За всю жизнь он никак не мог понять, почему старикам интересно слушать нечто подобное. Они были очень внимательны и вежливы. И наоборот, пришедшие днем раньше бойскауты, которые, казалось бы, должны были быть полны природного любопытства, вели себя индифферентно и нетерпеливо. Тайсон отнес такое поведение на счет собственной неопытности. Он продолжил экскурсию.
– Эта решетка относится примерно к сороковым годам прошлого века. Подойдя поближе, вы сможете рассмотреть вот здесь, среди узорчатых железных прутьев, выкованных каким-то старательным кузнецом, эмблему северян и американского орла, являющихся основной темой тех лет.
Тайсону до смерти хотелось закурить или глотнуть немного свежего воздуха. Массивные стены капонира избавляли от полуденного зноя, но смесь приторного цветочного одеколона и пыли была невыносима. Плюс ко всему удушливая жара от мощного современного освещения. Он подумал, что монтаж кондиционеров в таком сооружении – безнадежное дело, да и предкам нашим не пришло в голову сделать отдушины.
Один из посетителей поинтересовался:
– Какой же смысл скрыт в этой решетке для вас, лейтенант?
– Что? О да. Это я сказал об этом, да? Ну этот фрагмент не из Форт-Гамильтона. Этот кусок был взят в старом правительственном здании на Уайтхолл-стрит перед тем, как его взорвали. Сейчас для большинства жителей Нью-Йорка слова Уайтхолл-стрит ассоциируются с призывом на военную службу. – Он любезно улыбнулся и заметил, как несколько дедов улыбнулись в ответ.
– Во всяком случае, – продолжал он, – с тех пор, когда меня призвали на действительную службу прошло много времени, и я удивился, увидев эту решетку здесь. – Он снова улыбнулся, как можно естественней. По правде говоря, он вовсе и не помнил ее. Тогда на уме у него были совсем другие вещи, а не архитектура этого мрачного старого сооружения, которое послало миллион его соотечественников на поля сражений. Он посмотрел направо и жестом пригласил группу перейти к следующему экспонату. Бен неожиданно задержался взглядом на своем отражении в стекле витрины. Честно говоря, он выглядел совсем неплохо в военной форме, как, пожалуй, и все мужчины. Бен церемонно поправил галстук.
Женский голос, прорезавший тишину, заставил его вздрогнуть.
– Вы видели войну во Вьетнаме?
Он оглянулся на голос. Она стояла позади группы, возвышаясь над теми, кто был рожден на заре столетия. Тайсон не мог сразу сообразить, как долго она отсутствовала. Седые головы моментально повернулись к ней.
Карен Харпер задала еще один вопрос:
– За что вы получили все эти медали?
Несколько человек засмеялись.
Тайсон предложил группе самостоятельно походить по музею, обещав вернуться через некоторое время. Он быстро подошел к Карен и, взяв ее за руку, вывел из музея. На небольшой полянке, разделявшей музей и офицерский клуб, она высвободила свою руку, капризно сказав:
– Лейтенанты не берут майоров женского пола за руку.
– Хотите выпить?
– Нет. В прошлый раз на документах остались пятна. Он улыбнулся.
– У меня тоже возникли в связи с этим некоторые осложнения... дома.
– Неужели? – Она постояла немного молча, потом добавила: – У меня тоже. Я к тому... что у меня состоялся разговор с моим другом. Я вам рассказывала о нем. Он полковник пехоты, сейчас в Вашингтоне. Но мне не нужно вам говорить об этом.
Тайсон почувствовал укол ревности. Где-то в глубине души он допускал, что у нее был друг, но не хотел, чтобы это подтвердилось. Он силился улыбнуться.
– Я напишу ему письма с объяснениями, а вы напишите такое же моей жене.
– Безусловно. А вам не кажется, лейтенант, что вы ведете себя немного фамильярно?
– Извините. Я скучал без вас.
– Прекратите. Во-первых, вы никудышный экскурсовод.
– Я знаю.
– А во-вторых, мне нужно кое-что рассказать вам.
Тайсон глубоко и взволнованно вздохнул, но заставил себя говорить как можно беззаботнее.
– Как продвигается наше расследование?
– Я пришла к важным выводам. – Она направилась к офицерскому клубу. – Следуйте за мной.
Тайсон вошел за ней в клуб, миновал фойе и поднялся по узким каменным ступеням на второй этаж. Пока они шли, Тайсон продолжал выступать в роли экскурсовода.
– Заметьте, что этот этаж построен не из гранита, а из кирпича, следовательно, здание достраивали... Большие орудия с самого начала стояли здесь, на открытом парапете...
– Я все это знаю. Я была на экскурсии. А как же ваши туристы?
– Они усядутся в свой автобус и проболтают всю дорогу о нас с вами.
Она сдержала улыбку.
– Ах вы подлый человечище. Они такие милые.
– Ничего себе милые! Не хотел бы я дожить до такой степени дряхлости.
– Может, вам и не придется. – Они вышли на длинную крытую террасу, застекленную со стороны моря. Острые лучики солнца пробивали стекло, оставляя на полу радужные геометрические фигуры.
– Я обнаружил здесь две большие приемные, одна как нельзя лучше подходит для суда, – сказал Бен. – Хотите взглянуть?
– Комната Вашингтона и комната Джексона. Я знаю их.
– Хорошо. Что вы думаете по этому поводу? В комнате Вашингтона такой красивый потолок, как в соборе, зато комната Джексона гораздо интимнее, если вы понимаете, что я имею в виду.
– Вы сегодня в каком-то приподнятом настроении.
Сквозь стекло террасы он увидел справа недавно пристроенный обеденный зал, за ним Шор-Парквей, петляющую вдоль пролива, перекрытую вдали мостиком Верразано. В миле от них виднелся берег Стейтен-Айленда. Тайсон четко мог различить артиллерийские орудия форта Баттери-Унд.
– Красивый вид. – Он закурил сигарету. – Ну, как я выгляжу в форме? Таким, как вы меня представляли?
– Зарубите себе на носу, что мне нет никакого дела до того, как вы выглядите в форме. Ну раз уж вы спрашиваете... Да. Вы выглядите отлично, только почему-то волосы слишком длинные. Это не по уставу.
– Я уже стригся, но они быстро растут. Между прочим, вы когда-нибудь найдете мой зонт?
– Нет. Я вам уже сказала, что оставила его в самолете. Хотите, я вам заплачу за него?
– Нет. Это подарок. Почему бы вам просто не купить мне такой же? Черный.
– Хорошо. Черный. – Карен нетерпеливо произнесла: – Мне приказано в течение пяти дней представить отчет о проделанной работе.
– Хорошо. Тогда мы узнаем, что нас ждет.
– Да. Нет ничего хуже, чем ждать. Я не собиралась ничего затягивать, но мое время ограничивается пунктами статьи 31-й «Кодекса военных законов», которая, как вам известно, предусматривает только предварительное расследование. Во всяком случае, я могу рекомендовать одно из двух: либо закрыть дело, либо ввиду нарушения «Кодекса военных законов» обвинения снимаются и расследование продолжается согласно статье 32-й. Как вы сами понимаете, моя рекомендация для прокуратуры – вещь необязательная.
– Но ваше последнее слово имеет некоторый вес, другое дело, какую рекомендацию хочет получить от вас армия.
– Мне безразлично, что они хотят, – сухо ответила она.
– Вы пытаетесь вычислить, не угодно ли им, чтобы вы обошлись со мной построже, – продолжал Тайсон. – Если Харпер, мол, говорит «продолжайте», тогда колеса военного судопроизводства закрутятся и дело передадут в высший военный суд, а главным побудителем посчитают вас. Ну а если Харпер поставит точку в своем расследовании, они пожмут плечами и неохотно замнут дело, путь даже ваша рекомендация почти не играет роли. Но тогда зенитная артиллерия газетчиков разбабахает вас в пух и прах. Я не завидую вам.
Карен тяжело вздохнула.
– Могу я с вами поговорить конфиденциально?
– Конечно.
Она помешкала немного.
– Я всегда думала, что порученное мне расследование подстроено. Я не понимаю, почему прокуратура возлагает такую большую ответственность на одного человека? Почему именно на меня?
– Вы только теперь об этом задумались?
– Расследованием с самого начала должен был заниматься штат подготовленных сотрудников ФБР, ЦРУ, министерства юстиции и так далее. Следствие по такой статье ведется обычно довольно долго, ведь нужно же определить, соответствует ли все это действительности, заслуживают ли эти факты того, чтобы ими занимались присяжные.
– И то правда. Но пока что прокуратура не сделала ничего незаконного.
– Да... возможно. Но все это просто... странно. – Она посмотрела на него в упор. – Позвольте мне спросить вас кое о чем. Кто-нибудь... ну, кто-то из правительства обращался к вам... с предложением? – Карен подождала. – Ну? Кто-нибудь, кроме меня, разговаривал с вами?
– Нет.
– Видите ли, лейтенант, мне не нравится, что из меня делают дуру, даже больше, чем из вас козла отпущения.
– Я очень хорошо понимаю, каково вам сейчас.
– Нас что, держат за пешек в игре, о правилах которой нам неизвестно?
– Нет, конечно, нет. Послушайте, майор, если вы думали, что это дело раздули для того, чтобы восторжествовала справедливость, то вы очень наивны. Все уже предопределено независимо от того, что мы скажем. Не удивляйтесь, если к вам кто-то подойдет и посоветует прислушаться к точке зрения армии.
Она повернулась лицом к застекленной части террасы и посмотрела вдаль. Тайсон следил за ее взглядом. Океанский лайнер «Роттердам», бороздя пролив, проплыл под мостом, укачивая поднимающимися волнами небольшое суденышко, следующее по его курсу. Летевший с юга турбореактивный самолет шел на посадку в аэропорт Кеннеди. Тайсон вспомнил отпуска, проведенные с Марси там, где они были счастливы. И тут он с полной силой ощутил, что жизнь догорает и что последние фрагменты ее связаны с тюрьмой, разводом, финансовыми проблемами, позором преступления, доказанного или недоказанного.
Карен прервала его раздумья.
– Я должна вам сказать, лейтенант, и вы уже знаете, что я собрала достаточно фактов, чтобы рекомендовать присяжным решить вопрос о подсудности данного дела.
– Тогда не медлите.
– Но у меня также зародилось подозрение, что правительство оказывает тайное давление на ход расследования. И если на самом деле это правда, тогда ваши права в чем-то могут быть нарушены в ходе судебного процесса...
– Послушайте, майор, мои права нарушены с того самого дня, когда акушерка хлопнула меня по попке. Иногда властям приходится делать определенные вещи на благо общества и даже на благо некоторых личностей, делая им больно при этом. Где вы учились? В монастыре?
– Вы говорите так, словно защищаете правительство.
– Конечно, я этого не делаю, но я очень хорошо понимаю, что его подключили к ремонтно-восстановительным работам.
– Заключали ли вы с армией или министерством юстиции что-то вроде сделки?
– Нет.
– А вы бы пошли на это?
– Смотря что за сделка. В подобных делах вы не предлагаете, а соглашаетесь или нет.
– Значит, все-таки к вам подходили. Это незаконно. Идет следствие по статье 31-й, и только я могу вступать с вами в переговоры, и то по вашему согласию.
– Вы можете соблюдать условности.
– Как с вами завязали контакт? При каких обстоятельствах?
– Если это нигде не прозвучит...
– Нет, – ответила она, – я уже не могу это слышать. Я должна буду доложить об этом.
– Тогда оставьте свой вопрос.
Она неохотно кивнула.
– Можно мне дать вам один дельный совет?
– Вы мне и так уже кучу надавали.
Она не обратила внимания на его замечание и продолжала:
– Наймите квалифицированного адвоката, не Слоуна. Я уже беседовала с ним. Возьмите хорошего защитника из военной прокуратуры или же дипломированного военного адвоката.
– Это поистине ценный совет, майор. Вообще немного странно это слышать из уст моего следователя, но тем не менее спасибо. Я полагаю, это означает, что вы расстаетесь со мной.
– Да. Я завтра возвращаюсь в Вашингтон, чтобы закончить рапорт. По этой причине я и нахожусь здесь. Хотите ли вы включить в рапорт письменное или устное заявление?
Тайсон подумал, что она могла бы спросить о такой безделице по телефону.
– Я подумаю об этом. У меня к вам тоже имеется вопрос. Разве вы не уходите в отставку?
– Ухожу, только пока меня не отпускают. После того как я подам рапорт, официально закончу это дело. Однако если им понадобятся какие-нибудь разъяснения, они, пожалуй, не станут отзывать меня. Вот поэтому меня задерживают до окончательного распоряжения начальства.
– Да, нелегко вам. Мне кажется, что армия была бы против того, чтобы вы давали какие-либо разъяснения прессе. Вот почему вас задерживают на службе. Другими словами, вы услышали и увидели слишком много, чтобы просто так отделаться. Неужели вам это не приходило в голову, когда вы брались за мое дело? Ну, как бы там ни было, а они вас скоро освободят.
– Меня это как раз не очень тревожит... хотя немного меняет мои личные планы. Я намеревалась поступить в юридическую контору... здесь, в Нью-Йорке.
– Я загляну к вам, если понадобится переписать завещание.
– Но мои проблемы по сравнению с вашими незначительны.
– Ваши проблемы станут значительнее, если не перестанете развивать теорию правительственного контроля за следствием. Они съедят вас живьем, майор. Поэтому примите совет от более опытного человека, прошедшего корпоративные джунгли – и азиатские также. Не нужно геройствовать. Предоставьте мне волноваться о том, что затевает правительство.
– Я беспокоюсь не о вас лично. Я только хочу, чтобы справедливость...
– Пожалуйста, не надо. Я как заслышу это слово, чувствую рвотный позыв. Я бы на вашем месте просто подыгрывал, держался ближе к большому объекту, наблюдал за всеми, кто идет к двери или включает свет. Намек поняли?
– Какая чепуха! – фыркнула она.
– Временами, Карен, мне хочется, чтобы вы были мужчиной, хотя порой я рад, что это не так.
– В ваших словах есть что-то личное. Вы не можете называть меня по имени.
– Это и была ваша неприятность по работе, помимо объяснения с другом?
Она растерянно потерла подбородок.
– В общем да. Вот почему они торопят меня с заключением.
Он рассмеялся.
– Не смешно.
– Все мы смешные... Кто на вас навалил все это, напыщенное ничтожество ван Аркен? Я слышал и читал о нем кое-что.
Не отвечая на вопрос, она сказала:
– Я думаю, они следят за вами.
– Конечно. Я ведь не покидаю страну, не встречаюсь с иностранными агентами и не сплю где попало.
– Хорошо. Можно мне сигарету?
– Еще одну. Вы ведь уже курили на прошлой неделе.
Он достал пачку и выбил сигарету. Закурив, она с непривычки закашлялась. Переведя дыхание, сказала:
– Вам нужно бросить курить.
– Вы первая, кто кашляет.
– Послушайте, лейтенант... отрицать... ну притворяться, что не было... – Она снова затянулась, потом посмотрела на часы. – Я должна идти.
– Закончите мысль.
– Ну... некоторые слова... которые вы иногда говорите... мне... не относятся к расследованию.
– Я не уловил смысл предложения. Не думаете ли вы, что между нами завязываются личные отношения?
– Да. Как раз это я и имела в виду.
– С долей симпатии?
– Думаю.
– Я тоже так думаю. – Он взглянул на нее и напомнил: – Вы же сказали при первой встрече, что этого не произойдет.
– Я сказала?
– Да. Во всяком случае, вы мне очень нравитесь, и я рад, что теперь все прояснилось.
– Да.
Он заметил, как сильно дрожат ее руки, и почувствовал, что от волнения у него пересохло во рту.
– Ну... так... что нам делать?
– Ничего. – Майор откашлялась и выбросила сигарету в траву. – Если вы хотите, чтобы я внесла в рапорт ваше заявление, сообщите мне об этом завтра до полудня.
– Где вы остановились?
– В доме для гостей. Здесь.
– Может быть, мы сегодня пообедаем?
– Конечно, нет, если не хотите на меня навлечь еще большую беду.
– Извините, я не хотел.
– Если бы на вашем месте оказался другой, я бы сказала, что это продуманный ход для получения некоторого преимущества. Во всяком случае, я виновата в таком, я бы сказала, романтическом повороте событий так же, как и вы. – Она протянула руку. – До свидания, лейтенант.
– Сегодня вечером я буду у себя. – Он крепко пожал ее руку.
– А у себя. – Выдернув руку, Карен, не оглядываясь, ушла.
Тайсон следил за резкими движениями майора, идущей по яркой солнечной террасе. Он сказал сам себе:
– Ну и что. В конце концов, ничто человеческое нам не чуждо.
Он твердо знал, что непременно увидится с ней снова, и предчувствовал, что ничего из этого не выйдет – не в плане постели, а в плане судьбы. Он не мог отрицать, что судьба распорядилась бы по-иному, встреться они при других обстоятельствах. Размышляя над жизненными коллизиями, он понял, что когда наступит время расстаться, они оба порадуются, что изменили жизнь друг друга к лучшему.
Глава 28
Бен Тайсон лежал растянувшись на кушетке в темной гостиной. Небольшая комната нагрелась за день так, что теперь, изнывая от жары, он надел одни лишь спортивные трусы. Бутылка холодного пива одиноко стояла на сервировочном столе. Он сел и глубоко вздохнул. Пробежка длиной в две мили вокруг гарнизона вконец измотала его. Ты слишком много куришь и пьешь, и к тому же ты уже старый, думал про себя Тайсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Эта решетка относится примерно к сороковым годам прошлого века. Подойдя поближе, вы сможете рассмотреть вот здесь, среди узорчатых железных прутьев, выкованных каким-то старательным кузнецом, эмблему северян и американского орла, являющихся основной темой тех лет.
Тайсону до смерти хотелось закурить или глотнуть немного свежего воздуха. Массивные стены капонира избавляли от полуденного зноя, но смесь приторного цветочного одеколона и пыли была невыносима. Плюс ко всему удушливая жара от мощного современного освещения. Он подумал, что монтаж кондиционеров в таком сооружении – безнадежное дело, да и предкам нашим не пришло в голову сделать отдушины.
Один из посетителей поинтересовался:
– Какой же смысл скрыт в этой решетке для вас, лейтенант?
– Что? О да. Это я сказал об этом, да? Ну этот фрагмент не из Форт-Гамильтона. Этот кусок был взят в старом правительственном здании на Уайтхолл-стрит перед тем, как его взорвали. Сейчас для большинства жителей Нью-Йорка слова Уайтхолл-стрит ассоциируются с призывом на военную службу. – Он любезно улыбнулся и заметил, как несколько дедов улыбнулись в ответ.
– Во всяком случае, – продолжал он, – с тех пор, когда меня призвали на действительную службу прошло много времени, и я удивился, увидев эту решетку здесь. – Он снова улыбнулся, как можно естественней. По правде говоря, он вовсе и не помнил ее. Тогда на уме у него были совсем другие вещи, а не архитектура этого мрачного старого сооружения, которое послало миллион его соотечественников на поля сражений. Он посмотрел направо и жестом пригласил группу перейти к следующему экспонату. Бен неожиданно задержался взглядом на своем отражении в стекле витрины. Честно говоря, он выглядел совсем неплохо в военной форме, как, пожалуй, и все мужчины. Бен церемонно поправил галстук.
Женский голос, прорезавший тишину, заставил его вздрогнуть.
– Вы видели войну во Вьетнаме?
Он оглянулся на голос. Она стояла позади группы, возвышаясь над теми, кто был рожден на заре столетия. Тайсон не мог сразу сообразить, как долго она отсутствовала. Седые головы моментально повернулись к ней.
Карен Харпер задала еще один вопрос:
– За что вы получили все эти медали?
Несколько человек засмеялись.
Тайсон предложил группе самостоятельно походить по музею, обещав вернуться через некоторое время. Он быстро подошел к Карен и, взяв ее за руку, вывел из музея. На небольшой полянке, разделявшей музей и офицерский клуб, она высвободила свою руку, капризно сказав:
– Лейтенанты не берут майоров женского пола за руку.
– Хотите выпить?
– Нет. В прошлый раз на документах остались пятна. Он улыбнулся.
– У меня тоже возникли в связи с этим некоторые осложнения... дома.
– Неужели? – Она постояла немного молча, потом добавила: – У меня тоже. Я к тому... что у меня состоялся разговор с моим другом. Я вам рассказывала о нем. Он полковник пехоты, сейчас в Вашингтоне. Но мне не нужно вам говорить об этом.
Тайсон почувствовал укол ревности. Где-то в глубине души он допускал, что у нее был друг, но не хотел, чтобы это подтвердилось. Он силился улыбнуться.
– Я напишу ему письма с объяснениями, а вы напишите такое же моей жене.
– Безусловно. А вам не кажется, лейтенант, что вы ведете себя немного фамильярно?
– Извините. Я скучал без вас.
– Прекратите. Во-первых, вы никудышный экскурсовод.
– Я знаю.
– А во-вторых, мне нужно кое-что рассказать вам.
Тайсон глубоко и взволнованно вздохнул, но заставил себя говорить как можно беззаботнее.
– Как продвигается наше расследование?
– Я пришла к важным выводам. – Она направилась к офицерскому клубу. – Следуйте за мной.
Тайсон вошел за ней в клуб, миновал фойе и поднялся по узким каменным ступеням на второй этаж. Пока они шли, Тайсон продолжал выступать в роли экскурсовода.
– Заметьте, что этот этаж построен не из гранита, а из кирпича, следовательно, здание достраивали... Большие орудия с самого начала стояли здесь, на открытом парапете...
– Я все это знаю. Я была на экскурсии. А как же ваши туристы?
– Они усядутся в свой автобус и проболтают всю дорогу о нас с вами.
Она сдержала улыбку.
– Ах вы подлый человечище. Они такие милые.
– Ничего себе милые! Не хотел бы я дожить до такой степени дряхлости.
– Может, вам и не придется. – Они вышли на длинную крытую террасу, застекленную со стороны моря. Острые лучики солнца пробивали стекло, оставляя на полу радужные геометрические фигуры.
– Я обнаружил здесь две большие приемные, одна как нельзя лучше подходит для суда, – сказал Бен. – Хотите взглянуть?
– Комната Вашингтона и комната Джексона. Я знаю их.
– Хорошо. Что вы думаете по этому поводу? В комнате Вашингтона такой красивый потолок, как в соборе, зато комната Джексона гораздо интимнее, если вы понимаете, что я имею в виду.
– Вы сегодня в каком-то приподнятом настроении.
Сквозь стекло террасы он увидел справа недавно пристроенный обеденный зал, за ним Шор-Парквей, петляющую вдоль пролива, перекрытую вдали мостиком Верразано. В миле от них виднелся берег Стейтен-Айленда. Тайсон четко мог различить артиллерийские орудия форта Баттери-Унд.
– Красивый вид. – Он закурил сигарету. – Ну, как я выгляжу в форме? Таким, как вы меня представляли?
– Зарубите себе на носу, что мне нет никакого дела до того, как вы выглядите в форме. Ну раз уж вы спрашиваете... Да. Вы выглядите отлично, только почему-то волосы слишком длинные. Это не по уставу.
– Я уже стригся, но они быстро растут. Между прочим, вы когда-нибудь найдете мой зонт?
– Нет. Я вам уже сказала, что оставила его в самолете. Хотите, я вам заплачу за него?
– Нет. Это подарок. Почему бы вам просто не купить мне такой же? Черный.
– Хорошо. Черный. – Карен нетерпеливо произнесла: – Мне приказано в течение пяти дней представить отчет о проделанной работе.
– Хорошо. Тогда мы узнаем, что нас ждет.
– Да. Нет ничего хуже, чем ждать. Я не собиралась ничего затягивать, но мое время ограничивается пунктами статьи 31-й «Кодекса военных законов», которая, как вам известно, предусматривает только предварительное расследование. Во всяком случае, я могу рекомендовать одно из двух: либо закрыть дело, либо ввиду нарушения «Кодекса военных законов» обвинения снимаются и расследование продолжается согласно статье 32-й. Как вы сами понимаете, моя рекомендация для прокуратуры – вещь необязательная.
– Но ваше последнее слово имеет некоторый вес, другое дело, какую рекомендацию хочет получить от вас армия.
– Мне безразлично, что они хотят, – сухо ответила она.
– Вы пытаетесь вычислить, не угодно ли им, чтобы вы обошлись со мной построже, – продолжал Тайсон. – Если Харпер, мол, говорит «продолжайте», тогда колеса военного судопроизводства закрутятся и дело передадут в высший военный суд, а главным побудителем посчитают вас. Ну а если Харпер поставит точку в своем расследовании, они пожмут плечами и неохотно замнут дело, путь даже ваша рекомендация почти не играет роли. Но тогда зенитная артиллерия газетчиков разбабахает вас в пух и прах. Я не завидую вам.
Карен тяжело вздохнула.
– Могу я с вами поговорить конфиденциально?
– Конечно.
Она помешкала немного.
– Я всегда думала, что порученное мне расследование подстроено. Я не понимаю, почему прокуратура возлагает такую большую ответственность на одного человека? Почему именно на меня?
– Вы только теперь об этом задумались?
– Расследованием с самого начала должен был заниматься штат подготовленных сотрудников ФБР, ЦРУ, министерства юстиции и так далее. Следствие по такой статье ведется обычно довольно долго, ведь нужно же определить, соответствует ли все это действительности, заслуживают ли эти факты того, чтобы ими занимались присяжные.
– И то правда. Но пока что прокуратура не сделала ничего незаконного.
– Да... возможно. Но все это просто... странно. – Она посмотрела на него в упор. – Позвольте мне спросить вас кое о чем. Кто-нибудь... ну, кто-то из правительства обращался к вам... с предложением? – Карен подождала. – Ну? Кто-нибудь, кроме меня, разговаривал с вами?
– Нет.
– Видите ли, лейтенант, мне не нравится, что из меня делают дуру, даже больше, чем из вас козла отпущения.
– Я очень хорошо понимаю, каково вам сейчас.
– Нас что, держат за пешек в игре, о правилах которой нам неизвестно?
– Нет, конечно, нет. Послушайте, майор, если вы думали, что это дело раздули для того, чтобы восторжествовала справедливость, то вы очень наивны. Все уже предопределено независимо от того, что мы скажем. Не удивляйтесь, если к вам кто-то подойдет и посоветует прислушаться к точке зрения армии.
Она повернулась лицом к застекленной части террасы и посмотрела вдаль. Тайсон следил за ее взглядом. Океанский лайнер «Роттердам», бороздя пролив, проплыл под мостом, укачивая поднимающимися волнами небольшое суденышко, следующее по его курсу. Летевший с юга турбореактивный самолет шел на посадку в аэропорт Кеннеди. Тайсон вспомнил отпуска, проведенные с Марси там, где они были счастливы. И тут он с полной силой ощутил, что жизнь догорает и что последние фрагменты ее связаны с тюрьмой, разводом, финансовыми проблемами, позором преступления, доказанного или недоказанного.
Карен прервала его раздумья.
– Я должна вам сказать, лейтенант, и вы уже знаете, что я собрала достаточно фактов, чтобы рекомендовать присяжным решить вопрос о подсудности данного дела.
– Тогда не медлите.
– Но у меня также зародилось подозрение, что правительство оказывает тайное давление на ход расследования. И если на самом деле это правда, тогда ваши права в чем-то могут быть нарушены в ходе судебного процесса...
– Послушайте, майор, мои права нарушены с того самого дня, когда акушерка хлопнула меня по попке. Иногда властям приходится делать определенные вещи на благо общества и даже на благо некоторых личностей, делая им больно при этом. Где вы учились? В монастыре?
– Вы говорите так, словно защищаете правительство.
– Конечно, я этого не делаю, но я очень хорошо понимаю, что его подключили к ремонтно-восстановительным работам.
– Заключали ли вы с армией или министерством юстиции что-то вроде сделки?
– Нет.
– А вы бы пошли на это?
– Смотря что за сделка. В подобных делах вы не предлагаете, а соглашаетесь или нет.
– Значит, все-таки к вам подходили. Это незаконно. Идет следствие по статье 31-й, и только я могу вступать с вами в переговоры, и то по вашему согласию.
– Вы можете соблюдать условности.
– Как с вами завязали контакт? При каких обстоятельствах?
– Если это нигде не прозвучит...
– Нет, – ответила она, – я уже не могу это слышать. Я должна буду доложить об этом.
– Тогда оставьте свой вопрос.
Она неохотно кивнула.
– Можно мне дать вам один дельный совет?
– Вы мне и так уже кучу надавали.
Она не обратила внимания на его замечание и продолжала:
– Наймите квалифицированного адвоката, не Слоуна. Я уже беседовала с ним. Возьмите хорошего защитника из военной прокуратуры или же дипломированного военного адвоката.
– Это поистине ценный совет, майор. Вообще немного странно это слышать из уст моего следователя, но тем не менее спасибо. Я полагаю, это означает, что вы расстаетесь со мной.
– Да. Я завтра возвращаюсь в Вашингтон, чтобы закончить рапорт. По этой причине я и нахожусь здесь. Хотите ли вы включить в рапорт письменное или устное заявление?
Тайсон подумал, что она могла бы спросить о такой безделице по телефону.
– Я подумаю об этом. У меня к вам тоже имеется вопрос. Разве вы не уходите в отставку?
– Ухожу, только пока меня не отпускают. После того как я подам рапорт, официально закончу это дело. Однако если им понадобятся какие-нибудь разъяснения, они, пожалуй, не станут отзывать меня. Вот поэтому меня задерживают до окончательного распоряжения начальства.
– Да, нелегко вам. Мне кажется, что армия была бы против того, чтобы вы давали какие-либо разъяснения прессе. Вот почему вас задерживают на службе. Другими словами, вы услышали и увидели слишком много, чтобы просто так отделаться. Неужели вам это не приходило в голову, когда вы брались за мое дело? Ну, как бы там ни было, а они вас скоро освободят.
– Меня это как раз не очень тревожит... хотя немного меняет мои личные планы. Я намеревалась поступить в юридическую контору... здесь, в Нью-Йорке.
– Я загляну к вам, если понадобится переписать завещание.
– Но мои проблемы по сравнению с вашими незначительны.
– Ваши проблемы станут значительнее, если не перестанете развивать теорию правительственного контроля за следствием. Они съедят вас живьем, майор. Поэтому примите совет от более опытного человека, прошедшего корпоративные джунгли – и азиатские также. Не нужно геройствовать. Предоставьте мне волноваться о том, что затевает правительство.
– Я беспокоюсь не о вас лично. Я только хочу, чтобы справедливость...
– Пожалуйста, не надо. Я как заслышу это слово, чувствую рвотный позыв. Я бы на вашем месте просто подыгрывал, держался ближе к большому объекту, наблюдал за всеми, кто идет к двери или включает свет. Намек поняли?
– Какая чепуха! – фыркнула она.
– Временами, Карен, мне хочется, чтобы вы были мужчиной, хотя порой я рад, что это не так.
– В ваших словах есть что-то личное. Вы не можете называть меня по имени.
– Это и была ваша неприятность по работе, помимо объяснения с другом?
Она растерянно потерла подбородок.
– В общем да. Вот почему они торопят меня с заключением.
Он рассмеялся.
– Не смешно.
– Все мы смешные... Кто на вас навалил все это, напыщенное ничтожество ван Аркен? Я слышал и читал о нем кое-что.
Не отвечая на вопрос, она сказала:
– Я думаю, они следят за вами.
– Конечно. Я ведь не покидаю страну, не встречаюсь с иностранными агентами и не сплю где попало.
– Хорошо. Можно мне сигарету?
– Еще одну. Вы ведь уже курили на прошлой неделе.
Он достал пачку и выбил сигарету. Закурив, она с непривычки закашлялась. Переведя дыхание, сказала:
– Вам нужно бросить курить.
– Вы первая, кто кашляет.
– Послушайте, лейтенант... отрицать... ну притворяться, что не было... – Она снова затянулась, потом посмотрела на часы. – Я должна идти.
– Закончите мысль.
– Ну... некоторые слова... которые вы иногда говорите... мне... не относятся к расследованию.
– Я не уловил смысл предложения. Не думаете ли вы, что между нами завязываются личные отношения?
– Да. Как раз это я и имела в виду.
– С долей симпатии?
– Думаю.
– Я тоже так думаю. – Он взглянул на нее и напомнил: – Вы же сказали при первой встрече, что этого не произойдет.
– Я сказала?
– Да. Во всяком случае, вы мне очень нравитесь, и я рад, что теперь все прояснилось.
– Да.
Он заметил, как сильно дрожат ее руки, и почувствовал, что от волнения у него пересохло во рту.
– Ну... так... что нам делать?
– Ничего. – Майор откашлялась и выбросила сигарету в траву. – Если вы хотите, чтобы я внесла в рапорт ваше заявление, сообщите мне об этом завтра до полудня.
– Где вы остановились?
– В доме для гостей. Здесь.
– Может быть, мы сегодня пообедаем?
– Конечно, нет, если не хотите на меня навлечь еще большую беду.
– Извините, я не хотел.
– Если бы на вашем месте оказался другой, я бы сказала, что это продуманный ход для получения некоторого преимущества. Во всяком случае, я виновата в таком, я бы сказала, романтическом повороте событий так же, как и вы. – Она протянула руку. – До свидания, лейтенант.
– Сегодня вечером я буду у себя. – Он крепко пожал ее руку.
– А у себя. – Выдернув руку, Карен, не оглядываясь, ушла.
Тайсон следил за резкими движениями майора, идущей по яркой солнечной террасе. Он сказал сам себе:
– Ну и что. В конце концов, ничто человеческое нам не чуждо.
Он твердо знал, что непременно увидится с ней снова, и предчувствовал, что ничего из этого не выйдет – не в плане постели, а в плане судьбы. Он не мог отрицать, что судьба распорядилась бы по-иному, встреться они при других обстоятельствах. Размышляя над жизненными коллизиями, он понял, что когда наступит время расстаться, они оба порадуются, что изменили жизнь друг друга к лучшему.
Глава 28
Бен Тайсон лежал растянувшись на кушетке в темной гостиной. Небольшая комната нагрелась за день так, что теперь, изнывая от жары, он надел одни лишь спортивные трусы. Бутылка холодного пива одиноко стояла на сервировочном столе. Он сел и глубоко вздохнул. Пробежка длиной в две мили вокруг гарнизона вконец измотала его. Ты слишком много куришь и пьешь, и к тому же ты уже старый, думал про себя Тайсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78