Это ли не создает красоту? Лайла обладала секретом, о котором не знали Шарлин и Джан. Он заключался в умении дразнить, которое беспроигрышно действовало на Марти, как на любого другого мужчину. Этим секретом владела Мерль Оберон и все остальные старомодные актрисы, которых Марти – Лайла знала это точно – обожествлял. Дженнифер Джонс. Полетта Годар. И Тереза О'Доннел. Лайла знала, что они собой представляли.
Ими нельзя было владеть. Они дразнили. И так же она будет дразнить. Для Лайлы это не составляло труда. Она не собиралась никому отдаваться, кроме кинокамеры. Но в то же время Марти должен был наивно полагать, что это не совсем так. У Лайлы был талант магического воздействия на мужчин. Она наблюдала это на примере своей матери, в ее старых фильмах. Она была достаточно мила и знала, что использует каждый данный ей шанс. И Лайла знала, что обаяния у нее гораздо больше, чем у Джан и Шарлин вместе взятых. Они настолько принадлежали к среднему классу, настолько были открыты, так много давали, что не понимали, что кое-что следует утаивать. И Лайла единственная, кто действительно добьется успеха.
Сейчас она удивлялась, можно ли доверять идиотским слухам от Робби. Неужели Майкл Маклейн действительно делал фильм с Рикки Данном, и Эйприл Айронз намеревалась пригласить его на главную роль в «Рождении звезды»? Что ж, сегодня вечером, ужиная с ним, она все разведает. Ее прежние отказы заставили Майкла лишь усилить попытки. И если ее имя рядом с именем Майкла заставит Марти усилить свои старания заполучить Лайлу, это будет здорово.
Майкл Маклейн разместился напротив Лайлы в просторной комнате для интимных ужинов, занавешенной высоченными портьерами. Он улыбался. Лайла заметила тоненькие морщинки в уголках его глаз, они паутинкой разбегались по вискам. Кожа у Майкла все еще была хороша – еще бы, ведь она знала, что дважды в неделю Майкл делает массаж лица, и массажист к нему ходит от Гидиа – интересно только, как долго эти массажи будут помогать. Господи Иисусе, сколько же ему лет? Лайла вообразила, как целуется с ним перед камерой, и внутри у нее все перевернулось. Но, может быть, роль предназначается для любовницы Рикки Данна? В конце концов, у Данна нет морщин. Ну, впрочем, даже если и не так, ей ничего не стоит сыграть роль с Майклом. Неужели у нее не хватит благоразумия, чтобы пойти на некоторый компромисс ради личной выгоды? В прошлом Майкл был великой звездой, а Лайла собирается стать великой звездой в ближайшем будущем. Поцеловаться с ним – значит встать на новую ступеньку лестницы. Лайла согласна.
– Ба, ба, ба! Как же ты выросла, Лайла! Сколько же воды утекло с тех пор, как мы виделись в последний раз?
О Боже, неужели эта встреча станет очередной голливудской прогулкой по аллее воспоминаний? Очередным «а помнишь – а помнишь» со всем сентиментальным дерьмом? Лайла не возражала бы заняться щекотанием ностальгии с Марти, но от Майкла она ожидала чего-нибудь посерьезнее. Лайла помнила, что он может помочь ей перебраться с телеэкрана на киноэкран, и заставила себя подарить Майклу самую обворожительную улыбку.
– Мне тогда было шесть или семь лет. Кажется, это был мой день рождения.
– Серьезно?
Лайла заметила, что Майкл несколько обескуражен и еле сдержала улыбку: Майкл, как и Тереза, был одной из тех голливудских мумий, для которых любые разговоры, связанные с течением времени, являются лишним напоминанием об их возрасте. Лайла знала, как дальше вести игру. Ясность в воспоминаниях, но туманность в их временной привязанности. Она улыбнулась:
– Ты так часто приходил к нам, – сказала она. – Я так скучала по тебе, когда ты перестал к нам ходить.
– Твоя мать все еще живет в «Бел-Эйр»?
«Господи, да ведь все это знают! Особняк матери был символом какой-то устойчивости в городке, даже если он рухнет…»
– Ее ничем не выманить оттуда. Разве что вперед ногами… Нет, Тереза как всегда там, а я в Малибу. Живу в доме Нади Негрон. Она снималась в первой версии «Рождения звезды».
«Вернемся к теме нашего главного разговора», – означала последняя фраза.
– Серьезно? А где ее дом? Я некоторое время жил в Малибу.
И, прежде чем Лайла снова сделала попытку вернуть его к теме «Рождения звезды», Майкл надолго застрял в какой-то истории из семидесятых годов, связанной со Стивом Мак-Куином, какой-то причудливой вечеринкой в его доме и пьянкой на пляже. Обычная старомодная бредятина. Заезженная пластинка. Лайла пыталась кивать там, где нужно. Она знала, что если часто моргать, то глаза делаются блестящими и влажными, как бы от интереса. На сей раз средство хорошо сработало. Наконец история была рассказана.
– Вот, должно быть, были славные времена!
Майкл закашлялся. Вот задница, своей последней фразой Лайла вновь заставила его почувствовать себя старым. Но ведь он и был старым. Лайла улыбнулась и провела кончиком языка по зубкам. Ей следовало немедленно подгримировать время, чтобы Майкл снова почувствовал себя в своей тарелке. Официант принес им копченую рыбу и доверительно подмигнул, как будто никого другого он уже не будет кормить до завтра. Лайла вновь улыбнулась:
– Так ты действительно знал Стива Мак-Куина? – спросила она, широко раскрывая глаза.
10
– Ты думаешь, я не знаю, что люди смеются надо мной?! Ведь я совсем не умею ни правильно говорить, ни красиво одеваться, – воскликнула Шарлин со слезами на глазах. – Я знаю, но стараюсь не обращать на них внимания. Этому еще моя мама учила меня, когда девочки в школе смеялись надо мной.
Джан кивнула и протянула Шарлин другую салфеточку. Из жалости после съемок эпизода с движущейся съемочной камерой она проводила Шарлин до вагончика. Впервые они остались после съемок вдвоем.
– Знаешь, может быть, нам лучше вместе заучивать тексты?
– Тексты? Вместе репетировать? Ты и я? Джан улыбнулась:
– Да, репетировать. В театре так и говорят – репетировать.
– Ты хочешь мне помочь? Но ведь это доставит тебе столько хлопот.
– Я с удовольствием помогу тебе, Шарлин, – соврала Джан. – И в конце концов, разве кто-то и в самом деле смеется над тобой?
Ей стало стыдно за свое участие в общих насмешках над Шарлин.
– Кто-то? Лайла, вот кто! Вспомни хотя бы сегодняшнюю историю. Она буквально вывела меня из себя. Я знаю, она не виновата, потому что сама очень волнуется, но я-то ведь так расстраиваюсь. Я так стараюсь. Всю ночь читаю и читаю свой текст, тренируюсь поизносить все вслух. Дин помогает мне. Он, конечно, не очень в этом силен, но я такая тупица. Знаю, как всем не нравится по нескольку раз повторять эпизод, но не могу ничего с собой поделать, так волнуюсь. И я так устала. Мне кажется, я уже забыла, когда спала по-настоящему, – все время то работа, то упражнения. А Лайла со своими насмешками только вредит мне.
– Это верно, – угрюмо кивнула Джан. – Она всех смешит. И ненавидит нас с тобой. Лучше не обращать на нее внимания. Но разве кто-нибудь еще насмехается над тобой?
– А как же! Мистер Тилден, ассистент режиссера. Позавчера он назвал меня Элли Мэй Клэмпетт. Вся группа смеялась.
– А я не обратила внимания.
– Из «Парней с Беверли-Хиллз». Помнишь, там была такая…
Джан кивнула. Конечно, помнит. Барри Тилден был злой и смешной педик средних лет. Но какое он имеет право насмехаться над Шарлин на глазах всей съемочной группы?! Нельзя делать из девушки всеобщее посмешище.
– Я знаю, люди считают меня невеждой. А я и есть такая. Только я все равно не слепая и не глухая.
Шарлин шмыгнула носом.
– Нет, ты не слепая и не глухая, – согласилась Джан, протягивая Шарлин еще одну салфетку. – И тебе уже не семь лет от роду. У тебя есть силы. Разве ты не знаешь, что если Барри Тилден допекает тебя, ты можешь спокойно потребовать, чтобы его выгнали?
Шарлин резко подняла голову, и длинная, чудесная прядь серебристых волос откинулась с ее лба, как платок. Несмотря на красные заплаканные глаза, в эту минуту девушка была очень красива.
«Господи Иисусе, – подумала Джан, – да она в сто раз красивее, когда плачет!»
– О нет, я никогда не смогу так обойтись с ним! – возразила Шарлин. – Ведь у него семья, ему нужно кормить детей.
– Еще двоих таких же, как он парнишек, только чуть посимпатичнее, – более мягким тоном сказала Джан. – Я же не говорю, что тебе следует именно так и как можно быстрее обойтись с ним. Просто, что ты можешь это сделать, если захочешь. Без тебя это шоу не пойдет. Вся постановочная группа считается с тобой не меньше, чем со мной или с Лайлой. И потому никто не смеет насмехаться над тобой. Ты действительно можешь оставить их без работы, если только скажешь Марти или Саю, что не желаешь их присутствия.
– Тебя когда-нибудь увольняли? – спросила Шарлин. Джан отрицательно покачала головой. Но это была ложь.
– Ну вот, – сказала Шарлин, – а меня увольняли. И нет ничего хуже, чем остаться без заработка, а нужно платить за квартиру и покупать себе еду.
Джан улыбнулась:
– Какая ты славная, Шарлин! Но я ведь не говорю, что ты должна сделать так, чтобы Барри выгнали. Просто постарайся дать ему понять, что ты можешь этого добиться.
Шарлин задумалась.
– Ну, а что для этого нужно сделать?
– Просто посмотри ему прямо в глаза и скажи: «Не советую тебе еще раз вытворить что-нибудь в этом роде». Он сукин сын, но не дурак. Сразу все поймет.
– Не знаю, может быть, если бы ты или Лайла так сказали, он бы и понял, но я…
Джан удивленно взглянула на Шарлин. Боже, Боже, какое же это еще дитя! Она внимательно посмотрела ей в лицо, стараясь понять, действительно ли Шарлин настолько наивна.
– Шарлин, но разве ты ни о чем не догадываешься? – нежно спросила она.
– О чем?
– О том, что ты – одно из крупнейших событий национального телевидения последних лет? Да-да! В эту самую минуту девочки делают себе прически, пытаясь быть похожими на тебя, даже одежду перешивают на твой манер. Женщины называют новорожденных девочек Шарлин. Ты что, не понимаешь этого?
– Погоди, погоди…
– Но ведь это так и есть. – Джан глубоко вздохнула. – Разве ты не читаешь газетных заголовков – «Мода на Шарлин среди несовершеннолетних», «Новые стили одежды под Шарлин Смит», «Как стать похожей на Шарлин Смит»?! Ты что, не листаешь журналы? Да, Шарлин, ты уже добилась всего, чего можно добиться в твои годы восходящей звезде.
– Нет, мы с Дином как-то не очень читаем…
– Да ты что, Шарлин! Я была уверена, что ты знаешь, что мы с тобой стали не меньшей сенсацией, чем в свое время Гарбо.
– А кто он такой?
– Ты не знаешь Гарбо?!
– Не думай, что я могу всех упомнить. Он что, был одним из братьев Маркс?
Джан расхохоталась от всей души.
– Да сколько тебе лет?
– Девятнадцать.
– Шарлин, – вздохнула Джан, – ты сейчас очень, очень популярна. Все только и мечтают что-нибудь разузнать о тебе. Как эта Лаура Ричи. Все журналисты. Авторы женских журналов. Весь народ. «Энтертейнмент Уикли». Они бы так и проглотили тебя. Что ты ешь на завтрак? Сколько ты весишь? Где покупаешь одежду и продукты? Какой твой любимый цвет?
– Но почему?
– Это называется шумиха. Люди одиноки, у них масса забот, а мы приносим им радость. Мы для них как друзья, как добрые соседи, если у них нет ни друзей, ни соседей. Некоторым просто необходимо на кого-то равняться. Кем-то интересоваться. А кто-то уверен, что мы принесем им удачу. А некоторым наоборот нравится смотреть на нас сверху вниз. Может быть, они чувствуют над нами превосходство, когда мы претерпеваем неудачи. Как бы там ни было, огромное количество людей интересуются тобой. Они смотрят в ящик, им нравится, как ты выглядишь, что ты говоришь, и им хочется о тебе знать больше.
Шарлин выглядела растерянной.
– Но ведь то, что я говорю по ящику, это не мои слова, это слова сценария.
– Разумеется, но те, кто смотрит наше шоу, не делают большого различия между тобой и твоей героиней.
– Но я не хочу, чтобы люди рыскали вокруг меня и разнюхивали все обо мне! – закричала Шарлин.
– Нельзя иметь сразу все. Ты получила деньги и славу. Значит, ты уже навеки потеряла личную жизнь.
С очаровательного лица Шарлин схлынула краска, а в глазах появилось выражение непередаваемого ужаса. Беджняка, она и впрямь была такая беззащитная. С минуту Джан испытывала к ней неподдельную жалость. «В конце концов, – подумала она, – если бы со мной случилось то же самое пятнадцать лет назад, я бы тоже растерялась. Это сейчас я так спокойна».
– Шарлин, это вовсе не так плохо. Просто нужно быть осторожной, давая интервью, и не выбалтывать подробностей своей личной жизни.
– Каких, например, подробностей? – Шарлин прикоснулась рукой ко лбу, будто защищаясь от удара, и Джан заметила, как сильно она дрожит. «Боже мой, а ведь и вправду, какие подробности может скрывать от людей такой ребенок?!»
– Ну, будь, например, осторожна с людьми – кому доверять, а кому нет. Будь всегда начеку с журналистами, особенно с такими, как эта Лаура Ричи. Никому не рассказывай о своих секретах, особенно в съемочной группе. Будь осторожна в выборе того, с кем спишь. Есть такие, которые за тысячу долларов расскажут газетчикам все подробности ночи с тобой. Не заводи дневников, не рассказывай ничего официантам, парикмахерам, чистильщикам. Никому. Любой из них может стать осведомителем прессы.
– А что, если я уже была неосмотрительна? – спросила Шарлин.
В эту ночь после разговора с Шарлин и долгого возвращения домой из Пасадены, Джан плохо спала. Одиночество не приносило облегчения. Ночи с Майклом, как и ночи с Питом, тоже не приносили облегчения. Хотя он был очень добр к ней, дарил подарки, Джан понимала, что у нее к нему нет глубокого чувства. К тому же у Джан не хватало времени и на секс, и на карьеру. В этом была ирония судьбы – теперь, когда у нее было все, чтобы быть страстной, для этого не было времени. Между вечерами с Майклом, мыслями о Сэме Шилдзе и заботами о постановке, у нее не оставалось ни одной ночи для спокойного сна.
Клоунада Нейла была для Джан ножом в сердце. Ей хотелось прибежать к своему старому другу, обнять его, приласкать и рассказать, какой чудесной стала ее жизнь. Но она не могла сделать этого, потому что была Джан Мур. Но ей хотелось удрать, спрятаться, отменить все на свете, как будто все это могло быть для Нейла менее унизительным. Конечно, Джан слышала о его неудачах и видела его у Ары, но покуда она не встречала неудавшегося комика, Джан предполагала, что он вернулся в Нью-Йорк и начал с того, чем ранее там и завершил. Честно говоря, она надеялась, что Нейл вернулся в Нью-Йорк, чтобы хоть кто-то из них не испытывал сейчас того, что испытывает она. А именно – беспомощность и грусть. И огромную озабоченность в отношении своих старых друзей.
Джан знала, что Нейл не из тех, кто хорошо переносит напасти. А их у него в жизни было навалом. Но встретив Нейла в ресторане, Джан поняла, что для комика нет пути назад. Он всегда был сжигателем мостов. «Ну что ж, – думала она, – тут между нами есть нечто общее».
По нескольку часов подряд она принимала решения и отменяла их. Наконец Джан решилась – это произошло на закате, – а наутро она набрала номер телефона Сая Ортиса в его офисе.
– Это Джан Мур. Могу я поговорить с Саем? – вежливо спросила она.
Ей не пришлось долго ждать.
– Привет. Все согласны провести пробы с тобой на «Рождение звезды». Они хотят тебя видеть. Но я продолжаю утверждать, что это пустая трата времени. У меня, кстати, есть три сценария, и все гораздо лучше.
Внутри у Джан защекотало. Значит, Сай отзывает ее обратно. Она преисполнилась гордости и очень разволновалась. Надо было немного прийти в себя.
– Да, но…
– Не знаю, что тебя туда так тянет. Ведь это ерунда. Ты хоть знаешь это?
– Конечно. Но, Сай, я звоню, потому что мне нужна поддержка.
– Какая? – спросил Сай Ортис таким тоном, что в нем все было сказано: постановка, Джан, Лайла и Шарлин были в полном порядке, и теперь, когда ей не нужна была никакая поддержка, она могла спокойно просить о чем угодно.
– В городе есть один комик. Я видела его, и мне кажется, у него большой талант. Могли бы вы взять его попробоваться в «Трех четвертях», Сай? Он действительно очень хорош.
– Я дам ему лучшую роль, Джан. Его имя?
– Нейл Морелли, – ответила она и услышала, как на другом конце провода наступила гробовая тишина. Пауза затянулась. – Сай, в чем дело? Вы уже слышали о нем?
– Да, слышал, – ответил Сай и снова умолк. – Конечно, мой офис к его услугам. Куда деваться? Но, сказать по правде, Джан, я не считаю, что будет правильным давать ему работу. От него больше бед, чем пользы. Он темпераментен, но псих. Эта задница, играя мага, нажил себе столько врагов, Джан.
Джан была готова к такой реакции.
– Сделайте это для меня, обещаете?
– Даже не знаю, Джан. Не я распределяю роли. Этим заведует Грассо. Может так случиться, что он будет против.
Черт! Джан задумалась. Как будто Сай не может употребить свое влияние. Теперь она не могла чувствовать себя так, будто получила пинка, но делать было нечего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Ими нельзя было владеть. Они дразнили. И так же она будет дразнить. Для Лайлы это не составляло труда. Она не собиралась никому отдаваться, кроме кинокамеры. Но в то же время Марти должен был наивно полагать, что это не совсем так. У Лайлы был талант магического воздействия на мужчин. Она наблюдала это на примере своей матери, в ее старых фильмах. Она была достаточно мила и знала, что использует каждый данный ей шанс. И Лайла знала, что обаяния у нее гораздо больше, чем у Джан и Шарлин вместе взятых. Они настолько принадлежали к среднему классу, настолько были открыты, так много давали, что не понимали, что кое-что следует утаивать. И Лайла единственная, кто действительно добьется успеха.
Сейчас она удивлялась, можно ли доверять идиотским слухам от Робби. Неужели Майкл Маклейн действительно делал фильм с Рикки Данном, и Эйприл Айронз намеревалась пригласить его на главную роль в «Рождении звезды»? Что ж, сегодня вечером, ужиная с ним, она все разведает. Ее прежние отказы заставили Майкла лишь усилить попытки. И если ее имя рядом с именем Майкла заставит Марти усилить свои старания заполучить Лайлу, это будет здорово.
Майкл Маклейн разместился напротив Лайлы в просторной комнате для интимных ужинов, занавешенной высоченными портьерами. Он улыбался. Лайла заметила тоненькие морщинки в уголках его глаз, они паутинкой разбегались по вискам. Кожа у Майкла все еще была хороша – еще бы, ведь она знала, что дважды в неделю Майкл делает массаж лица, и массажист к нему ходит от Гидиа – интересно только, как долго эти массажи будут помогать. Господи Иисусе, сколько же ему лет? Лайла вообразила, как целуется с ним перед камерой, и внутри у нее все перевернулось. Но, может быть, роль предназначается для любовницы Рикки Данна? В конце концов, у Данна нет морщин. Ну, впрочем, даже если и не так, ей ничего не стоит сыграть роль с Майклом. Неужели у нее не хватит благоразумия, чтобы пойти на некоторый компромисс ради личной выгоды? В прошлом Майкл был великой звездой, а Лайла собирается стать великой звездой в ближайшем будущем. Поцеловаться с ним – значит встать на новую ступеньку лестницы. Лайла согласна.
– Ба, ба, ба! Как же ты выросла, Лайла! Сколько же воды утекло с тех пор, как мы виделись в последний раз?
О Боже, неужели эта встреча станет очередной голливудской прогулкой по аллее воспоминаний? Очередным «а помнишь – а помнишь» со всем сентиментальным дерьмом? Лайла не возражала бы заняться щекотанием ностальгии с Марти, но от Майкла она ожидала чего-нибудь посерьезнее. Лайла помнила, что он может помочь ей перебраться с телеэкрана на киноэкран, и заставила себя подарить Майклу самую обворожительную улыбку.
– Мне тогда было шесть или семь лет. Кажется, это был мой день рождения.
– Серьезно?
Лайла заметила, что Майкл несколько обескуражен и еле сдержала улыбку: Майкл, как и Тереза, был одной из тех голливудских мумий, для которых любые разговоры, связанные с течением времени, являются лишним напоминанием об их возрасте. Лайла знала, как дальше вести игру. Ясность в воспоминаниях, но туманность в их временной привязанности. Она улыбнулась:
– Ты так часто приходил к нам, – сказала она. – Я так скучала по тебе, когда ты перестал к нам ходить.
– Твоя мать все еще живет в «Бел-Эйр»?
«Господи, да ведь все это знают! Особняк матери был символом какой-то устойчивости в городке, даже если он рухнет…»
– Ее ничем не выманить оттуда. Разве что вперед ногами… Нет, Тереза как всегда там, а я в Малибу. Живу в доме Нади Негрон. Она снималась в первой версии «Рождения звезды».
«Вернемся к теме нашего главного разговора», – означала последняя фраза.
– Серьезно? А где ее дом? Я некоторое время жил в Малибу.
И, прежде чем Лайла снова сделала попытку вернуть его к теме «Рождения звезды», Майкл надолго застрял в какой-то истории из семидесятых годов, связанной со Стивом Мак-Куином, какой-то причудливой вечеринкой в его доме и пьянкой на пляже. Обычная старомодная бредятина. Заезженная пластинка. Лайла пыталась кивать там, где нужно. Она знала, что если часто моргать, то глаза делаются блестящими и влажными, как бы от интереса. На сей раз средство хорошо сработало. Наконец история была рассказана.
– Вот, должно быть, были славные времена!
Майкл закашлялся. Вот задница, своей последней фразой Лайла вновь заставила его почувствовать себя старым. Но ведь он и был старым. Лайла улыбнулась и провела кончиком языка по зубкам. Ей следовало немедленно подгримировать время, чтобы Майкл снова почувствовал себя в своей тарелке. Официант принес им копченую рыбу и доверительно подмигнул, как будто никого другого он уже не будет кормить до завтра. Лайла вновь улыбнулась:
– Так ты действительно знал Стива Мак-Куина? – спросила она, широко раскрывая глаза.
10
– Ты думаешь, я не знаю, что люди смеются надо мной?! Ведь я совсем не умею ни правильно говорить, ни красиво одеваться, – воскликнула Шарлин со слезами на глазах. – Я знаю, но стараюсь не обращать на них внимания. Этому еще моя мама учила меня, когда девочки в школе смеялись надо мной.
Джан кивнула и протянула Шарлин другую салфеточку. Из жалости после съемок эпизода с движущейся съемочной камерой она проводила Шарлин до вагончика. Впервые они остались после съемок вдвоем.
– Знаешь, может быть, нам лучше вместе заучивать тексты?
– Тексты? Вместе репетировать? Ты и я? Джан улыбнулась:
– Да, репетировать. В театре так и говорят – репетировать.
– Ты хочешь мне помочь? Но ведь это доставит тебе столько хлопот.
– Я с удовольствием помогу тебе, Шарлин, – соврала Джан. – И в конце концов, разве кто-то и в самом деле смеется над тобой?
Ей стало стыдно за свое участие в общих насмешках над Шарлин.
– Кто-то? Лайла, вот кто! Вспомни хотя бы сегодняшнюю историю. Она буквально вывела меня из себя. Я знаю, она не виновата, потому что сама очень волнуется, но я-то ведь так расстраиваюсь. Я так стараюсь. Всю ночь читаю и читаю свой текст, тренируюсь поизносить все вслух. Дин помогает мне. Он, конечно, не очень в этом силен, но я такая тупица. Знаю, как всем не нравится по нескольку раз повторять эпизод, но не могу ничего с собой поделать, так волнуюсь. И я так устала. Мне кажется, я уже забыла, когда спала по-настоящему, – все время то работа, то упражнения. А Лайла со своими насмешками только вредит мне.
– Это верно, – угрюмо кивнула Джан. – Она всех смешит. И ненавидит нас с тобой. Лучше не обращать на нее внимания. Но разве кто-нибудь еще насмехается над тобой?
– А как же! Мистер Тилден, ассистент режиссера. Позавчера он назвал меня Элли Мэй Клэмпетт. Вся группа смеялась.
– А я не обратила внимания.
– Из «Парней с Беверли-Хиллз». Помнишь, там была такая…
Джан кивнула. Конечно, помнит. Барри Тилден был злой и смешной педик средних лет. Но какое он имеет право насмехаться над Шарлин на глазах всей съемочной группы?! Нельзя делать из девушки всеобщее посмешище.
– Я знаю, люди считают меня невеждой. А я и есть такая. Только я все равно не слепая и не глухая.
Шарлин шмыгнула носом.
– Нет, ты не слепая и не глухая, – согласилась Джан, протягивая Шарлин еще одну салфетку. – И тебе уже не семь лет от роду. У тебя есть силы. Разве ты не знаешь, что если Барри Тилден допекает тебя, ты можешь спокойно потребовать, чтобы его выгнали?
Шарлин резко подняла голову, и длинная, чудесная прядь серебристых волос откинулась с ее лба, как платок. Несмотря на красные заплаканные глаза, в эту минуту девушка была очень красива.
«Господи Иисусе, – подумала Джан, – да она в сто раз красивее, когда плачет!»
– О нет, я никогда не смогу так обойтись с ним! – возразила Шарлин. – Ведь у него семья, ему нужно кормить детей.
– Еще двоих таких же, как он парнишек, только чуть посимпатичнее, – более мягким тоном сказала Джан. – Я же не говорю, что тебе следует именно так и как можно быстрее обойтись с ним. Просто, что ты можешь это сделать, если захочешь. Без тебя это шоу не пойдет. Вся постановочная группа считается с тобой не меньше, чем со мной или с Лайлой. И потому никто не смеет насмехаться над тобой. Ты действительно можешь оставить их без работы, если только скажешь Марти или Саю, что не желаешь их присутствия.
– Тебя когда-нибудь увольняли? – спросила Шарлин. Джан отрицательно покачала головой. Но это была ложь.
– Ну вот, – сказала Шарлин, – а меня увольняли. И нет ничего хуже, чем остаться без заработка, а нужно платить за квартиру и покупать себе еду.
Джан улыбнулась:
– Какая ты славная, Шарлин! Но я ведь не говорю, что ты должна сделать так, чтобы Барри выгнали. Просто постарайся дать ему понять, что ты можешь этого добиться.
Шарлин задумалась.
– Ну, а что для этого нужно сделать?
– Просто посмотри ему прямо в глаза и скажи: «Не советую тебе еще раз вытворить что-нибудь в этом роде». Он сукин сын, но не дурак. Сразу все поймет.
– Не знаю, может быть, если бы ты или Лайла так сказали, он бы и понял, но я…
Джан удивленно взглянула на Шарлин. Боже, Боже, какое же это еще дитя! Она внимательно посмотрела ей в лицо, стараясь понять, действительно ли Шарлин настолько наивна.
– Шарлин, но разве ты ни о чем не догадываешься? – нежно спросила она.
– О чем?
– О том, что ты – одно из крупнейших событий национального телевидения последних лет? Да-да! В эту самую минуту девочки делают себе прически, пытаясь быть похожими на тебя, даже одежду перешивают на твой манер. Женщины называют новорожденных девочек Шарлин. Ты что, не понимаешь этого?
– Погоди, погоди…
– Но ведь это так и есть. – Джан глубоко вздохнула. – Разве ты не читаешь газетных заголовков – «Мода на Шарлин среди несовершеннолетних», «Новые стили одежды под Шарлин Смит», «Как стать похожей на Шарлин Смит»?! Ты что, не листаешь журналы? Да, Шарлин, ты уже добилась всего, чего можно добиться в твои годы восходящей звезде.
– Нет, мы с Дином как-то не очень читаем…
– Да ты что, Шарлин! Я была уверена, что ты знаешь, что мы с тобой стали не меньшей сенсацией, чем в свое время Гарбо.
– А кто он такой?
– Ты не знаешь Гарбо?!
– Не думай, что я могу всех упомнить. Он что, был одним из братьев Маркс?
Джан расхохоталась от всей души.
– Да сколько тебе лет?
– Девятнадцать.
– Шарлин, – вздохнула Джан, – ты сейчас очень, очень популярна. Все только и мечтают что-нибудь разузнать о тебе. Как эта Лаура Ричи. Все журналисты. Авторы женских журналов. Весь народ. «Энтертейнмент Уикли». Они бы так и проглотили тебя. Что ты ешь на завтрак? Сколько ты весишь? Где покупаешь одежду и продукты? Какой твой любимый цвет?
– Но почему?
– Это называется шумиха. Люди одиноки, у них масса забот, а мы приносим им радость. Мы для них как друзья, как добрые соседи, если у них нет ни друзей, ни соседей. Некоторым просто необходимо на кого-то равняться. Кем-то интересоваться. А кто-то уверен, что мы принесем им удачу. А некоторым наоборот нравится смотреть на нас сверху вниз. Может быть, они чувствуют над нами превосходство, когда мы претерпеваем неудачи. Как бы там ни было, огромное количество людей интересуются тобой. Они смотрят в ящик, им нравится, как ты выглядишь, что ты говоришь, и им хочется о тебе знать больше.
Шарлин выглядела растерянной.
– Но ведь то, что я говорю по ящику, это не мои слова, это слова сценария.
– Разумеется, но те, кто смотрит наше шоу, не делают большого различия между тобой и твоей героиней.
– Но я не хочу, чтобы люди рыскали вокруг меня и разнюхивали все обо мне! – закричала Шарлин.
– Нельзя иметь сразу все. Ты получила деньги и славу. Значит, ты уже навеки потеряла личную жизнь.
С очаровательного лица Шарлин схлынула краска, а в глазах появилось выражение непередаваемого ужаса. Беджняка, она и впрямь была такая беззащитная. С минуту Джан испытывала к ней неподдельную жалость. «В конце концов, – подумала она, – если бы со мной случилось то же самое пятнадцать лет назад, я бы тоже растерялась. Это сейчас я так спокойна».
– Шарлин, это вовсе не так плохо. Просто нужно быть осторожной, давая интервью, и не выбалтывать подробностей своей личной жизни.
– Каких, например, подробностей? – Шарлин прикоснулась рукой ко лбу, будто защищаясь от удара, и Джан заметила, как сильно она дрожит. «Боже мой, а ведь и вправду, какие подробности может скрывать от людей такой ребенок?!»
– Ну, будь, например, осторожна с людьми – кому доверять, а кому нет. Будь всегда начеку с журналистами, особенно с такими, как эта Лаура Ричи. Никому не рассказывай о своих секретах, особенно в съемочной группе. Будь осторожна в выборе того, с кем спишь. Есть такие, которые за тысячу долларов расскажут газетчикам все подробности ночи с тобой. Не заводи дневников, не рассказывай ничего официантам, парикмахерам, чистильщикам. Никому. Любой из них может стать осведомителем прессы.
– А что, если я уже была неосмотрительна? – спросила Шарлин.
В эту ночь после разговора с Шарлин и долгого возвращения домой из Пасадены, Джан плохо спала. Одиночество не приносило облегчения. Ночи с Майклом, как и ночи с Питом, тоже не приносили облегчения. Хотя он был очень добр к ней, дарил подарки, Джан понимала, что у нее к нему нет глубокого чувства. К тому же у Джан не хватало времени и на секс, и на карьеру. В этом была ирония судьбы – теперь, когда у нее было все, чтобы быть страстной, для этого не было времени. Между вечерами с Майклом, мыслями о Сэме Шилдзе и заботами о постановке, у нее не оставалось ни одной ночи для спокойного сна.
Клоунада Нейла была для Джан ножом в сердце. Ей хотелось прибежать к своему старому другу, обнять его, приласкать и рассказать, какой чудесной стала ее жизнь. Но она не могла сделать этого, потому что была Джан Мур. Но ей хотелось удрать, спрятаться, отменить все на свете, как будто все это могло быть для Нейла менее унизительным. Конечно, Джан слышала о его неудачах и видела его у Ары, но покуда она не встречала неудавшегося комика, Джан предполагала, что он вернулся в Нью-Йорк и начал с того, чем ранее там и завершил. Честно говоря, она надеялась, что Нейл вернулся в Нью-Йорк, чтобы хоть кто-то из них не испытывал сейчас того, что испытывает она. А именно – беспомощность и грусть. И огромную озабоченность в отношении своих старых друзей.
Джан знала, что Нейл не из тех, кто хорошо переносит напасти. А их у него в жизни было навалом. Но встретив Нейла в ресторане, Джан поняла, что для комика нет пути назад. Он всегда был сжигателем мостов. «Ну что ж, – думала она, – тут между нами есть нечто общее».
По нескольку часов подряд она принимала решения и отменяла их. Наконец Джан решилась – это произошло на закате, – а наутро она набрала номер телефона Сая Ортиса в его офисе.
– Это Джан Мур. Могу я поговорить с Саем? – вежливо спросила она.
Ей не пришлось долго ждать.
– Привет. Все согласны провести пробы с тобой на «Рождение звезды». Они хотят тебя видеть. Но я продолжаю утверждать, что это пустая трата времени. У меня, кстати, есть три сценария, и все гораздо лучше.
Внутри у Джан защекотало. Значит, Сай отзывает ее обратно. Она преисполнилась гордости и очень разволновалась. Надо было немного прийти в себя.
– Да, но…
– Не знаю, что тебя туда так тянет. Ведь это ерунда. Ты хоть знаешь это?
– Конечно. Но, Сай, я звоню, потому что мне нужна поддержка.
– Какая? – спросил Сай Ортис таким тоном, что в нем все было сказано: постановка, Джан, Лайла и Шарлин были в полном порядке, и теперь, когда ей не нужна была никакая поддержка, она могла спокойно просить о чем угодно.
– В городе есть один комик. Я видела его, и мне кажется, у него большой талант. Могли бы вы взять его попробоваться в «Трех четвертях», Сай? Он действительно очень хорош.
– Я дам ему лучшую роль, Джан. Его имя?
– Нейл Морелли, – ответила она и услышала, как на другом конце провода наступила гробовая тишина. Пауза затянулась. – Сай, в чем дело? Вы уже слышали о нем?
– Да, слышал, – ответил Сай и снова умолк. – Конечно, мой офис к его услугам. Куда деваться? Но, сказать по правде, Джан, я не считаю, что будет правильным давать ему работу. От него больше бед, чем пользы. Он темпераментен, но псих. Эта задница, играя мага, нажил себе столько врагов, Джан.
Джан была готова к такой реакции.
– Сделайте это для меня, обещаете?
– Даже не знаю, Джан. Не я распределяю роли. Этим заведует Грассо. Может так случиться, что он будет против.
Черт! Джан задумалась. Как будто Сай не может употребить свое влияние. Теперь она не могла чувствовать себя так, будто получила пинка, но делать было нечего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99