широк - от бесправного положения работников до загрязнения
окружающей среды, от безалаберного отношения к побочной продукции до
подкупа местных властей. Попытки отмести эти обвинения не сильно нас
спасут. Протесты лишь привлекут внимание ко всему, что говорится против
нас. И винить в этом можно только себя самих. Мы создали вакуум, который
не мог не всосать всю эту болотную жижу. Случается: из каких-то сумбурных
побуждений, желания унизить, обнажить чью-то глупость, показать, что
грядущая катастрофа произойдет не по его вине, начальство отдает заведомо
неверные распоряжения. О каком контакте тут может идти речь? Но чаще
бывает иначе: установить контакт хотелось бы, но как это сделать? Не
хватает воображения.
Накопленный опыт позволяет сделать главный вывод: роль вакуума в
отношениях между людьми куда важнее, чем нам до сих пор казалось. Некий
проницательный политик однажды употребил выражение "ветры перемен", но
другой человек, куда более мудрый, живший задолго до нас с вами, однажды
сравнил благотворные весенние вихри с бурей, которая несет с собой лишь
разрушение. Но крыша дома рухнула не из-за урагана. Ее засосало в воронку,
что образовалась с подветренной стороны жилища.
В делах человеческих вакуум играет ту же роль, и не замечать его -
большая ошибка. Нас ввели в заблуждение историки: если верить им,
революции совершали голодные крестьяне, замыслив бунт против своих хозяев.
Но так ли это? Люди, которые по-настоящему угнетены, никогда не поднимутся
на бунт, и, если бы революции вырастали из народного недовольства, они
случались бы гораздо раньше, когда дела обстояли еще хуже. Но в том-то и
дело, что тираны процветают, а кресла трещат под их преемниками, у которых
вроде бы самые благие намерения. Другими словами, мы совершаем ошибку,
пытаясь разобраться в сетях заговора. Это просто трата времени, надо
приглядеться к правительству, которое того и гляди свергнут. Разговор о
подлинных или мнимых страданиях бедноты не имеет смысла - на самом деле
любую революцию порождает само правительство, оно создает вакуум, куда
бунтари засасываются, можно сказать, против воли. Возможен ли в странах
современного Запада государственный переворот? Это не исключено, но не
надо спрашивать себя, есть ли у армий западных держав такие планы. Их нет,
а хоть бы и были, это не имеет ровно никакого значения. В поле зрения надо
держать не военных, а министров и их ближайшее окружение. Достаточно ли
они некомпетентны, чтобы образовался вакуум, на месте которого возникнет
какая-то другая сила?
Все, что способствует стабильности или ее отсутствию внутри страны,
верно и в делах международных. Мы склонны обвинять государства-агрессоры в
развязывании войн, и частично подобная критика справедлива. Но давайте
обратим взоры на страну-страдалицу, которую наводнили войска противника. А
ведь она еще больше повинна в том, что началась война. Возможно, обвинять
ее не совсем нравственно, но именно она создала ситуацию, при которой
война стала неизбежной. Завоевание испанцами Мексики выявило прежде всего
слабость ацтеков, а уже потом решимость и мужество испанцев, хотя Кортесу
эти качества были, несомненно, присущи. Империи рушатся, потому что гниют
изнутри, а правители, на чьем счету нет никаких конкретных преступлений,
приводят свой народ к катастрофе всем, чего они не удосужились сделать. А
подлинные лидеры правят мощно, ярко, быстро ведут за собой народ к четко
поставленной цели. Когда этого нет, как, скажем, в царской России,
возникает вакуум. Если Запад намерен выжить, он должен достичь
определенного единства, сплотить свои ряды, чего сейчас нет и в помине.
Если из этой цепи начнут выпадать звенья, это случится не в пограничном
государстве, где всегда сохраняется напряженность, не в странах, которые
отчаянно цепляются за свой ускользающий суверенный статус, - надлом
произойдет там, где с виду полная благодать: в Брюсселе или Вашингтоне.
ЗАКОН МИССИС ПАРКИНСОН
Пер. - М.Ковалева, Р.Райт-Ковалева
ОТ АВТОРА
Ежедневно население мира разделяется на две части: на тех, кто идет на
работу, и на тех, кто работает дома. Свои прежние книги я писал в основном
для тех, кто работает вне дома, то есть главным образом для мужчин. Я
более подробно разбирал проблемы управления и организации, пути личного
продвижения и способы уклонения от уплаты налогов. И вот теперь я решил -
хотя и с опозданием - принести свои извинения второй половине рода
человеческого и в этой книге обратиться к проблемам чисто домашним. Я пишу
главным образом - но не исключительно - для женщин, и речь здесь пойдет о
мужьях и женах, о детях и гостях, о домоводстве и электропроводке, о
пылесосах и автомобилях. Надеюсь, что помощь, которую я предлагаю хозяйке
дома, окажется полезной и своевременной, а вот название, которое я выбрал
для этой книги, очень легко неверно истолковать. По первому впечатлению
может показаться, что книгу написала миссис Паркинсон или по крайней мере
что книга написана о ней. Несомненно, я всецело обязан ее помощи и
сотрудничеству, и более того - в некотором смысле закон миссис Паркинсон
выведен из ее опыта. В свое время она редактировала в газете полосу
объявлений и консультаций, где обсуждаются самые сложные вопросы личной
жизни, и поэтому ей удалось накопить совершенно исключительный опыт во
всем, что касается домашних разладов и неурядиц. Однако ни в коем случае
не следует думать, что вся книга отражает только ее мысли.
Было бы неправильно считать, что книга написана миссис Паркинсон, но
еще большая ошибка - полагать, что это произведение автобиографическое. Я
задался целью рассмотреть жизнь самой нормальной и обычной английской или
американской семьи. Наша семейная жизнь началась в Сингапуре, где все
обстоятельства были совершенно нетипичны, да еще в довершение всего шла
гражданская война. А ежедневные поездки на работу и обратно, обычно
разлучающие мужа с женой, в семье писателя как раз отсутствуют. Сложности,
которые возникают, когда приходится разъезжать с лекциями, вполне реальны,
но мало кому интересны. Словом, автобиографического материала здесь почти
нет, но зато в своих путешествиях я много повидал. Пришлось мне быть и
самодеятельным архитектором, и строителем, и это тоже пошло мне на пользу.
Опираясь на все эти знания, накопленные за долгие годы, я постарался по
мере сил и возможностей проанализировать семейную жизнь с тех же позиций,
с каких раньше подходил к деловой и социальной сфере. Сравнивая машбюро с
кухонной раковиной, я осознал, что главная разница здесь - контраст между
коллективом и одиночкой. Служащий работает вместе с другими, домашняя
хозяйка в наши дни вынуждена работать одна. Понимание бедственного
положения домашней хозяйки и привело к открытию закона миссис Паркинсон,
впервые обнародованного в "Макколлз мэгэзин". Углубившись в изучение
домашней обстановки как первопричины этого положения, я стал разбираться и
во всех его логических последствиях, начиная с детского садика и кончая
миром "-надцатилетних" - так что получилось уже не эссе, а целая книга.
Как и в предисловиях к другим книгам, я должен выразить благодарность
всем тем, кто оказал мне помощь и поддержку, и в особенности всем своим
домашним, а также миссис Д.К.Нил, которая печатала и не раз перепечатывала
рукопись. Как всегда, я в долгу перед издателем моих книг в Англии и в США
за то, что они не торопили меня с работой и великодушно помогали советами,
а также перед художником мистером Робертом Осборном, чьи блестящие
иллюстрации украсили книгу [речь идет об английском издании]. Что же
касается той, кому книга посвящена, то без ее помощи мне бы никак не
обойтись, хоть я и очень старался подчеркнуть, что, несмотря на заглавие,
книга все же написана мной. И если вся ответственность за фактические или
логические ошибки целиком ложится на меня, то все похвалы я должен
разделить с ней. Я не сомневаюсь, что сама она написала бы гораздо более
интересную книгу того же названия и только домашние заботы все время
мешают ей вернуться к литературе. А пока пусть простит меня - если сможет
- за то, что я поминаю имя ее всуе.
РОМАНТИКА
Лет жизни нашей - семьдесят, как сказал псалмопевец, но он забыл
добавить, что из отпущенного ему срока человек может лет пятьдесят быть
женат и при этом быть мужем одной и той же женщины. Полвека деятельной
жизни не такой уж большой срок, чтобы успеть создать какие-нибудь большие
ценности, но для диалога с другим человеком времени более чем достаточно.
За пятьдесят лет все наши запасы вдохновения, жизненного опыта, остроумия,
все наши знания и выдумки могут истощиться - впрочем, для этого иногда
достаточно и пятидесяти недель, а то и пятидесяти минут. Настанет час,
когда все анекдоты будут рассказаны, все комплименты израсходованы, все
взгляды на жизнь высказаны - словом, вся информация станет общим
достоянием. Спору нет, некоторые профессии куда интереснее других. У
летчиков-испытателей и воров-домушников, пожалуй, найдется о чем
порассказать. Наверно, и тайные агенты могут поведать о своих
приключениях; хотя им придется кое-что скрывать, рассказ от этого почти не
пострадает. Но жизнь обыкновенной супружеской пары протекает гораздо
спокойнее - в ней нет более драматических событий, чем ссора с
сослуживцами, удачная покупка в универмаге, штраф за стоянку в
неположенном месте или лопнувшая водопроводная труба. Если бы Шерлок Холмс
женился, он наверняка оказался бы супругом довольно нудным, а может быть,
и вовсе неприятным. Однако как собеседник он хотя бы мог развлечь жену за
завтраком.
- Помните ли, Ватсон, ох, прости, дорогая, помнишь ли ты историю Лиги
рыжеволосых?
- Да, Шерлок, конечно, помню. Таинственное дело! Еще апельсинового
джема?
- Лучше съем тостик... Так вот, вчера я разгадал это дело. Как будто
ничего особенного, но некоторые не совсем обычные детали достойны
упоминания...
Через неделю речь, возможно, пойдет о "Пестрой ленте" или о "Собаке
Баскервилей"; и даже если в таких происшествиях иногда и не хватает
высокого драматического накала, то все же есть о чем поговорить. По
сравнению с этим наша с вами жизнь довольно бесцветна. У обыкновенных
средних супругов может найтись достаточно много общего, чтобы приятно
прожить бок о бок, скажем, года два. Но на третий их подчас начинает
преследовать мысль, что понятие, противоположное многобрачию, не
единобрачие, а однообразие. Словом, им все надоело до слез.
Размышляя о напавшей на них скуке, люди обычно склонны полагать, что
это нечто неизбежное, существовавшее спокон веку. Такой брак, как у них
(на их взгляд), - явление всеохватывающее и извечное, и недостатки его
столь же неотъемлемы, как и достоинства. И если им трудновато примириться
с этими недостатками, они решают, что так было всегда и везде и что
прошлые поколения просто проявляли больше сдержанности в отношении
всяческих проблем, которые мы теперь считаем "чисто психологическими", а
потому и обсуждаем во всеуслышание. Однако брак не настолько уж освящен
традициями. То, что мы считаем общепринятым, характерно, собственно
говоря, лишь для нашего времени и нашей страны. В других местах и в иные
времена у людей и взгляды были совсем иные. Взять хотя бы царя Соломона с
его семью сотнями жен и тремя сотнями наложниц. Надо полагать, что и у
него были свои заботы, но эти заботы не имеют ничего общего с нашими.
Мусульманин, обладающий четырьмя женами (как раз для партии в бридж), или
тибетская женщина, у которой несколько мужей, тоже, несомненно,
встречаются с затруднениями, выпадающими лишь на их долю. Но то, что
какая-то пара добровольно решила жить сама по себе, вдвоем, всем этим
людям покажется едва ли не извращением. Ну видано ли что-нибудь более
противоестественное? Двое столь опрометчиво уединившихся людей - ни
родичей, ни слуг, ни соседей, ни верблюдов, даже ни единой козочки! - да
они же непременно изведут друг друга! Кстати, так оно и бывает. Давайте
признаем, что семья из двух человек с возможным прибавлением в виде
детишек - это эксперимент совсем недавних лет и проводится он на весьма
ограниченной части земной поверхности. К слову сказать, такой образ жизни
никак не характерен для викторианского Лондона: тогда около половины
населения составляли слуги; они вели более или менее общую жизнь с семьей
хозяина, в которую часто включались еще разные бабушки, кузины и тетки.
Более уединенная современная жизнь в пригородах, возможно, и спокойнее, но
с первого взгляда ясно, что, разрешив множество задач, она поставила
столько же новых. Чтобы разобраться, в чем тут дело, надо уяснить себе, в
чем положение изменилось и каким образом мы умудрились прибавить себе
забот.
До самого недавнего времени институт брака укреплялся и поддерживался
соединенными усилиями Церкви и Государства, его блюли общественные запреты
и общественное мнение, обычаи и предрассудки, снобизм и законность. Люди
прибегали к любым ухищрениям, чтобы только сохранить видимость
благоденствия, и самые страшные наказания ждали тех, кто допускал распад
семьи. Мужчина, покинувший жену ради другой женщины, уже не мог оставаться
членом каких бы то ни было комитетов или коллегий, терял профессиональную
репутацию и не имел ни тени надежды быть хоть когда-либо принятым при
дворе. Он должен был готовиться к тому, что церковь откажет ему в
причастии, банк - в кредите, в местном клубе его "прокатят на вороных", а
распорядитель псовой охоты будет смотреть на него как на пустое место. Что
же до женщины, допустившей самую легкую измену, то ее ожидал развод,
лишение наследства, позор и всеобщее осуждение. В прежние времена люди
старались любой ценой избежать скандала, особенно если мужчина изменял
своей жене с чужой женой. Человека, желающего сохранить привилегированное
положение, общество обязывало до последней крайности блюсти приличия и
делать вид, что его брак зиждется на супружеской верности. В низших слоях
общества ограничения существовали примерно такие же, а наказания, если на
то пошло, налагались еще более суровые. До самых недавних пор закон
предпринимал все возможное, чтобы предотвратить развод, и давал свое
согласие со скрипом, с проволочками и весьма неохотно.
В ту пору, когда эти строгости были сильнее всего, брак как таковой
сохранялся гораздо легче. Во-первых, браки были относительно более
кратковременны. Предки наши в средние века женились рано - девушкам
случалось выходить замуж и в четырнадцать лет, - но жили они, в общем,
очень недолго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
должны были знать об этом заранее. Знать - и первым принять меры.
Теперь посмотрим, насколько важен стиль; именно он придает
индивидуальность тому, что мы делаем и говорим. Любое намерение или
обращение несет в себе личностный отпечаток. Оно кратко и точно, но
краткостью и точностью отнюдь не ограничивается. За ним стоит конкретный
живой человек, а не безликая администрация. В нем нет длинных слов и
запутанных конструкций. Слова чеканны, каждое - как удар молота, а не клок
ваты. Полезно также разбавить свою речь шуткой. Это всегда помогает - ваше
обращение становится человечнее, оно привлекает внимание. Юмор закрепит
его в памяти ваших слушателей. Ловко связать шутку с содержанием - в этом
и есть фокус; запомнив одно, слушатель запомнит и другое. Наука эта не так
проста, как кажется, и если на вдохновение рассчитывать не приходится,
добивайтесь успеха часами подготовительной работы.
Почему в промышленности так нужны контакты? Потому что есть такое
понятие, как вакуум. Если мы не позаботимся о своей репутации, за нас это
сделают другие, причем обязательно выставят нас не в самом лучшем свете. В
современном мире информации предостаточно. Людей захлестывают факты,
теории и рекомендации по любому поводу, в устном, отпечатанном или
транслированном виде. Окружить себя завесой тайны либо хранить гордое
молчание - этого не может себе позволить сегодня ни одна промышленная
группа. Именно замалчивание открывает дорогу всяким слухам, диапазон
которых весьма широк - от бесправного положения работников до загрязнения
окружающей среды, от безалаберного отношения к побочной продукции до
подкупа местных властей. Попытки отмести эти обвинения не сильно нас
спасут. Протесты лишь привлекут внимание ко всему, что говорится против
нас. И винить в этом можно только себя самих. Мы создали вакуум, который
не мог не всосать всю эту болотную жижу. Случается: из каких-то сумбурных
побуждений, желания унизить, обнажить чью-то глупость, показать, что
грядущая катастрофа произойдет не по его вине, начальство отдает заведомо
неверные распоряжения. О каком контакте тут может идти речь? Но чаще
бывает иначе: установить контакт хотелось бы, но как это сделать? Не
хватает воображения.
Накопленный опыт позволяет сделать главный вывод: роль вакуума в
отношениях между людьми куда важнее, чем нам до сих пор казалось. Некий
проницательный политик однажды употребил выражение "ветры перемен", но
другой человек, куда более мудрый, живший задолго до нас с вами, однажды
сравнил благотворные весенние вихри с бурей, которая несет с собой лишь
разрушение. Но крыша дома рухнула не из-за урагана. Ее засосало в воронку,
что образовалась с подветренной стороны жилища.
В делах человеческих вакуум играет ту же роль, и не замечать его -
большая ошибка. Нас ввели в заблуждение историки: если верить им,
революции совершали голодные крестьяне, замыслив бунт против своих хозяев.
Но так ли это? Люди, которые по-настоящему угнетены, никогда не поднимутся
на бунт, и, если бы революции вырастали из народного недовольства, они
случались бы гораздо раньше, когда дела обстояли еще хуже. Но в том-то и
дело, что тираны процветают, а кресла трещат под их преемниками, у которых
вроде бы самые благие намерения. Другими словами, мы совершаем ошибку,
пытаясь разобраться в сетях заговора. Это просто трата времени, надо
приглядеться к правительству, которое того и гляди свергнут. Разговор о
подлинных или мнимых страданиях бедноты не имеет смысла - на самом деле
любую революцию порождает само правительство, оно создает вакуум, куда
бунтари засасываются, можно сказать, против воли. Возможен ли в странах
современного Запада государственный переворот? Это не исключено, но не
надо спрашивать себя, есть ли у армий западных держав такие планы. Их нет,
а хоть бы и были, это не имеет ровно никакого значения. В поле зрения надо
держать не военных, а министров и их ближайшее окружение. Достаточно ли
они некомпетентны, чтобы образовался вакуум, на месте которого возникнет
какая-то другая сила?
Все, что способствует стабильности или ее отсутствию внутри страны,
верно и в делах международных. Мы склонны обвинять государства-агрессоры в
развязывании войн, и частично подобная критика справедлива. Но давайте
обратим взоры на страну-страдалицу, которую наводнили войска противника. А
ведь она еще больше повинна в том, что началась война. Возможно, обвинять
ее не совсем нравственно, но именно она создала ситуацию, при которой
война стала неизбежной. Завоевание испанцами Мексики выявило прежде всего
слабость ацтеков, а уже потом решимость и мужество испанцев, хотя Кортесу
эти качества были, несомненно, присущи. Империи рушатся, потому что гниют
изнутри, а правители, на чьем счету нет никаких конкретных преступлений,
приводят свой народ к катастрофе всем, чего они не удосужились сделать. А
подлинные лидеры правят мощно, ярко, быстро ведут за собой народ к четко
поставленной цели. Когда этого нет, как, скажем, в царской России,
возникает вакуум. Если Запад намерен выжить, он должен достичь
определенного единства, сплотить свои ряды, чего сейчас нет и в помине.
Если из этой цепи начнут выпадать звенья, это случится не в пограничном
государстве, где всегда сохраняется напряженность, не в странах, которые
отчаянно цепляются за свой ускользающий суверенный статус, - надлом
произойдет там, где с виду полная благодать: в Брюсселе или Вашингтоне.
ЗАКОН МИССИС ПАРКИНСОН
Пер. - М.Ковалева, Р.Райт-Ковалева
ОТ АВТОРА
Ежедневно население мира разделяется на две части: на тех, кто идет на
работу, и на тех, кто работает дома. Свои прежние книги я писал в основном
для тех, кто работает вне дома, то есть главным образом для мужчин. Я
более подробно разбирал проблемы управления и организации, пути личного
продвижения и способы уклонения от уплаты налогов. И вот теперь я решил -
хотя и с опозданием - принести свои извинения второй половине рода
человеческого и в этой книге обратиться к проблемам чисто домашним. Я пишу
главным образом - но не исключительно - для женщин, и речь здесь пойдет о
мужьях и женах, о детях и гостях, о домоводстве и электропроводке, о
пылесосах и автомобилях. Надеюсь, что помощь, которую я предлагаю хозяйке
дома, окажется полезной и своевременной, а вот название, которое я выбрал
для этой книги, очень легко неверно истолковать. По первому впечатлению
может показаться, что книгу написала миссис Паркинсон или по крайней мере
что книга написана о ней. Несомненно, я всецело обязан ее помощи и
сотрудничеству, и более того - в некотором смысле закон миссис Паркинсон
выведен из ее опыта. В свое время она редактировала в газете полосу
объявлений и консультаций, где обсуждаются самые сложные вопросы личной
жизни, и поэтому ей удалось накопить совершенно исключительный опыт во
всем, что касается домашних разладов и неурядиц. Однако ни в коем случае
не следует думать, что вся книга отражает только ее мысли.
Было бы неправильно считать, что книга написана миссис Паркинсон, но
еще большая ошибка - полагать, что это произведение автобиографическое. Я
задался целью рассмотреть жизнь самой нормальной и обычной английской или
американской семьи. Наша семейная жизнь началась в Сингапуре, где все
обстоятельства были совершенно нетипичны, да еще в довершение всего шла
гражданская война. А ежедневные поездки на работу и обратно, обычно
разлучающие мужа с женой, в семье писателя как раз отсутствуют. Сложности,
которые возникают, когда приходится разъезжать с лекциями, вполне реальны,
но мало кому интересны. Словом, автобиографического материала здесь почти
нет, но зато в своих путешествиях я много повидал. Пришлось мне быть и
самодеятельным архитектором, и строителем, и это тоже пошло мне на пользу.
Опираясь на все эти знания, накопленные за долгие годы, я постарался по
мере сил и возможностей проанализировать семейную жизнь с тех же позиций,
с каких раньше подходил к деловой и социальной сфере. Сравнивая машбюро с
кухонной раковиной, я осознал, что главная разница здесь - контраст между
коллективом и одиночкой. Служащий работает вместе с другими, домашняя
хозяйка в наши дни вынуждена работать одна. Понимание бедственного
положения домашней хозяйки и привело к открытию закона миссис Паркинсон,
впервые обнародованного в "Макколлз мэгэзин". Углубившись в изучение
домашней обстановки как первопричины этого положения, я стал разбираться и
во всех его логических последствиях, начиная с детского садика и кончая
миром "-надцатилетних" - так что получилось уже не эссе, а целая книга.
Как и в предисловиях к другим книгам, я должен выразить благодарность
всем тем, кто оказал мне помощь и поддержку, и в особенности всем своим
домашним, а также миссис Д.К.Нил, которая печатала и не раз перепечатывала
рукопись. Как всегда, я в долгу перед издателем моих книг в Англии и в США
за то, что они не торопили меня с работой и великодушно помогали советами,
а также перед художником мистером Робертом Осборном, чьи блестящие
иллюстрации украсили книгу [речь идет об английском издании]. Что же
касается той, кому книга посвящена, то без ее помощи мне бы никак не
обойтись, хоть я и очень старался подчеркнуть, что, несмотря на заглавие,
книга все же написана мной. И если вся ответственность за фактические или
логические ошибки целиком ложится на меня, то все похвалы я должен
разделить с ней. Я не сомневаюсь, что сама она написала бы гораздо более
интересную книгу того же названия и только домашние заботы все время
мешают ей вернуться к литературе. А пока пусть простит меня - если сможет
- за то, что я поминаю имя ее всуе.
РОМАНТИКА
Лет жизни нашей - семьдесят, как сказал псалмопевец, но он забыл
добавить, что из отпущенного ему срока человек может лет пятьдесят быть
женат и при этом быть мужем одной и той же женщины. Полвека деятельной
жизни не такой уж большой срок, чтобы успеть создать какие-нибудь большие
ценности, но для диалога с другим человеком времени более чем достаточно.
За пятьдесят лет все наши запасы вдохновения, жизненного опыта, остроумия,
все наши знания и выдумки могут истощиться - впрочем, для этого иногда
достаточно и пятидесяти недель, а то и пятидесяти минут. Настанет час,
когда все анекдоты будут рассказаны, все комплименты израсходованы, все
взгляды на жизнь высказаны - словом, вся информация станет общим
достоянием. Спору нет, некоторые профессии куда интереснее других. У
летчиков-испытателей и воров-домушников, пожалуй, найдется о чем
порассказать. Наверно, и тайные агенты могут поведать о своих
приключениях; хотя им придется кое-что скрывать, рассказ от этого почти не
пострадает. Но жизнь обыкновенной супружеской пары протекает гораздо
спокойнее - в ней нет более драматических событий, чем ссора с
сослуживцами, удачная покупка в универмаге, штраф за стоянку в
неположенном месте или лопнувшая водопроводная труба. Если бы Шерлок Холмс
женился, он наверняка оказался бы супругом довольно нудным, а может быть,
и вовсе неприятным. Однако как собеседник он хотя бы мог развлечь жену за
завтраком.
- Помните ли, Ватсон, ох, прости, дорогая, помнишь ли ты историю Лиги
рыжеволосых?
- Да, Шерлок, конечно, помню. Таинственное дело! Еще апельсинового
джема?
- Лучше съем тостик... Так вот, вчера я разгадал это дело. Как будто
ничего особенного, но некоторые не совсем обычные детали достойны
упоминания...
Через неделю речь, возможно, пойдет о "Пестрой ленте" или о "Собаке
Баскервилей"; и даже если в таких происшествиях иногда и не хватает
высокого драматического накала, то все же есть о чем поговорить. По
сравнению с этим наша с вами жизнь довольно бесцветна. У обыкновенных
средних супругов может найтись достаточно много общего, чтобы приятно
прожить бок о бок, скажем, года два. Но на третий их подчас начинает
преследовать мысль, что понятие, противоположное многобрачию, не
единобрачие, а однообразие. Словом, им все надоело до слез.
Размышляя о напавшей на них скуке, люди обычно склонны полагать, что
это нечто неизбежное, существовавшее спокон веку. Такой брак, как у них
(на их взгляд), - явление всеохватывающее и извечное, и недостатки его
столь же неотъемлемы, как и достоинства. И если им трудновато примириться
с этими недостатками, они решают, что так было всегда и везде и что
прошлые поколения просто проявляли больше сдержанности в отношении
всяческих проблем, которые мы теперь считаем "чисто психологическими", а
потому и обсуждаем во всеуслышание. Однако брак не настолько уж освящен
традициями. То, что мы считаем общепринятым, характерно, собственно
говоря, лишь для нашего времени и нашей страны. В других местах и в иные
времена у людей и взгляды были совсем иные. Взять хотя бы царя Соломона с
его семью сотнями жен и тремя сотнями наложниц. Надо полагать, что и у
него были свои заботы, но эти заботы не имеют ничего общего с нашими.
Мусульманин, обладающий четырьмя женами (как раз для партии в бридж), или
тибетская женщина, у которой несколько мужей, тоже, несомненно,
встречаются с затруднениями, выпадающими лишь на их долю. Но то, что
какая-то пара добровольно решила жить сама по себе, вдвоем, всем этим
людям покажется едва ли не извращением. Ну видано ли что-нибудь более
противоестественное? Двое столь опрометчиво уединившихся людей - ни
родичей, ни слуг, ни соседей, ни верблюдов, даже ни единой козочки! - да
они же непременно изведут друг друга! Кстати, так оно и бывает. Давайте
признаем, что семья из двух человек с возможным прибавлением в виде
детишек - это эксперимент совсем недавних лет и проводится он на весьма
ограниченной части земной поверхности. К слову сказать, такой образ жизни
никак не характерен для викторианского Лондона: тогда около половины
населения составляли слуги; они вели более или менее общую жизнь с семьей
хозяина, в которую часто включались еще разные бабушки, кузины и тетки.
Более уединенная современная жизнь в пригородах, возможно, и спокойнее, но
с первого взгляда ясно, что, разрешив множество задач, она поставила
столько же новых. Чтобы разобраться, в чем тут дело, надо уяснить себе, в
чем положение изменилось и каким образом мы умудрились прибавить себе
забот.
До самого недавнего времени институт брака укреплялся и поддерживался
соединенными усилиями Церкви и Государства, его блюли общественные запреты
и общественное мнение, обычаи и предрассудки, снобизм и законность. Люди
прибегали к любым ухищрениям, чтобы только сохранить видимость
благоденствия, и самые страшные наказания ждали тех, кто допускал распад
семьи. Мужчина, покинувший жену ради другой женщины, уже не мог оставаться
членом каких бы то ни было комитетов или коллегий, терял профессиональную
репутацию и не имел ни тени надежды быть хоть когда-либо принятым при
дворе. Он должен был готовиться к тому, что церковь откажет ему в
причастии, банк - в кредите, в местном клубе его "прокатят на вороных", а
распорядитель псовой охоты будет смотреть на него как на пустое место. Что
же до женщины, допустившей самую легкую измену, то ее ожидал развод,
лишение наследства, позор и всеобщее осуждение. В прежние времена люди
старались любой ценой избежать скандала, особенно если мужчина изменял
своей жене с чужой женой. Человека, желающего сохранить привилегированное
положение, общество обязывало до последней крайности блюсти приличия и
делать вид, что его брак зиждется на супружеской верности. В низших слоях
общества ограничения существовали примерно такие же, а наказания, если на
то пошло, налагались еще более суровые. До самых недавних пор закон
предпринимал все возможное, чтобы предотвратить развод, и давал свое
согласие со скрипом, с проволочками и весьма неохотно.
В ту пору, когда эти строгости были сильнее всего, брак как таковой
сохранялся гораздо легче. Во-первых, браки были относительно более
кратковременны. Предки наши в средние века женились рано - девушкам
случалось выходить замуж и в четырнадцать лет, - но жили они, в общем,
очень недолго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66