И если ты измажешь кровью обои, тебе придется заплатить за ремонт.
Я чуть отодвинулся, чтобы ничего не испачкать.
— Полиция все равно об этом спросит. Почему бы не поупражняться со мной? Они будут спрашивать о часовом механизме, который взорвал бомбу в Квантуме.
Томас поднял голову:
— Ты же знаешь, это я их сделал. Те часы с Микки Маусом.
Это было первое, что он сказал после того, как мы уехали из его дома. Люси глянула на него так, словно он бредил, потом сдвинула брови и сосредоточилась.
— Только не это! — сказала она.
— Ты помнишь эти часы?
— Конечно. У нас и сейчас стоят такие наверху, Томас сделал их для нашего сына.
— Какие они из себя?
— В форме парусника. Это от Микки Мауса взорвался…
Я объяснил:
— Нет. На тех был серый пластиковый циферблат с белыми цифрами. Микки Маус стоял целый и невредимый в детской.
Томас тихо сказал:
— Я уже давным-давно их не делал.
— Когда ты сделал Микки Мауса Робину и Питеру?
— Я сделал его не для них. Гораздо раньше, для Сирены. Наверное, это она им подарила. Ей очень нравился этот Микки Маус.
— Ты был хорошим мальчиком, Томас, — сказала Люси. — Добрым и веселым.
Эдвин беспокойно сказал:
— Я думал, от такого взрыва любое часовое устройство разлетится на мелкие кусочки.
— Видишь ли, обломки обычно остаются, — сказал я.
— Ты что, думаешь, они в самом деле собираются перерыть всю эту груду руин?
— Более или менее. Они уже знают, что эти часы были на батарейке. Нашли детали электромоторчика.
Эдвин с плохо скрываемым раздражением сказал:
— Малкольму очень на руку этот взрыв Квантума. Он выбрасывает деньга на каких-то там школьников. Хочет оставить нас без гроша. Надеюсь, хоть ты-то не обеднел? — Ясно как день, он ужасно мне завидовал. — Он всегда был несправедлив к Люси. А ты держал нос по ветру, лебезил перед ним и огребал львиную долю. Он делает для тебя все, что ты только попросишь, а мы вынуждены существовать на жалкие гроши!
— Ты подрядился повторять за Вивьен каждое слово?
— Это правда!
— Нет. Это только то, что вы повторяете раз за разом, а вовсе не правда. Люди склонны верить в то, что повторяют достаточно часто. Но даже если соврали один раз, можно запросто в это поверить. Особенно если поверить очень хочется.
Люси пристально глянула на меня.
— Тебя это волнует?
— То, что меня каждый в семье считает личным врагом? Должен признаться, волнует. Но я уже подумал кое о чем, глядя на Томаса. Ему слишком часто повторяли, что он гроша ломаного не стоит, и, похоже, он поверил, что так и есть на самом деле. Если верить в себя, можно достичь чего угодно.
— Да, это так, — тихо сказала Люси.
— То, что ты написала, останется навсегда.
Она широко раскрыла глаза.
— Откуда ты знаешь… что я больше…
— Догадался. — Я подошел и поцеловал ее в щеку. — У вас действительно туго с деньгами?
— С деньгами? — Она недоуменно подняла брови. — Ничуть не хуже, чем обычно.
— Конечно же, нам не хватает денег! — разозлился Эдвин. — Ты сейчас почти ничего не зарабатываешь и продолжаешь тратить кучу денег на книги!
Люси это совсем не задело. Видимо, ей уже не раз приходилось такое от него выслушивать.
— Если тебе так хочется почитать книжные новинки, могла бы сходить в городскую библиотеку, как я! — не унимался Эдвин.
— Эдвин, а почему ты не найдешь себе работу? — спросил я.
— Люси не нравится суета, — сказал он, как будто бы это все объясняло. — Мы были бы совершенно счастливы, если бы Малкольм увеличил втрое страховой фонд Люси. Он должен это сделать! У него денег куры не клюют, а мы живем в какой-то дыре. Это несправедливо!
— Разве Люси не презирает богатство? И людей, у которых полно денег? Ты что, хочешь стать таким, кого она презирает? — поддел я.
Эдвин замолчал.
Люси грустно посмотрела на меня и сказала:
— С тех пор многое переменилось.
Я поехал обратно в Ридинг, в больницу, где круглосуточно работал кабинет скорой помощи. Там мое плечо обработали, наложили швы и перевязали. На нем было три царапины, довольно глубокие, но не опасные. Кровь давно остановилась, со швами раны должны очень быстро затянуться. Мне предложили ввести болеутоляющее, я поблагодарил и вскоре уже ехал в Кукхэм, зверски усталый и ужасно голодный. Но эти проблемы разрешить было нетрудно. На следующее утро я, как всегда, отправился на конюшню. Швы совсем не мешали — только чуть стягивали кожу, когда я поднимал руку, и все.
Успокоенный и расслабленный после своей обычной порции свежего воздуха, я решил сегодня отдохнуть от нашей нервной семейки и поехал в Лондон за австралийской и американской визами. Всего неделю назад я скакал на Парк Рэйлингзе в Челтенхеме, но казалось, что с тех пор прошла целая вечность. Я купил новый свитер, постригся и подумал об Урсуле, которая целыми днями «просто гуляла» по Лондону, когда убегала из дому. По Лондону в самом деле можно бродить целыми днями, размышляя о чем-то своем.
Неожиданно мне захотелось поговорить с Джойси. Я позвонил ей, не рассчитывая, впрочем, застать ее дома.
Джойси завопила в трубку:
— Дорогой, я ужасно спешу! У меня партия в бридж. Откуда ты звонишь?
— Из автомата.
— Где твой отец?
— Не знаю.
— Дорогой, ты выведешь из себя кого угодно! Чего ради тогда ты мне звонишь?
— Мне хотелось… просто услышать твой голос.
Она не знала, что и сказать.
— У тебя все в порядке с головой? Скажи этому старому прохвосту… скажи ему… — Она замялась.
— Сказать, что ты рада, что он жив? — предложил я.
— Не допусти, чтобы старого поганца взорвали!
— Хорошо.
— Будь осторожен, дорогой! Не сверни себе шею! Все, пока!
— Пока…
Не знаю, зачем вообще ей нужен телефон. Громкости вполне хватило бы докричаться и так. Но, по крайней мере, она никогда не старалась от меня отделаться. Я предпочел бы, чтобы она даже разозлилась на меня, но не дала понять, что я ей до смерти надоел.
Я неторопливо вернулся в Кукхэм и вечером снова взялся за заметки Нормана Веста.
Об Эдвине он писал:
«Господин Эдвин Пемброк, пятидесяти трех лет, фамилия до брака — Жук, живет со своей женой Люси в Росси, дом номер три, неподалеку от Марлоу. Сельский коттедж. Один сын, пятнадцати лет, учится в государственной школе. В школу ездит на велосипеде, добросовестно готовится к экзаменам. Чем занимались его родители в интересующее нас время во вторник и в пятницу, не знает. Он спускается со второго этажа около восьми или девяти вечера, вся семья ужинает вместе. (У них нет телевизора!) Миссис Люси готовит вегетарианские блюда. Посуду моет обычно господин Эдвин.
Господин Эдвин занимается работой по дому (не очень тяжелой), покупает продукты, в основном овощи. Подолгу сидит в городской библиотеке, читает книги (библиотекарь подтверждает). Заходит в паб, часами сидит за одной кружкой пива (бармен сильно возмущался). Отвозит белье в прачечную. Слушает радио. Часами разгадывает кроссворды. Сад возле дома не ухожен, господин Эдвин не любит работать в саду. На огороде они выращивают только стручковую фасоль — за ней не нужно много ухаживать.
У Эдвина и Люси старый «Хиллмэн», водит его чаще всего господин Эдвин, хотя у миссис Люси тоже есть права. Машина пыльная и грязная, повреждений нет.
Господин Эдвин — приятный на вид мужчина, настоящий тунеядец (мое мнение). Ему нравится бездельничать. Видимо, безделье господина Эдвина устраивает госпожу Люси — такое не часто встречается. Но если подумать, она работает еще меньше, чем он. При случае господин Эдвин бывает язвительным и резким. Не любит господина Яна, проклинает господина Пемброка-старшего, но в то же время требует от него денег. (!) Считает, что у господина Малкольма слишком много денег, озабочен этим, постоянно об этом говорит.
Конец расспроса».
О Люси, кроме того, Вест написал:
«Миссис Люси, по-моему, зачастую даже не замечает, что происходит вокруг. Мне приходилось по нескольку раз повторять некоторые вопросы. Она как будто не слышала меня, хотя со слухом у нее все в порядке. Она полностью занята собственными мыслями (не совсем понимаю это). На пятницу и вторник алиби нет. Не помнит, где была в это время. (Вполне могу поверить.) Часто подолгу гуляет по окрестностям. Миссис Люси что-то сильно тревожит, но что — она не говорит. Пока я с ней разговаривал, съела целый пакет орешков и удивилась, что они так быстро закончились».
«Немало о Люси и Эдвине, — подумал я. — А что там о Дональде и Хелен?»
«Дональд Пемброк, сорока четырех лет, старший из детей господина Малкольма, живет в Марбелхилл-хаус, домике в швейцарском стиле, который получил вместе с работой. Он секретарь гольф-клуба Марбелхилл (богатый клуб, высокий гонорар), неподалеку от Хенли-на-Темзе. Вступить в клуб трудно, все члены клуба — очень богатые люди.
Господин Дональд руководит штатом обслуживающего персонала клуба — садовник, повар и т.д. Сам следит за всем на территории клуба. С работой справляется хорошо, члены клуба им очень довольны. Говорят, что у Дональда все работает исправно, прекрасно организовано обслуживание в клубном баре, в комнатах, на соревнованиях. Он всегда внимателен, всегда выслушает и объяснит, что нужно, дружелюбен, достоин доверия, к нему относятся как к равному. Господин Дональд любит свою работу. Для него очень важно положение в обществе (мое мнение). Следит за своим внешним видом.
Алиби на пятницу и вторник недоказуемо. Осматривал территорию клуба, за временем не следил, только утром, в девять часов, просматривал почту вместе с секретаршей. В понедельник у него выходной, работает по субботам и воскресеньям.
На работу ходит пешком (не больше сотни ярдов). Домой приходит обычно около семи вечера, зимой гораздо раньше, иногда остается до закрытия бара. Часто по вечерам ходит и проверяет, все ли в порядке. Предан своей работе.
У господина Дональда есть дочь, учится в дорогой художественной школе. Два сына, близнецы, поступили в Итон, перед этим закончили школу с хорошим преподаванием. (Как, интересно, он за это платит?)
Господин Дональд водит серебристый «Мерседес» двухлетней давности. Никаких следов столкновения.
Господин Дональд считает очень плохой новостью, что господин Ян снова в фаворе у господина Пемброка. Уверен, что из-за этого уменьшится его собственная доля наследства (господина Дональда). Очень разозлен этим. При этом он считает, что только господин Ян может убедить господина Пемброка дать им какую-то часть денег сейчас. Не находит в этом никакого противоречия. (Говорит, что хоть и не доверяет господину Яну, не против использовать его в своих целях.) Считает недавние крупные расходы господина Малкольма бессмысленными, «нездоровыми». (!) Говорит, что у господина Малкольма начинается старческий маразм.
Господин Дональд отвечал на вопросы быстро, деловито. Сказал, что его денежные дела — не моя забота, обеспокоен этим. Может, он залез в долги? (Учитывая его расходы, считаю, это вполне возможно.) Живет на широкую ногу.
Конец расспроса».
А Хелен?
«Миссис Хелен Пемброк, сорока трех лет, жена господина Дональда. Очень красивая женщина. Чем-то очень обеспокоена, чем — не говорит.
Я разговаривал с ней в Марбелхилл-хаус — слишком громкое название для довольно заурядного домика с тремя спальнями и хорошенькой гостиной, окна выходят на поле для гольфа. Хорошая мебель, все наводит на мысль о достатке.
Хелен убирает в доме (вытирает пыль в гостиной), рисует виды Хенли кистью на тарелках, кувшинах, коробочках — все китайского фарфора. Очень быстро и искусно, на мой взгляд, красивые рисунки. Она объяснила, что покрывает их лаком и продает в местных магазинчиках. Цены приемлемые, сказала она. (Для чего приемлемые? Она говорит, что это ее хобби. Господин Дональд против этого не возражает.)
Миссис Хелен проводит за работой почти все дни, на вторник и пятницу алиби нет. Иногда выезжает в Хенли за покупками. У нее белый «Кавалье», чистый, без повреждений.
Хелен очень предана своему мужу. Считает мои расспросы ненужными. Говорит, это совершенно нелепо — подозревать, что господин Дональд мог напасть на своего отца. (По-моему, она в этом далеко не так уверена, как хочет показать.) Они очень нуждаются в деньгах (мое мнение).
Миссис Хелен разделяет мнение мужа относительно господина Яна, но в общем относится к нему неплохо.
Конец расспроса».
В пятницу утром я побывал в городской библиотеке и просмотрел в энциклопедии раздел «взрывчатые вещества». Там был нитрат аммония и пропорции, в которых его нужно смешивать с дизельным топливом, и формула пересчета объема в килограммы. Выходит, эта информация доступна всякому, кто ею заинтересуется.
После обеда в тот же день я поехал в гольф-клуб «Марбелхилл» и застал Дональда в клубной комнате. Он успокаивал четверку игроков в гольф, которые приехали слишком поздно и пропустили свою игру.
— Иди в дом, я скоро подойду, — сказал Дональд, заметив меня. Он был совершенно поглощен насущными заботами, и я, как послушный младший братец, пошел к нему домой.
Хелен была раздосадована моим визитом и не старалась этого скрыть:
— Фердинанд говорил, что ты придешь. А вчера у нас была полиция. Нам нечего было им сказать, и тебе тоже.
На ней были простые джинсы и широкий халат, как у художников, но выглядело это так, будто костюм шил сам Диор. Хелен провела меня в гостиную и предложила стул, сама грациозно оперлась на полированный стол, приподняв кисти рук, чтобы не испачкать краской мебель.
Дональд торопливо вошел в комнату и сказал, что у меня десять минут на разговор.
— Не понимаю, что тебе нужно? Пусть этим занимается полиция.
— О чем они вас спрашивали? — поинтересовался я.
— О том, как Фред взрывал старые пни. Я сказал, что мы, конечно же, были там. Мы с Хелен тогда еще не поженились, она тогда познакомилась с Малкольмом, и мы остались на выходные у него.
Хелен кивнула и сказала:
— Да, как раз была суббота, садовник специально прошел взорвать эти пни. Такое не забывается — как его тогда отбросило взрывом. Я сфотографировала эти спиленные деревья, фотография до сих пор где-то у нас в альбоме.
— А помнишь часы с переключателями? — спросил я.
— Естественно, — ответил Дональд.
Хелен добавила:
— Милый Томас сделал когда-то двое таких для наших мальчиков на день рождения. Они потом где-то затерялись. — Хелен сказала «милый Томас» так, будто в самом деле подразумевала именно это, совсем не так, как говорит Беренайс.
— Где Малкольм? — бесцеремонно спросил Дональд.
— Не знаю.
— Неправда! — отрезал Дональд.
Но я и в самом деле не знал. Как сказала мне вчера вечером по телефону секретарша Осборна, Малкольм вместе с Рэмзи Осборном куда-то уехали и не оставили телефона, по которому их можно будет найти. Она предложила мне перезвонить на следующий день, господин Осборн должен сообщить, где его искать, он всегда так делает.
Я спросил:
— Это вы искали по телефону Малкольма в Кембридже, когда он уехал из дому после того случая с машиной?
Я ожидал отрицательного ответа, но вопрос застал их врасплох, и Хелен аж подпрыгнула на месте.
— Это ты звонила? — спросил я. Дональд быстро ответил:
— Нет, конечно же нет. Мы никак не могли знать, что он поедет на аукцион в Ньюмаркет, если тебя интересует именно это.
— В гостиницу в Кембридже звонили три человека — двое мужчин и одна женщина — и спрашивали, не останавливался ли там господин Малкольм Пемброк. Один из мужчин — Норман Вест, а кто остальные? Я не хочу сказать, что вы были в Ньюмаркете, ответьте только, это вы искали Малкольма в Кембридже?
Они мрачно смотрели на меня. Хелен сказала:
— Мы.
— Зачем? — спросил я.
Дональд прочистил горло:
— Мне нужна была его подпись на гарантии.
— Что за гарантия?
— Для банка, дающего ссуды на длительный срок. Я думал, он может…
— Нам срочно нужны были деньги, — вмешалась Хелен, — а управляющий банком сказал Дональду, что нам выплатят ссуду, только если Малкольм даст гарантию. Но мы не застали Малкольма дома, и оба стали думать, где он может быть. А он часто ездил в Кембридж. Мы с Дональдом только поговорили об этом, поделились догадками, предположениями… А потом Дональд ушел в клуб, а я взяла телефонную книгу и нашла номера гостиниц в Кембридже. Не особенно надеясь на что-то, я по звонила, и уже во второй гостинице мне сказали, что… что он там. Всего во второй! Когда Дональд пришел домой, я рассказала ему, и, представь себе, ему в голову пришла та же самая мысль — и с тем же успехом. — Хелен помолчала. — Мы в отчаянном положении, как видишь.
— Не говори так, — сказал Дональд. — Отчаянно положение — это не совсем то.
— Для чего вам нужны были деньги? — спросил я.
Они переглянулись, озабоченно нахмурились. Наконец, как будто придя к какому-то решению, Дональд неохотно сказал:
— Нам неожиданно потребовалось срочно заплатить по доверенности. Я просил трехмесячную отсрочку выплаты и надеялся ее получить, но они внезапно потребовали выплатить все немедленно, иначе грозились передать дело в суд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Я чуть отодвинулся, чтобы ничего не испачкать.
— Полиция все равно об этом спросит. Почему бы не поупражняться со мной? Они будут спрашивать о часовом механизме, который взорвал бомбу в Квантуме.
Томас поднял голову:
— Ты же знаешь, это я их сделал. Те часы с Микки Маусом.
Это было первое, что он сказал после того, как мы уехали из его дома. Люси глянула на него так, словно он бредил, потом сдвинула брови и сосредоточилась.
— Только не это! — сказала она.
— Ты помнишь эти часы?
— Конечно. У нас и сейчас стоят такие наверху, Томас сделал их для нашего сына.
— Какие они из себя?
— В форме парусника. Это от Микки Мауса взорвался…
Я объяснил:
— Нет. На тех был серый пластиковый циферблат с белыми цифрами. Микки Маус стоял целый и невредимый в детской.
Томас тихо сказал:
— Я уже давным-давно их не делал.
— Когда ты сделал Микки Мауса Робину и Питеру?
— Я сделал его не для них. Гораздо раньше, для Сирены. Наверное, это она им подарила. Ей очень нравился этот Микки Маус.
— Ты был хорошим мальчиком, Томас, — сказала Люси. — Добрым и веселым.
Эдвин беспокойно сказал:
— Я думал, от такого взрыва любое часовое устройство разлетится на мелкие кусочки.
— Видишь ли, обломки обычно остаются, — сказал я.
— Ты что, думаешь, они в самом деле собираются перерыть всю эту груду руин?
— Более или менее. Они уже знают, что эти часы были на батарейке. Нашли детали электромоторчика.
Эдвин с плохо скрываемым раздражением сказал:
— Малкольму очень на руку этот взрыв Квантума. Он выбрасывает деньга на каких-то там школьников. Хочет оставить нас без гроша. Надеюсь, хоть ты-то не обеднел? — Ясно как день, он ужасно мне завидовал. — Он всегда был несправедлив к Люси. А ты держал нос по ветру, лебезил перед ним и огребал львиную долю. Он делает для тебя все, что ты только попросишь, а мы вынуждены существовать на жалкие гроши!
— Ты подрядился повторять за Вивьен каждое слово?
— Это правда!
— Нет. Это только то, что вы повторяете раз за разом, а вовсе не правда. Люди склонны верить в то, что повторяют достаточно часто. Но даже если соврали один раз, можно запросто в это поверить. Особенно если поверить очень хочется.
Люси пристально глянула на меня.
— Тебя это волнует?
— То, что меня каждый в семье считает личным врагом? Должен признаться, волнует. Но я уже подумал кое о чем, глядя на Томаса. Ему слишком часто повторяли, что он гроша ломаного не стоит, и, похоже, он поверил, что так и есть на самом деле. Если верить в себя, можно достичь чего угодно.
— Да, это так, — тихо сказала Люси.
— То, что ты написала, останется навсегда.
Она широко раскрыла глаза.
— Откуда ты знаешь… что я больше…
— Догадался. — Я подошел и поцеловал ее в щеку. — У вас действительно туго с деньгами?
— С деньгами? — Она недоуменно подняла брови. — Ничуть не хуже, чем обычно.
— Конечно же, нам не хватает денег! — разозлился Эдвин. — Ты сейчас почти ничего не зарабатываешь и продолжаешь тратить кучу денег на книги!
Люси это совсем не задело. Видимо, ей уже не раз приходилось такое от него выслушивать.
— Если тебе так хочется почитать книжные новинки, могла бы сходить в городскую библиотеку, как я! — не унимался Эдвин.
— Эдвин, а почему ты не найдешь себе работу? — спросил я.
— Люси не нравится суета, — сказал он, как будто бы это все объясняло. — Мы были бы совершенно счастливы, если бы Малкольм увеличил втрое страховой фонд Люси. Он должен это сделать! У него денег куры не клюют, а мы живем в какой-то дыре. Это несправедливо!
— Разве Люси не презирает богатство? И людей, у которых полно денег? Ты что, хочешь стать таким, кого она презирает? — поддел я.
Эдвин замолчал.
Люси грустно посмотрела на меня и сказала:
— С тех пор многое переменилось.
Я поехал обратно в Ридинг, в больницу, где круглосуточно работал кабинет скорой помощи. Там мое плечо обработали, наложили швы и перевязали. На нем было три царапины, довольно глубокие, но не опасные. Кровь давно остановилась, со швами раны должны очень быстро затянуться. Мне предложили ввести болеутоляющее, я поблагодарил и вскоре уже ехал в Кукхэм, зверски усталый и ужасно голодный. Но эти проблемы разрешить было нетрудно. На следующее утро я, как всегда, отправился на конюшню. Швы совсем не мешали — только чуть стягивали кожу, когда я поднимал руку, и все.
Успокоенный и расслабленный после своей обычной порции свежего воздуха, я решил сегодня отдохнуть от нашей нервной семейки и поехал в Лондон за австралийской и американской визами. Всего неделю назад я скакал на Парк Рэйлингзе в Челтенхеме, но казалось, что с тех пор прошла целая вечность. Я купил новый свитер, постригся и подумал об Урсуле, которая целыми днями «просто гуляла» по Лондону, когда убегала из дому. По Лондону в самом деле можно бродить целыми днями, размышляя о чем-то своем.
Неожиданно мне захотелось поговорить с Джойси. Я позвонил ей, не рассчитывая, впрочем, застать ее дома.
Джойси завопила в трубку:
— Дорогой, я ужасно спешу! У меня партия в бридж. Откуда ты звонишь?
— Из автомата.
— Где твой отец?
— Не знаю.
— Дорогой, ты выведешь из себя кого угодно! Чего ради тогда ты мне звонишь?
— Мне хотелось… просто услышать твой голос.
Она не знала, что и сказать.
— У тебя все в порядке с головой? Скажи этому старому прохвосту… скажи ему… — Она замялась.
— Сказать, что ты рада, что он жив? — предложил я.
— Не допусти, чтобы старого поганца взорвали!
— Хорошо.
— Будь осторожен, дорогой! Не сверни себе шею! Все, пока!
— Пока…
Не знаю, зачем вообще ей нужен телефон. Громкости вполне хватило бы докричаться и так. Но, по крайней мере, она никогда не старалась от меня отделаться. Я предпочел бы, чтобы она даже разозлилась на меня, но не дала понять, что я ей до смерти надоел.
Я неторопливо вернулся в Кукхэм и вечером снова взялся за заметки Нормана Веста.
Об Эдвине он писал:
«Господин Эдвин Пемброк, пятидесяти трех лет, фамилия до брака — Жук, живет со своей женой Люси в Росси, дом номер три, неподалеку от Марлоу. Сельский коттедж. Один сын, пятнадцати лет, учится в государственной школе. В школу ездит на велосипеде, добросовестно готовится к экзаменам. Чем занимались его родители в интересующее нас время во вторник и в пятницу, не знает. Он спускается со второго этажа около восьми или девяти вечера, вся семья ужинает вместе. (У них нет телевизора!) Миссис Люси готовит вегетарианские блюда. Посуду моет обычно господин Эдвин.
Господин Эдвин занимается работой по дому (не очень тяжелой), покупает продукты, в основном овощи. Подолгу сидит в городской библиотеке, читает книги (библиотекарь подтверждает). Заходит в паб, часами сидит за одной кружкой пива (бармен сильно возмущался). Отвозит белье в прачечную. Слушает радио. Часами разгадывает кроссворды. Сад возле дома не ухожен, господин Эдвин не любит работать в саду. На огороде они выращивают только стручковую фасоль — за ней не нужно много ухаживать.
У Эдвина и Люси старый «Хиллмэн», водит его чаще всего господин Эдвин, хотя у миссис Люси тоже есть права. Машина пыльная и грязная, повреждений нет.
Господин Эдвин — приятный на вид мужчина, настоящий тунеядец (мое мнение). Ему нравится бездельничать. Видимо, безделье господина Эдвина устраивает госпожу Люси — такое не часто встречается. Но если подумать, она работает еще меньше, чем он. При случае господин Эдвин бывает язвительным и резким. Не любит господина Яна, проклинает господина Пемброка-старшего, но в то же время требует от него денег. (!) Считает, что у господина Малкольма слишком много денег, озабочен этим, постоянно об этом говорит.
Конец расспроса».
О Люси, кроме того, Вест написал:
«Миссис Люси, по-моему, зачастую даже не замечает, что происходит вокруг. Мне приходилось по нескольку раз повторять некоторые вопросы. Она как будто не слышала меня, хотя со слухом у нее все в порядке. Она полностью занята собственными мыслями (не совсем понимаю это). На пятницу и вторник алиби нет. Не помнит, где была в это время. (Вполне могу поверить.) Часто подолгу гуляет по окрестностям. Миссис Люси что-то сильно тревожит, но что — она не говорит. Пока я с ней разговаривал, съела целый пакет орешков и удивилась, что они так быстро закончились».
«Немало о Люси и Эдвине, — подумал я. — А что там о Дональде и Хелен?»
«Дональд Пемброк, сорока четырех лет, старший из детей господина Малкольма, живет в Марбелхилл-хаус, домике в швейцарском стиле, который получил вместе с работой. Он секретарь гольф-клуба Марбелхилл (богатый клуб, высокий гонорар), неподалеку от Хенли-на-Темзе. Вступить в клуб трудно, все члены клуба — очень богатые люди.
Господин Дональд руководит штатом обслуживающего персонала клуба — садовник, повар и т.д. Сам следит за всем на территории клуба. С работой справляется хорошо, члены клуба им очень довольны. Говорят, что у Дональда все работает исправно, прекрасно организовано обслуживание в клубном баре, в комнатах, на соревнованиях. Он всегда внимателен, всегда выслушает и объяснит, что нужно, дружелюбен, достоин доверия, к нему относятся как к равному. Господин Дональд любит свою работу. Для него очень важно положение в обществе (мое мнение). Следит за своим внешним видом.
Алиби на пятницу и вторник недоказуемо. Осматривал территорию клуба, за временем не следил, только утром, в девять часов, просматривал почту вместе с секретаршей. В понедельник у него выходной, работает по субботам и воскресеньям.
На работу ходит пешком (не больше сотни ярдов). Домой приходит обычно около семи вечера, зимой гораздо раньше, иногда остается до закрытия бара. Часто по вечерам ходит и проверяет, все ли в порядке. Предан своей работе.
У господина Дональда есть дочь, учится в дорогой художественной школе. Два сына, близнецы, поступили в Итон, перед этим закончили школу с хорошим преподаванием. (Как, интересно, он за это платит?)
Господин Дональд водит серебристый «Мерседес» двухлетней давности. Никаких следов столкновения.
Господин Дональд считает очень плохой новостью, что господин Ян снова в фаворе у господина Пемброка. Уверен, что из-за этого уменьшится его собственная доля наследства (господина Дональда). Очень разозлен этим. При этом он считает, что только господин Ян может убедить господина Пемброка дать им какую-то часть денег сейчас. Не находит в этом никакого противоречия. (Говорит, что хоть и не доверяет господину Яну, не против использовать его в своих целях.) Считает недавние крупные расходы господина Малкольма бессмысленными, «нездоровыми». (!) Говорит, что у господина Малкольма начинается старческий маразм.
Господин Дональд отвечал на вопросы быстро, деловито. Сказал, что его денежные дела — не моя забота, обеспокоен этим. Может, он залез в долги? (Учитывая его расходы, считаю, это вполне возможно.) Живет на широкую ногу.
Конец расспроса».
А Хелен?
«Миссис Хелен Пемброк, сорока трех лет, жена господина Дональда. Очень красивая женщина. Чем-то очень обеспокоена, чем — не говорит.
Я разговаривал с ней в Марбелхилл-хаус — слишком громкое название для довольно заурядного домика с тремя спальнями и хорошенькой гостиной, окна выходят на поле для гольфа. Хорошая мебель, все наводит на мысль о достатке.
Хелен убирает в доме (вытирает пыль в гостиной), рисует виды Хенли кистью на тарелках, кувшинах, коробочках — все китайского фарфора. Очень быстро и искусно, на мой взгляд, красивые рисунки. Она объяснила, что покрывает их лаком и продает в местных магазинчиках. Цены приемлемые, сказала она. (Для чего приемлемые? Она говорит, что это ее хобби. Господин Дональд против этого не возражает.)
Миссис Хелен проводит за работой почти все дни, на вторник и пятницу алиби нет. Иногда выезжает в Хенли за покупками. У нее белый «Кавалье», чистый, без повреждений.
Хелен очень предана своему мужу. Считает мои расспросы ненужными. Говорит, это совершенно нелепо — подозревать, что господин Дональд мог напасть на своего отца. (По-моему, она в этом далеко не так уверена, как хочет показать.) Они очень нуждаются в деньгах (мое мнение).
Миссис Хелен разделяет мнение мужа относительно господина Яна, но в общем относится к нему неплохо.
Конец расспроса».
В пятницу утром я побывал в городской библиотеке и просмотрел в энциклопедии раздел «взрывчатые вещества». Там был нитрат аммония и пропорции, в которых его нужно смешивать с дизельным топливом, и формула пересчета объема в килограммы. Выходит, эта информация доступна всякому, кто ею заинтересуется.
После обеда в тот же день я поехал в гольф-клуб «Марбелхилл» и застал Дональда в клубной комнате. Он успокаивал четверку игроков в гольф, которые приехали слишком поздно и пропустили свою игру.
— Иди в дом, я скоро подойду, — сказал Дональд, заметив меня. Он был совершенно поглощен насущными заботами, и я, как послушный младший братец, пошел к нему домой.
Хелен была раздосадована моим визитом и не старалась этого скрыть:
— Фердинанд говорил, что ты придешь. А вчера у нас была полиция. Нам нечего было им сказать, и тебе тоже.
На ней были простые джинсы и широкий халат, как у художников, но выглядело это так, будто костюм шил сам Диор. Хелен провела меня в гостиную и предложила стул, сама грациозно оперлась на полированный стол, приподняв кисти рук, чтобы не испачкать краской мебель.
Дональд торопливо вошел в комнату и сказал, что у меня десять минут на разговор.
— Не понимаю, что тебе нужно? Пусть этим занимается полиция.
— О чем они вас спрашивали? — поинтересовался я.
— О том, как Фред взрывал старые пни. Я сказал, что мы, конечно же, были там. Мы с Хелен тогда еще не поженились, она тогда познакомилась с Малкольмом, и мы остались на выходные у него.
Хелен кивнула и сказала:
— Да, как раз была суббота, садовник специально прошел взорвать эти пни. Такое не забывается — как его тогда отбросило взрывом. Я сфотографировала эти спиленные деревья, фотография до сих пор где-то у нас в альбоме.
— А помнишь часы с переключателями? — спросил я.
— Естественно, — ответил Дональд.
Хелен добавила:
— Милый Томас сделал когда-то двое таких для наших мальчиков на день рождения. Они потом где-то затерялись. — Хелен сказала «милый Томас» так, будто в самом деле подразумевала именно это, совсем не так, как говорит Беренайс.
— Где Малкольм? — бесцеремонно спросил Дональд.
— Не знаю.
— Неправда! — отрезал Дональд.
Но я и в самом деле не знал. Как сказала мне вчера вечером по телефону секретарша Осборна, Малкольм вместе с Рэмзи Осборном куда-то уехали и не оставили телефона, по которому их можно будет найти. Она предложила мне перезвонить на следующий день, господин Осборн должен сообщить, где его искать, он всегда так делает.
Я спросил:
— Это вы искали по телефону Малкольма в Кембридже, когда он уехал из дому после того случая с машиной?
Я ожидал отрицательного ответа, но вопрос застал их врасплох, и Хелен аж подпрыгнула на месте.
— Это ты звонила? — спросил я. Дональд быстро ответил:
— Нет, конечно же нет. Мы никак не могли знать, что он поедет на аукцион в Ньюмаркет, если тебя интересует именно это.
— В гостиницу в Кембридже звонили три человека — двое мужчин и одна женщина — и спрашивали, не останавливался ли там господин Малкольм Пемброк. Один из мужчин — Норман Вест, а кто остальные? Я не хочу сказать, что вы были в Ньюмаркете, ответьте только, это вы искали Малкольма в Кембридже?
Они мрачно смотрели на меня. Хелен сказала:
— Мы.
— Зачем? — спросил я.
Дональд прочистил горло:
— Мне нужна была его подпись на гарантии.
— Что за гарантия?
— Для банка, дающего ссуды на длительный срок. Я думал, он может…
— Нам срочно нужны были деньги, — вмешалась Хелен, — а управляющий банком сказал Дональду, что нам выплатят ссуду, только если Малкольм даст гарантию. Но мы не застали Малкольма дома, и оба стали думать, где он может быть. А он часто ездил в Кембридж. Мы с Дональдом только поговорили об этом, поделились догадками, предположениями… А потом Дональд ушел в клуб, а я взяла телефонную книгу и нашла номера гостиниц в Кембридже. Не особенно надеясь на что-то, я по звонила, и уже во второй гостинице мне сказали, что… что он там. Всего во второй! Когда Дональд пришел домой, я рассказала ему, и, представь себе, ему в голову пришла та же самая мысль — и с тем же успехом. — Хелен помолчала. — Мы в отчаянном положении, как видишь.
— Не говори так, — сказал Дональд. — Отчаянно положение — это не совсем то.
— Для чего вам нужны были деньги? — спросил я.
Они переглянулись, озабоченно нахмурились. Наконец, как будто придя к какому-то решению, Дональд неохотно сказал:
— Нам неожиданно потребовалось срочно заплатить по доверенности. Я просил трехмесячную отсрочку выплаты и надеялся ее получить, но они внезапно потребовали выплатить все немедленно, иначе грозились передать дело в суд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38