– Я говорю правду, – прошептала она.
– О'кей, миссис Делюс. Я бы хотел, чтобы вы пошли в ванную и приняли горячую ванну. Смойте с себя всю кровь. Вымойте потом ванную. Как следует. Не выходите, пока я вас не позову. Понятно?
Он взял телефон.
– А можно мне?.. То есть, для меня это такой удар. Смотрите, я вся дрожу. Нельзя ли мне выпить сначала? Чтобы подкрепить нервы?
– Берите с собой хоть всю бутылку, мне все равно. Вымойте все как следует и не пытайтесь сбежать. Я уже проверил окно.
Флора Ли закрыла за собой дверь в ванную, открыла краны, быстро свернула пробку с бутылки водки и сделала без передышки три больших глотка. Потом еще три. Она поставила бутылку на край ванны и села рядом, ожидая, когда начнет действовать алкоголь.
«Каким образом меня угораздило вляпаться в такое дело? – думала она. – Что произошло? Может, пока я была без сознания, кто-то пришел и убил Доуба? Может, он сам себя убил?! Нет. Нож торчал прямо в середине груди. Боже всемогущий! Не могла ли я сделать это? Когда ничего не соображала?»
Флора Ли знала, что страдала провалами памяти. Бывало, после пьянки она оказывалась в каких-то трущобах с неизвестными грязными субъектами. Но раньше с ней ничего подобного не случалось. Правда, полной уверенности у нее не было. Может, что-то и случалось, просто она не помнила.
«О Господи, вызволи меня! Я не хочу умирать. Я брошу пить, если ты поможешь мне. – В первый раз за почти двенадцать лет Флора Ли молилась на коленях, молила о прощении за нечто более серьезное, чем скандалы и драки. – О, прошу тебя, Боже, помоги мне!»
Флора Ли встала, закрыла краны и сделала еще два глотка водки. Она забралась в ванну и стала небрежно обтираться губкой. После купания Флора Ли снова приложилась к бутылке, и тут же услышала, что ее зовет полицейский. Он все еще прижимал к уху телефонную трубку.
Флора Ли открыла дверь ванной и осторожно вышла в гостиную, плотно закутавшись в халат. Она чувствовала себя немного лучше, но знала, что ее проблемы на этом не кончились. И все же какой он Симпатичный человек. Полицейский слушал, что ему говорили по телефону.
– Хотите выпить глоток? – спокойно спросила Флора Ли.
– Миссис Делюс. Я на службе. Пожалуйста, садитесь. – Она села на краешек софы. – Я только что разговаривал с вашей дочерью. Вы сказали мне правду. Сейчас послушайте, что я вам посоветую. Мне эта ситуация не нравится так же, как и вам, но ради Шарлин Смит я сделаю все что угодно. Ни полицейскому управлению, ни киностудиям эта история тоже не понравится. Огласка вредна всем. Парень этот – бродяга. Никто искать его не будет. А мне слишком скоро выходить на пенсию, портить себе карьеру из-за этой истории я не намерен.
Флора Ли почувствовала, как напряжение немного отпустило ее, но все еще неловко сидела на краешке софы. Неужели Бог услышал ее молитвы?
– Как Шарлин может помочь мне?
– Сейчас вы оденетесь, уложите чемодан и на такси отправитесь в аэропорт. Первым рейсом вы улетите в Новый Орлеан. Из Нового Орлеана вы позвоните вот этому человеку. – Полицейский дал ей клочок бумаги с именем и номером телефона. – Он поможет вам найти место, где вы снимете квартиру. Для мисс Смит это был тяжелый удар, но она была настолько любезна, что намерена продолжать содержать вас, правда только через этого человека. Он будет следить за тем, чтобы вы каждый месяц получали чек.
Флора Ли залилась слезами.
– Я знала. Я знала, что моя девочка мне поможет. Благодарю вас, сэр.
Ее затрясло от рыданий.
– Держитесь, леди. Еще вот что. Если я отпущу вас сегодня ночью, вы даете обязательство никогда не пытаться связаться ни с Шарлин, ни с Дином. Вы должны забыть, что имеете к ним отношение, никогда никому ничего о них не рассказывайте. Это значит, что вы больше не увидите своих детей! Но это единственный способ, какой я могу предложить вам, чтобы вы благополучно выкрутились из этого дела и не получили пожизненное заключение, тем более что оно закончилось бы быстрее, чем вы предполагаете.
Флора Ли не думала ни секунды.
– Шарлин обещала посылать мне деньги? Полицейский кивнул.
– Да, но вы должны держать рот на замке. Как только вы проговоритесь, тут же навлечете на себя ФБР. И тогда вас никто не спасет от электрического стула.
– Хорошо, пусть дочка не беспокоится, она больше не услышит обо мне. Я никогда никому из них не причиняла зла. Я же воспитала их, вырастила их, а это кое-что. – Флора Ли кивнула головой. – Я еду в Новый Орлеан, а вы можете сказать ей, что с завтрашнего утра я ни капли не возьму в рот. Я только что в ванной пообещала это Господу. – Она промокнула глаза краем халата и поднялась на ноги. – Мне нужно собрать вещи… Они там, – Флора Ли показала на спальню, где лежал, все еще лежал убитый человек.
– Поторопитесь. У меня кроме возни с вами еще есть дела. Сюда должны приехать двое полицейских. Я хочу, чтобы вас тут уже не было, когда они придут.
Ему не пришлось повторять это дважды. Флора Ли схватила пару брючных костюмов, немного белья и столько косметики, сколько смогла запихнуть в новенький чемодан, подарок Шарлин. Ей хватило и пяти минут, чтобы одеться и снова появиться в гостиной. При этом Флора Ли ни разу не взглянула на лежащего на кровати Доуба.
Полицейский держал в руках деньги и совал их Флоре Ли.
– Этого хватит на билет до Нового Орлеана. У вас будет больше, когда вы приедете туда и позвоните по телефону, который я вам дал. – Флора Ли одной рукой потянулась за деньгами, другой вцепилась в ручку чемодана. – Вам осталось сделать еще кое-что до того как вы уйдете.
Флора Ли с тревогой взглянула на него: неужели он потребует от нее подписать признание или что-то в этом роде?
– Прежде чем вы уйдете, вы должны своей собственной рукой написать записку.
Он дал ей листок бумаги.
«Дорогие Шарлин и Дин, – писала она. – На случай, если мне больше не придется увидеть вас, хочу поблагодарить за все. Я чувствую, что стала бременем для вас, а мне этого не хотелось бы. Я не вернусь, поэтому не ждите меня. – Она подписалась: – Люблю. Мамочка».
Флора Ли подскочила от автомобильного гудка.
– Это ваше такси. Я вызвал его для вас. Возьмите деньги. – Флора Ли схватила деньги и засунула их в свою записную книжку. – Я слышал, что скоро снова начнут применять смертную казнь через повешение. Это страшная смерть, миссис Делюс. Вы меня поняли?
Флора Ли кивнула, схватила чемодан, бутылку водки и выбежала на улицу. Полицейский стоял у окна и смотрел, как отъехало такси, а потом сел и набрал номер телефона. Пока он говорил, дверь в спальню медленно отворилась, и появился Доуб с ножом, по-прежнему торчавшим из его груди.
Полицейский обернулся, увидел Доуба и улыбнулся.
– Черт бы тебя побрал, Барни, как ты долго. Последний час я еле терпел, – сказал Доуб, убирая с груди бутафорскую половинку ножа.
– Ты поработал отлично – для любителя, – сказал Барни и одобрительно кивнул.
Доуб проследовал в ванную, откуда послышался вздох облегчения. Вернувшись в гостиную, он рухнул в кресло, а Барни протянул ему двойную порцию водки из другой бутылки, которую он нашел на кухне.
– Ну, Барни, наверное, за все годы актерства тысяча долларов не далась тебе так легко, – улыбнулся Доуб. – Спасибо за спектакль.
– Нет проблем. Как тебе понравилось, когда я намекнул бабе, что ей грозит виселица?
– Экспромты никогда не были твоим коньком, Барни. Ну а теперь, давай сюда все документы, свидетельства о рождении и дуй отсюда.
41
– Дорогой, обед изумительный, но мне нужно бежать!
С этими словами Крайстал Плинем поцеловала Сая Ортиса в обе щеки и выскользнула из-за стола. Двое из ее постоянных поклонников – она называла их «мои люди» – вертелись вокруг нее и прокладывали ей путь к выходу. Сай видел, как Крайстал иногда останавливалась, посылала кому-то воздушный поцелуй, в то время как «ее люди» терпеливо ждали и наконец довели ее до дверей.
Сай с облегчением вздохнул, когда дверь за Крайстал закрылась. Обеды он делил на две категории: «жесткие» и «мягкие». Сай пришел к выводу, что труднее всего ему давались «мягкие» обеды. Сегодняшний «мягкий» обед не имел никаких целей – вернее, никаких ближайших целей – он предназначался для того, чтобы окружить Крайстал теплом, чтобы говорить ей, как она красива и талантлива, рассказывать, какую великолепную недвижимость он присматривает для нее. Все вранье, между прочим. Вроде судорожно-бесплодных усилий в половом акте: одно поглаживание и никаких результатов. «Вылизывание задницы» – вот как это называется. Эту сторону своей работы Сай ненавидел больше всего. После подобных «вылизывающих» встреч он чувствовал себя скорее марионеткой, чем кукловодом.
Карьера Крайстал прошла свой пик, это понимали и она сама, и Ара. После фильма «Джек, Джилл и компромисс» ей никто ничего интересного не предложил. Впрочем, для актрис, возраст которых приближался к тридцати пяти, никогда не было много ведущих ролей. Этот фильм изменил ее восприятие зрителями. Теперь она не смогла бы снова сыграть роль молодой девушки.
Сай допил кофе. Чтобы повторить заказ, он мог не трудиться подзывать к себе официанта. Кофе появился перед ним еще до того, как он осознал, что хочет выпить еще одну чашку. Но ведь не даром это были владения Пола Лаунджа, да и его здесь знали. Где бы еще его принимали так, как здесь?
Сай вздрогнул от неожиданности, увидев перед собой маленького, безупречно одетого человечка. Он не сразу вспомнил его.
– Ара Сагарьян, – наконец произнес Сай и молча уставился на него. Очевидно, Ара направлялся к его столику.
– Не возражаешь, если я составлю тебе компанию? – спросил Ара. Рядом, ожидая знака Сая, маячил официант.
– Я уже собрался уходить. Только что обедал с Крайстал. Вот пью последнюю чашку кофе, – пояснил Сай.
Ара сел напротив Сая, игнорируя его отговорки, и официант торопливо накрыл для него стол. Сай недовольно поморщился, но ему было наплевать, заметил это Ара или нет.
Сай видел, что Ара определенно что-то хочет ему сказать, но вследствие почтенного возраста, да еще перенесенного инсульта, из него не так-то просто было что-нибудь выудить. К тому же Сай не был настроен на терпеливый разговор.
– Не знаю, может быть, ты уже слышал, – сказал Ара, на удивление быстро перейдя к делу, – но я хочу, чтобы ты узнал это от меня. – Сай смотрел, как Ара аккуратно вытирает уголок рта. – Я подписал контракт с Майклом Маклейном. Я не обращался к нему и хочу, чтобы ты это знал. Он сам пришел ко мне.
Так вот в чем дело! Старый педераст захотел показать, кто он такой. Сай наклонился к Аре.
– Тебе известно, кто у меня в запасе. И насколько я понимаю, три королевы стоят дороже, чем две. Поменять Лайлу Кайл на Майкла Маклейна не самая удачная сделка века. Я бы на твоем месте не трепался об этом.
– Я это говорю тебе не для трепа, просто я настолько любезен, что хочу, чтобы ты услышал это от меня самого.
– Ты ошибся. Меня это не волнует, – отрезал Сай, глядя в слезящиеся глаза Ары.
– Позволь мне сказать тебе кое-что, сынок, – начал Ара. – В этом городе, в киноиндустрии, лучше ни с кем не ссориться. Особенно когда идешь в гору, потому что это может пригодиться тебе, когда покатишься вниз.
Сай смотрел, как Ара вытирает слюну, текущую изо рта, потом поднимает вилку и принимается за салат. Обед переворачивался у Сая в желудке. Как смеет этот старый развратник давать ему советы! К горлу подступила вся желчь, накопившаяся от обеда с Крайстал, от всего этого вылизывания задниц, которым ему приходилось заниматься.
– Кто ты вообще такой?! Ты просто старый сукин сын.
Сай увидел, как заморгал Ара. Старик явно изо всех сил старался контролировать себя.
– Я расскажу тебе одну историю, Сай.
Сай поднял руку, давая Аре знак молчать, а другой одновременно подозвал официанта. Тот мгновенно появился у столика.
– Сделайте мне одолжение, – сказал Сай официанту. – Выслушай трогательную историю этого старичка, хорошо? У меня есть дела поважнее.
Он поднялся, прошел мимо мэтра, остановился подписать счет и через открытые двери подошел к стоянке машин.
Саю повезло, что после всех пережитых неприятных эмоций, он не увидел у входа на стоянку притаившегося Нейла Морелли, который сжимал в кармане пиджака нечто угрожающе увесистое.
42
Марти Ди Геннаро, знаменитый режиссер, завоеватель мира кино, обладатель четырех «Оскаров», победитель в поединке нервов Боба Ле Вайна, новый телевизионный король, самый могущественный человек в Голливуде, лежал привязанный к четырем углам своей кровати, распластанный, как дорожная карта, и голый, как лягушка. Шелковый витой шнур был натянут на столбики его кровати из красного дерева и двойной петлей обвивал его запястья и щиколотки. Марти обратил внимание, что узлы были закручены со знанием дела, и у него мелькнула нелепая мысль, не была ли Лайла членом организации скаутов. Когда он жил в Куинсе, то был активным скаутом. Он все еще помнил, как вязать морские рифовые узлы. В темноте Марти потянул туго натянутые веревки и поморщился. Даже в Нью-Йорке в скаутские времена, в своих самых диких фантазиях в моменты мастурбации, такого он себе не представлял.
В первый раз, когда Лайла привязала его веревками к кровати, он был настолько поражен, но не потому что был слишком целомудренным. Просто Марти полагал, что при таком отношении к сексу, скажем так, без воодушевления, если Лайла и девственница, как она утверждает, то по крайней мере весьма неопытна в подобных делах. Или, может быть, психологически травмирована. Поэтому, когда она с невозмутимым видом медленно начала вытаскивать из спортивной сумки шелковый шнур, он пришел в полное замешательство. И, если быть честным, идея Марти не понравилась. Конечно, ему приходилось участвовать в подобных спектаклях – его жена любила, время от времени, чтобы он ее шлепал, – кроме того, Марти перевидал как никто другой массу начинающих актрисок, выверты которых расходились от требований золотого дождя до участия в акте их собак. Но ему совсем не улыбалось самому оказаться привязанным, пригвожденным к кровати в беспомощном неподвижном положении. Но это был такой редкий случай, когда Лайла сама что-то предлагала, что он согласился. Деловито, без улыбочек и хихиканья, девушка привязала его за руки и за ноги. Потом она притушила свет и ушла, оставив его связанного, одного. Самым странным было то, что именно в этот момент Марти почувствовал приближение эрекции. Лежа в темноте, беспомощный и голый, он почувствовал возбуждение, какого не испытывал с тех самых пор, когда околачивался в кинотеатре «Флашинг Лав». Марти улыбнулся такой неожиданной ассоциации.
В жизни – по крайней мере, в его жизни – часто выходило так, что ожидание было намного более волнующим, чем сам результат. Фильмы, которые Марти видел в своем воображении, были неизменно лучше, чем те, которые он создавал. Марти вздохнул. Наверное, именно поэтому он и стал таким удачливым режиссером.
Но, привязанный к кровати, Марти был уже никакой не режиссер.
Снова появилась Лайла, ее длинные распущенные волосы отливали рыжим пламенем даже в полумраке. На ней было нечто вроде корсета – Марти затруднялся подобрать название – бронзового цвета лифчик без чашечек. Ее груди, такие полные, прекрасные возвышались над этим приспособлением, талия стала еще тоньше под шнуровкой. Еще на ней были кружевные трусики в тон, представлявшие спереди треугольник, а сзади, когда она повернулась, всего шелковый шнурок, который пристегивался на нижнюю часть корсета на крючок, оставляя открытыми ягодицы.
Марти было трудно дышать; в груди у него все заболело. Кроме нескольких незначительных эпизодов, он никогда по-настоящему не занимался с ней любовью и никогда не видел ее обнаженной. Не видел ее невероятно длинных ног, прекрасных ягодиц, таких пышных, круглых, идеальной формы грудей. Его напряженный член подался в ее сторону, но это была единственная часть тела, способная шевелиться.
– Нравлюсь? – спросила Лайла.
– Ты прекрасна. – У Марти перехватило дыхание.
– Хочешь потрогать?
– Да! – его руки натянули шнур. – Развяжи меня, – сказал он.
– Ну нет. Тогда будет неинтересно, – сказала Лайла хриплым голосом.
Плавной походкой она подошла к нему и стала наклоняться, пока не прикоснулась правой грудью к его вытянутой левой руке. Он попытался сжать пальцы вокруг ее мягкости, но она с улыбкой отпрянула.
– Ну нет, – снова сказала Лайла гортанным шепотом. – Сначала ты должен поцеловать мне грудь.
Марти улыбнулся в ответ.
– С удовольствием. Развяжи меня. Прошу.
С притворной сдержанностью, не обращая внимания на его мольбы, Лайла перешла к изножию кровати. Одним изящным прыжком она оказалась на постели и стояла над ним, поставив ноги по обе стороны его тела. Ее тонкие щиколотки касались его бедер.
Взглянув вверх, Марти увидел над собой ее груди, прекрасное спокойное лицо, на которое бархатным занавесом падали волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99