Тогда Брюстер снял пиджак, набросил ей на плечи и обнял. Джан закрыла глаза, а Мур что-то бормотал. Она положила голову ему на плечо. Они выбрались из театра. На улице выли сирены и вспыхивали огни полицейских машин и камер. А затем наступила тишина.
Брюстер не отходил от Джан целых два дня. Они были в Беверли Уилшир, в угловой квартире, пока не выяснилась правда об убийце. Брюстер разговаривал с ней, читал ей, но большую часть времени Джан дремала. Он отключил телевизор и не допускал к ней ни звонков, ни газет, но на второй день рассказал все о Лайле. Джан в шоке и изумлении слушала и плакала. Брюстер держал ее за руку, пока она не уснула, и ей казалось, что она может проспать так целый месяц.
Брюстер не позволял Джан вставать с постели иначе как для вылазок в ванную. Он вызвал горничную, позволил поговорить с Шарлин, но не допускал никого другого. Это было облегчением.
Наконец Джан уселась на кровати и вымучила улыбку.
– Ты прекрасный доктор, – проговорила она. Брюстер покачал головой:
– Нет, я превосходная сиделка, как и ты.
Джан подумала, как много воды утекло с тех пор, как она была сиделкой. Казалось, прошли десятилетия.
– Тебе лучше?
– Намного, со мной все в порядке, правда.
– Так, здесь некто хочет повидаться с тобой. Он ошивался в холле два дня. Мне не хотелось отсылать его домой.
– Сэм? – спросила Джан и почувствовала, что краснеет. Брюстер кивнул.
– Ты хочешь с ним встретиться или мне стоит отправить его домой? Джан вздохнула:
– Я уже дважды отсылала его назад. Лучше пусть придет. Извини.
– Ну что ты. Это ведь твоя жизнь, Джан. Незачем извиняться. Ты мне ничем не обязана.
Брюстер вышел.
«Наверное, я дерьмово выгляжу, – подумала Джан, а затем разозлилась на себя. – О, да какое кому дело, как я выгляжу? Сэм? Но он для меня больше ничего не значит».
Она подняла голову. Сэм молча вошел в спальню.
– С тобой все в порядке? Я просто поверить не могу. Мне надо с тобой поговорить.
Джан кивнула. Сэм подошел к постели.
– Боже, когда я увидел по телевизору убийцу, я сразу же понял, что не вынесу, если с тобой что-нибудь случится, Мери Джейн. Я… Я не знаю, что мне надо тебе сказать, чтобы ты ко мне вернулась, не знаю, что ты мне скажешь, но я знаю, что на свете нет абсолютно никого, кроме тебя, на ком я хотел бы жениться.
– Жениться? – Джан почти лишилась слов. – Выйти за тебя? Да я видеть тебя больше не хочу.
– О, я понимаю, что ты должна была пережить, пока «Рождение» не стало таким хитом. Но теперь ты видишь, что было необходимо…
– Ты что, свихнулся? – спросила Джан. – Ты окончательно рехнулся?
– Послушай, мы оба делали вещи, которыми не можем гордиться. Но ведь еще не поздно…
– Вот тут ты ошибаешься на все двести десять процентов. Мы опоздали на годы.
– Джан, все, что ты сказала, каждое слово – правда. Я во многом виноват. Я много думал и знаю теперь, чего хочу. Я хочу тебя, никого кроме тебя. Давай забудем все остальное. – Сэм взял ее руку. – Жизнь слишком коротка, чтобы ее растрачивать.
Джан посмотрела на него. И что она в нем любила? Внешность? Эгоистичность? Его легкий мелкий стиль? Мелкое остроумие? Как мелка была она, заботясь об этом человеке!
– Ты прав, – сказала она наконец. – Жизнь слишком коротка, чтобы ее растрачивать. Именно поэтому я не хочу тратить на тебя ни минуты больше.
До третьего дня Брюстер не позволял ей смотреть телевизор. В новостях показали целый раздел, посвященный событиям на церемонии вручения «Эмми». Джан смотрела эпизоды о том, как она, Лайла и Шарлин прибыли для получения «Эмми», как они шли к своим местам. Просто ужас. Кому нужно просматривать это раз за разом? Почему это нравится публике? Смотреть на смерть идола? Ложного идола? От этого Джан стало плохо. У нее даже заболел живот.
– Ну что ж, как доктор, я дам тебе лекарство, которое всегда предлагала моя мать, – улыбнулся Брюстер и вызвал горничную.
Джан выпила стакан простого старого имбирного эля, в этот момент у нее впервые мелькнула догадка об убийце. И вот на экране наплыв – это Нейл Морелли.
16
Джан простилась с Брюстером у входа в свой дом. Мысль о прощании в аэропорту слишком напоминала ей прошлое расставание с Нейлом там, в Нью-Йорке. Она вздрогнула.
– Тебе холодно? – спросил Брюстер.
Джан улыбнулась его заботе. Словно зима с убийственным морозом спустилась на всех них, но Голливуд безжалостен, а погода приятна и успокаивающа.
– Нет, со мной все в порядке, и я буду о'кей. – Она запнулась, так как не была в этом слишком уверена. Зачем же лгать? – Послушай, Брюстер, я не знаю, как смогу тебя когда-нибудь отблагодарить…
– Ну, я думаю, ты уже это сделала. Мур смотрел себе под ноги.
– Нет, мне кажется, ты заслужил больше, чем просто слова.
– Вероятно, мне действительно надо решить с этими ботинками, – попробовал отшутиться он, но понял, что это не проходит и добавил: – Но на то ведь и существуют друзья.
С этими словами он приподнялся на цыпочках и поцеловал ее, всего лишь раз и очень нежно, в губы, а затем ушел.
Джан вернулась в дом, губы ее дрожали. После Сэма она не целовалась ни с кем, и ощущение было приятным. Привкус горечи улетучился. Джан уселась на диване и начала писать список. Ей предстояла масса дел.
Когда зазвонил телефон, Джан растерялась: отвечать ей или нет. Но охранник от Ла Брека сделал это за нее. Он стоял у двери гостиной:
– Какой-то Сэм. Вы возьмете трубку?
Похолодев, Джан села. Что ему теперь надо? Она покачала головой, – не охраннику, а себе.
– Я возьму трубку!
– Мери Джейн? Джан? Это ты?
– Да, это я. Секунду Сэм молчал.
– Послушай, я по делу. Я знаю, что ты чувствуешь по отношению ко мне, но полагаю, нам есть о чем поговорить. В частности я только что подписал с «Парамаунт» договор о трех фильмах и хочу, чтобы ты играла главную роль в первом.
Теперь настала очередь Джан молчать. Голливуд! Она чуть не фыркнула. Это город, где сам дьявол скрывается под личиной продюсера и предлагает сделку на три фильма. Кто этот тип на том конце провода? Кем она его считает и кем считает ее он?
– Извини, но больше это не пройдет. Вот и все, что она сказала.
Голос Сэма усилился, Джан услышала, как актер нажал на свои струны. Играет он или сошел с ума? Или же Сэм просто самый бесчувственный человек в Америке?
– Все может быть так, как есть, я работаю над сценарием и он хорош, Джан. Действительно хорош. Он о гонщике, который чуть не потерял любимую, так как не мог бросить гонок. – Сэм сделал паузу. Джан не промолвила ни слова. – Послушай, я знаю, что это звучит по-детски, но так не играют.
Он остановился, чтобы перевести дыхание, и впервые за весь разговор Джан подумала, что слышит его настоящий голос.
– Мы можем поладить! – заявил он. Джан тихо положила трубку.
17
Они не перестают играть эту чертову песню. Сай Ортис чуть не выскочил за шкалу, когда крутил ручку радиоприемника, но не имело значения, какую бы станцию он ни слушал: после этого убийства все играли посвящение Кинка женщинам-самозванкам. Следующим была пародия этого дурацкого Ола Янковича под названием «Лайла». Но она мало что могла добавить к оригиналу.
Не удивительно, что офисы начинающих артистов оказались в дерьме. Спонсор, пресса, студия – весь Голливуд, казалось, хотел нажиться на «Троих на дороге», а теперь спасал свое. А у этой старой шлюхи Лауры Ричи хватило наглости позвонить ему домой ночью по личному телефону и спросить, видел ли он когда-либо Лайлу или Джан Мур голыми.
Когда Сай Ортис пришел в свой офис, рядом с дурочкой за конторкой лежал экземпляр «Информер» с явно комбинированным фото на обложке и кричащим красным заголовком: «Скандал в конце дорожного шоу».
– Что ты собираешься делать, когда уйдешь отсюда? – спросил Сай девицу.
– Не знаю, – ответила она, мигая.
– Очень плохо, потому что ты здесь больше не работаешь! – заявил Сай, схватил газету, смял ее и разорвал на мелкие кусочки. Потом швырнул на пол, растоптал ногами и прошел через стеклянную дверь в холл. Там его ждала секретарша.
– Есть что-нибудь от мистера Ди Геннаро?
– Нет. Он все еще под воздействием успокоительного. Но был звонок из больницы, мисс… Я хотела сказать о состоянии мистера Кайла. – Она сделала паузу. – То есть я сказала бы, что он мертв.
– Да мне-то какое дело? – пролаял Сай Ортис. – Эта сука, я хотел сказать, этот сукин сын все равно был не лучше, чем мертвый.
Черт, он не мог дышать! Сай прошел в кабинет и стал рыться в ящиках конторки. Он чувствовал, будто грудь его разрывается. Если Сай не побережется, то попадет в морг и окажется рядом с этим уродом. Он попытался считать, чтобы восстановить дыхание. При этом Сай заметил, что рядом с его многокнопочным телефоном лежит пачка розовых сообщений. Он пробежал по ним взглядом. Все клиенты вскоре будут экс-клиентами! Конечно же, каждого из этих уродов вызовут на «тяжбу по условиям контракта». Конечно. У этих свинячьих детей нет ни привязанности, ни совести. Они ринутся звонить Майклу Овитсу, Си Эм Ай, Си Эй Эй и другим агентам так, что провода будут плавиться. Все распадается! У Марта полный упадок сил, Шарлин оказалась извращенкой, Джан Мур – хирургическим трюком, а чертова Лайла Кайл – мужчина! Там в телесети взбесились, грозятся аннулировать шоу. Хайра Фландерс был убит, да и все другие спонсоры спасались бегством. Боже, Сай легко отделается, если эти торгаши не потащат его в суд. А они наверняка станут судиться, и это обойдется ему в миллионы!
Хуже того! Голливуд построен на лицемерии, но у него своя вера. На коне ты герой, но только свалился – и сразу же стал мертвее мертвого. Боже! Сай поморщился. Что говорили эти гринго в понедельник вечером у Мортона? Сай чуть не заерзал на стуле, подумав об этом. Их ухмылочки, когда он проходил мимо их столиков, подавленные смешки. Шутки о мокрых спинах и чиканос! Ух, он и сейчас их слышит.
Необходим контроль убытка. Быстро. Но не слишком ли поздно ставить заплаты? Да, он может спасти Джан Мур. «Рождение звезды» все еще хит, да еще какой! Джан сможет выудить еще одну крупную роль. Фактор любопытства вовсю работает на нее. Тот телесценарий о проститутке, усыновившей двоих детишек, может сработать. Тем временем Сай подаст в суд на «Информер» и эту суку, Лауру Ричи. Нет, это долго и дорого. Сай сморщился и профилактически подышал из респиратора.
Да, так он и сделает. Позвонит Хефнеру. Это не для Кристи. Он идет вверх. Центральный план, неразмытые снимки из фильма. Свежее горячее мясо. Джан покажет им все, и тогда они быстренько вставят ее в другой телефильм. Теперь сучка будет делать все, что ей скажут, если хочет выжить. Разве это дерьмо не сработало для Мадонны? К тому же есть семья Смитов. Очевидно, что Дин не братец! Они будут судиться со всеми газетенками в пользу Шарлин, и, возможно, она будет помолвлена или, еще лучше, выйдет замуж. Тогда церкви и моральному большинству придется заткнуться и взять все обратно. Так что остается только Лайла. С ее смертью «Трое на дороге» может быть и пойдет дальше, когда Марта выйдет из шока. Или даже раньше, с другим режиссером. А этого урода Кайла надо заменить, в конце концов найти свежее мясо в Голливуде не так уж трудно. Всего неделю назад Сай решил заменить Шарлин и Джан. Теперь он заменит Лайлу и оставит двух других. Сохранив двух из трех, шоу имеет хорошие шансы выжить.
Итак, по существу остается единственная проблема – Марти. Он несет чушь и лепечет, ну так и что? Несколько недель в доме отдыха и он опять, как огурчик. «А возможно, – думал Сай Ортис, – нужно заменить и Марти. Положим, идеи, формат – все это его, но теперь уже все на ходу. Возможно, этот мальчишка помощник режиссера из «Рождения» (Как его там? Джоель Нечто.) сможет с этим справиться. А что, собственно, там делать?»
Еще за четыре дня осады Сай сумел удержать начинающих и собрался сам, непрерывно отражая атаки средств информации, кинопроизводства, теле– и киносети и спонсоров. Каждый подонок, которого он раньше имел, как хотел, считал своим долгом прийти в его офис и быть выслушанным. Каждый сукин сын имел что ему сказать. Да пошли они все… Число зрителей у «Троих на дороге» побило прошлым вечером все рекорды. Так что теперь все, что было надо Саю, это заменить Лайлу и Марти и, как они говорили, удерживать шоу на дороге.
Зазвонил внутренний телефон.
– К вам мисс Мур.
– Впустите.
Матерь Божья, Сай не был готов к встрече с этой тварью с ее чертовыми взглядами и мнениями. Сегодня, по крайней мере, ее надо держать в узде. Навидался он этих талантов, когда им впервые приходит в голову: то, что им дает публика, она может так же и отобрать. Посмотри, какой покорной стала Крайстал. Сай улыбнулся самому себе, ему нравились таланты покорные, покорные и напуганные. Так они становились гораздо почтительнее. Конечно, пока они не впадают в панику.
Как он понял, Джан Мур была озабочена, но не напугана и, уж конечно, не в панике. Вероятно, ее успокоил успех «Рождения», она поняла, что Сай был прав, предрекая это. И перспектива продолжать в «Трех четвертях» с возможным увеличением ее роли позволила Джан держаться. К тому же снимки в «Плейбое» и «Пентхаузе» заставят прекратить болтовню о пластической операции. Хорошая стратегия, и Джан наконец оценит его. Сай отложил респиратор, готовый успокоить расстроенный и напуганный талант.
Только Джан вовсе не казалась ни расстроенной, ни напуганной. Она была как всегда красива и спокойна. На ней были эти чертовы джинсы и простой белый свитер, но Сай не мог ни на минуту перестать думать о том, что было под ними. Он улыбнулся, Джан не ответила. Господи, что же сейчас выкинет эта шлюха?
– Привет, Сай! – сказала она и села напротив. – Я пришла, чтобы воспользоваться своим правом замены.
– Каким правом?
– Уйти из «Трех четвертей».
– Что?
– Я ухожу, Сай. Ты вставил это в контракт, теперь я этим воспользуюсь.
– Да что, черт возьми, ты мелешь? – сузил глаза Сай. – Знаю, что у тебя есть другие предложения. Действительно, я читал несколько сценариев, но не надо выбрасывать ребенка вместе с грязной водой.
– Все, Сай. Вышвырни с водой и ребенка, все равно. Я ухожу. Прочь «Три четверти», фильмы, рекламу косметики, я ухожу из бизнеса.
В дверь просунула голову секретарша Сая. Не обращая внимания на Джан, она сказала:
– Ваша жена на линии.
– Какая? – буркнул Сай.
– Сандра.
– Да никакая она не жена! Какая линия? Сай нажал на указанную секретаршей кнопку.
– Что? – прорычал он. – Нет! Не смей ходить в клуб. Ни с кем не разговаривай. Нет. Особенно с Энн. – Энн была подругой его жены, замужем за репортером «Лос-Анджелес Таймс». – Так будь одинока! – приказал он и швырнул трубку, снова повернувшись к этой суке Мур.
– Послушай, – проговорил он насколько мог спокойно. – Ты все еще расстроена «Рождением». Ты явно излишне реагируешь. Я понимаю, ты чувствительна, ты актриса. Но надо смотреть на это как на вызов.
– Забудь об этом. Я ухожу.
– Джан, послушай. У меня великолепная идея, как всем им утереть нос. Я говорил с Гуччоне. Мы покажем им, что все эти сплетни лишь завистливая ложь. Мы дадим разворот. Восемь страниц. Боб обещал сам все отснять, и ты будешь роскошна. Все будет в увеличении, и ты окажешься на коне, как никогда. И ролей у тебя будет хоть отбавляй.
– Ладно. Я хотела бы сыграть Корделию.
– Что это за роль? Я видел сценарий? Как называется постановка?
– «Король Лир». Мы можем дешево получить на нее право.
– Забавно. Я слыхал о «Короле Лире». Шекспиру не везет.
– «Гамлет»?
– Да что угодно. Во всяком случае, Джан, оставь этот тон. Мы столько в тебя вложили, и я знаю, что это всего лишь этап, который тебе надо пройти. Раны известности, но худшее уже позади.
– Показать все мои прелести? – Джан засмеялась и покачала головой. – Забудь об этом, Сай.
– Не уверен, что ты понимаешь, о чем я пытаюсь тебе сказать. Послушай, все здесь подправляли внешность. Взять хотя бы Джексонов, все они столько оставили на операционном столе, что из этого можно было бы сделать целого орангутана. Тут нечего стыдиться. Понятно, что при нормальных обстоятельствах тебе это было не нужно. И обычно я этого и не рекомендую. Но речь идет о необычной угрозе твоей карьере. И хороший показ в прекрасном журнале…
– Сай, мне не по нутру шутка о Джексонах. «Пентхауз» не «прекрасный журнал», а Боб Гуччоне – антихрист. – Джан выдержала паузу, а затем улыбнулась и продолжила: – Во всяком случае это не сработает. Шрамы слишком явны.
– Шрамы? Погоди. О чем ты толкуешь?! – воскликнул Сай Ортис, вцепившись в респиратор. – Ты что, хочешь сказать, что вся эта чепуха – правда?
– Да, именно так, – ответила Джан, глядя прямо ему в глаза.
– Итак, ты вся в швах. Как Франкенштейн? – почти провизжал Ортис.
– Мне не хотелось бы так ставить вопрос, но швов предостаточно.
– Итак, никакого «Пентхауза»?
– Никакого, – улыбнулась Джан.
– Так чему ты улыбаешься, черт возьми? – взревел Сай. – Ты знаешь, что это значит для тебя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Брюстер не отходил от Джан целых два дня. Они были в Беверли Уилшир, в угловой квартире, пока не выяснилась правда об убийце. Брюстер разговаривал с ней, читал ей, но большую часть времени Джан дремала. Он отключил телевизор и не допускал к ней ни звонков, ни газет, но на второй день рассказал все о Лайле. Джан в шоке и изумлении слушала и плакала. Брюстер держал ее за руку, пока она не уснула, и ей казалось, что она может проспать так целый месяц.
Брюстер не позволял Джан вставать с постели иначе как для вылазок в ванную. Он вызвал горничную, позволил поговорить с Шарлин, но не допускал никого другого. Это было облегчением.
Наконец Джан уселась на кровати и вымучила улыбку.
– Ты прекрасный доктор, – проговорила она. Брюстер покачал головой:
– Нет, я превосходная сиделка, как и ты.
Джан подумала, как много воды утекло с тех пор, как она была сиделкой. Казалось, прошли десятилетия.
– Тебе лучше?
– Намного, со мной все в порядке, правда.
– Так, здесь некто хочет повидаться с тобой. Он ошивался в холле два дня. Мне не хотелось отсылать его домой.
– Сэм? – спросила Джан и почувствовала, что краснеет. Брюстер кивнул.
– Ты хочешь с ним встретиться или мне стоит отправить его домой? Джан вздохнула:
– Я уже дважды отсылала его назад. Лучше пусть придет. Извини.
– Ну что ты. Это ведь твоя жизнь, Джан. Незачем извиняться. Ты мне ничем не обязана.
Брюстер вышел.
«Наверное, я дерьмово выгляжу, – подумала Джан, а затем разозлилась на себя. – О, да какое кому дело, как я выгляжу? Сэм? Но он для меня больше ничего не значит».
Она подняла голову. Сэм молча вошел в спальню.
– С тобой все в порядке? Я просто поверить не могу. Мне надо с тобой поговорить.
Джан кивнула. Сэм подошел к постели.
– Боже, когда я увидел по телевизору убийцу, я сразу же понял, что не вынесу, если с тобой что-нибудь случится, Мери Джейн. Я… Я не знаю, что мне надо тебе сказать, чтобы ты ко мне вернулась, не знаю, что ты мне скажешь, но я знаю, что на свете нет абсолютно никого, кроме тебя, на ком я хотел бы жениться.
– Жениться? – Джан почти лишилась слов. – Выйти за тебя? Да я видеть тебя больше не хочу.
– О, я понимаю, что ты должна была пережить, пока «Рождение» не стало таким хитом. Но теперь ты видишь, что было необходимо…
– Ты что, свихнулся? – спросила Джан. – Ты окончательно рехнулся?
– Послушай, мы оба делали вещи, которыми не можем гордиться. Но ведь еще не поздно…
– Вот тут ты ошибаешься на все двести десять процентов. Мы опоздали на годы.
– Джан, все, что ты сказала, каждое слово – правда. Я во многом виноват. Я много думал и знаю теперь, чего хочу. Я хочу тебя, никого кроме тебя. Давай забудем все остальное. – Сэм взял ее руку. – Жизнь слишком коротка, чтобы ее растрачивать.
Джан посмотрела на него. И что она в нем любила? Внешность? Эгоистичность? Его легкий мелкий стиль? Мелкое остроумие? Как мелка была она, заботясь об этом человеке!
– Ты прав, – сказала она наконец. – Жизнь слишком коротка, чтобы ее растрачивать. Именно поэтому я не хочу тратить на тебя ни минуты больше.
До третьего дня Брюстер не позволял ей смотреть телевизор. В новостях показали целый раздел, посвященный событиям на церемонии вручения «Эмми». Джан смотрела эпизоды о том, как она, Лайла и Шарлин прибыли для получения «Эмми», как они шли к своим местам. Просто ужас. Кому нужно просматривать это раз за разом? Почему это нравится публике? Смотреть на смерть идола? Ложного идола? От этого Джан стало плохо. У нее даже заболел живот.
– Ну что ж, как доктор, я дам тебе лекарство, которое всегда предлагала моя мать, – улыбнулся Брюстер и вызвал горничную.
Джан выпила стакан простого старого имбирного эля, в этот момент у нее впервые мелькнула догадка об убийце. И вот на экране наплыв – это Нейл Морелли.
16
Джан простилась с Брюстером у входа в свой дом. Мысль о прощании в аэропорту слишком напоминала ей прошлое расставание с Нейлом там, в Нью-Йорке. Она вздрогнула.
– Тебе холодно? – спросил Брюстер.
Джан улыбнулась его заботе. Словно зима с убийственным морозом спустилась на всех них, но Голливуд безжалостен, а погода приятна и успокаивающа.
– Нет, со мной все в порядке, и я буду о'кей. – Она запнулась, так как не была в этом слишком уверена. Зачем же лгать? – Послушай, Брюстер, я не знаю, как смогу тебя когда-нибудь отблагодарить…
– Ну, я думаю, ты уже это сделала. Мур смотрел себе под ноги.
– Нет, мне кажется, ты заслужил больше, чем просто слова.
– Вероятно, мне действительно надо решить с этими ботинками, – попробовал отшутиться он, но понял, что это не проходит и добавил: – Но на то ведь и существуют друзья.
С этими словами он приподнялся на цыпочках и поцеловал ее, всего лишь раз и очень нежно, в губы, а затем ушел.
Джан вернулась в дом, губы ее дрожали. После Сэма она не целовалась ни с кем, и ощущение было приятным. Привкус горечи улетучился. Джан уселась на диване и начала писать список. Ей предстояла масса дел.
Когда зазвонил телефон, Джан растерялась: отвечать ей или нет. Но охранник от Ла Брека сделал это за нее. Он стоял у двери гостиной:
– Какой-то Сэм. Вы возьмете трубку?
Похолодев, Джан села. Что ему теперь надо? Она покачала головой, – не охраннику, а себе.
– Я возьму трубку!
– Мери Джейн? Джан? Это ты?
– Да, это я. Секунду Сэм молчал.
– Послушай, я по делу. Я знаю, что ты чувствуешь по отношению ко мне, но полагаю, нам есть о чем поговорить. В частности я только что подписал с «Парамаунт» договор о трех фильмах и хочу, чтобы ты играла главную роль в первом.
Теперь настала очередь Джан молчать. Голливуд! Она чуть не фыркнула. Это город, где сам дьявол скрывается под личиной продюсера и предлагает сделку на три фильма. Кто этот тип на том конце провода? Кем она его считает и кем считает ее он?
– Извини, но больше это не пройдет. Вот и все, что она сказала.
Голос Сэма усилился, Джан услышала, как актер нажал на свои струны. Играет он или сошел с ума? Или же Сэм просто самый бесчувственный человек в Америке?
– Все может быть так, как есть, я работаю над сценарием и он хорош, Джан. Действительно хорош. Он о гонщике, который чуть не потерял любимую, так как не мог бросить гонок. – Сэм сделал паузу. Джан не промолвила ни слова. – Послушай, я знаю, что это звучит по-детски, но так не играют.
Он остановился, чтобы перевести дыхание, и впервые за весь разговор Джан подумала, что слышит его настоящий голос.
– Мы можем поладить! – заявил он. Джан тихо положила трубку.
17
Они не перестают играть эту чертову песню. Сай Ортис чуть не выскочил за шкалу, когда крутил ручку радиоприемника, но не имело значения, какую бы станцию он ни слушал: после этого убийства все играли посвящение Кинка женщинам-самозванкам. Следующим была пародия этого дурацкого Ола Янковича под названием «Лайла». Но она мало что могла добавить к оригиналу.
Не удивительно, что офисы начинающих артистов оказались в дерьме. Спонсор, пресса, студия – весь Голливуд, казалось, хотел нажиться на «Троих на дороге», а теперь спасал свое. А у этой старой шлюхи Лауры Ричи хватило наглости позвонить ему домой ночью по личному телефону и спросить, видел ли он когда-либо Лайлу или Джан Мур голыми.
Когда Сай Ортис пришел в свой офис, рядом с дурочкой за конторкой лежал экземпляр «Информер» с явно комбинированным фото на обложке и кричащим красным заголовком: «Скандал в конце дорожного шоу».
– Что ты собираешься делать, когда уйдешь отсюда? – спросил Сай девицу.
– Не знаю, – ответила она, мигая.
– Очень плохо, потому что ты здесь больше не работаешь! – заявил Сай, схватил газету, смял ее и разорвал на мелкие кусочки. Потом швырнул на пол, растоптал ногами и прошел через стеклянную дверь в холл. Там его ждала секретарша.
– Есть что-нибудь от мистера Ди Геннаро?
– Нет. Он все еще под воздействием успокоительного. Но был звонок из больницы, мисс… Я хотела сказать о состоянии мистера Кайла. – Она сделала паузу. – То есть я сказала бы, что он мертв.
– Да мне-то какое дело? – пролаял Сай Ортис. – Эта сука, я хотел сказать, этот сукин сын все равно был не лучше, чем мертвый.
Черт, он не мог дышать! Сай прошел в кабинет и стал рыться в ящиках конторки. Он чувствовал, будто грудь его разрывается. Если Сай не побережется, то попадет в морг и окажется рядом с этим уродом. Он попытался считать, чтобы восстановить дыхание. При этом Сай заметил, что рядом с его многокнопочным телефоном лежит пачка розовых сообщений. Он пробежал по ним взглядом. Все клиенты вскоре будут экс-клиентами! Конечно же, каждого из этих уродов вызовут на «тяжбу по условиям контракта». Конечно. У этих свинячьих детей нет ни привязанности, ни совести. Они ринутся звонить Майклу Овитсу, Си Эм Ай, Си Эй Эй и другим агентам так, что провода будут плавиться. Все распадается! У Марта полный упадок сил, Шарлин оказалась извращенкой, Джан Мур – хирургическим трюком, а чертова Лайла Кайл – мужчина! Там в телесети взбесились, грозятся аннулировать шоу. Хайра Фландерс был убит, да и все другие спонсоры спасались бегством. Боже, Сай легко отделается, если эти торгаши не потащат его в суд. А они наверняка станут судиться, и это обойдется ему в миллионы!
Хуже того! Голливуд построен на лицемерии, но у него своя вера. На коне ты герой, но только свалился – и сразу же стал мертвее мертвого. Боже! Сай поморщился. Что говорили эти гринго в понедельник вечером у Мортона? Сай чуть не заерзал на стуле, подумав об этом. Их ухмылочки, когда он проходил мимо их столиков, подавленные смешки. Шутки о мокрых спинах и чиканос! Ух, он и сейчас их слышит.
Необходим контроль убытка. Быстро. Но не слишком ли поздно ставить заплаты? Да, он может спасти Джан Мур. «Рождение звезды» все еще хит, да еще какой! Джан сможет выудить еще одну крупную роль. Фактор любопытства вовсю работает на нее. Тот телесценарий о проститутке, усыновившей двоих детишек, может сработать. Тем временем Сай подаст в суд на «Информер» и эту суку, Лауру Ричи. Нет, это долго и дорого. Сай сморщился и профилактически подышал из респиратора.
Да, так он и сделает. Позвонит Хефнеру. Это не для Кристи. Он идет вверх. Центральный план, неразмытые снимки из фильма. Свежее горячее мясо. Джан покажет им все, и тогда они быстренько вставят ее в другой телефильм. Теперь сучка будет делать все, что ей скажут, если хочет выжить. Разве это дерьмо не сработало для Мадонны? К тому же есть семья Смитов. Очевидно, что Дин не братец! Они будут судиться со всеми газетенками в пользу Шарлин, и, возможно, она будет помолвлена или, еще лучше, выйдет замуж. Тогда церкви и моральному большинству придется заткнуться и взять все обратно. Так что остается только Лайла. С ее смертью «Трое на дороге» может быть и пойдет дальше, когда Марта выйдет из шока. Или даже раньше, с другим режиссером. А этого урода Кайла надо заменить, в конце концов найти свежее мясо в Голливуде не так уж трудно. Всего неделю назад Сай решил заменить Шарлин и Джан. Теперь он заменит Лайлу и оставит двух других. Сохранив двух из трех, шоу имеет хорошие шансы выжить.
Итак, по существу остается единственная проблема – Марти. Он несет чушь и лепечет, ну так и что? Несколько недель в доме отдыха и он опять, как огурчик. «А возможно, – думал Сай Ортис, – нужно заменить и Марти. Положим, идеи, формат – все это его, но теперь уже все на ходу. Возможно, этот мальчишка помощник режиссера из «Рождения» (Как его там? Джоель Нечто.) сможет с этим справиться. А что, собственно, там делать?»
Еще за четыре дня осады Сай сумел удержать начинающих и собрался сам, непрерывно отражая атаки средств информации, кинопроизводства, теле– и киносети и спонсоров. Каждый подонок, которого он раньше имел, как хотел, считал своим долгом прийти в его офис и быть выслушанным. Каждый сукин сын имел что ему сказать. Да пошли они все… Число зрителей у «Троих на дороге» побило прошлым вечером все рекорды. Так что теперь все, что было надо Саю, это заменить Лайлу и Марти и, как они говорили, удерживать шоу на дороге.
Зазвонил внутренний телефон.
– К вам мисс Мур.
– Впустите.
Матерь Божья, Сай не был готов к встрече с этой тварью с ее чертовыми взглядами и мнениями. Сегодня, по крайней мере, ее надо держать в узде. Навидался он этих талантов, когда им впервые приходит в голову: то, что им дает публика, она может так же и отобрать. Посмотри, какой покорной стала Крайстал. Сай улыбнулся самому себе, ему нравились таланты покорные, покорные и напуганные. Так они становились гораздо почтительнее. Конечно, пока они не впадают в панику.
Как он понял, Джан Мур была озабочена, но не напугана и, уж конечно, не в панике. Вероятно, ее успокоил успех «Рождения», она поняла, что Сай был прав, предрекая это. И перспектива продолжать в «Трех четвертях» с возможным увеличением ее роли позволила Джан держаться. К тому же снимки в «Плейбое» и «Пентхаузе» заставят прекратить болтовню о пластической операции. Хорошая стратегия, и Джан наконец оценит его. Сай отложил респиратор, готовый успокоить расстроенный и напуганный талант.
Только Джан вовсе не казалась ни расстроенной, ни напуганной. Она была как всегда красива и спокойна. На ней были эти чертовы джинсы и простой белый свитер, но Сай не мог ни на минуту перестать думать о том, что было под ними. Он улыбнулся, Джан не ответила. Господи, что же сейчас выкинет эта шлюха?
– Привет, Сай! – сказала она и села напротив. – Я пришла, чтобы воспользоваться своим правом замены.
– Каким правом?
– Уйти из «Трех четвертей».
– Что?
– Я ухожу, Сай. Ты вставил это в контракт, теперь я этим воспользуюсь.
– Да что, черт возьми, ты мелешь? – сузил глаза Сай. – Знаю, что у тебя есть другие предложения. Действительно, я читал несколько сценариев, но не надо выбрасывать ребенка вместе с грязной водой.
– Все, Сай. Вышвырни с водой и ребенка, все равно. Я ухожу. Прочь «Три четверти», фильмы, рекламу косметики, я ухожу из бизнеса.
В дверь просунула голову секретарша Сая. Не обращая внимания на Джан, она сказала:
– Ваша жена на линии.
– Какая? – буркнул Сай.
– Сандра.
– Да никакая она не жена! Какая линия? Сай нажал на указанную секретаршей кнопку.
– Что? – прорычал он. – Нет! Не смей ходить в клуб. Ни с кем не разговаривай. Нет. Особенно с Энн. – Энн была подругой его жены, замужем за репортером «Лос-Анджелес Таймс». – Так будь одинока! – приказал он и швырнул трубку, снова повернувшись к этой суке Мур.
– Послушай, – проговорил он насколько мог спокойно. – Ты все еще расстроена «Рождением». Ты явно излишне реагируешь. Я понимаю, ты чувствительна, ты актриса. Но надо смотреть на это как на вызов.
– Забудь об этом. Я ухожу.
– Джан, послушай. У меня великолепная идея, как всем им утереть нос. Я говорил с Гуччоне. Мы покажем им, что все эти сплетни лишь завистливая ложь. Мы дадим разворот. Восемь страниц. Боб обещал сам все отснять, и ты будешь роскошна. Все будет в увеличении, и ты окажешься на коне, как никогда. И ролей у тебя будет хоть отбавляй.
– Ладно. Я хотела бы сыграть Корделию.
– Что это за роль? Я видел сценарий? Как называется постановка?
– «Король Лир». Мы можем дешево получить на нее право.
– Забавно. Я слыхал о «Короле Лире». Шекспиру не везет.
– «Гамлет»?
– Да что угодно. Во всяком случае, Джан, оставь этот тон. Мы столько в тебя вложили, и я знаю, что это всего лишь этап, который тебе надо пройти. Раны известности, но худшее уже позади.
– Показать все мои прелести? – Джан засмеялась и покачала головой. – Забудь об этом, Сай.
– Не уверен, что ты понимаешь, о чем я пытаюсь тебе сказать. Послушай, все здесь подправляли внешность. Взять хотя бы Джексонов, все они столько оставили на операционном столе, что из этого можно было бы сделать целого орангутана. Тут нечего стыдиться. Понятно, что при нормальных обстоятельствах тебе это было не нужно. И обычно я этого и не рекомендую. Но речь идет о необычной угрозе твоей карьере. И хороший показ в прекрасном журнале…
– Сай, мне не по нутру шутка о Джексонах. «Пентхауз» не «прекрасный журнал», а Боб Гуччоне – антихрист. – Джан выдержала паузу, а затем улыбнулась и продолжила: – Во всяком случае это не сработает. Шрамы слишком явны.
– Шрамы? Погоди. О чем ты толкуешь?! – воскликнул Сай Ортис, вцепившись в респиратор. – Ты что, хочешь сказать, что вся эта чепуха – правда?
– Да, именно так, – ответила Джан, глядя прямо ему в глаза.
– Итак, ты вся в швах. Как Франкенштейн? – почти провизжал Ортис.
– Мне не хотелось бы так ставить вопрос, но швов предостаточно.
– Итак, никакого «Пентхауза»?
– Никакого, – улыбнулась Джан.
– Так чему ты улыбаешься, черт возьми? – взревел Сай. – Ты знаешь, что это значит для тебя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99