И ни одна актриса не заманит меня в свои любовные сети. Хороший секс – всего лишь хороший секс, не более того. А когда он кончается – он кончается, и все.
Эйприл сама удивилась, насколько сильно ей нравится этот парень. Это даже было смешно.
– Так откуда же такое мрачное настроение?
Сэм помолчал, отпил из стаканчика и медленно поставил его на столик. Посмотрел ей прямо в глаза.
– Мне нужно кое-что решить. Мне нужно позаботиться о моей следующей работе, оставаться мне здесь или возвращаться в Нью-Йорк… У меня башка кипит от мыслей.
– В таком случае, я добавлю тебе пищи для размышлений. Как ты отнесешься к тому, чтобы снять у меня еще один фильм?
– Но тебе не нравились мои спектакли.
– Я говорю не о спектаклях, а о кино.
– Что за фильм?
– Нет, сначала ты ответь на мой вопрос. Готов ли ты снова работать со мной?
Ухмылка прокатилась через все лицо Сэма.
– Да я битое стекло буду жрать, – ответил он, улыбаясь.
– Не понимаю, как это воспринимать. Если ты любишь жрать битое стекло, это значит – да, если нет, то – нет. Так что же? – она тоже улыбнулась ему.
– Разве ты не знаешь сама, Эйприл? Ты единственная, кто может по-настоящему делать дело. Я никогда не работал с более квалифицированным продюсером. Сеймур был хорош, но получить предложение от тебя – истинное удовольствие. Даже видеть, как ты кого-то приглашаешь к себе, – удовольствие.
– Значит, я принимаю это как «да». А я, между прочим, приняла одно из своих самых важных решений. Я хочу воссоздать «Рождение звезды». Я добилась прав на это воссоздание. И хочу, чтобы ты был постановщиком.
Сэм перестал улыбаться, посмотрел в сторону и покачал головой.
– Я не делаю воссозданий.
– А ты видел оригинал?
– Нет, – ответил он немного по-овечьи.
– Так вот, для тебя это будет не воссоздание. Это будет оригинал. Ну, согласен?
– Есть сценарий?
– Хочешь сам его написать?
– Честно говоря, ненавижу работать по чужим сценариям.
– Так ты согласен. Слушай, это классика! Парень скатывается вниз по жизни, девчонка наоборот – на подъеме. Любовные отношения. Несчастье. Мы сделаем это современно. Свободно. В духе девяностых.
– Кто в главной мужской роли?
– Майкл Маклейн.
– Майкл Маклейн? Господи Иисусе! Эйприл, его уже никто не хочет снимать.
– Именно поэтому. Он вышел в тираж, а актер прекрасный. Плюс, он не затребует много денег, и на него можно положиться. Я слышала, у него большие трудности в последнем фильме у Рикки Данна, так что даже фильм может не выйти. После «Аккбара» у него не остается ничего другого, как выложиться на полную катушку или исчезнуть навсегда из кино.
Сэм задумался. Затем спросил:
– А на женскую роль?
– Подумай сам о ком-нибудь.
– Даже не знаю. Но если ты хочешь взять Маклейна потому, что он летит под откос, то на женскую роль давай возьмем кого-нибудь, кто сейчас действительно на подъеме.
– Например?
– Возможно, Феб Ван Гельдер. Или ту девчонку, что снималась в последней роли у Ретфорда.
– Пожалуй.
– А что ты скажешь о какой-нибудь из трех девчонок, которые снимаются у Ди Геннаро? Они завоевали популярность, по-моему, это сейчас самое горяченькое.
Эйприл смотрела на него, задумчиво кивая. Кажется, одна из них – дочь Терезы О'Доннел? А та как раз снималась в старом «Рождении звезды». Это будет шикарно для рекламы и прессы.
– Даже не знаю, – сказала она. – Все-таки, телевидение – не кино.
– Кино, конечно, есть кино. Но такой выбор был бы правильным. Они новенькие, они свеженькие, и каждая из них будет отлично смотреться рядом со старым развратником Майклом Маклейном.
– Плюс, они очень хороши собой и всем дают направо и налево, да? – рассмеялась Эйприл. – Но играть-то они смогут? Я скорее буду иметь дело с неофиткой в кино, чем с телезвездой.
– Да, но одна из них вполне могла бы завершить переход из телевидения к кино.
– А, тоже самое говорили про Тони Джири.
– Про кого?
– Ну как же! Тот лысеющий парень из «Главной больницы». Люк-люк и Лаура. Пробовал выйти на большой экран.
– Никогда не видел его.
– Никто его не видел. Сэм вздохнул.
– Что ж, у нас будет еще много разговоров впереди о девушках и о фильме. Но все же, попытка – не пытка.
– Конечно, разговоры ничего не значат, особенно пока дело не началось. Главное, что ты согласен, и я могу начинать подготовку. Мы сделаем фильм. Если хочешь, можем и твоих девчонок попробовать.
– Что ж, давай. Мало кто догадается. Ди Геннаро держит их в большом секрете.
– Я раздобуду их.
«Что ж, это может оказаться интересно, – подумала она. – Особенно, если тем самым можно будет утереть нос Марти. Да, конечно, нужно попробовать».
Сэм снова повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза:
– Ты знаешь все и всех? – спросил он.
– Все и всех необязательно знать, – ответила она, медленно облизывая свои ярко-красные губы.
21
С дикой головной болью Лайла вернулась в дом Робби после тяжелого дня. Она залезла в кровать и взмолилась, чтобы сегодня он оставил ее в покое. Она потерла себе подбородок и попыталась уложить подушку так, чтобы она поддерживала голову в почти вертикальном положении. Закат резал глаза и усиливал боль в висках. Но она знала, что наконец-то вскоре уедет отсюда. Ей представился случай сбежать от Робби, от его бесконечных назойливых приставаний. Она арендует дом Нади Негрон – дом звезды немого кино, которая снималась в главной роли в фильме «Рождение звезды». Это было не просто совпадение – ей предназначено было там жить.
Потому что она хотела иметь свое жилье. Марти Ди Геннаро и его «Три четверти» – лишь первая ступенька головокружительной карьеры, о которой она мечтала. Ее выводило из себя полное неведение в отношении того, хорошо или плохо шла постановка. Если окажется, что она провалила свою роль, щенячья хозяйка спляшет от победной радости. Ара выбросит ее на мусорную свалку. Даже Робби будет разочарован в ней.
Но если у нее появится собственное жилье, она будет более независимой, в большей безопасности. И может быть, именно – может быть, позволит Марти Ди Геннаро переспать с ней. Если это то, чего ему хочется. Но сперва она должна удостовериться, что он страстно, безумно желает ее. По-настоящему страстно. Она знала, как добиться этого.
В дверь постучали – тот стук, который использовал Робби в случаях, когда он не собирался приставать к ней.
– Что еще? – сердито спросила Лайла.
Робби вкатился в комнату, держа в руке беспроводный телефон. На лице он пытался изобразить преувеличенное благоговение.
– Это твой постановщик, – прошептал он.
В другой раз Лайла бы улыбнулась, но теперь она лишь шикнула на Робби:
– О Боже! Только не это! Неужели ты не мог ответить, что меня нет?
– Но ведь это Марти Ди Геннаро, величайший постановщик в Голливуде и твой босс. Ради всего святого, сделай усилие над собой!
Она злобно выхватила у него трубку. Интересно, какой предлог он нашел теперь? Отдельная съемка? Срочная доработка? С тех пор, как начались съемки, Лайла почувствовала, что Марти становится все настойчивее и настойчивее в своем желании видеть ее за пределами съемочной площадки. Но она хотела убедиться, что он хочет только ее. Ее, а не просто кого-нибудь из них троих.
– Что случилось? – спросила она в телефонную трубку.
– Что с тобой, Лайла? У тебя больной голос.
– Голова разламывается.
– Извини, я не стал бы тебя беспокоить, если б знал.
– Ничего страшного. Что-нибудь случилось? – повторила она вопрос, чувствуя, как ей становится лучше.
– Я просто хотел узнать, не хочешь ли ты поужинать со мной. Но если ты себя плохо чувствуешь…
– Пригласи Джан или эту тупицу. Не все ли равно, с кем есть!
– Ну, перестань. Тебе что, действительно так плохо? Может, я приеду и привезу тебе чего-нибудь? Хочешь суп из цыпленка?
– Нет, Марти, спасибо. Не надо. Увидимся завтра.
– О'кей. Но, может быть, тебе все же сделается получше?
– Сомневаюсь.
Но едва она повесила трубку и Робби вышел из комнаты, Лайла обнаружила, что головная боль полностью исчезла.
22
Злые языки в Голливуде с удовольствием называли Майкла Маклейна старым бабником, но если и делали это, то с большой осторожность. Он был слишком могуществен и обладал слишком широкими связями, чтобы его можно было оскорблять в лицо (стареющее, но все еще по-юношески смазливое). Если вам интересно знать мнение Лауры Ричи, – а вам это должно быть интересно, – то я, пожалуй, соглашусь с этим определением. Да, он старый сводник, но при этом имеет успех по крайней мере на двух направлениях. Что ему присуще? Так же как и Сай Ортис, Маклейн решил попробовать держать у себя винный погребок. Как и молодой актер, он оказался способным предвидеть, что карьера кинозвезды – это такая вещь, которая в любой момент может обернуться к тебе самой неожиданной стороной. Он знал, что, если бы ему удалось занять такую позицию, при которой его имя оставалось бы популярным даже в те времена, когда теряли популярность его фильмы, ему гораздо легче было бы противостоять житейским бурям и штормам.
А разве какая-нибудь позиция может быть лучше «лежачей»? Политика Майкла была гениально проста – укладывать в постель одну за другой всех новеньких звезд, восходивших на голливудском небосклоне. Если он добился огромного успеха в качестве кинозвезды, то не меньший успех сопутствовал ему в жарких делах любовных: он ухитрялся спать и попадать в газетные заголовки с самыми ослепительными и желанными женщинами на планете. Неплохая работенка, если вам повезло получить ее, согласитесь… Но зато и нелегкая!.. Майкл развил в себе не только голую технику секса – это было не трудно, – но и целый набор всевозможных приемов ухаживания, обольщения и соблазнения, благодаря которым он считался самым неотразимым и незаменимым мужчиной в среде девчонок, которые по очереди становились «лучшими звездами месяца» в Голливуде.
А когда лучшая звезда месяца уступала свое почетное место и титул другой… Майкл делал ей ручкой. Но разве повернется у кого-нибудь язык упрекать его? Всякий другой поступал точно так же. Это была оборотная сторона той золотой медали, которая называлась «лучшей звездой месяца». В самом деле, кому охота всю жизнь просидеть на диете из пекановой ореховой помадки?! Во всяком случае, для американцев это не подходит. Им подавай вишни «Гарсия», за ними орешки-кешью «Рокки Роуд», вдобавок еще хрустящие «Рэйн Форест» и наконец пралине из французских кофе и мокко. И для них это не просто приятно, но жизненно необходимо! В конце концов Майкл никогда и ничего им не обещал. Нет, правда: Майкл Маклейн был чрезвычайно осторожен – он никогда и ничего им не обещал.
Майкл лежал на раздвижном массажном столе, а рядом суетилась врачиха. Майкл лежал на этом столе еженедельно. Около него поблескивали на солнце прозрачные пластиковые трубки.
– Повернитесь, – сказала ему Марсия.
Каждую неделю она исправно промывала кишечник Майклу, равно как и еще двум десяткам кинозвезд вместе с их супругами. Майкл всегда настаивал на том, чтобы во время сеанса с ним использовались только прозрачные трубки – чтобы быть уверенным в том, что высосано достаточно дерьма из его внутренностей.
– Использование прозрачных трубок полезно для здоровья, – говаривал он.
К Марсии ему посоветовала обратиться его сумасбродная сестра, но, как оказалось, в этих сеансах все-таки имелся определенный смысл. Время, которое он вынужден был проводить, распластавшись на столе, он выгодно употреблял на размышления. Кроме того, несмотря на неприятные ощущения того, как шланг, направляемый Марсией, все глубже лезет в его задницу, он сознавал полезность этих процедур. А глядя на токсины, заполняющие прозрачные трубки, он испытывал большое удовлетворение и успокаивался.
Итак, он размышлял на массажном столе, лежа кверху задницей… В ту конкретную минуту он думал о том, как действовать. С одной стороны, в его голове не было и тени сомнения в том, что он выиграет пари у Сая и захомутает всех трех девах из нового шоу. С другой стороны, он понимал, что добиться этой цели будет трудновато. Все же Майкл был настоящим ветераном побед в разных непростых предприятиях, и для него не существовало слово «невозможно». Наконец, приз был так заманчив!.. Нет, речь не шла о девочках. Уже давно он перестал рассматривать секс, как удовольствие. Для него это было работой. Он имел в виду сделку относительно этого смазливого проказника Рикки Данна. Парнишка был так же горяч, как и сам Майкл двадцатью годами раньше. Все, до чего ни дотрагивался Рикки, превращалось в дикие деньги. Если Майклу удалось бы провернуть дельце с Рикки и также по возможности свежо показаться этой ораве от шестнадцати до двадцати одного года, в этом случае он выиграл бы.
Но для начала ему надо было решить, каким образом завлечь этих трех телекошечек?..
Вдруг Марсия запустила воду, он почувствовал легкий спазм в своих внутренностях.
– Эй, поосторожнее! – крикнул он раздраженно.
– Прошу прощения, Майкл.
Он подогнул под себя колени, но так, чтобы задница по-прежнему продолжала считать в небе звезды. Вода хлынула ему в кишечник, и стало как-то не по себе.
– Ох! – вскрикнул он непроизвольно и покосился на прозрачный пластик: неужели на этот раз из него выкачали больше экскрементов, чем обычно?
– Простите, Майкл. Вы ели кровавый бифштекс?
– Нет, черт возьми!
Он был возмущен ее неосведомленностью, которую можно было смело назвать некомпетентностью. Он не ел – за ради Господа Бога! – кровавый бифштекс с самого 1981 года! Эта Марсия!.. Десятки врачей жизнь бы отдали за счастливую возможность хоть раз провести промывание кишечника у Майкла!
– Я же сказал: потише! – проворчал он и еще глубже подтянул под себя колени.
Он размышлял о девчонках. Ему казалось, что с той блондинкой по имени Шарлин особых проблем не будет. Он не поленился навести о ней кое-какие справки и выяснил, что будто бы она живет с каким-то пареньком. Но это его практически не волновало. В конце концов он ведь и не собирался заводить с ней отношения. При умелом подходе достаточно будет уже пары-тройки свиданий для того, чтобы щелкнуться с ней. Дура, наверняка она захочет сделать это в автомобиле. Ну что ж… По крайней мере будут свидетели для Сая Ортиса. Если они вообще ему понадобятся…
Джан Мур… Брюнетка… Тут, пожалуй, будет немного посложнее. Поговаривают, будто она не в ладах с Лайлой Кайл. Может, стоит дать понять и Джан, и Лайле, что он ухлестывает за ними обоими?.. Пусть они погоняются наперегонки с его ширинкой. Если уж они и так друг дружку не выносят, может, они еще будут ревновать друг к дружке? Кого? Его, Майкла, кого же еще? Пусть-ка они посоревнуются между собой в жизни так же, как соревнуются на экране.
Внутри что-то вдруг сильно и громко засосало, и он недовольно замычал…
А впрочем, этот подход вряд ли сработает. Джан из Нью-Йорка и играет серьезные роли. Может, тут можно что-нибудь придумать? В конце концов ему тоже вначале приходилось в Голливуде делать фильмы, в которых была претензия на высокую художественность. Но разве эта малышка Джан что-нибудь слышала об этих фильмах? Им уже не меньше двадцати пяти лет. Тогда она еще даже не родилась.
И теперь третья… Лайла Кайл. Она беспокоила Майкла больше остальных. Он сомневался, что ее можно будет легко завлечь в сети всем киноблеском, который имеется в его распоряжении. Конечно, с тем, что она имеет пока на своем счету – одно малозаметное телешоу, – она еще не звезда. Но с другой стороны, она с детства знает всю подноготную про те ухаживания, которые хотел применить к ней Майкл. Он был наслышан не только о ее характере и манере поведения, но и о том, что Марти Ди Геннаро уже начал поощрять ее. Если так, то несколькими крупными планами в своем телешоу ему не отделаться. Да, трудная задача. Майкл улыбнулся. Может, Лайле приглянется главная женская роль в картине с Рикки Данном?.. Из всех троих Майкл считал только одну Лайлу достойной того, чтобы заводить с ней отношения. Да. Если бы он сделал фильм, в котором Рикки получает эту девочку… Впрочем, как насчет того, чтобы получить ее в жизни?.. На фотообложках она будет замечательно смотреться! Но важнее всего то, что даже если телешоу накроется медным тазом, все равно Лайла – это новое поколение голливудских королев, и этого у нее не отнять. Картины его с Лайлой помогут ему навсегда остаться молодым. Майкл улыбнулся снова. Ему вспомнились давние времена, уж двадцать лет прошло с тех пор, когда он имел коротенькую любовь с Терезой О'Доннел… Тогда у него был вкус на женщин старше его по возрасту. О, в постели она была настоящей маньячкой! Что мать, что дочка – одно и то же, подумал Майкл.
Внезапно аппарат промывания перестал жужжать.
– Все что ли? – спросил он.
– Чисто, как в музее, – сказала ему Марсия.
Шарлин почудилось, как бейсбольная бита с глухим стуком обрушивается на голову ее отца… Стук!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Эйприл сама удивилась, насколько сильно ей нравится этот парень. Это даже было смешно.
– Так откуда же такое мрачное настроение?
Сэм помолчал, отпил из стаканчика и медленно поставил его на столик. Посмотрел ей прямо в глаза.
– Мне нужно кое-что решить. Мне нужно позаботиться о моей следующей работе, оставаться мне здесь или возвращаться в Нью-Йорк… У меня башка кипит от мыслей.
– В таком случае, я добавлю тебе пищи для размышлений. Как ты отнесешься к тому, чтобы снять у меня еще один фильм?
– Но тебе не нравились мои спектакли.
– Я говорю не о спектаклях, а о кино.
– Что за фильм?
– Нет, сначала ты ответь на мой вопрос. Готов ли ты снова работать со мной?
Ухмылка прокатилась через все лицо Сэма.
– Да я битое стекло буду жрать, – ответил он, улыбаясь.
– Не понимаю, как это воспринимать. Если ты любишь жрать битое стекло, это значит – да, если нет, то – нет. Так что же? – она тоже улыбнулась ему.
– Разве ты не знаешь сама, Эйприл? Ты единственная, кто может по-настоящему делать дело. Я никогда не работал с более квалифицированным продюсером. Сеймур был хорош, но получить предложение от тебя – истинное удовольствие. Даже видеть, как ты кого-то приглашаешь к себе, – удовольствие.
– Значит, я принимаю это как «да». А я, между прочим, приняла одно из своих самых важных решений. Я хочу воссоздать «Рождение звезды». Я добилась прав на это воссоздание. И хочу, чтобы ты был постановщиком.
Сэм перестал улыбаться, посмотрел в сторону и покачал головой.
– Я не делаю воссозданий.
– А ты видел оригинал?
– Нет, – ответил он немного по-овечьи.
– Так вот, для тебя это будет не воссоздание. Это будет оригинал. Ну, согласен?
– Есть сценарий?
– Хочешь сам его написать?
– Честно говоря, ненавижу работать по чужим сценариям.
– Так ты согласен. Слушай, это классика! Парень скатывается вниз по жизни, девчонка наоборот – на подъеме. Любовные отношения. Несчастье. Мы сделаем это современно. Свободно. В духе девяностых.
– Кто в главной мужской роли?
– Майкл Маклейн.
– Майкл Маклейн? Господи Иисусе! Эйприл, его уже никто не хочет снимать.
– Именно поэтому. Он вышел в тираж, а актер прекрасный. Плюс, он не затребует много денег, и на него можно положиться. Я слышала, у него большие трудности в последнем фильме у Рикки Данна, так что даже фильм может не выйти. После «Аккбара» у него не остается ничего другого, как выложиться на полную катушку или исчезнуть навсегда из кино.
Сэм задумался. Затем спросил:
– А на женскую роль?
– Подумай сам о ком-нибудь.
– Даже не знаю. Но если ты хочешь взять Маклейна потому, что он летит под откос, то на женскую роль давай возьмем кого-нибудь, кто сейчас действительно на подъеме.
– Например?
– Возможно, Феб Ван Гельдер. Или ту девчонку, что снималась в последней роли у Ретфорда.
– Пожалуй.
– А что ты скажешь о какой-нибудь из трех девчонок, которые снимаются у Ди Геннаро? Они завоевали популярность, по-моему, это сейчас самое горяченькое.
Эйприл смотрела на него, задумчиво кивая. Кажется, одна из них – дочь Терезы О'Доннел? А та как раз снималась в старом «Рождении звезды». Это будет шикарно для рекламы и прессы.
– Даже не знаю, – сказала она. – Все-таки, телевидение – не кино.
– Кино, конечно, есть кино. Но такой выбор был бы правильным. Они новенькие, они свеженькие, и каждая из них будет отлично смотреться рядом со старым развратником Майклом Маклейном.
– Плюс, они очень хороши собой и всем дают направо и налево, да? – рассмеялась Эйприл. – Но играть-то они смогут? Я скорее буду иметь дело с неофиткой в кино, чем с телезвездой.
– Да, но одна из них вполне могла бы завершить переход из телевидения к кино.
– А, тоже самое говорили про Тони Джири.
– Про кого?
– Ну как же! Тот лысеющий парень из «Главной больницы». Люк-люк и Лаура. Пробовал выйти на большой экран.
– Никогда не видел его.
– Никто его не видел. Сэм вздохнул.
– Что ж, у нас будет еще много разговоров впереди о девушках и о фильме. Но все же, попытка – не пытка.
– Конечно, разговоры ничего не значат, особенно пока дело не началось. Главное, что ты согласен, и я могу начинать подготовку. Мы сделаем фильм. Если хочешь, можем и твоих девчонок попробовать.
– Что ж, давай. Мало кто догадается. Ди Геннаро держит их в большом секрете.
– Я раздобуду их.
«Что ж, это может оказаться интересно, – подумала она. – Особенно, если тем самым можно будет утереть нос Марти. Да, конечно, нужно попробовать».
Сэм снова повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза:
– Ты знаешь все и всех? – спросил он.
– Все и всех необязательно знать, – ответила она, медленно облизывая свои ярко-красные губы.
21
С дикой головной болью Лайла вернулась в дом Робби после тяжелого дня. Она залезла в кровать и взмолилась, чтобы сегодня он оставил ее в покое. Она потерла себе подбородок и попыталась уложить подушку так, чтобы она поддерживала голову в почти вертикальном положении. Закат резал глаза и усиливал боль в висках. Но она знала, что наконец-то вскоре уедет отсюда. Ей представился случай сбежать от Робби, от его бесконечных назойливых приставаний. Она арендует дом Нади Негрон – дом звезды немого кино, которая снималась в главной роли в фильме «Рождение звезды». Это было не просто совпадение – ей предназначено было там жить.
Потому что она хотела иметь свое жилье. Марти Ди Геннаро и его «Три четверти» – лишь первая ступенька головокружительной карьеры, о которой она мечтала. Ее выводило из себя полное неведение в отношении того, хорошо или плохо шла постановка. Если окажется, что она провалила свою роль, щенячья хозяйка спляшет от победной радости. Ара выбросит ее на мусорную свалку. Даже Робби будет разочарован в ней.
Но если у нее появится собственное жилье, она будет более независимой, в большей безопасности. И может быть, именно – может быть, позволит Марти Ди Геннаро переспать с ней. Если это то, чего ему хочется. Но сперва она должна удостовериться, что он страстно, безумно желает ее. По-настоящему страстно. Она знала, как добиться этого.
В дверь постучали – тот стук, который использовал Робби в случаях, когда он не собирался приставать к ней.
– Что еще? – сердито спросила Лайла.
Робби вкатился в комнату, держа в руке беспроводный телефон. На лице он пытался изобразить преувеличенное благоговение.
– Это твой постановщик, – прошептал он.
В другой раз Лайла бы улыбнулась, но теперь она лишь шикнула на Робби:
– О Боже! Только не это! Неужели ты не мог ответить, что меня нет?
– Но ведь это Марти Ди Геннаро, величайший постановщик в Голливуде и твой босс. Ради всего святого, сделай усилие над собой!
Она злобно выхватила у него трубку. Интересно, какой предлог он нашел теперь? Отдельная съемка? Срочная доработка? С тех пор, как начались съемки, Лайла почувствовала, что Марти становится все настойчивее и настойчивее в своем желании видеть ее за пределами съемочной площадки. Но она хотела убедиться, что он хочет только ее. Ее, а не просто кого-нибудь из них троих.
– Что случилось? – спросила она в телефонную трубку.
– Что с тобой, Лайла? У тебя больной голос.
– Голова разламывается.
– Извини, я не стал бы тебя беспокоить, если б знал.
– Ничего страшного. Что-нибудь случилось? – повторила она вопрос, чувствуя, как ей становится лучше.
– Я просто хотел узнать, не хочешь ли ты поужинать со мной. Но если ты себя плохо чувствуешь…
– Пригласи Джан или эту тупицу. Не все ли равно, с кем есть!
– Ну, перестань. Тебе что, действительно так плохо? Может, я приеду и привезу тебе чего-нибудь? Хочешь суп из цыпленка?
– Нет, Марти, спасибо. Не надо. Увидимся завтра.
– О'кей. Но, может быть, тебе все же сделается получше?
– Сомневаюсь.
Но едва она повесила трубку и Робби вышел из комнаты, Лайла обнаружила, что головная боль полностью исчезла.
22
Злые языки в Голливуде с удовольствием называли Майкла Маклейна старым бабником, но если и делали это, то с большой осторожность. Он был слишком могуществен и обладал слишком широкими связями, чтобы его можно было оскорблять в лицо (стареющее, но все еще по-юношески смазливое). Если вам интересно знать мнение Лауры Ричи, – а вам это должно быть интересно, – то я, пожалуй, соглашусь с этим определением. Да, он старый сводник, но при этом имеет успех по крайней мере на двух направлениях. Что ему присуще? Так же как и Сай Ортис, Маклейн решил попробовать держать у себя винный погребок. Как и молодой актер, он оказался способным предвидеть, что карьера кинозвезды – это такая вещь, которая в любой момент может обернуться к тебе самой неожиданной стороной. Он знал, что, если бы ему удалось занять такую позицию, при которой его имя оставалось бы популярным даже в те времена, когда теряли популярность его фильмы, ему гораздо легче было бы противостоять житейским бурям и штормам.
А разве какая-нибудь позиция может быть лучше «лежачей»? Политика Майкла была гениально проста – укладывать в постель одну за другой всех новеньких звезд, восходивших на голливудском небосклоне. Если он добился огромного успеха в качестве кинозвезды, то не меньший успех сопутствовал ему в жарких делах любовных: он ухитрялся спать и попадать в газетные заголовки с самыми ослепительными и желанными женщинами на планете. Неплохая работенка, если вам повезло получить ее, согласитесь… Но зато и нелегкая!.. Майкл развил в себе не только голую технику секса – это было не трудно, – но и целый набор всевозможных приемов ухаживания, обольщения и соблазнения, благодаря которым он считался самым неотразимым и незаменимым мужчиной в среде девчонок, которые по очереди становились «лучшими звездами месяца» в Голливуде.
А когда лучшая звезда месяца уступала свое почетное место и титул другой… Майкл делал ей ручкой. Но разве повернется у кого-нибудь язык упрекать его? Всякий другой поступал точно так же. Это была оборотная сторона той золотой медали, которая называлась «лучшей звездой месяца». В самом деле, кому охота всю жизнь просидеть на диете из пекановой ореховой помадки?! Во всяком случае, для американцев это не подходит. Им подавай вишни «Гарсия», за ними орешки-кешью «Рокки Роуд», вдобавок еще хрустящие «Рэйн Форест» и наконец пралине из французских кофе и мокко. И для них это не просто приятно, но жизненно необходимо! В конце концов Майкл никогда и ничего им не обещал. Нет, правда: Майкл Маклейн был чрезвычайно осторожен – он никогда и ничего им не обещал.
Майкл лежал на раздвижном массажном столе, а рядом суетилась врачиха. Майкл лежал на этом столе еженедельно. Около него поблескивали на солнце прозрачные пластиковые трубки.
– Повернитесь, – сказала ему Марсия.
Каждую неделю она исправно промывала кишечник Майклу, равно как и еще двум десяткам кинозвезд вместе с их супругами. Майкл всегда настаивал на том, чтобы во время сеанса с ним использовались только прозрачные трубки – чтобы быть уверенным в том, что высосано достаточно дерьма из его внутренностей.
– Использование прозрачных трубок полезно для здоровья, – говаривал он.
К Марсии ему посоветовала обратиться его сумасбродная сестра, но, как оказалось, в этих сеансах все-таки имелся определенный смысл. Время, которое он вынужден был проводить, распластавшись на столе, он выгодно употреблял на размышления. Кроме того, несмотря на неприятные ощущения того, как шланг, направляемый Марсией, все глубже лезет в его задницу, он сознавал полезность этих процедур. А глядя на токсины, заполняющие прозрачные трубки, он испытывал большое удовлетворение и успокаивался.
Итак, он размышлял на массажном столе, лежа кверху задницей… В ту конкретную минуту он думал о том, как действовать. С одной стороны, в его голове не было и тени сомнения в том, что он выиграет пари у Сая и захомутает всех трех девах из нового шоу. С другой стороны, он понимал, что добиться этой цели будет трудновато. Все же Майкл был настоящим ветераном побед в разных непростых предприятиях, и для него не существовало слово «невозможно». Наконец, приз был так заманчив!.. Нет, речь не шла о девочках. Уже давно он перестал рассматривать секс, как удовольствие. Для него это было работой. Он имел в виду сделку относительно этого смазливого проказника Рикки Данна. Парнишка был так же горяч, как и сам Майкл двадцатью годами раньше. Все, до чего ни дотрагивался Рикки, превращалось в дикие деньги. Если Майклу удалось бы провернуть дельце с Рикки и также по возможности свежо показаться этой ораве от шестнадцати до двадцати одного года, в этом случае он выиграл бы.
Но для начала ему надо было решить, каким образом завлечь этих трех телекошечек?..
Вдруг Марсия запустила воду, он почувствовал легкий спазм в своих внутренностях.
– Эй, поосторожнее! – крикнул он раздраженно.
– Прошу прощения, Майкл.
Он подогнул под себя колени, но так, чтобы задница по-прежнему продолжала считать в небе звезды. Вода хлынула ему в кишечник, и стало как-то не по себе.
– Ох! – вскрикнул он непроизвольно и покосился на прозрачный пластик: неужели на этот раз из него выкачали больше экскрементов, чем обычно?
– Простите, Майкл. Вы ели кровавый бифштекс?
– Нет, черт возьми!
Он был возмущен ее неосведомленностью, которую можно было смело назвать некомпетентностью. Он не ел – за ради Господа Бога! – кровавый бифштекс с самого 1981 года! Эта Марсия!.. Десятки врачей жизнь бы отдали за счастливую возможность хоть раз провести промывание кишечника у Майкла!
– Я же сказал: потише! – проворчал он и еще глубже подтянул под себя колени.
Он размышлял о девчонках. Ему казалось, что с той блондинкой по имени Шарлин особых проблем не будет. Он не поленился навести о ней кое-какие справки и выяснил, что будто бы она живет с каким-то пареньком. Но это его практически не волновало. В конце концов он ведь и не собирался заводить с ней отношения. При умелом подходе достаточно будет уже пары-тройки свиданий для того, чтобы щелкнуться с ней. Дура, наверняка она захочет сделать это в автомобиле. Ну что ж… По крайней мере будут свидетели для Сая Ортиса. Если они вообще ему понадобятся…
Джан Мур… Брюнетка… Тут, пожалуй, будет немного посложнее. Поговаривают, будто она не в ладах с Лайлой Кайл. Может, стоит дать понять и Джан, и Лайле, что он ухлестывает за ними обоими?.. Пусть они погоняются наперегонки с его ширинкой. Если уж они и так друг дружку не выносят, может, они еще будут ревновать друг к дружке? Кого? Его, Майкла, кого же еще? Пусть-ка они посоревнуются между собой в жизни так же, как соревнуются на экране.
Внутри что-то вдруг сильно и громко засосало, и он недовольно замычал…
А впрочем, этот подход вряд ли сработает. Джан из Нью-Йорка и играет серьезные роли. Может, тут можно что-нибудь придумать? В конце концов ему тоже вначале приходилось в Голливуде делать фильмы, в которых была претензия на высокую художественность. Но разве эта малышка Джан что-нибудь слышала об этих фильмах? Им уже не меньше двадцати пяти лет. Тогда она еще даже не родилась.
И теперь третья… Лайла Кайл. Она беспокоила Майкла больше остальных. Он сомневался, что ее можно будет легко завлечь в сети всем киноблеском, который имеется в его распоряжении. Конечно, с тем, что она имеет пока на своем счету – одно малозаметное телешоу, – она еще не звезда. Но с другой стороны, она с детства знает всю подноготную про те ухаживания, которые хотел применить к ней Майкл. Он был наслышан не только о ее характере и манере поведения, но и о том, что Марти Ди Геннаро уже начал поощрять ее. Если так, то несколькими крупными планами в своем телешоу ему не отделаться. Да, трудная задача. Майкл улыбнулся. Может, Лайле приглянется главная женская роль в картине с Рикки Данном?.. Из всех троих Майкл считал только одну Лайлу достойной того, чтобы заводить с ней отношения. Да. Если бы он сделал фильм, в котором Рикки получает эту девочку… Впрочем, как насчет того, чтобы получить ее в жизни?.. На фотообложках она будет замечательно смотреться! Но важнее всего то, что даже если телешоу накроется медным тазом, все равно Лайла – это новое поколение голливудских королев, и этого у нее не отнять. Картины его с Лайлой помогут ему навсегда остаться молодым. Майкл улыбнулся снова. Ему вспомнились давние времена, уж двадцать лет прошло с тех пор, когда он имел коротенькую любовь с Терезой О'Доннел… Тогда у него был вкус на женщин старше его по возрасту. О, в постели она была настоящей маньячкой! Что мать, что дочка – одно и то же, подумал Майкл.
Внезапно аппарат промывания перестал жужжать.
– Все что ли? – спросил он.
– Чисто, как в музее, – сказала ему Марсия.
Шарлин почудилось, как бейсбольная бита с глухим стуком обрушивается на голову ее отца… Стук!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99