Лицо заострилось, побел
ело и сморщилось, как подсыхающая простыня. Она вскочила и бросилась мне
на шею.
Ц Бенжамен, любимый, бедный мой, они хоть ничего тебе не сделали?
Знакомый мне нервный тик опять подергивал ее лицо, и с него словно осыпал
ась вечно озадачивавшая меня юность. Губы оттопырились, рот перекосился
. Жуткое дело: я уже видел не ее, такую, как есть, а тот портрет, что набросал С
тейнер. Вымышленное лицо съело реальное. У всех у нас так: последнее облич
ье заслоняет все прежние. Я рассказал ей обо всем, что произошло после обе
да, и о тайне «Сухоцвета», ничего не скрыл и даже сгустил краски. Она все по
вторяла: не может быть, это немыслимо. Наконец я дошел до сделки, выложил у
словия и, набравшись духу, признался, что дал согласие. Она сперва подумал
а, что я блефовал.
Ц Ты правильно сделал, милый, хоть время выиграл, нелегко тебе пришлось,
бедненький! Но ты ведь останешься со мной, правда?
Вот так вопрос после всех ужасов, которые я ей тут расписывал, Ц меня это
просто доконало. Я покачал головой: выбора нет, если я не подчинюсь, пиши п
ропало. Стейнер дал мне слово, все будет в порядке. Тут Элен отпрянула от м
еня, и ее как прорвало:
Ц Они врут, Бенжамен, врут! А ты знаешь, что им известно о нас все Ц где я жи
ву, где учусь? Попались мы с тобой, как мухи в паутину, из-за этого снега. Слу
чай преподнес им на блюдечке то, что всегда приходилось искать за сотни к
илометров. Знаешь, что, еще когда ты в первый раз постучался в дом и сообщи
л им номер нашей машины, они сразу же навели о нас справки? Телефонная лини
я действительно была повреждена, но у них есть мобильник в полном порядк
е.
Она выкладывала подробности, доказывала, голос ее срывался на визг.
Ц А ты не хочешь спросить, почему здесь такой разгром и откуда я все это з
наю?
Моему эгоизму она всегда дивилась.
Ц Не успел ты выйти, я только прилегла отдохнуть Ц вдруг является Франч
еска. Да с таким видом Ц ну просто карающий меч. И начинает бесцеремонно м
еня щупать, будто лошадь на ярмарке, волосы потрогала, даже в рот заглянул
а. Я ее отпихиваю, а она как пошла меня честить Ц и шлюхой, и дешевкой, и под
стилкой. Мало того, еще и драться вздумала. Злоба у нее сочилась из всех по
р. Я отбивалась, кидалась в нее чем ни попадя. Видел у нее фонарь под глазом
Ц это я ей мишленовским путеводителем засветила, я его листала, искала, г
де бы нам сегодня поужинать. На сантиметр бы выше, и я б ее без глаза остави
ла. Она вроде отступила и вдруг опять как набросится Ц и нокаутировала м
еня. Потом заперла здесь, а перед этим все мне выложила. «Твоя песенка спет
а, потаскушка смазливая, Ц сказала, Ц не видать тебе больше Парижа».
Элен молотила кулачком меня в грудь, подкрепляя свои слова, левая щека ее
кривилась, лицо подрагивало от напряжения.
Ц Подожди, это еще не все. Стейнер, похоже, и вправду хотел, чтобы мы уехали
, еще в первый вечер. Он на меня запал. Но карлик не дремал, позвонил хозяйке
, та мигом примчалась из Лиона, и они вдвоем заставили старикана нас задер
жать. Вот почему он был такой злой с утра. А сегодня они все разыграли как п
о нотам: специально заманили тебя в подвал, чтобы ты оказался виноватым. И
уезжать никуда не думали; Раймон высадил Франческу со Стейнером за откос
ом, и они вернулись в дом через потайную дверь. А он поехал дальше, за нашей
машиной в гараж. Стейнер пошел в подвал, ждать тебя, а Франческа Ц прямо к
о мне. Они специально оставили кое-какие мелочи в гостиной, в спальнях, в к
ухне, как вехи, чтобы ты пришел куда надо. Но если б ты даже остался со мной,
они все равно нашли бы к чему придраться.
Итак, мы с Элен знали каждый свою часть правды; то, что она сказала, ошеломи
ло меня.
Ц Бенжамен, как ты не понимаешь, мы их пленники! Нельзя им доверять.
От упрямства Элен впору было свихнуться. Она стояла передо мной живым ук
ором. Ладно, пусть меня обвели вокруг пальца, заморочили, но что это, по сут
и, меняло? Наши стражи сильнее, значит, надо покориться. Бороться с ними ра
вносильно самоубийству. Я уже довольно натерпелся в «Сухоцвете», с меня
хватит. Как автомат, я твердил Элен, что сделка честная, что я вовсе не брос
аю ее. Клялся, что вернусь, как только выполню договор. Обнял было ее, но она
меня оттолкнула, назвала олухом, рохлей. Нервы у нее сдали, лицо морщилось
, гримасничало, глаза стали сумасшедшие. Она не знала, как меня убедить. Бл
едная была, как на смертном одре. Разрыдалась, сползла на пол, обхватила мо
и ноги.
Ц Не оставляй меня, Бенжамен, умоляю, не уезжай! Ц всхлипывала она.
Тут вошел Раймон Ц отведенные нам десять минут истекли Ц и бесцеремонн
о растащил нас, отцепив руки Элен от моих ног, как канаты от корабля. Элен з
асмеялась; ситуация и впрямь была бы комичной, не будь она такой жуткой. Ее
отчаяние вдруг выплеснулось в припадке ярости: она набросилась на слугу
как фурия, я ее никогда такой не видел. В первый раз он легко оттолкнул ее. О
на схватила отломанную ножку стула и ринулась на него снова. Одной рукой
он тащил меня к двери, другой отражал ее натиск. Элен осыпала его бранью, к
ляла последними словами и все пыталась попасть по голове Ц она была выш
е его ростом. Молниеносным хуком, держа меня при этом по-прежнему железно
й хваткой, он отшвырнул ее в дальний угол. Вот какой я видел мою любовницу
в последний раз: сломанная кукла на полу с вытаращенными глазами, полным
и ужаса. Вне себя я лягнул Раймона, заорал: «Элен, я люблю тебя, я вернусь!» П
роклятый недомерок выволок меня в коридор, запер дверь на ключ, обернулс
я ко мне и, заслоняя лицо Ц я все еще пытался ударить его, Ц ловко свалил п
одножкой и профессиональным захватом прижал к полу.
Ц Ты еще драться вздумал? Мало тебе?
Я видел мерзкую рожу совсем близко, его дыхание обдавало меня запахом мя
тной свежести. Карлик справился со мной одной левой и даже не выплюнул пр
и этом жевательную резинку! Тем временем Элен, уже придя в себя, колотила в
дверь и вопила:
Ц Я низенькая, нескладная, некрасивая, и еще у меня целлюлит, шпоры и прыщ
и! Я вам не подхожу! Отпустите меня!
Подоспевшая Франческа чуть ли не бегом потащила меня вниз по лестнице. С
иняк на ее щеке расплылся до самого глаза, и от него лучами расходились ещ
е сильнее безобразившие ее красные прожилки. Она вытолкнула меня на крыл
ьцо. Было темно, сыпал мелкий снежок. От колючего холода в голове немного п
рояснилось Ц я еще плохо соображал после потасовки. Сад в свете фонаря к
азался серебряным. У стены я увидел нашу машину, уже довольно густо припо
рошенную снегом. Легковушка Стейнеров стояла у крыльца с включенным мот
ором и зажженными фарами. Прислонясь к капоту и скрестив на груди руки, ме
ня поджидал «сам» Ц в длинном кожаном пальто, волосы спрятаны под подня
тый воротник. После царившего в доме бедлама странно было видеть его так
им безмятежно спокойным.
Ц Простите, Бенжамен, за всю эту нервотрепку. Не бойтесь за Элен. Мы обеща
ем беречь ее, как родную дочь. Вы будете регулярно получать от нее весточк
и.
Я ощутил разочарование: широкоплечий покровитель опять говорил мне «вы
». Меня низвели в ранг простого знакомого. Он снова держался с отчужденно
стью уединившегося в горной келье францисканца. Но от его рукопожатия мн
е стало теплее. Так мы и стояли вдвоем, рука в руке, в зачарованном кругу во
зле этого зловещего дома, терзаясь одной и той же мукой. Наше прощание был
о прервано грохотом и звоном разбитого стекла. Это Элен наверху принялас
ь крушить все подряд.
Ц Я поднимусь, Ц прошипела Франческа.
Ц Только без рукоприкладства, Ц предупредил ее Стейнер.
Он сказал именно то, что хотел сказать я. Раймон в теплом полушубке сидел з
а рулем. Чемоданы уже лежали в багажнике. Стейнер усадил меня на переднее
сиденье, пристегнул ремень безопасности, сунул мне в карман какую-то бум
ажку и потрепал по щеке.
Ц Мужайтесь, мой мальчик. Нам еще представится случай получше узнать др
уг друга.
Все произошло так быстро, что я никак не мог собраться с мыслями. Вот уже н
есколько минут один вопрос пробивался в моем мозгу сквозь предотъездну
ю сумятицу. Сформулировал я его, лишь когда мы тронулись:
Ц А где гарантия, что вы ее отпустите?
Но машина уже катила, шурша шинами и оставляя в снегу две глубокие борозд
ы. Ответа я не услышал, только увидел через заднее стекло Жерома, энергичн
о махавшего мне рукой. Франческа же мне и «до свидания» не сказала.
И все, что было так трудно нынче утром, вдруг стало легко и просто: дороги б
ыли проезжими, деревни обитаемыми, навстречу попадались другие машины, с
негоочиститель, грузовик, посыпавший шоссе солью. Когда мы проезжали чер
ез какой-то городок, я при свете фонарей взглянул на бумажку, которую дал
мне Стейнер, Ц это был тот самый рисунок, Элен постаревшая на сорок лет. Я
расплакался, шепча: «Прости, Элен, прости». Раймон улыбнулся мне широкой у
лыбкой слабоумного Ц этот оскал стоял у меня перед глазами, даже когда я
зажмуривался. Его лицо глянцево блестело, точно китайская миниатюра. Я з
арыдал пуще, в голос, хлюпая носом. Он выхватил из бардачка шоферскую фура
жку и нахлобучил ее на голову:
Ц К вашим услугам, месье!

Бенжамен Толон умолк, как будто у него кончился завод. В последние м
инуты его голос превратился в еле слышный шелест. Я вытянула ноги. У меня в
се затекло, по телу бегали мурашки.
Ц А дальше? Ц прошептала я.
Он показал пальцем на небо. Оно порозовело. До рассвета осталось чу
ть-чуть. Уже встряхивались в ветвях ранние птахи. Был слышен плеск струй:
поливальные машины, не жалея воды, мыли асфальт на паперти. Колокола собо
ра Парижской Богоматери пробили пять часов, и все их собратья на обоих бе
регах откликнулись звоном. Где-то заворковал голубь.
Ц Вы не хотите рассказать, что было дальше?
Нет, он устал, ему хотелось поспать немного до прихода врача. Маска н
а нем пожелтела от слюны и напоминала бинт, наложенный на открытую рану. Ш
ерстяная шапочка делала его похожим на лыжника Ц откуда только взялся л
ыжник летом, да еще в пижаме? Было в нем что-то отталкивающее.
Ц Когда я увижу ваше лицо?
Он провел пальцем по губам Ц так трогают шрамы.
Ц Когда я доскажу свою историю до конца.
Ц Когда же вы доскажете?
Ц Скоро.
Ц Учтите, что мое дежурство кончается завтра. У нас с вами тоже дог
овор.
Перед служебным входом в общую терапию несколько больных уже пили
кофе, болтали, покуривая на террасе. В первых косых лучах вспыхнули шпили,
коньки крыш, антенны. Над городом зависло ожидание. Вслед Бенжамену удив
ленно оглядывались, послышались смешки. У меня тревожно заныло сердце, к
огда он уходил по коридору, ссутулясь, какой-то очень маленький.
Я вдруг почувствовала, что очень устала, и удивилась, как это за два
с лишним часа ни разу не подумала о Фердинанде. Пока я внимала рассказу Бе
нжамена, все остальное перестало для меня существовать. Я пошла спать; бе
сцветное небо пребывало в нерешительности Ц то ли озариться солнцем, то
ли набухнуть дождем. Что-то чернело на горизонте, это мог быть след уходя
щей ночи или гряда надвигающихся туч. На моей кровати, свернувшись клубо
чком, зарывшись щекой в подушку и сцепив ручки между колен, спала Аида. Оде
яло она сбила к самым ногам и замерзла до гусиной кожи. В этой позе девочка
казалась такой беззащитной! Будто снова стала младенчиком. Я прилегла р
ядом с ней, накрыла нас обеих тонким одеялом. Отвела прядку волос, прилипш
ую к ее лбу. Потом тихонько повернула ее и обняла. Ровное дыхание приятно щ
екотало мне шею. В маленькие ушки-раковинки хотелось нашептывать чудесн
ые сказки. От нее дивно пахло, так пахнут только спящие дети: теплом и моло
ком. Ручки и ножки были по-мушиному тоненькие. Между приоткрытыми губами
проглядывал розовый язычок, длинные ресницы чуть подрагивали. Воплощен
ие детства, заповедной поры до неминуемого разделения человечества на м
ужчин и женщин. И не в пример нам, глупым взрослым, она не запрограммирован
а.
Я поцеловала ее в закрытые глаза, нежно прижала к себе. («Что же мне с
тобой делать, сиротка ты моя?») И молила Бога, засыпая, чтобы не объявился о
чередной псих или самоубийца. Час спустя я проснулась от стукнувшего в г
олову вопроса: а видел ли Бенжамен своими глазами узницу «Сухоцвета»? Ве
дь картинки и видео Ц еще не доказательство. С этой мыслью я снова провал
илась в сон.


Часть третья. УСМИРЕНИЕ ПЛО
ТИ

Исчезновение рассказчика


Когда на другой день около пяти я пришла в больницу, чтобы отдежури
ть последнюю ночь, меня ждал неприятный сюрприз: Бенжамен Толон ушел. Ник
то его не задерживал, он был в своем праве. Подписал отказ от госпитализац
ии и освободил палату. Хуже того: уходя, он снял маску и шапочку, они валяли
сь на стуле. Я накинулась на дежурных:
Ц У вас хоть фотография его осталась? Как он выглядит?
Ц Обыкновенно.
Ц Может, есть какая-нибудь примета Ц родимое пятно, шрам?
Ц Да нет, он ничем не отличается от нас с вами.
Ц Он оставил адрес или телефон?
Ц Нет. Сказал, что у него нет определенного места жительства.

Ц Как вы могли его отпустить, не предупредив меня?
Ц Но это же не ваш больной!
Я как с ума сошла: ловко же он провел меня своим маскарадом. Сейчас ж
е бежать, разыскать его, исколесить весь Париж вдоль и поперек! Но ведь я д
аже не знаю, какой он из себя. Я взяла маску с шапочкой, зачем-то понюхала их
и спрятала в карман. Зла была на весь свет. Рассказы, которые интересно по
слушать, Ц не диво, но бывают такие, что раскалывают надвое вашу жизнь. Ис
тория Бенжамена была как раз такого сорта. Посланец из мира загадочного,
он заразил меня своей тайной. И вот теперь, когда мне предстояло узнать ра
звязку, он кинул меня, вроде как оставил одну у края бездны. Его рассказ по
действовал на меня успокаивающе, он отогнал застившую весь свет тень Фер
динанда. Но Бенжамен взял и испарился, бросив меня на растерзание мыслям
о любовнике. А меня ожидала шумная и бесцеремонная толпа страждущих, кот
орым не терпелось излить в мои уши переполнявшие их помои.
Пора было заняться прочисткой собственных мозгов: решено, я изничт
ожу моего ненаглядного, на атомы его разложу, и пусть порвутся последние
ниточки, которые еще связывают нас. Так лисица, попав в капкан, отгрызает с
ебе лапу, чтобы освободиться. Усилием воли я убью свои чувства.
Мало было Фердинанду ухлестывать за каждой встречной юбкой ~ он вд
обавок никогда не упускал случая унизить меня. Когда любишь человека, то
показываешь ему свои слабости, не боясь удара ниже пояса; Фердинанд же мо
и знал наперечет и пользовался этим безжалостно, ох, как же он умел остави
ть от меня мокрое место! В общем разговоре, стоило мне открыть рот, он меня
осаживал: тебе не понять, ты не творческая личность. На мои книги по психиа
трии смотрел с ухмылкой: ты что, и вправду думаешь, что эта бодяга кому-ниб
удь нужна? Если, не дай Бог, мне случалось ввернуть медицинский термин, он
тут же перебивал меня: «Матильда, Бога ради, не надо жаргона!» Ц и всех вок
руг приглашал вместе с ним посмеяться над ученой дамой. Поначалу, когда Ф
ердинанд еще был от меня без ума, ему нравилось устраивать «сеансы прозр
ения» Ц так он это называл. Нацепив бифокальные очки, он сажал меня под ла
мпу и рассматривал тысячекратно увеличенные поры моей кожи, каждое пятн
ышко на ней, каждый изъян Ц и успокаивался. Разбирал меня, что называется
, по косточкам. «Самые красивые женщины, Ц говорил он, Ц это те, которых е
ще толком не видел; после такого осмотра ни одна не покажется совершенст
вом». А то еще попрекал меня моим бесплодием: «Ты и психиатрией-то занялас
ь, потому что не можешь иметь детей!»
Настал день, когда я поняла: его эстетство было лишь позой, удобной,
чтобы держать меня в узде. Искусством дать понять окружающим, будто ты пр
едставляешь собой куда больше, чем может показаться на первый взгляд, он
овладел в совершенстве. В компании порой рисовался: я, мол, буддист Ц наме
кал на покровительство некоего ламы, превознося его мудрость и проницат
ельность. И улыбался блаженной улыбкой человека, близкого к нирване. Вы з
амечали, что буддисты всегда улыбаются? Или еще строил из себя неприкаян
ную душу, человека без родины Ц а всего-то навсего его мать была из Лимож
а, а отец из Лилля. Ему хотелось носить печать изгнанничества, ну прямо как
орден Почетного легиона. Вечное его мальчишеское стремление быть особе
нным, жить не так, как все Ц «рохли», погрязшие в мещанском болоте.
Играя на сцене, он заикался, но совсем чуть-чуть; в первые месяцы я эт
их запинок даже не замечала, зато потом получила в руки отличное оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26