Он выпалил это на одном дыхании. Я стряхнул его руки и рассмеялся каким-то
нервным смехом.
Ц Так вот оно что! У вас сорвалось похищение, и теперь вы не желаете ее отп
ускать. Она вам, видите ли, нравится! Хотите надуть меня, как я раньше не дог
адался!
Стейнер поморщился.
Ц Да… да вы… Ц я заикался от возмущения, Ц ну вы и наглец! За кого вы меня
принимаете? Этот номер у вас не пройдет: или вы возвращаете мне Элен, или…
или я устрою скандал прямо здесь, в ресторане.
С меня градом лил пот.
Ц Не кипятитесь, Бенжамен. Контракт по-прежнему в силе. Я предложил толь
ко немного изменить условия.
Ц И слышать об этом не желаю. Вы дали слово. Я сделал все, что от меня требо
валось, теперь верните мне Элен.
Стейнер улыбнулся добродушно и чуть презрительно:
Ц Хорошо, Бенжамен. Считайте, что я вам ничего не говорил. Через час вы пол
учите вашу Элен.
Старый хрыч и не думал меня уламывать, я даже удивился, что он так легко сд
ал позиции.
Раймон вез меня к французской границе через долину озера Жу. Франческа и
Жером уехали вперед в «рейндж-ровере». Слуга сосредоточенно вел машину
и на меня даже не смотрел. От бесконечных виражей меня мутило. Я все не мог
успокоиться после разговора со Стейнером. Все эти месяцы я страшился вст
речи с Элен. В голове не укладывалось, что сегодня же вечером мы, как ни в че
м не бывало, отправимся вместе в Париж. Всю дорогу я готовился к защите, пе
ребирал доводы, которые приведу в свое оправдание. Это было мучительно: т
о накатит раскаяние, то, отхлынув, уступит место эгоизму. В голову лезли са
мые идиотские мысли. Что же все-таки за гнусность предлагал мне Стейнер, ч
то это за отъявленное шарлатанство?
Ц Скажите, Раймон…
Мне пришлось откашляться.
Ц Что вы знаете об устьях юности?
Он изобразил неподдельное изумление:
Ц Кто вам о них сказал? Неужто хозяин?
Я кивнул.
Ц Это наша тайна, я не имею права о них распространяться.
Ц Раймон, между нами, это ведь шутка, дурацкая шутка, да?
Ц Ни в коем разе.
Он вдруг стал подозрительно любезен. Не дожидаясь расспросов, сказал:
Ц Вот, к примеру, сколько мне, по-вашему, лет?
Ц Лет тридцать пять, может, сорок, а что?
Ц Не угадали. Мне пятьдесят два.
Я не поверил Ц не может быть. Но он показал мне удостоверение личности.
Ц И что же?…
Ц А то, что это все благодаря устьям юности Ц вот уже пять лет как я прикл
адываюсь к ним раз в неделю. От всех наших постоялиц принимал ингаляцию; э
то лучше всякого лечения, скажу я вам!
Ц Вы издеваетесь надо мной, Раймон, вы все сговорились дурачить меня!
Я всматривался в его лицо, сквозь синяки и кровоподтеки, которые уже побл
еднели, пристально изучал каждый миллиметр кожи, даже пощупал, провел па
льцем по мелким морщинкам, по сеточке вокруг глаз. В пятьдесят два года он
сохранился лучше, чем я.
Ц Так хозяин сам предложил вам сеанс?
Ц Да, а что?
Ц Счастливчик вы, месье. Стало быть, и вправду ему полюбились.
Знал, стервец, что сказать, Ц эти слова запали мне в душу!
Мы приехали задолго до вечера. Я смотрел и не узнавал места; дорога теряла
сь в высокой траве, ели ярко зеленели свежей хвоей. Одуряюще пахло смолой.
Горы летом выглядели куда приветливее, чем зимой. А вот «Сухоцвет» на фон
е буйства природы проигрывал: железная крыша оказалась ржавой, фасад не
мешало бы подновить. Меня вновь одолели связанные с этим домом неприятны
е воспоминания. В саду стояла наша машина, блестящая, как новенькая монет
ка, готовая к дальнему пути. Жером и Франческа улыбались мне с крыльца. С ч
его бы это им вздумалось выйти меня встречать? Я покосился на окно во втор
ом этаже Ц в той комнате мы ночевали с Элен в феврале, Ц но занавески не ш
евельнулись. Я стоял пень пнем, будто прирос к земле. Все происшедшее за эт
у зиму нахлынуло на меня, не давая сделать и шагу. Я снова и снова прокручи
вал в голове, как буду оправдываться перед Элен, готов был, если понадобит
ся, упасть перед ней на колени, лишь бы вымолить прощение. Ничего я не хоте
л в ту минуту, кроме одного: быть с ней, обнять ее. Стейнер отворил дверь и ки
внул мне.
Ц Заходите, Бенжамен, Элен ждет вас. Мы опять поместили ее в комнату на че
рдаке. Вот вам ключ. Ступайте, освободите ее, так сказать, своими руками.
Я-то думал, он опять станет меня уговаривать. Ничуть не бывало. Я стоял на п
ороге прихожей, той самой, с чучелами зверей. Как я ни старался взять себя
в руки, меня трясло. Осталось только войти, подняться по лестнице… Элен зн
ает, что я здесь, она не могла не слышать, как подъехала машина, как хлопали
дверцы. Странно, что она еще не позвала меня. Каждый вечер, когда я приходи
л домой, меня окликал ее хрустальный голосок…
Ц Ну, Бенжамен, что же вы медлите?
Высокая фигура Стейнера маячила у лестницы. Лицо его сияло улыбкой Ц ну
просто распорядитель церемонии счастливого воссоединения любящих сер
дец. За моей спиной, в саду, Франческа с Раймоном выгружали из машины чемод
аны. Сердце у меня бешено колотилось. Глядя в пол, я шагнул на первую, ступе
ньку, на вторую…
Ц Да, вот еще что, Бенжамен. Совсем забыл вам сказать… Элен вас больше не л
юбит.
Меня будто ударили под дых. Я вцепился в перила.
Он обронил это так небрежно, как бы между прочим.
Ц Она не может вам простить, что вы бросили ее одну.
Ц Я не верю, вы мне опять лжете.
Ц Если угодно, спросите у нее сами. Вперед, смелее, путь открыт.
У меня подкосились ноги. Это был конец, Стейнер подтвердил мои самые скве
рные предчувствия.
Ц Пойдемте-ка, я дам вам кое-что послушать.
Он увлек меня в гостиную, включил стоявший на столе магнитофон. Я услышал
срывающийся голос Элен:
«Нет, Франческа, не могу забыть… Он бросил меня, предал… Даже не пытался бо
роться, сдался сразу. Я-то, наивная, все надеялась, что он меня вызволит… ми
р перевернет ради меня. А он задрал лапки кверху, рабская душонка. Как же о
н меня разочаровал! Слизняк, бездушный трус. Я не смогу больше с ним жить…
А знаете, как он таскал у меня деньги, когда я же его и содержала? Думал, я ни
чего не замечаю! Как только вернусь в Париж, все выложу про его плагиат газ
етчикам и издателям, с доказательствами, слово в слово!»
Стейнер выключил магнитофон. Я сидел как громом пораженный. Он дал мне пр
ослушать запись еще раз. Каждое слово впечатывалось в мой мозг смертным
приговором.
Ц Ничего не понимаю. Она ведь уверяла, что простила меня.
Ц Когда вы получили последнюю кассету?
Ц Чуть больше трех недель назад, до ее побега.
Ц А это, Бенжамен, мы записали сегодня утром, перед тем как ехать в рестор
ан. За три недели многое изменилось.
Я не выдержал и разрыдался на груди у Стейнера. Нет, невозможно, это конец
всему, Элен предала меня… Тут подошли Франческа и Раймон. Их руки легли мн
е на плечи, и это тройное объятие взяло меня задушу сильней, чем все происш
едшее. Я всматривался в их лица, искал в них понимания, сочувствия. Франчес
ка погладила меня по щеке, ее ладонь была теплая, ласковая. На меня нашло к
акое-то отупение. Я уже ничего не соображал. Плакал и не мог остановиться.
А Стейнер-искуситель нашептывал мне на ухо:
Ц Она нужна мне, Бенжамен, нужна во что бы то ни стало. Мы любим ее, слышите,
мы готовы уничтожить ее, лишь бы она не досталась вам. Одно ваше слово Ц и
я изолирую ее навсегда. Просите взамен все, что пожелаете.
Я наконец сделал выбор Ц грохнулся в обморок. Это было все равно что сказ
ать «да».
Часом позже я сидел в уютном кабинетике без окон, где пахло воском от нате
ртого пола, погрузив нос и пол-лица в раструб огромного ингалятора. Конич
еской формы прибор из красного дерева, похожий на трубу старинного грамм
офона, был обтянут изнутри полиэтиленовой пленкой и укреплен на медной д
ощечке, привинченной к низкому столику. Зажмурившись и приоткрыв рот, я б
лаженствовал, овеваемый нежнейшим дуновением, Ц то моя возлюбленная, п
остепенно увядая, кадила мне божественным фимиамом своей молодости. От э
того сладкого запаха мне еще несколько дней потом не хотелось ни пить, ни
есть. В меня будто впрыснули свежую кровь, летучие флюиды осели на моем ли
це, обновив его. Я вдыхал ее уходящую жизнь и вновь переживал через обонян
ие весь наш роман, узнавая дурманящие ароматы моей подруги, ее дорогих кр
емов и косметики, роскошных духов и дезодорантов, которыми она себя окро
пляла. Все это разливалось вокруг меня мощным хором, кружило голову; захл
ебываясь в этих дивных волнах, я даже разделся догола, чтобы они омыли мен
я всего. Когда накатывало с особенной силой, я ложился на диван, переводил
дыхание. Пиршество ароматов, да и только Ц жуть, настоящий обонятельный
каннибализм. Я опьянел, словно пригубил женственность в чистом виде. Я за
пасался энергией впрок: прекрасный цветок, умирая, возвращал меня к жизн
и. О том, что Элен три месяца томилась в заточении и ждала освободителя, а о
свободитель-то ее и погубил, я больше думать не хотел. Она ведь сама собир
алась донести на меня, предательница, Ц я просто опередил ее. Во мне ни на
миг не шевельнулось подозрение, что Стейнер мог обмануть меня, и я, даже не
представляя себе, какую чудовищную гнусность совершаю, продолжал купат
ься в блаженстве.
В конце концов, что такого? У Элен жизненной силы в избытке, пусть уступит
мне немного: сытые должны делиться с голодными. Я ведь завидовал ей, как за
видует угасающий день ясному утру. И я действительно чувствовал, что ожи
ваю: уж не знаю, в силу какой химической реакции, в моих жилах заиграла кро
вь, мускулы стали крепче, кожа Ц свежее. Так продолжалось недели две Ц ка
ждый день я приникал к раструбу и пил, смакуя, долгими глотками, жизнь моей
невесты.
После этих ингаляций я ощутил в себе бодрость небывалую. Я просто не узна
вал себя: исчезли круги под глазами, волосы заблестели, выглядел я теперь
почти на свои годы. Что-то неуловимо новое появилось в моем лице, волшебны
й налет какой-то… Мне и в голову не пришло, что я мог почувствовать себя лу
чше просто оттого, что провел две недели в горах, на свежем воздухе. Я помо
лодел, я будто принял крещение, и новая жизнь открывалась передо мной. Я ст
ал другим человеком и обрел семью. Я всегда завидовал людям, которые объе
диняются в братства по идеям, людям, чья жизнь полна особым смыслом. В любо
м обществе, сказал мне как-то Стейнер, есть маленькая горстка избранных
Ц им законы не писаны, им заповеди не указ, и видят они дальше большинства
. Я тоже хотел стать таким и был готов на все, чтобы снискать уважение трои
цы. Будущее виделось мне радужным.
Но однажды утром, ни с того ни с сего, Стейнер с Франческой позвали меня в к
ухню и довольно сухо попросили покинуть их дом. До меня даже не сразу дошл
о, что они говорят всерьез.
Ц Это невозможно. А как же наш уговор? Вы обещали…
Ц Мы свое слово сдержали, Бенжамен. Вы отдали нам Элен, вы дышали ею, мы с в
ами в расчете.
Ц Но почему вы гоните меня? Что я такого сделал?
Ц Вы просто нам больше не нужны.
Ц Но я думал… я думал, мы друзья!
Ц Мы и останемся друзьями, Бенжамен… на расстоянии.
Я пытался вымолить хотя бы отсрочку, клянчил, убеждал. Готов был даже плат
ить за проживание, вносить свою долю. Все напрасно. Они и не любили меня ни
когда, им нужна была Элен. Меня выпроваживали как шестерку, выбрасывали к
ак балласт. Невысокого же они обо мне были мнения, не хотели взять даже в п
одручные к Раймону. Это меня добило. Я пожертвовал для них всем, а они брос
ают меня на произвол судьбы! Я вспылил, заперся на ключ в своей комнате, эт
о не возымело действия, и тогда я пригрозил, что сдам их полиции. Тут-то Сте
йнер и поймал меня на слове Ц запихнул в свою машину, отвез в соседний гор
одок, высадил перед жандармерией и подтолкнул к самым дверям.
Ц Валяйте, выкладывайте им ваши страшные тайны.
Из здания как раз вышел полицейский в форме. Стейнер окликнул его Ц они б
ыли знакомы.
Ц Капрал, вот этот господин желает сообщить вам о преступлениях, соверш
енных в моем доме. Капрал улыбнулся, похлопал его по плечу и, даже не удост
оив меня взглядом, пошел своей дорогой.
Ц Зарубите себе на носу, Ц прошипел Стейнер, Ц все это выше вашего разу
мения. Вы Ц всего лишь щепка, попавшая в водоворот.
Он дал мне в порядке компенсации двадцать тысяч франков и пожелал всего
наилучшего. Раймон, как был, в майке и рейтузах Ц он катался на велосипеде
для поддержания формы Ц отвез меня на вокзал в Понтарлье. За всю дорогу э
тот хорек рта не раскрыл, только напомнил, что в моих интересах помалкива
ть. У них, мол, на меня досье собрано. Вот как они меня отблагодарили, а я-то р
ади них пошел на такую подлость!
Ну вот почти и конец моей горестной повести. В Париже я сперва отправился
на квартиру Элен и забрал все, что могло бы навести на мой след, постаравши
сь при этом никому не попасться на глаза. Потом вернулся в свою конуру в XIX о
круге Ц все это время я продолжал за нее платить. Пришлось опять привыка
ть к прежней богемной жизни. Целый год я купался в роскоши, жил на всем гот
овом, и меня в дрожь бросало при одной мысли, что я снова окажусь на мели. Я ч
увствовал себя жалким ничтожеством. Заставил себя сесть за новый роман,
снова занимался грабежом, обнаглел пуще прежнего, переписывал целые стр
аницы, но дело все равно не клеилось. Стейнер лгал: никаких способностей у
меня не было. Об Элен я старался не думать, чтобы не завыть от стыда и горя.

Прошло два месяца. Я кое-как сводил концы с концами. Однажды утром я собир
ался к своему издателю, передать ему первый вариант книги. Нервничал жут
ко. Я брился перед зеркалом, и вдруг левую сторону лица как прострелило; я
стиснул зубы, рот искривился в какой-то чудной гримасе, веко задергалось,
и левый глаз перестал видеть. Это продолжалось с полминуты. А час спустя, к
огда издатель восторгался фразами Набокова, Виктора Гюго, Андре Жида и В
алери Ц я присвоил их, не изменив ни одной запятой, Ц меня опять перекос
ило.
Ц Что с вами, зубами маетесь? Вы так скалитесь, будто у вас вся челюсть бол
ит!
Я удрал, оставив разбросанные по столу листки рукописи. Бежал, бежал, пока
не выбился из сил. И во всех витринах видел свое отражение, видел эту жутку
ю судорогу, исказившую пол-лица. После этого я целыми днями лежал, забивши
сь под одеяло. Тик временами отпускал, но возобновлялся, стоило мне посмо
треться в зеркало. Прошла неделя. Однажды меня скрутило не на шутку, ужасн
о разболелась голова, веко падало, как косо прибитый ставень, левая щека в
ыплясывала сарабанду не в лад с остальным лицом, морщилась, дергалась. И в
друг мне все стало ясно: искаженное лицо, которое я видел в зеркале над рак
овиной, Ц это не я, это же Элен! Мне передался ее нервный тик. Я его подцепи
л, вдыхая ее флюиды, ее лицо наложилось на мое. Вот так: хотел взять себе ее ю
ность, а в придачу получил эту гримасу. То была ее месть. Она настигла меня,
запечатлелась на моем лице, влезла в мое «я», вытеснила меня из собственн
ой шкуры. Оказывается, раньше я и не представлял себе всей глубины своей н
изости; а что подумают обо мне люди? От этой мысли меня прошиб холодный пот
. Я стал жить отшельником, избегал яркого света, людных мест. Я боялся: вдру
г во мне узнают Элен, донесут на меня, обвинят в похищении. Ее безмолвный д
войник следовал за мной повсюду и мог выглянуть в самый неожиданный моме
нт. Левая половина моего лица корчилась в судороге, а правая опять старел
а. Целительный эффект устьев юности сошел на нет, хотя кое-где, островками
, еще сохранилась здоровая, гладкая кожа. Да как я мог поверить в это чудод
ейственное средство? в эту чушь? Теперь, всматриваясь в свое отражение в з
еркале, я вижу два лица: старика, в которого постепенно превращаюсь я сам,
и юную шалунью, которая корчит мне рожи.
С тех пор я Ц конченый человек. В аптеке я купил себе несколько масок, в од
ной из них вы меня видели. Хотел, пока не встретил вас, навсегда спрятать с
вое лицо, как вор прячет краденое, скрыть печать моей подлости. Писать я бр
осил, деньги кончились, пришлось сменить мой клоповник на каморку еще те
снее и грязнее. От людей я прячусь, выхожу только ночью. Так и скрываюсь на
улицах среди парижской голытьбы. Три дня назад на набережной острова Сен
-Луи меня взяли полицейские и отвезли в Отель-Дье. Мне уже было все равно. Н
о когда я увидел вас, то решился все рассказать. Вы были не похожи на други
х, вы показались мне доброй, способной понять и еще Ц неуверенной. Мне бол
ьше нечего терять, я хочу искупить свою вину, пусть даже ценой жизни. Неско
лько раз я звонил Стейнерам, но их телефон в Юра отключен. А в справочной с
лужбе такой фамилии не значится. Доктор, вы должны мне помочь, вы должны на
йти Элен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26