Она подошла ко мне без колебаний, так, словно всю жизнь была со мной знаком
а. Молодая, самоуверенная, в кожаной куртке и джинсах Ц униформа ее покол
ения. Заказала себе минеральную воду, обронила несколько незначащих фра
з, затем перешла к делу. Достала из сумки три листка бумаги и протянула мне
: это был почти полный список моих источников, так сказать, перечень награ
бленного. У меня перехватило дыхание: эта женщина просто читала мои мысл
и. Она улыбнулась:
Ц Я понимаю ваше удивление. Успокойтесь, я вовсе не ясновидящая, у меня в
сего лишь есть терпение и упорство. Буду с вами откровенна. Год назад я зам
етила вас в библиотеке Центра Помпиду; я, кстати, студентка, занимаюсь ант
ропологией. Мне тогда запомнилось ваше лицо, но еще больше Ц ваша тяга к у
единению. Вы держались особняком, сидели в конце ряда, отгородившись от в
сех, как стеной, высокой стопкой книг. У вас был вид поглощенного работой п
ереписчика. Вы строчили, всегда в одиночестве, ко всему глухой и нелюдимы
й, не поднимая головы от стола. Мне знакомы патологии книгочеев, я знаю пси
хов-самоучек, которые, желая овладеть всеми знаниями, неустанно перепис
ывают толстые тома.
Но я догадывалась, что ваш недуг иного сорта. Я приходила каждый день, и ка
ждый день вы были там, на том же месте, всегда в одно и то же время, воплощенн
ая пунктуальность и прилежание. Несколько раз я, проходя у вас за спиной, з
аглядывала в ваши книги. Вы выписывали отрывки в толстую школьную тетрад
ь в зеленой обложке. Это-то и показалось мне странным, тем более что по воз
расту вы уже не тянули на студента и еще меньше походили на преподавател
я. Ваш пунктик не шел у меня из головы. Заподозрив что-то неладное, я приход
ила снова и снова и всегда старалась сесть напротив вас. Я заметила любоп
ытные вещи: вы отчеркивали мягким карандашом нужные вам отрывки, а потом
резинкой стирали пометки. У меня превосходное зрение; я читала вверх ног
ами номер страницы и запоминала его. А после вашего ухода брала книга с по
лок, куда вы их ставили, и находила на тех самых страницах следы от ластика
Просто так, в подражание вам, я в свою очередь переписывала в блокнот те ж
е отрывки с указанием тома и страницы. Я могла бы годами собирать за вами к
уски новелл и романов, которые вы выписывали. Я не понимала, какой такой ма
нией вы одержимы и каким образом заразили ею меня. В какой-то момент я чут
ь было не махнула рукой Ц слишком много теряла драгоценного времени. Но
однажды зачем-то пошла за вами до самого дома. Узнала ваше имя, подглядев,
как вы открывали и закрывали почтовый ящик. Вы ничего не заметили, вы ведь
вообще не смотрите на женщин. Я решила, не привлекая к себе внимания, выясн
ить, чем вы занимаетесь, сунула денег одному мальчишке с вашей улицы и узн
ала, что вы зарабатываете составлением писем. Потом я однажды увидела ва
с с этим издателем, которого судили в прошлом году. И вот тут нутром почуял
а, что наткнулась на серьезное дело. С тех пор я не выпускала вас из виду; сл
ежка увлекла меня. Я наняла частного детектива, и он несколько раз проник
ал к вам домой в ваше отсутствие. Он вошел в ваш текстовый редактор, расшиф
ровал пароль, сфотографировал всю вашу квартиру, а также множество стран
иц уже начатой рукописи.
Элен Далиан говорила не спеша, наслаждаясь впечатлением, которое произв
одили на меня ее слова. А из меня, по мере того как она вела свой рассказ, буд
то выпускали воздух.
Ц Итак, я внимательно изучала листки, которые были у меня в руках. Я чувст
вовала, что-то здесь нечисто, только еще не могла понять, в чем дело. Вы пост
арались рассеять награбленное по тексту, но это как нарезать петрушки в
салат: все равно она будет заметна. Наконец я остановилась на одной корот
енькой фразе, которую точно уже где-то читала: «Реки я люблю бурной любовь
ю». Это что-то напоминало мне. Порывшись в своих записях, я наткнулась на а
втора этого предложения и тем самым нашла ключ к вашему методу. Я была гор
да и счастлива, как шпион, разгадавший шифр закодированного письма. Фраз
а была взята из новеллы Мопассана «Любовь», где она звучит так: «Воду я люб
лю какой-то бурной любовью». Плагиат был налицо. Однако наглости вам не за
нимать Ц обокрасть такого известного писателя! Эта новелла, надо думать
, вдохновила вас: я насчитала еще пять цитат из нее в той же главе. У вашей ме
тодики имелись слабые места. И я засела за работу, мне было любопытно разо
браться в этой мозаике. Я отыскала и другие заимствования. Благодаря усе
рдию моего детектива, который запросто входил к вам, едва вы выходили за п
орог, я день за днем следила, как продвигается ваш роман. На каждой строчке
я говорила себе: нет, не может быть, он бы не посмел. Но вы смели! Даже междом
етия и всякие там «Добрый день!», «Как дела?» казались мне у кого-то списан
ными. К вашей чести должна сказать, что скомпоновали вы все довольно удач
но, так что непосвященный читатель принял бы ваш опус за чистую монету. Че
рез несколько месяцев книга была выпущена Она не прошла незамеченной: кр
итики писали о полифонии, прозвучало выражение «сборная солянка», кто-т
о даже усмотрел отдаленное влияние Рабле. Если бы только одного Рабле! Я д
овела до конца работу над вашим текстом, сравнивая каждую строчку с запи
сями в моих блокнотах. На это ушли месяцы. Вы хорошо запутали следы, но оты
скать концы все-таки можно, хватило бы только усидчивости. Совместить в о
дной фразе Гофмана, Сенеку и Сартра Ц это было ловко придумано и хоть ког
о сбило бы с толку, но при всех хитросплетениях игра-то ваша была проста к
ак дважды два. Стоило мне разгадать прием, и я поняла, как соткано ваше огр
омное полотно. Остались, правда, кое-какие пробелы, но, полагаю, и эти неско
лько фрагментов не более ваши, чем все остальное? Ведь в этой книге нет нич
его вашего? Разве не так?
Я был раздавлен: в считанные минуты она уничтожила труд, на который я затр
атил несколько лет. Разбились мечты о славе, и теперь я обречен на позор, п
оношение и посмешище. Не судьба мне подняться выше жалкой доли квартальн
ого писца. Я внимательнее всмотрелся в виновницу моего провала Ц мадему
азель Далиан небрежно позвякивала льдинками в стакане перье, закусив ко
нчик соломинки. Она была светлокожая, худенькая, каштановые волосы собра
ны на затылке в хвост. Сережки Ц две голубые хрусталинки Ц покачивалис
ь в ушах в такт ее словам. Злой рок настиг меня в облике жизнерадостной дев
ушки. Пусть моя визави смотрела с симпатией Ц но ведь она пришла не флирт
овать, а уличать, и я ждал приговора. Однако она произнесла самым что ни на
есть игривым тоном:
Ц Экий вы проказник, месье Толон!
Ее большие светлые глаза неотрывно смотрели на меня. Такой жестокости я
не ожидал. Лучше бы разом со всем покончила, чем так играть со мной.
Ц Имейте в виду, денег у меня нет. Шантажировать меня бесполезно.
Она нахмурила бровки.
Ц Фи, кто здесь говорит о таких гадких вещах, месье Толон? Мне от вас абсол
ютно ничего не нужно, я только хотела познакомиться с вами, побеседовать.
Может быть, мы будем даже, встречаться время от времени?
И тут, наверно, какой-то джинн-шутник обернулся порывом ветра, который см
ел с нашего столика все листки.
Ц Что будем делать? Вещественные доказательства улетают! Ц улыбнулас
ь моя собеседница.
Я поспешил вдогонку за бумажками и, ползая под ногами у посетителей, собр
ал их.
Ц В любом случае у меня есть копия.
И прежде чем я нашелся, что ответить, Элен Далиан простилась и ушла, предос
тавив мне расплатиться по счету. Я чуть не плакал. Следующие несколько дн
ей я ждал прихода полиции и был уверен, что на мою книгу наложат арест, а мо
е имя смешают с грязью. Ничего подобного не произошло. Но я напрочь отказа
лся от мысли начать новый роман: дохлый номер, раз Элен раскусила меня. Нед
елю спустя она позвонила и предложила вместе пообедать. Выбора у меня не
было, пришлось согласиться. Мы болтали по-приятельски, только она держал
ась очень непринужденно, а я скованно. Она была одета неброско, но со вкусо
м; я робел перед ней. Я ведь так и не обтесался в столице, остался провинциа
лом до мозга костей даже в своем стремлении порвать с провинцией. Я не при
вык к обществу и не знал, как себя вести, мне не хватало развязности тех сч
астливцев, что запросто умеют найти тему для разговора с кем угодно. Да и в
нешностью я не мог похвастать: мне самому становилось не по себе всякий р
аз, когда в зеркале отражалось лицо тридцатисемилетнего старичка. Я нерв
но ерзал на стуле, не в состоянии скрыть свою неловкость. Дружелюбие Элен
бесило меня: она тянула время, хотела посмаковать мои мучения, прежде чем
добить, то есть сдать властям.
Вскоре она пригласила меня к себе домой; у нее была роскошная трехкомнат
ная квартира в доме XVII века, недалеко от Сены, в квартале Бюси. Все в этом гне
здышке дышало достатком и утонченным вкусом. Я только рот разинул при ви
де высоких потолков, дивной красоты обоев и просторных, светлых комнат, к
оторые не угнетали, не в пример большинству буржуазных интерьеров. От ро
дителей, умерших несколько лет тому назад, Элен унаследовала кругленько
е состояние. Она была сиротой, и это как-то сближало меня с ней: ведь и я оси
ротел душой, порвав все ниточки, связывавшие меня с родными. Ей исполнило
сь 25 лет, она писала диплом по антропологии и понятия не имела, чем хочет за
ниматься дальше. Подлинной ее страстью были книги, я не ожидал увидеть ст
оль внушительную библиотеку у такой молодой хозяйки. В тот вечер я начал
наконец догадываться, что Элен, как это ни странно, вовсе не собиралась ни
наказывать меня, ни тем более вымогать деньги Ц их у нее было вдоволь. Тог
да зачем ей было меня преследовать? Тот первый вечер у нее был для меня сущ
ей пыткой; я не мог, как ни прикидывался равнодушным, не восхищаться дорог
ими коврами, резной мебелью, подписями мастеров на подлинных полотнах, д
линными гардинами, вздувавшимися, точно губы, перед окнами. Паркет лосни
лся и ласкал глаз, меня так и подмывало разуться, чтобы ощутить босыми ног
ами его бархатистость. Элен была подозрительно любезна: что, если она при
гласила меня не из дружеского расположения, а чтобы продемонстрировать
мне все эти блага, напомнить, что у меня их никогда не будет? Она так запрос
то шла на сближение Ц возможно, из любопытства, но с тем же успехом в ней м
огла говорить презрение, желание поиграть с обездоленным человеком, ока
завшимся у нее в руках.
На другой день она нагрянула ко мне без звонка; пришлось ее принять, хотя м
не нелегко было решиться показать ей мое жилище, каморку для прислуги на
последнем этаже типового дома османновских времен, между Бельвилем и Ме
нильмонтаном. На черной лестнице, по которой приходилось ко мне поднимат
ься, все стены были исписаны похабщиной. Из единственного окошка я видел
Монмартр, Сакре-Кер и весь раскинувшийся внизу Париж. Летом солнце нещад
но раскаляло комнату, и выгоревшая занавеска не спасала от его лучей. Зим
ой мой чердак скрипел и стонал от ветра, как корабль в бурю, из-под двери не
щадно сифонило по ногам. В коридорах круглый год стоял запах пригоревшег
о сала и уборной. Элен оглядела мою конуру с вымученной улыбкой, восклица
я на каждом шагу: «ах! ох! очень мило!», Ц что уязвило меня до глубины души. С
лишком жесток был контраст после вчерашнего визита. Принцесса из дворца
снизошла до посещения хижины, дабы убедиться, что на свете существует бе
дность. Ее восторги по поводу моей убогой клетушки, облупившихся стен пр
одавленной кровати, просьба вымыть руки грязным обмылком над заплеванн
ой раковиной Ц все это было мне как острый нож. Лично мне в моем свинарник
е комфортно, но только при о дном условии Ц чтобы не было зрителей. Еще бо
льше я боялся, как бы она не наткнулась на кого-нибудь из соседей: на моем э
таже обитали такие же маргиналы, как и я сам, вечные студенты, безработные
сценаристы, певички без ангажемента, бездарные актеришки Ц братство не
удачников, что ютятся под крышами. Она заглянула в шкаф, увидела два понош
енных костюма Ц весь мой гардероб, Ц порылась в книгах («И вы их все проч
ли?»), потом долго смотрела в окно и приговаривала:
Ц Что-что, а вид отсюда великолепный!
Этот комплимент в устах Элен был высшим благоволением. Закончив осмотр,
она повернулась ко мне и с широкой улыбкой произнесла:
Ц А теперь, милый Бенжамен, пригласите меня поужинать!
И прежде чем я успел сообразить, что происходит, мы оказались в такси, кото
рое везло нас к модному ресторану. Я запаниковал: одет я был плохо, к таким
местам не привык и, главное, боялся, что на этот ужин уйдут все мои скудные
сбережения. Но перед тем, как выйти из такси, Элен незаметно сунула мне в к
арман пятьсот франков («Вот, Бенжамен, платить полагается мужчине»). Мне б
ы швырнуть эти деньги ей в лицо и уйти, а я лишь похрустел банкнотой в паль
цах, чтобы убедиться, что она настоящая. Жребий был брошен Ц с этой минуты
я стал ее пленником.

Роскошь во спасение

Позже в тот же вечер мы оказались в ее квартире; я сидел на краешке стула, о
на разлеглась на софе. Два пятнышка румянца рдели на ее щеках.
Ц Бенжамен, вы не очень сердитесь на меня за мои маленькие хитрости? Мы с
можем стать когда-нибудь друзьями?
Я оцепенел, чувствуя, что назревает нечто ужасное. Она задышала чаще, и вдр
уг я услышал:
Ц Бенжамен, разденьте меня, пожалуйста.
Ц Раздеть вас? Зачем?
Ц Мне хочется быть перед вами голой.
Только этого не хватало! Должен сказать вам правду, доктор: женщины меня н
икогда не интересовали. Нет, я признаю, что они в чем-то привлекательны, но
на меня это не действует. Я дожил до тридцати семи лет, можно сказать, девс
твенником Ц два-три флирта не в счет, да и те плохо кончились. Если подрос
тком ты был робок и неуверен в себе, то преграда между полами становится п
реградой метафизической, разделяющей два совершенно разных вида, несхо
жих, как, например, лев и волк. Так что в любовных утехах я не силен; вдобавок
слишком боюсь растратиться попусту, экономлю свое семя, берегу про запа
с, что ли, ведь это источник жизни. Я умолял Элен не раздеваться: пусть уж лу
чше сдаст меня полиции, только не это.
Ц Бенжамен, мы слишком далеко зашли, чтобы теперь остановиться. Я хочу ва
с, прямо сейчас, ну же!
От ее откровенности я совсем смешался. Меня жуть взяла: неужто за этой бли
зостью Ц если у меня что-нибудь получится Ц последует длинная череда с
виданий? Дорого же мне придется заплатить за мой грешок. Уж не помню, как я
ухитрился в тот вечер преодолеть свое полнейшее невежество. К счастью, Э
лен была нежна и, заметив мое смятение, слишком многого не требовала. Ее кр
угленькое тело так приятно было трогать, эта уютная нагота и милое лицо с
тонкими чертами немного успокоили меня. Одним словом, мне удалось не око
нфузиться, но, засыпая в ее объятиях, я боялся, что умру, потому что отдал св
ою жизненную субстанцию. И действительно, вскоре я заболел. Элен выхажив
ала меня и проявила поистине чудеса изобретательности, чтобы поставить
меня на ноги. Пока я лежал, она успела немного навести у меня порядок, прив
ела комнату в божеский вид. Я по-прежнему недоумевал: зачем этой девушке и
з хорошей семьи возиться с голытьбой вроде меня?
За эти несколько недель она полностью взяла меня на свое иждивение. Я не п
ротивился, и чем меньше активности проявлял, тем она была щедрее. Порой я п
ровоцировал ее на ссору.
Ц Если я тебя брошу, ты выдашь меня? (Мы уже были на «ты».)
Она насмешливо хохотала.
Ц Можешь не сомневаться, твое досье хранится в сейфе. Ц И, спохватившис
ь, добавляла: Ц Но оно мне не понадобится, ведь ты никогда меня не бросишь!

Со временем у меня не осталось сомнений в том, что Элен искренне ко мне при
вязана. Да она и сама призналась: все это дело она затеяла, чтобы заполучит
ь меня наверняка. Я совершил ошибку, за которую мог очень дорого поплатит
ься, а она, Элен, меня спасла. В моем представлении любовь сопряжена с засл
угами, поэтому в голове как-то не укладывалось, что Элен любит меня, и я был
убежден, что в один прекрасный день она меня, негодяя, прогонит в шею. Я все
гда так уверенно жду беды, что, когда приходит счастье, попросту не замеча
ю его. Пытаясь обескуражить мою новую подругу, я признался ей, как мало усп
еха имел у женщин, сказал, что все они с презрением отворачивались от меня
. Но и это откровение отнюдь не принизило меня в ее глазах, она лишь оброни
ла в ответ:
Ц Значит, они просто не сумели разглядеть тебя как следует.
Сколько я ни занимался самобичеванием, она ничего не желала слышать и с н
еистощимым красноречием втолковывала мне, какой я замечательный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26