Они смотрят на нас.
– Джан, ты жалеешь их, когда рекламируешь косметику? Джан кивнула и подумала о бедной Мери Джейн Морган.
– Она ведь не дает того эффекта, который обещает. Если ты не красива сама по себе, то ничто не сделает тебя таковой.
Наступило молчание. Джан посмотрела на подругу и вдруг поняла, как сильно та ей нравится.
– Как дела с твоим альбомом? – спросила она.
– Ну, все думают, будто я умею петь. Наверное, это здорово. В общем, альбом почти готов, и мне можно немного отдохнуть. Мы с Дином хотим взять машину и съездить в Йеллоустон или в Монтану. Взять с собой собак и парней из ФБР. А ты?
– Я хочу заняться кино.
– Работать во время отпуска? – Шарлин едва могла поверить в это. – Мистер Ортис хотел предложить мне сняться в кино, но я сказала: «Черта с два. Я устала как собака».
– Да, но я очень хочу сняться в этом фильме.
– Ой, с кинофильмом и телевизионным шоу ты станешь настоящей знаменитостью.
Джан рассмеялась.
– Не думаю, что мы можем стать еще более знаменитыми, чем сейчас. Но если фильм будет иметь успех, я, вероятно, не вернусь в «Трое на дороге».
Лицо Шарлин вытянулось.
– Нет. О Джан, ты же не оставишь меня одну с Лайлой? Она сожрет меня.
– Ты должна быть потверже. Пошли ее в задницу. Шарлин вспыхнула и захихикала.
– Я никогда не смогу этого сделать.
– Уверена, что сможешь. Попробуй. Потренируйся на мне.
– Но это грешно.
– Шарлин, где в Библии написано: «Никогда не говори слово «задница»?»
Девушка опять захихикала.
– Не знаю. Наверное, нигде. Только красивые девушки не должны…
– Шарлин, красивые девушки не говорят, а делают. Перестань быть девушкой и потренируйся. Ты женщина. Скажи Лайле, чтобы она катилась в задницу.
Шарлин посмотрела на Джан, на секунду задумалась, затем кивнула.
– Ладно. Я попытаюсь, но не уверена, что что-нибудь получится.
– Попытайся.
Шарлин надула губки и глубоко вдохнула носом.
– Ладно, – она сделала пазу. – Отвяжись.
– Давай! Это слишком вяло. Скажи, чтобы она шла в задницу.
– Хорошо, – Шарлин опять сделала паузу. – Лайла, ты… Ее голосок звучал, как всегда, нежно.
– Давай. Разозлись. Она так мерзко относится к тебе. И ко мне. И к остальным. И будоражит Марти. Давай, Шарлин. Не бойся.
– О, пошла в задницу! – выпалила девушка.
Люди за соседними столиками оглянулись на подруг. Шарлин вспыхнула и закрыла лицо руками.
– Браво! – воскликнула Джан. – Ты преодолела проклятый барьер. Теперь можешь жить в Голливуде.
После ланча с Шарлин Джан отпустила охранника и отправилась к Май обсудить планы на завтра. Попасть в дом оказалось нетрудно. Охраны не было. Май жила в симпатичном двухэтажном здании в форме буквы «U» с зелеными ставнями. Джан постучала в дверь.
Май как всегда была одета во все белое. В белое или серебристо-серое, под цвет ее волос. Сегодня она была в белой блузке. На голове красовался импровизированный тюрбан. Увидев Джан, Май сразу порозовела.
– С тобой все в порядке? Ты так странно выглядишь.
– Да, – кивнула Джан и поняла, что это правда. Похоже, одиночество отступило. Сегодня она получила удовольствие от ланча с Шарлин и чувствовала, что теперь с радостью посидит у Май. У нее появились друзья. И впереди ждал ужин с Сэмом.
– Садись, – пригласила Май, указывая на кресло.
Джан, которой приходилось бывать здесь раньше, удивлялась этой квартире. Здесь были три большие комнаты, выкрашенные белым от пола до потолка. Вся мебель – ее было не очень много – была обтянута белым хлопком. На стенах ничего не висело, а на столике ничего не лежало. Но благодаря игре света и тени, чистоте, белизне, комнаты не выглядели пустыми.
– Твоя квартира такая… оригинальная, Май. Как ты сама. Хозяйка пожала плечами и достала из бара два бокала.
– В молодости ты оригинальная. В пожилом возрасте странная. Но это меня устраивает. Я люблю цветовую гамму, картины и предметы, но теперь смотрю на них в музеях. Не иметь хлопот – это такое облегчение.
Она наполнила пивом первый бокал до половины. Хотела уже налить во второй.
– Мне не надо, – напомнила Джан. – Я должна сбрасывать вес, а не набирать.
Май вздохнула и достала бутылку минеральной воды.
– Двадцать лет я ем каждый вечер один и тот же ужин: маленький стейк и салат. Как вспомню об этом, меня тошнит. – Май вздохнула и взглянула на Джан. – Такова цена славы?
Джан села на софу и поставила рядом бокал с водой.
– Нет, если это все, – ответила она.
– Чего же ты еще хочешь? Ты знаменита и станешь богатой. Ты молода и здорова.
– Я никогда не хотела славы, и деньги никогда не были для меня главным. Я хотела и сейчас хочу сниматься в фильмах, в хороших фильмах. И хорошо в них работать. Сделать что-то, чем можно было бы гордиться.
Май пожала плечами.
– Для этого ты уже слишком знаменита, – произнесла она.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Джан, почувствовав на мгновение панику и теснение в груди.
– Знаменитая и красивая женщина становится… особым видом силы. Ты не можешь делать обычные вещи. У тебя нет обычных друзей. Ты цель для многих. Тебя любят чужие люди, а вот друзей у тебя нет. И очень часто, почти уже став богиней, ты заканчиваешься или кончают с тобой. Подумай, как много избранных загораются ярко, но быстро сгорают. Как много новых девочек, девочек на час. И у скольких женщин получилась продолжительная карьера? Можешь назвать хотя бы пять имен? Пять актрис, которым есть чем гордиться?
– Да, конечно. Сюзан Сарандон. Май кивнула.
– Кто еще?
– Мюриел Стрип.
– Конечно. Но что она сделала за последнее время? Кто еще?
– Ну, есть женщины, которые добиваются этого сейчас.
– Да. Но если трудно стать знаменитой, то продержаться на вершине славы в сто раз труднее. Оставаться на волне. Используй свое время, Джан. Оно может оказаться коротким.
22
Джан попросила Май помочь ей одеться для ужина с Сэмом.
– Я хочу быть значительной и одновременно хорошо выглядеть, – хихикнула она.
Ей наконец-то удалось подписать контракт в «Рождении», и, несмотря на протесты Сая Ортиса, она чувствовала, будто ей пять лет и приближается день ее рождения.
– Ну, ты понимаешь, Май.
– Конечно. – Май улыбнулась. – Как будто ты перестала обращать внимание на одежду и не страдаешь от этого, поскольку много работаешь. Хороший трюк. Изучение естества. Но, моя дорогая, разве ты еще не получила эту роль?
– Да, но…
– Или есть другая роль, на которую ты пробуешься? Так? Джан только засмеялась.
– Как ты думаешь, юбка или брюки? Брюки выглядят более подходящими, но в юбке я смогу больше показать ноги.
– Где ты ужинаешь?
– В музее Джетти.
Май сделала изумленное лицо.
– Ну, там, возможно, вполне прилично, но кухня неважная. – Она несколько секунд изучала Джан взглядом. – Думаю, открытый верх и длинный жакет. Голубой лен. Черный жакет с голубой льняной блузкой.
– Правда? Но я чувствую себя чересчур одетой в жакете.
– Нет, если носишь его с джинсами, – сказала Май. – Так как?
– Да. Но ты успеешь все приготовить?
– Когда твой ужин?
– Завтра, – виновато призналась Джан. Май рассмеялась.
– Кто я такая, чтобы тормозить прогресс. Но мне нужно прямо сейчас сходить в магазин за тканью.
– Да, конечно.
Иногда Джан казалось, что Май так старается ради нее, потому что она спасла старухе место, когда Лайла предприняла попытку выгнать ее. Или потому что Май нужен дополнительный доход. Или потому что Джан обеспечила ей работу в «Рождении звезды». Или потому что Джан была звездой. «Стала бы Май делать вид, будто любит меня, если бы на самом деле это было не так?» Джан удивлялась. Май никогда не показывала особой симпатии ни Шарлин, ни, естественно, Лайле. Хотя они могли помочь ее карьере.
«Я должна верить, что она действительно любит меня, и если это означает для нее новую работу в кино, немного дополнительных денег или чью-то защиту, когда начинают скандалить Лайла или Боб, что из этого? Для чего же существуют друзья? – спрашивала себя Джан. – Я не должна просить ее о многом или принимать ее услуги, как само собой разумеющееся».
И все же Джан испытывала неловкость, вспоминая, что самая близкая ей женщина получает от нее деньги в качестве платы за общение. Она выбросила эту мысль из головы и попыталась представить себе будущий жакет. В нем она будет выглядеть великолепно. Всегда чувствительный к подобным вещам Сэм поразится.
Музей Джетти располагался сразу за прибрежным шоссе. Верьте или нет, но чтобы туда попасть, нужно было сделать предварительный заказ. И не для осмотра экспозиции, а для резервирования места на автостоянке.
«Вот он, Лос-Анджелес!» – усмехнулась про себя Джан.
Конечно, она не знала этого, пока управляющий стоянкой и гаражом не поинтересовался номером ее заказа. Сначала Джан подумала, что он пошутил. Но управляющий объяснил, что музей построен Дж. Полем Гетти по соседству с жилыми районами, и обитатели Брентвуда, Пасидик Пэлисейдс, Лос-Флорес и Топанча имеют достаточно прав требовать, чтобы на их улицах никто не парковался.
К счастью, управляющий узнал Джан и сделал для нее исключение.
– Мы всегда держим несколько свободных мест для знаменитостей, мисс Мур, – с солидным видом заявил он.
Джан терпеть не могла пользоваться какими-либо преимуществами, но сейчас была так возбуждена предстоящей встречей с Сэмом, что просто поблагодарила внимательного служащего и припарковала машину.
Узкая лестница, изгибаясь на утесе, вела вверх в просторный сад. И Там в чисто голливудском стиле стояла помпезная вилла, не только с дорическими, но и с ионическими, и даже с коринфскими колоннами. Типично для Голливуда: если каждый вид хорош, почему не использовать все три? Достоверность никого не интересовала. Сверкающие настенные украшения в сочетании с еще большим количеством колонн, на этот раз какого-то другого стиля, образовывали две колоннады, которые заканчивались в саду. В самом его центре находился огромный бассейн. Джан надела солнцезащитные очки, чтобы не жмуриться от яркого блеска, и сошла на южную террасу, поскользнувшись при этом на мраморном полу. Чайная комната находилась в западном саду, но прежде чем пойти туда, Джан заглянула в дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок и успокоиться.
Там она оказалась одна и улыбнулась своему отражению в зеркале. Жакет Май выглядел словно гибкая кожа, а блузка была открыта именно в той степени, в которой требовалось. Джан достала помаду и аккуратно подкрасила губы. Она уже потратила минут пятьдесят на работу над глазами: осторожно, слой за слоем нанесла на веки нежно-серые тени. Труды того стоили. Когда Джан сняла солнцезащитные очки, глаза ее показались огромными. Она знала, что была красивой, и, довольная собой, улыбнулась. Если Сэм пригласил ее на ужин, она сможет вести себя достойно. А он определенно будет очарован.
Сэм увидел идущую по саду Джан и поднялся. Женщина села на стул напротив него и очень обрадовалась прохладной тени.
– Интересное место, – заметила Джан.
– Ты разбираешься в живописи? – осведомился Сэм.
– О, от Гейнсборо до Дали, – весело ответила она.
– Здесь есть два Гейнсборо.
– Попозже обязательно взгляну, – сладко улыбнулась Джан. Они заказали чай и салат. Сэм опять поздравил ее с выдвижением на «Эмми», и разговор пошел довольно бессвязный. У Джан имелась возможность получше разглядеть Сэма.
Он не очень изменился. Возможно, чуть-чуть похудел. Его темные волосы были зачесаны назад и собраны в хвостик. Сэм загорел, и его смуглая рука, лежавшая на столе рядом с рукой Джан, выглядела прекрасной, изящной, длинной и как всегда чувственной.
Сэм перехватил взгляд Джан, опустил глаза и взял ее руку в свои.
– Ты такая холодная! – воскликнул он.
– Сколько мужчин говорили мне это, – отозвалась Джан. – Но я думала, с тобой получится по-другому.
Сэм несколько секунд смотрел на нее, постепенно узнавая диалог из пьесы «Джек, Джилл и компромисс», и, когда Джан рассмеялась, тоже улыбнулся. Его всегда прекрасные, белые, крупные зубы на фоне загара смотрелись еще лучше. Когда он проглотил свой последний смешок, кадык на его горле задвигался.
– Ты надула меня своим тестом, – произнес Сэм. – Это был… роман. Более того. Он был умным и искренним.
Джан почувствовала, как начинает краснеть, и пробормотала слова благодарности.
– Я смотрел пробы раз сто. Это было неосмотрительно. Ты кого-то мне напоминаешь. Я не уверен.
Джан нужно было сменить тему разговора.
– Как дела со сценарием? – спросила она и опять на секунду задумалась: может, Сай был прав? Он мог быть свиньей, но в бизнесе разбирался.
Сэм перестал улыбаться, но затем взял себя в руки.
– Продвигается. Великая тема: женщина любит мужчину, и его самого, и за его успехи в делах? А может ли мужчина любить себя, если он неудачник?
– Забавно, но я всегда думала, что фильм о зависти. Джуди любила Джеймса и никогда не завидовала его успехам. Но когда ей улыбнулась удача, он стал так завидовать, что разлюбил ее. Если вообще когда-нибудь любил.
– Интересная точка зрения. – Сэм снова посмотрел на Джан, но на этот раз более испытующе. – Ты завистлива?
– Нет, совсем нет. – Она очень удивилась вопросу и своему ответу, но сознавала, что сказала правду. Джан задумалась: почему? «Может, это из-за моих надежд. Я никогда не представляла себя кандидаткой на успех другого человека».
– Правда? – спросил Сэм. – А я, наоборот, если читаю о триумфе какого-либо режиссера, то сразу думаю, почему на его месте не я.
– Должно быть, это здорово усложняет тебе жизнь. – Джан глотнула охлажденного чая. Все шло очень, очень хорошо. Она добилась успеха в соблазнительности и сдержанности. Убийственная комбинация. Джан улыбнулась. Что, если он влюбится в нее? Если так, сможет ли она отвергнуть его? Джан едва не хихикнула.
– Ты так невероятно красива, – сказал Сэм. – У тебя очаровательная улыбка.
Джан сощурилась. Это было личное или профессиональное замечание?
– Я нервничала на пробах, – пожаловалась она.
– Но не показала этого, – заметил Сэм. – Мы с Эйприл были поражены. Она сказала…
Джан почувствовала, как улыбка сползает с ее губ. Опять. Это лишь в ее воображении Сэм и Эйприл находятся не только в рабочих отношениях? Он продолжал говорить, а Джан задумалась. Почему Сэм пригласил ее? Профессиональный интерес, деловой ужин или нечто большее? Она попыталась прислушаться к его словам.
– Кого ты собираешься позвать на роль моего партнера? – поинтересовалась Джан.
– Мы думали о Майкле Дугласе, но он слишком молод.
– Великий актер! Мне бы очень хотелось работать с ним!
– А что ты думаешь о Ньюмене?
– Пол Ньюмен? – Она не могла в это поверить.
– Эйприл думает, что он староват, но считает, что сможет заинтересовать его.
– О Господи, это было бы чудесно!
– Думаешь, ты сможешь сыграть с ним убедительную любовную сцену?
Джан засмеялась.
– Сделай пробу!
– С удовольствием! – сказал Сэм и улыбнулся. Джан вспыхнула. Он интересовался ею!
Сэм посмотрел на часы. Джан заметила, это был золотой «Ролекс».
– Все это прекрасно, – произнес Сэм, – но я должен писать сценарий. Проводить тебя до машины?
Джан отказалась. Ей нужно побыть немного одной.
– Нет. Хочу посмотреть экспозицию.
– Ах да, Гейнсборо! – Он усмехнулся. – Может, заедешь вечером ко мне в офис? Порепетируем несколько строчек.
Сэм смотрел на Джан.
– Нет, – улыбнулась она. – Думаю, мы уже достаточно порепетировали.
Сэм рассмеялся, наклонился к ней и слегка пожал руку.
– Прости, – произнес он. – Я не могу управлять собой.
Сэм поцеловал Джан в ладонь и быстро пошел прочь. Несколько секунд Джан пыталась овладеть своим голосом и наконец крикнула:
– Удачи в работе над сценарием.
После ухода Сэма она некоторое время сидела одна. Без преувеличения, встреча оказалась интересной. Но вел ли Сэм лишь простой профессиональный флирт? Сможет ли Джан удержаться, если он проявит к ней больший интерес?
Джан опять подкрасила губы и пошла к галерее. Она купила брошюрку и обнаружила, что в музее действительно есть два Гейнсборо.
– Вот черт, – пробормотала она и пошла их искать.
Картины были потрясающими. Обе автор выполнил в великолепном разнообразии цветов, какие можно видеть на персидских коврах. Джан знала, что художник рисовал каждую из них много лет, слой за слоем нанося краски, выстраивая перед зрителем глубину цвета и тени. Она смотрела на праздник Красоты, но ее мысли были заняты другим.
После тяжелых лет в Нью-Йорке, после пластической операции, после фиаско с Питом и безобразной истории с Майклом Маклейном, после стольких стараний получить работу у Сэма, оказалось, что он и Эйприл по-прежнему называли себя «мы». И Сэм флиртовал, как всегда. Но, вероятно, у него не было к Джан интереса другого рода, кроме как к коллеге. «Ладно, – сказала она себе. – Пусть так».
Ее жизнь больше не была пустой и серой. Это был праздник цветов, как на картинах Гейнсборо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– Джан, ты жалеешь их, когда рекламируешь косметику? Джан кивнула и подумала о бедной Мери Джейн Морган.
– Она ведь не дает того эффекта, который обещает. Если ты не красива сама по себе, то ничто не сделает тебя таковой.
Наступило молчание. Джан посмотрела на подругу и вдруг поняла, как сильно та ей нравится.
– Как дела с твоим альбомом? – спросила она.
– Ну, все думают, будто я умею петь. Наверное, это здорово. В общем, альбом почти готов, и мне можно немного отдохнуть. Мы с Дином хотим взять машину и съездить в Йеллоустон или в Монтану. Взять с собой собак и парней из ФБР. А ты?
– Я хочу заняться кино.
– Работать во время отпуска? – Шарлин едва могла поверить в это. – Мистер Ортис хотел предложить мне сняться в кино, но я сказала: «Черта с два. Я устала как собака».
– Да, но я очень хочу сняться в этом фильме.
– Ой, с кинофильмом и телевизионным шоу ты станешь настоящей знаменитостью.
Джан рассмеялась.
– Не думаю, что мы можем стать еще более знаменитыми, чем сейчас. Но если фильм будет иметь успех, я, вероятно, не вернусь в «Трое на дороге».
Лицо Шарлин вытянулось.
– Нет. О Джан, ты же не оставишь меня одну с Лайлой? Она сожрет меня.
– Ты должна быть потверже. Пошли ее в задницу. Шарлин вспыхнула и захихикала.
– Я никогда не смогу этого сделать.
– Уверена, что сможешь. Попробуй. Потренируйся на мне.
– Но это грешно.
– Шарлин, где в Библии написано: «Никогда не говори слово «задница»?»
Девушка опять захихикала.
– Не знаю. Наверное, нигде. Только красивые девушки не должны…
– Шарлин, красивые девушки не говорят, а делают. Перестань быть девушкой и потренируйся. Ты женщина. Скажи Лайле, чтобы она катилась в задницу.
Шарлин посмотрела на Джан, на секунду задумалась, затем кивнула.
– Ладно. Я попытаюсь, но не уверена, что что-нибудь получится.
– Попытайся.
Шарлин надула губки и глубоко вдохнула носом.
– Ладно, – она сделала пазу. – Отвяжись.
– Давай! Это слишком вяло. Скажи, чтобы она шла в задницу.
– Хорошо, – Шарлин опять сделала паузу. – Лайла, ты… Ее голосок звучал, как всегда, нежно.
– Давай. Разозлись. Она так мерзко относится к тебе. И ко мне. И к остальным. И будоражит Марти. Давай, Шарлин. Не бойся.
– О, пошла в задницу! – выпалила девушка.
Люди за соседними столиками оглянулись на подруг. Шарлин вспыхнула и закрыла лицо руками.
– Браво! – воскликнула Джан. – Ты преодолела проклятый барьер. Теперь можешь жить в Голливуде.
После ланча с Шарлин Джан отпустила охранника и отправилась к Май обсудить планы на завтра. Попасть в дом оказалось нетрудно. Охраны не было. Май жила в симпатичном двухэтажном здании в форме буквы «U» с зелеными ставнями. Джан постучала в дверь.
Май как всегда была одета во все белое. В белое или серебристо-серое, под цвет ее волос. Сегодня она была в белой блузке. На голове красовался импровизированный тюрбан. Увидев Джан, Май сразу порозовела.
– С тобой все в порядке? Ты так странно выглядишь.
– Да, – кивнула Джан и поняла, что это правда. Похоже, одиночество отступило. Сегодня она получила удовольствие от ланча с Шарлин и чувствовала, что теперь с радостью посидит у Май. У нее появились друзья. И впереди ждал ужин с Сэмом.
– Садись, – пригласила Май, указывая на кресло.
Джан, которой приходилось бывать здесь раньше, удивлялась этой квартире. Здесь были три большие комнаты, выкрашенные белым от пола до потолка. Вся мебель – ее было не очень много – была обтянута белым хлопком. На стенах ничего не висело, а на столике ничего не лежало. Но благодаря игре света и тени, чистоте, белизне, комнаты не выглядели пустыми.
– Твоя квартира такая… оригинальная, Май. Как ты сама. Хозяйка пожала плечами и достала из бара два бокала.
– В молодости ты оригинальная. В пожилом возрасте странная. Но это меня устраивает. Я люблю цветовую гамму, картины и предметы, но теперь смотрю на них в музеях. Не иметь хлопот – это такое облегчение.
Она наполнила пивом первый бокал до половины. Хотела уже налить во второй.
– Мне не надо, – напомнила Джан. – Я должна сбрасывать вес, а не набирать.
Май вздохнула и достала бутылку минеральной воды.
– Двадцать лет я ем каждый вечер один и тот же ужин: маленький стейк и салат. Как вспомню об этом, меня тошнит. – Май вздохнула и взглянула на Джан. – Такова цена славы?
Джан села на софу и поставила рядом бокал с водой.
– Нет, если это все, – ответила она.
– Чего же ты еще хочешь? Ты знаменита и станешь богатой. Ты молода и здорова.
– Я никогда не хотела славы, и деньги никогда не были для меня главным. Я хотела и сейчас хочу сниматься в фильмах, в хороших фильмах. И хорошо в них работать. Сделать что-то, чем можно было бы гордиться.
Май пожала плечами.
– Для этого ты уже слишком знаменита, – произнесла она.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Джан, почувствовав на мгновение панику и теснение в груди.
– Знаменитая и красивая женщина становится… особым видом силы. Ты не можешь делать обычные вещи. У тебя нет обычных друзей. Ты цель для многих. Тебя любят чужие люди, а вот друзей у тебя нет. И очень часто, почти уже став богиней, ты заканчиваешься или кончают с тобой. Подумай, как много избранных загораются ярко, но быстро сгорают. Как много новых девочек, девочек на час. И у скольких женщин получилась продолжительная карьера? Можешь назвать хотя бы пять имен? Пять актрис, которым есть чем гордиться?
– Да, конечно. Сюзан Сарандон. Май кивнула.
– Кто еще?
– Мюриел Стрип.
– Конечно. Но что она сделала за последнее время? Кто еще?
– Ну, есть женщины, которые добиваются этого сейчас.
– Да. Но если трудно стать знаменитой, то продержаться на вершине славы в сто раз труднее. Оставаться на волне. Используй свое время, Джан. Оно может оказаться коротким.
22
Джан попросила Май помочь ей одеться для ужина с Сэмом.
– Я хочу быть значительной и одновременно хорошо выглядеть, – хихикнула она.
Ей наконец-то удалось подписать контракт в «Рождении», и, несмотря на протесты Сая Ортиса, она чувствовала, будто ей пять лет и приближается день ее рождения.
– Ну, ты понимаешь, Май.
– Конечно. – Май улыбнулась. – Как будто ты перестала обращать внимание на одежду и не страдаешь от этого, поскольку много работаешь. Хороший трюк. Изучение естества. Но, моя дорогая, разве ты еще не получила эту роль?
– Да, но…
– Или есть другая роль, на которую ты пробуешься? Так? Джан только засмеялась.
– Как ты думаешь, юбка или брюки? Брюки выглядят более подходящими, но в юбке я смогу больше показать ноги.
– Где ты ужинаешь?
– В музее Джетти.
Май сделала изумленное лицо.
– Ну, там, возможно, вполне прилично, но кухня неважная. – Она несколько секунд изучала Джан взглядом. – Думаю, открытый верх и длинный жакет. Голубой лен. Черный жакет с голубой льняной блузкой.
– Правда? Но я чувствую себя чересчур одетой в жакете.
– Нет, если носишь его с джинсами, – сказала Май. – Так как?
– Да. Но ты успеешь все приготовить?
– Когда твой ужин?
– Завтра, – виновато призналась Джан. Май рассмеялась.
– Кто я такая, чтобы тормозить прогресс. Но мне нужно прямо сейчас сходить в магазин за тканью.
– Да, конечно.
Иногда Джан казалось, что Май так старается ради нее, потому что она спасла старухе место, когда Лайла предприняла попытку выгнать ее. Или потому что Май нужен дополнительный доход. Или потому что Джан обеспечила ей работу в «Рождении звезды». Или потому что Джан была звездой. «Стала бы Май делать вид, будто любит меня, если бы на самом деле это было не так?» Джан удивлялась. Май никогда не показывала особой симпатии ни Шарлин, ни, естественно, Лайле. Хотя они могли помочь ее карьере.
«Я должна верить, что она действительно любит меня, и если это означает для нее новую работу в кино, немного дополнительных денег или чью-то защиту, когда начинают скандалить Лайла или Боб, что из этого? Для чего же существуют друзья? – спрашивала себя Джан. – Я не должна просить ее о многом или принимать ее услуги, как само собой разумеющееся».
И все же Джан испытывала неловкость, вспоминая, что самая близкая ей женщина получает от нее деньги в качестве платы за общение. Она выбросила эту мысль из головы и попыталась представить себе будущий жакет. В нем она будет выглядеть великолепно. Всегда чувствительный к подобным вещам Сэм поразится.
Музей Джетти располагался сразу за прибрежным шоссе. Верьте или нет, но чтобы туда попасть, нужно было сделать предварительный заказ. И не для осмотра экспозиции, а для резервирования места на автостоянке.
«Вот он, Лос-Анджелес!» – усмехнулась про себя Джан.
Конечно, она не знала этого, пока управляющий стоянкой и гаражом не поинтересовался номером ее заказа. Сначала Джан подумала, что он пошутил. Но управляющий объяснил, что музей построен Дж. Полем Гетти по соседству с жилыми районами, и обитатели Брентвуда, Пасидик Пэлисейдс, Лос-Флорес и Топанча имеют достаточно прав требовать, чтобы на их улицах никто не парковался.
К счастью, управляющий узнал Джан и сделал для нее исключение.
– Мы всегда держим несколько свободных мест для знаменитостей, мисс Мур, – с солидным видом заявил он.
Джан терпеть не могла пользоваться какими-либо преимуществами, но сейчас была так возбуждена предстоящей встречей с Сэмом, что просто поблагодарила внимательного служащего и припарковала машину.
Узкая лестница, изгибаясь на утесе, вела вверх в просторный сад. И Там в чисто голливудском стиле стояла помпезная вилла, не только с дорическими, но и с ионическими, и даже с коринфскими колоннами. Типично для Голливуда: если каждый вид хорош, почему не использовать все три? Достоверность никого не интересовала. Сверкающие настенные украшения в сочетании с еще большим количеством колонн, на этот раз какого-то другого стиля, образовывали две колоннады, которые заканчивались в саду. В самом его центре находился огромный бассейн. Джан надела солнцезащитные очки, чтобы не жмуриться от яркого блеска, и сошла на южную террасу, поскользнувшись при этом на мраморном полу. Чайная комната находилась в западном саду, но прежде чем пойти туда, Джан заглянула в дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок и успокоиться.
Там она оказалась одна и улыбнулась своему отражению в зеркале. Жакет Май выглядел словно гибкая кожа, а блузка была открыта именно в той степени, в которой требовалось. Джан достала помаду и аккуратно подкрасила губы. Она уже потратила минут пятьдесят на работу над глазами: осторожно, слой за слоем нанесла на веки нежно-серые тени. Труды того стоили. Когда Джан сняла солнцезащитные очки, глаза ее показались огромными. Она знала, что была красивой, и, довольная собой, улыбнулась. Если Сэм пригласил ее на ужин, она сможет вести себя достойно. А он определенно будет очарован.
Сэм увидел идущую по саду Джан и поднялся. Женщина села на стул напротив него и очень обрадовалась прохладной тени.
– Интересное место, – заметила Джан.
– Ты разбираешься в живописи? – осведомился Сэм.
– О, от Гейнсборо до Дали, – весело ответила она.
– Здесь есть два Гейнсборо.
– Попозже обязательно взгляну, – сладко улыбнулась Джан. Они заказали чай и салат. Сэм опять поздравил ее с выдвижением на «Эмми», и разговор пошел довольно бессвязный. У Джан имелась возможность получше разглядеть Сэма.
Он не очень изменился. Возможно, чуть-чуть похудел. Его темные волосы были зачесаны назад и собраны в хвостик. Сэм загорел, и его смуглая рука, лежавшая на столе рядом с рукой Джан, выглядела прекрасной, изящной, длинной и как всегда чувственной.
Сэм перехватил взгляд Джан, опустил глаза и взял ее руку в свои.
– Ты такая холодная! – воскликнул он.
– Сколько мужчин говорили мне это, – отозвалась Джан. – Но я думала, с тобой получится по-другому.
Сэм несколько секунд смотрел на нее, постепенно узнавая диалог из пьесы «Джек, Джилл и компромисс», и, когда Джан рассмеялась, тоже улыбнулся. Его всегда прекрасные, белые, крупные зубы на фоне загара смотрелись еще лучше. Когда он проглотил свой последний смешок, кадык на его горле задвигался.
– Ты надула меня своим тестом, – произнес Сэм. – Это был… роман. Более того. Он был умным и искренним.
Джан почувствовала, как начинает краснеть, и пробормотала слова благодарности.
– Я смотрел пробы раз сто. Это было неосмотрительно. Ты кого-то мне напоминаешь. Я не уверен.
Джан нужно было сменить тему разговора.
– Как дела со сценарием? – спросила она и опять на секунду задумалась: может, Сай был прав? Он мог быть свиньей, но в бизнесе разбирался.
Сэм перестал улыбаться, но затем взял себя в руки.
– Продвигается. Великая тема: женщина любит мужчину, и его самого, и за его успехи в делах? А может ли мужчина любить себя, если он неудачник?
– Забавно, но я всегда думала, что фильм о зависти. Джуди любила Джеймса и никогда не завидовала его успехам. Но когда ей улыбнулась удача, он стал так завидовать, что разлюбил ее. Если вообще когда-нибудь любил.
– Интересная точка зрения. – Сэм снова посмотрел на Джан, но на этот раз более испытующе. – Ты завистлива?
– Нет, совсем нет. – Она очень удивилась вопросу и своему ответу, но сознавала, что сказала правду. Джан задумалась: почему? «Может, это из-за моих надежд. Я никогда не представляла себя кандидаткой на успех другого человека».
– Правда? – спросил Сэм. – А я, наоборот, если читаю о триумфе какого-либо режиссера, то сразу думаю, почему на его месте не я.
– Должно быть, это здорово усложняет тебе жизнь. – Джан глотнула охлажденного чая. Все шло очень, очень хорошо. Она добилась успеха в соблазнительности и сдержанности. Убийственная комбинация. Джан улыбнулась. Что, если он влюбится в нее? Если так, сможет ли она отвергнуть его? Джан едва не хихикнула.
– Ты так невероятно красива, – сказал Сэм. – У тебя очаровательная улыбка.
Джан сощурилась. Это было личное или профессиональное замечание?
– Я нервничала на пробах, – пожаловалась она.
– Но не показала этого, – заметил Сэм. – Мы с Эйприл были поражены. Она сказала…
Джан почувствовала, как улыбка сползает с ее губ. Опять. Это лишь в ее воображении Сэм и Эйприл находятся не только в рабочих отношениях? Он продолжал говорить, а Джан задумалась. Почему Сэм пригласил ее? Профессиональный интерес, деловой ужин или нечто большее? Она попыталась прислушаться к его словам.
– Кого ты собираешься позвать на роль моего партнера? – поинтересовалась Джан.
– Мы думали о Майкле Дугласе, но он слишком молод.
– Великий актер! Мне бы очень хотелось работать с ним!
– А что ты думаешь о Ньюмене?
– Пол Ньюмен? – Она не могла в это поверить.
– Эйприл думает, что он староват, но считает, что сможет заинтересовать его.
– О Господи, это было бы чудесно!
– Думаешь, ты сможешь сыграть с ним убедительную любовную сцену?
Джан засмеялась.
– Сделай пробу!
– С удовольствием! – сказал Сэм и улыбнулся. Джан вспыхнула. Он интересовался ею!
Сэм посмотрел на часы. Джан заметила, это был золотой «Ролекс».
– Все это прекрасно, – произнес Сэм, – но я должен писать сценарий. Проводить тебя до машины?
Джан отказалась. Ей нужно побыть немного одной.
– Нет. Хочу посмотреть экспозицию.
– Ах да, Гейнсборо! – Он усмехнулся. – Может, заедешь вечером ко мне в офис? Порепетируем несколько строчек.
Сэм смотрел на Джан.
– Нет, – улыбнулась она. – Думаю, мы уже достаточно порепетировали.
Сэм рассмеялся, наклонился к ней и слегка пожал руку.
– Прости, – произнес он. – Я не могу управлять собой.
Сэм поцеловал Джан в ладонь и быстро пошел прочь. Несколько секунд Джан пыталась овладеть своим голосом и наконец крикнула:
– Удачи в работе над сценарием.
После ухода Сэма она некоторое время сидела одна. Без преувеличения, встреча оказалась интересной. Но вел ли Сэм лишь простой профессиональный флирт? Сможет ли Джан удержаться, если он проявит к ней больший интерес?
Джан опять подкрасила губы и пошла к галерее. Она купила брошюрку и обнаружила, что в музее действительно есть два Гейнсборо.
– Вот черт, – пробормотала она и пошла их искать.
Картины были потрясающими. Обе автор выполнил в великолепном разнообразии цветов, какие можно видеть на персидских коврах. Джан знала, что художник рисовал каждую из них много лет, слой за слоем нанося краски, выстраивая перед зрителем глубину цвета и тени. Она смотрела на праздник Красоты, но ее мысли были заняты другим.
После тяжелых лет в Нью-Йорке, после пластической операции, после фиаско с Питом и безобразной истории с Майклом Маклейном, после стольких стараний получить работу у Сэма, оказалось, что он и Эйприл по-прежнему называли себя «мы». И Сэм флиртовал, как всегда. Но, вероятно, у него не было к Джан интереса другого рода, кроме как к коллеге. «Ладно, – сказала она себе. – Пусть так».
Ее жизнь больше не была пустой и серой. Это был праздник цветов, как на картинах Гейнсборо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99