Фокса? А когда ей дали сняться в каком-то занюханном телефильме, это считалось большим везением? Или взять Элинор Донахью, которая переросла «Отцу виднее», потом попала в эпизод в «Шоу Энди Гриффит», сыграла подружку Феликса в «Странных супругах» и закончила мамочкой Криса Эллиота в «Получить жизнь». Неужели Элинор Донахью мечтала именно о такой актерской карьере?..
Иногда, глядя в зеркало на свое новое лицо, новое тело, представляя свою новую жизнь, Джан полагала, что она непобедима. Тогда Голливуд ей казался смелой и рискованной игрой, в которую она ввязалась и обязательно победит. А в другие минуты, – в такие, как настоящая, – все казалось ей еще одним набором фальшивых ожиданий и иллюзий. Так же, как было с Сэмом и «Джек, Джилл и компромисс». От страха у нее что-то свело в животе. Ей показалось, что она слишком стара и слишком утомлена, чтобы снова рваться в бой.
Она нездорова! И все это происходит от незнакомцев, которыми наполнена ее настоящая жизнь, от гнетущего ощущения одиночества и усталости. Она знала, что никак не могла повлиять на незнакомцев, и знала, что слишком испугана и утомлена, чтобы заводить новых друзей. Работа изматывала ее, а играть роль Джан Мур… Это походило на постоянное истощение.
Она поддерживала связь в виде переписки со своим хирургом, имела неплохие отношения с ребятами на студии, часто болтала с Май, но это мало помогало ей накапливать ту энергию, с помощью которой необходимо было выжить во все эти длинные дни.
Со вздохом открыла она крышку почтового ящика и вытрясла его содержимое на сиденье недавно вышедшей из ремонта ярко-зеленой «Мазда Миата». Все как обычно, разочарованно подумала она. От доктора Мура ничего нет. Пара счетов, два каталога, несколько циркуляров, адресованных к «жильцу». Но среди прочей чепухи она вдруг увидела цвета сливочного крема картонный конверт. На нем было выведено черными чернилами ее имя. Почтовая марка Лос-Анджелеса. Если ее приглашают прорекламировать новый магазинчик, то в этом магазинчике сидят щедрые люди, если тратятся на такие дорогие конверты и марки, подумала она.
Открыв ворота и пройдя в дом, она вскрыла конверт, предварительно кинув каталоги и прочую чепуху на стул, и на белом листе бумаги прочитала:
«Эйприл Айронз получит огромное удовольствие от Вашей компании во вторник, при заходе солнца. Выпивка и ужин». Внизу было приписано незнакомым почерком: «Буду счастлива увидеть Вас. Ваш друг. Эйприл». Эйприл? Эйприл Айронз?! Самая могущественная женщина в Голливуде отправляет ей приглашение и собственноручно его подписывает?! «Буду счастлива увидеть Вас»?!. Она, Джан Мур, приглашена незнакомкой, – пусть и знаменитой, – и эта незнакомка будет «счастлива увидеть» ее?
Джан пожала плечами в изумлении. Что ж, в этом весь Голливуд, в конце концов. Это сказка, и она в этой сказке теперь живет. Не она ли пять минут назад жаловалась на свое одиночество? Теперь жаловаться не на что: ее пригласили на вечер. Но теперь, когда Золушка узнала о бале, где ей найти фею-волшебницу, чудесное платье, хрустальные башмачки, карету и, самое главное, где ей найти принца?
Мысль о том, что она, Джан Мур, молодая и красивая актриса, будет принята в голливудском свете, пугала ее. На вечере у Ары Сагарьяна ей очень не понравилось. Но ведь когда-то же надо выходить в общество, строить свою жизнь, а? Она почувствовала, как на лбу у нее выступила испарина. С кем она там будет говорить? Кто с ней будет говорить? О чем с ней будут говорить? Кто будет за ней ухаживать и… И что она туда наденет?.. При этой мысли она улыбнулась. Ну что ж, она попросит Май посоветовать ей наряд, может, даже получится взять в костюмерной у Боба что-нибудь напрокат. Или пойти в магазин да купить. С Май! Именно! В конце концов у нее больше не шестнадцатый размер. Это будет забавно! Но как себя вести? Кого пригласить в качестве сопровождающего кавалера?
В ее распоряжении был Пит, но, во-первых, они поссорились, а во-вторых, она просто не могла себе представить Пита разговаривающим с Эйприл Айронз. Нет, не надо такого счастья. Если взять Пита, они оба будут глупо смотреться.
Тогда она позвонит Саю Ортису. Уж он-то, наверняка, знает, как себя вести «сопровождающему кавалеру». Кроме того, он будет рад тому, что ее пригласили в такой уважаемый дом. Ведь это он ее постоянно хочет вытащить «в свет». Между прочим, не исключено, что и это странное приглашение – его рук дело.
Джан бросилась в ванную, налила стакан божоле, включила реостат так, чтобы было поменьше света. О, что за наслаждение стоять под струями теплой воды!.. Она кинула конверт с приглашением на кафельную подставку, схватила бутылку с шампунем, выпила глоток вина и посмотрела на себя в зеркало. А может, это и есть начало ее новой жизни?
– Ну, во-первых, за каким чертом тебе понадобилось идти к этой Эйприл Айронз? Ты что, не знаешь, что это за сучка?! Мирового класса!
– Я хочу пойти туда, Сай. Ты предлагаешь мне идти одной?
– О, мой Бог! Ладно. Найду тебе подходящего человечка.
– Слепое свидание? Я ненавижу свидания вслепую.
– Джан! Это Голливуд, когда ты наконец уяснишь себе! Слепые свидания здесь могут быть только у Стиви Уандера. Ты что же, думаешь, что Майкл Джексон и Мадонна одновременно получили Оскаров, потому что они были на свидании? Я найду тебе такого человека, с которым ты будешь себя прилично чувствовать у Эйприл, и который может сделать что-нибудь для твоей карьеры. По крайней мере, он не станет унижать тебя. Джан вздохнула.
– Хорошо, – согласилась она.
Получить приличный наряд оказалось нетрудно. Май принесла сразу три вещи, и они вместе выбрали самую лучшую. Это действительно был наряд! Длинное шелковое платье электрического голубого цвета, которое облегало ее тело в верхней части и спадало очаровательными волнами на пол.
– Ну вот, ты и дождалась. У тебя начинается настоящая жизнь, – удовлетворенно произнесла Май.
– Я так боюсь, что умру, наверно, – призналась взволнованная Джан. – Что, если там никто со мной не заговорит? Что, если я брякну что-нибудь глупое?..
– Не бойся! – сказала Май, улыбаясь. – Мужчина всегда с удовольствием будут разговаривать с тобой. Ну, по крайней мере еще лет десять. А насчет того, что ты боишься сказать что-нибудь глупое… Найди такого мужчину, которому будет наплевать на твои слова. Это тебе нетрудно. Ты боишься, что кому-нибудь там наскучишь, но, скорее всего, тебе самой будет скучно. Вот увидишь, что я права.
Сай сел за стол, а ноги закинул за сервант. Опять неприятности, опять проблемы. Это было связано с Джан Мур. А Джан Мур в сочетании с Эйприл Айронз олицетворяли для него двойную проблему. Сай не сказал бы, что ненавидит женщин. Вот свою мать и свою жену он любил, потому что они знали свое место. Сай не любил настырных женщин. Таких, как Джан. Да и Эйприл тоже. Что бы было, если бы он согласился сопровождать Джан на вечер с Эйприл? Это бы никак не сдерживало мисс Айронз, и она начала бы с Джан такие отношения, которые ему не понравились бы. А он должен издали наблюдать за обеими этими кошечками. Сай ухмыльнулся этой своей мысли и отложил в сторону ингалятор.
Но, похоже, можно сделать очень удачный ход. Пока еще он не заставил Маклейна согласиться на то, чтобы имя Рикки было напечатано на афишах рядом с названием фильма в гордом одиночестве. И вообще свое пари, заключенное с Майклом, Сай сейчас считал глупейшей ошибкой. Вот накануне Майкл уже проинформировал его, что уложил в постель Шарлин. Путана. От клиентов одни неприятности. Но зато теперь он мог бы одним выстрелом убить сразу двух зайцев. Он отдаст Джан Майклу Маклейну. Но эта женщина не так проста, как Шарлин. И когда у Майкла пупок развяжется на Джан, с ним можно будет уже спокойно поговорить о Рикки Данне.
Сай поднял трубку телефона и улыбнулся самому себе.
Джан чувствовала необычайное нервное возбуждение, но, тем не менее, это не помешало ей ощутить всю важность сцены. Я здесь, и мне этого никогда не забыть, говорила она себе. Она стояла на пороге дома и заглядывала внутрь. Майкл Маклейн стоял рядом с ней и держал ее за руку. Дом был великолепен. Элегантен в простоте. Английский чистый тюдоровский стиль. Огромные двойные двери парадного входа вели в тоже внушительных размеров приемную галерею. В гостиной обращали на себя внимание обшивка из слоновой кости, антикварная мебель темного дерева и свечи… О, здесь были сотни зажженных свечей, освещавших комнату! За гостиной открывалась притягательная столовая. Стол в ней был покрыт полотняной скатертью цвета слоновой кости. В центре стоял высокий канделябр. Повсюду были подвешены орхидеи, а некоторые растения в горшках достигали шести футов высоты. Джан решила, что в этой комнате свободно могли бы разместиться сто гостей. Но этот вечер был «в кругу друзей», и пригласили не больше десятка человек.
Мимо них сновали официанты, покачивая серебряными подносами, которые отражали свет свечей на хрустальные бокалы. Они разносили всевозможные деликатесы и спиртное.
Джан вступила в комнату на три шага от двери и была встречена смуглой и очень стройной женщиной в атласном платье под цвет мебели и стен. Эта была, конечно, Эйприл Айронз.
– Я так рада, Джан, что вы согласились прийти ко мне, – сказала Эйприл, протягивая ей руку. Джан улыбнулась, поблагодарила хозяйку за прием и повернулась, чтобы представить ей Майкла Маклейна, но не успела…
– О, Майкл. Молодец, что пришел. Я рада. Я смотрю, тебе много времени не надо для того, чтобы отыскать новый талант, – сказала Эйприл Майклу как старому другу.
Тот улыбнулся в ответ.
– Если не возражаете, мы сразу начнем с ужина, – предложила Эйприл. – Потом у меня еще есть для вас фильмец, который, уверена, понравится вам. Ну как?
– Конечно, – сказал Майкл и повернулся к Джан. – Хорошо? – спросил он.
– Конечно, – ответила Джан и все трое прошли по полированному блестевшему полу в столовую. Майкл отодвинул стул для своей девушки. Эйприл начала представлять гостей. Джан не верила своим ушам и хотела ущипнуть себя под столом, чтобы удостовериться в том, что не спит.
А потом она увидела его… Он пришел позже остальных, пересек в три шага на своих длинных ногах всю гостиную, изящно обогнул стол и опустился на приготовленный для него стул.
Джан не уронила свой бокал и не раскрыла в изумлении рот. Но она неотрывно смотрела на него. Она смотрела на Сэма, ее Сэма, она пила его своим взглядом. И как будто не было ушедшего времени, не было боли, операций, нового имени, новой карьеры, триумфа в «Меллроуз», не было Марти Ди Геннаро, телешоу… Время словно остановилось.
В ту минуту Джан окончательно для себя осознала, насколько сильно она жаждет Сэма.
Часть третья
УСПЕХ
1
Не задумывались ли вы когда-нибудь, что это такое – вдруг оказаться среди звезд? Не в качестве наблюдателей, как, например, я, Лаура Ричи, а как на самом деле одна из них? Чтобы тебя не только терпели как какого-нибудь репортера, или снисходили к тебе, как к одному из поклонников, но принимали как равного.
Что можно почувствовать, обедая за одним столом с самыми известными, самыми красивыми и самыми талантливыми людьми в мире? Что это такое, когда тебя зовут не просто по имени – Лиз, а Элизабет Тейлор, когда ты просишь Шер передать тебе масло за завтраком, когда Уоррен Битти улыбается тебе и спрашивает о твоей работе так, как будто ему действительно интересно? До этих пор Джан находилась в стороне. Сегодня она в эпицентре.
Для Джан все это было впервые, и она не могла ни на чем сосредоточиться. Вместо этого она пыталась заставить себя не думать о Сэме Шилдзе. Она упорно не смотрела на него, она поворачивала голову к кому-нибудь, к Майклу Маклейну, к Элизабет и Ларри, к Эйприл, но не к нему.
Что, если Сэм узнал ее? Конечно, она сейчас совсем не та – она не просто выглядела по-другому, иными были ее манеры, движения. Она была уверена, что играла роль Джан Мур неплохо. Но никто никогда не знал ее так хорошо, как Сэм. Скорее всего, он мог разглядеть и сквозь весь этот маскарад, и что если это действительно так? Не выдаст ли он ее? Не будет ли презирать?
Ее сердце билось так сильно, так учащенно, что она была уверена, что Майкл, сидящий от нее слева, мог это слышать. Все, что она могла слышать, были удары сердца. Ее тело стало липким, и она почувствовала, что начинает потеть.
Она пыталась поднять хрустальный бокал с водой, но ее руки сильно тряслись. Она взглянула на сидящих за столом, не заметил ли кто, и крепко сцепила руки на коленях. Только Эйприл смотрела на нее, но Эйприл лишь улыбнулась и кивнула головой.
– Где ты сейчас живешь, Джан? – спросила она.
– Бедленд, – объяснила она. – В сторону от Ориоля.
– Ты купила это место? – спросил Майкл.
– Нет, я только снимаю, – пробормотала она.
– Там безопасно? – спросила Голди.
Они начали говорить о безопасности – о подобных достоинствах Малибу напротив Бел-Эйра, напротив Холлибай-Хиллз. Джан слушала, как они жаловались на цены, интересно, был ли у кого-нибудь из них телохранитель.
– Ну, в Беверли Уилшире я был всегда счастлив, – сказал Майкл. – Я заставил служащих отеля побеспокоиться о безопасности.
– Они не работают с детьми, – произнес кто-то сдержанно суховато. – Номер отеля не дом.
– Для меня был в течение десяти лет.
– Тебе бы понадобилась вращающаяся дверь, – сострил кто-то, и все засмеялись.
На мгновение Джан подумала, не смеются ли они и над ней, – она, должно быть, выглядела как последнее завоевание Майкла. В конце концов, она подумала, что это было даже лучше, чем выглядеть «от и до», как истинные профессионалы, кем они, в сущности, и были. Она окинула взглядом стол и увидела, что не кто иной, а Сэм смотрел на нее. Она отвернулась.
– Тебе нужен дом с оградой и воротами, – говорила Эйприл. – Чтобы быть в безопасности, особенно когда у тебя дети.
– О, а не будет ли это выглядеть немножко идиотски, – спросил Сэм. Его голос звучал как никогда – глубоко и наполненно, с этой нью-йоркской четкостью. – Я имею в виду, что после Нью-Йорка это похоже на детскую игру. Я живу в каньоне, и мне это нравится.
– Это не то, о чем говорила Шэрон Тейт? – спросил Майкл.
– Уж это выглядит нормально, – сказала Эйприл. – Кстати, у Барри Диллера был охранник, стерегущий его место для парковки в Фоксе все двадцать четыре часа. Вот это было полным сумасшествием.
Разговор зашел о Джан. Она едва справилась с кусочком креветок в желе, лучше получилось с рыбой и аспарагусом. Хоть раз, но можно было не беспокоиться о диете: она поперхнулась. Красиво, со вкусом расставленные тарелки, рыба в обрамлении аспарагуса, сверкание золота посуды, в сочетании с золотой каймой хрустальных бокалов, великолепием золотых канделябров. Она уставилась на тарелку, пытаясь слушать разговор, то затихающий, то возобновляющийся вновь. Они подумают, что я немая, сказала она себе. Я должна сказать что-нибудь.
Она подняла голову. Разговор переходил от безопасности к недвижимости и вновь возвращался к безопасности.
– С тех пор как я уехал из Беверли Уилшира, я пользуюсь Ла Бреком, – говорил Майкл.
– Он дорог, – проворчал кто-то.
– Да, но он лучший. И мы там говорили о нашей жизни, – сказал Майкл.
– Немного мелодраматично, ты не находишь, – услышала Джан голос Сэма. Она все еще не смела посмотреть прямо на него, лишь в его направлении.
– Ты хочешь поговорить о мелодраме? – спросил Майкл. – У меня есть парень в тюрьме, посылающий мне смертельные угрозы в течение семи лет. Он обвиняет меня в разрушении его первого брака: его жена была одной из моих поклонниц. С тех пор как он убил свою жену и ему дали десять лет, он клянется достать меня. Не будешь тут нервным?
Все за столом сочувственно зажужжали. Сэм прокашлялся.
– Я полагаю, пока он в тюрьме, ты можешь не беспокоиться.
– Ну, его почти освободили под залог в прошлом году. Ла Брек держит под контролем дрянь, подобную этой. Он предоставил все письма судебной комиссии. У него были и другие свидетельства. Он все нейтрализовал. По мере возможности. Тем не менее ни писатели, ни директора не знают об этой грязной истории ничего – только нам, актерам, всегда находящимся на виду у публики, было об этом известно.
Майкл повернулся к Джан.
– Ваше место безопасно?
– Я не знаю, – произнесла она. – Никто меня до сегодняшнего дня не беспокоил.
– Ну, я надеюсь, что это никогда не изменится, но я бы не рассчитывал. Когда у тебя премьера?
– В следующее воскресенье.
– Какое волнение для тебя! – тепло сказала Элизабет.
– Как это происходит обычно? – спросила Эйприл.
– Ну, мне не с чем сравнить, – призналась Джан, – но я думаю, это проходит хорошо.
Господи, не могла она сказать что-нибудь поумнее? Если уж она не может быть поочаровательнее, то могла бы быть помудрее. Хотя она на самом деле выглядит как остроумная двадцатичетырехлетняя женщина, это она поняла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Иногда, глядя в зеркало на свое новое лицо, новое тело, представляя свою новую жизнь, Джан полагала, что она непобедима. Тогда Голливуд ей казался смелой и рискованной игрой, в которую она ввязалась и обязательно победит. А в другие минуты, – в такие, как настоящая, – все казалось ей еще одним набором фальшивых ожиданий и иллюзий. Так же, как было с Сэмом и «Джек, Джилл и компромисс». От страха у нее что-то свело в животе. Ей показалось, что она слишком стара и слишком утомлена, чтобы снова рваться в бой.
Она нездорова! И все это происходит от незнакомцев, которыми наполнена ее настоящая жизнь, от гнетущего ощущения одиночества и усталости. Она знала, что никак не могла повлиять на незнакомцев, и знала, что слишком испугана и утомлена, чтобы заводить новых друзей. Работа изматывала ее, а играть роль Джан Мур… Это походило на постоянное истощение.
Она поддерживала связь в виде переписки со своим хирургом, имела неплохие отношения с ребятами на студии, часто болтала с Май, но это мало помогало ей накапливать ту энергию, с помощью которой необходимо было выжить во все эти длинные дни.
Со вздохом открыла она крышку почтового ящика и вытрясла его содержимое на сиденье недавно вышедшей из ремонта ярко-зеленой «Мазда Миата». Все как обычно, разочарованно подумала она. От доктора Мура ничего нет. Пара счетов, два каталога, несколько циркуляров, адресованных к «жильцу». Но среди прочей чепухи она вдруг увидела цвета сливочного крема картонный конверт. На нем было выведено черными чернилами ее имя. Почтовая марка Лос-Анджелеса. Если ее приглашают прорекламировать новый магазинчик, то в этом магазинчике сидят щедрые люди, если тратятся на такие дорогие конверты и марки, подумала она.
Открыв ворота и пройдя в дом, она вскрыла конверт, предварительно кинув каталоги и прочую чепуху на стул, и на белом листе бумаги прочитала:
«Эйприл Айронз получит огромное удовольствие от Вашей компании во вторник, при заходе солнца. Выпивка и ужин». Внизу было приписано незнакомым почерком: «Буду счастлива увидеть Вас. Ваш друг. Эйприл». Эйприл? Эйприл Айронз?! Самая могущественная женщина в Голливуде отправляет ей приглашение и собственноручно его подписывает?! «Буду счастлива увидеть Вас»?!. Она, Джан Мур, приглашена незнакомкой, – пусть и знаменитой, – и эта незнакомка будет «счастлива увидеть» ее?
Джан пожала плечами в изумлении. Что ж, в этом весь Голливуд, в конце концов. Это сказка, и она в этой сказке теперь живет. Не она ли пять минут назад жаловалась на свое одиночество? Теперь жаловаться не на что: ее пригласили на вечер. Но теперь, когда Золушка узнала о бале, где ей найти фею-волшебницу, чудесное платье, хрустальные башмачки, карету и, самое главное, где ей найти принца?
Мысль о том, что она, Джан Мур, молодая и красивая актриса, будет принята в голливудском свете, пугала ее. На вечере у Ары Сагарьяна ей очень не понравилось. Но ведь когда-то же надо выходить в общество, строить свою жизнь, а? Она почувствовала, как на лбу у нее выступила испарина. С кем она там будет говорить? Кто с ней будет говорить? О чем с ней будут говорить? Кто будет за ней ухаживать и… И что она туда наденет?.. При этой мысли она улыбнулась. Ну что ж, она попросит Май посоветовать ей наряд, может, даже получится взять в костюмерной у Боба что-нибудь напрокат. Или пойти в магазин да купить. С Май! Именно! В конце концов у нее больше не шестнадцатый размер. Это будет забавно! Но как себя вести? Кого пригласить в качестве сопровождающего кавалера?
В ее распоряжении был Пит, но, во-первых, они поссорились, а во-вторых, она просто не могла себе представить Пита разговаривающим с Эйприл Айронз. Нет, не надо такого счастья. Если взять Пита, они оба будут глупо смотреться.
Тогда она позвонит Саю Ортису. Уж он-то, наверняка, знает, как себя вести «сопровождающему кавалеру». Кроме того, он будет рад тому, что ее пригласили в такой уважаемый дом. Ведь это он ее постоянно хочет вытащить «в свет». Между прочим, не исключено, что и это странное приглашение – его рук дело.
Джан бросилась в ванную, налила стакан божоле, включила реостат так, чтобы было поменьше света. О, что за наслаждение стоять под струями теплой воды!.. Она кинула конверт с приглашением на кафельную подставку, схватила бутылку с шампунем, выпила глоток вина и посмотрела на себя в зеркало. А может, это и есть начало ее новой жизни?
– Ну, во-первых, за каким чертом тебе понадобилось идти к этой Эйприл Айронз? Ты что, не знаешь, что это за сучка?! Мирового класса!
– Я хочу пойти туда, Сай. Ты предлагаешь мне идти одной?
– О, мой Бог! Ладно. Найду тебе подходящего человечка.
– Слепое свидание? Я ненавижу свидания вслепую.
– Джан! Это Голливуд, когда ты наконец уяснишь себе! Слепые свидания здесь могут быть только у Стиви Уандера. Ты что же, думаешь, что Майкл Джексон и Мадонна одновременно получили Оскаров, потому что они были на свидании? Я найду тебе такого человека, с которым ты будешь себя прилично чувствовать у Эйприл, и который может сделать что-нибудь для твоей карьеры. По крайней мере, он не станет унижать тебя. Джан вздохнула.
– Хорошо, – согласилась она.
Получить приличный наряд оказалось нетрудно. Май принесла сразу три вещи, и они вместе выбрали самую лучшую. Это действительно был наряд! Длинное шелковое платье электрического голубого цвета, которое облегало ее тело в верхней части и спадало очаровательными волнами на пол.
– Ну вот, ты и дождалась. У тебя начинается настоящая жизнь, – удовлетворенно произнесла Май.
– Я так боюсь, что умру, наверно, – призналась взволнованная Джан. – Что, если там никто со мной не заговорит? Что, если я брякну что-нибудь глупое?..
– Не бойся! – сказала Май, улыбаясь. – Мужчина всегда с удовольствием будут разговаривать с тобой. Ну, по крайней мере еще лет десять. А насчет того, что ты боишься сказать что-нибудь глупое… Найди такого мужчину, которому будет наплевать на твои слова. Это тебе нетрудно. Ты боишься, что кому-нибудь там наскучишь, но, скорее всего, тебе самой будет скучно. Вот увидишь, что я права.
Сай сел за стол, а ноги закинул за сервант. Опять неприятности, опять проблемы. Это было связано с Джан Мур. А Джан Мур в сочетании с Эйприл Айронз олицетворяли для него двойную проблему. Сай не сказал бы, что ненавидит женщин. Вот свою мать и свою жену он любил, потому что они знали свое место. Сай не любил настырных женщин. Таких, как Джан. Да и Эйприл тоже. Что бы было, если бы он согласился сопровождать Джан на вечер с Эйприл? Это бы никак не сдерживало мисс Айронз, и она начала бы с Джан такие отношения, которые ему не понравились бы. А он должен издали наблюдать за обеими этими кошечками. Сай ухмыльнулся этой своей мысли и отложил в сторону ингалятор.
Но, похоже, можно сделать очень удачный ход. Пока еще он не заставил Маклейна согласиться на то, чтобы имя Рикки было напечатано на афишах рядом с названием фильма в гордом одиночестве. И вообще свое пари, заключенное с Майклом, Сай сейчас считал глупейшей ошибкой. Вот накануне Майкл уже проинформировал его, что уложил в постель Шарлин. Путана. От клиентов одни неприятности. Но зато теперь он мог бы одним выстрелом убить сразу двух зайцев. Он отдаст Джан Майклу Маклейну. Но эта женщина не так проста, как Шарлин. И когда у Майкла пупок развяжется на Джан, с ним можно будет уже спокойно поговорить о Рикки Данне.
Сай поднял трубку телефона и улыбнулся самому себе.
Джан чувствовала необычайное нервное возбуждение, но, тем не менее, это не помешало ей ощутить всю важность сцены. Я здесь, и мне этого никогда не забыть, говорила она себе. Она стояла на пороге дома и заглядывала внутрь. Майкл Маклейн стоял рядом с ней и держал ее за руку. Дом был великолепен. Элегантен в простоте. Английский чистый тюдоровский стиль. Огромные двойные двери парадного входа вели в тоже внушительных размеров приемную галерею. В гостиной обращали на себя внимание обшивка из слоновой кости, антикварная мебель темного дерева и свечи… О, здесь были сотни зажженных свечей, освещавших комнату! За гостиной открывалась притягательная столовая. Стол в ней был покрыт полотняной скатертью цвета слоновой кости. В центре стоял высокий канделябр. Повсюду были подвешены орхидеи, а некоторые растения в горшках достигали шести футов высоты. Джан решила, что в этой комнате свободно могли бы разместиться сто гостей. Но этот вечер был «в кругу друзей», и пригласили не больше десятка человек.
Мимо них сновали официанты, покачивая серебряными подносами, которые отражали свет свечей на хрустальные бокалы. Они разносили всевозможные деликатесы и спиртное.
Джан вступила в комнату на три шага от двери и была встречена смуглой и очень стройной женщиной в атласном платье под цвет мебели и стен. Эта была, конечно, Эйприл Айронз.
– Я так рада, Джан, что вы согласились прийти ко мне, – сказала Эйприл, протягивая ей руку. Джан улыбнулась, поблагодарила хозяйку за прием и повернулась, чтобы представить ей Майкла Маклейна, но не успела…
– О, Майкл. Молодец, что пришел. Я рада. Я смотрю, тебе много времени не надо для того, чтобы отыскать новый талант, – сказала Эйприл Майклу как старому другу.
Тот улыбнулся в ответ.
– Если не возражаете, мы сразу начнем с ужина, – предложила Эйприл. – Потом у меня еще есть для вас фильмец, который, уверена, понравится вам. Ну как?
– Конечно, – сказал Майкл и повернулся к Джан. – Хорошо? – спросил он.
– Конечно, – ответила Джан и все трое прошли по полированному блестевшему полу в столовую. Майкл отодвинул стул для своей девушки. Эйприл начала представлять гостей. Джан не верила своим ушам и хотела ущипнуть себя под столом, чтобы удостовериться в том, что не спит.
А потом она увидела его… Он пришел позже остальных, пересек в три шага на своих длинных ногах всю гостиную, изящно обогнул стол и опустился на приготовленный для него стул.
Джан не уронила свой бокал и не раскрыла в изумлении рот. Но она неотрывно смотрела на него. Она смотрела на Сэма, ее Сэма, она пила его своим взглядом. И как будто не было ушедшего времени, не было боли, операций, нового имени, новой карьеры, триумфа в «Меллроуз», не было Марти Ди Геннаро, телешоу… Время словно остановилось.
В ту минуту Джан окончательно для себя осознала, насколько сильно она жаждет Сэма.
Часть третья
УСПЕХ
1
Не задумывались ли вы когда-нибудь, что это такое – вдруг оказаться среди звезд? Не в качестве наблюдателей, как, например, я, Лаура Ричи, а как на самом деле одна из них? Чтобы тебя не только терпели как какого-нибудь репортера, или снисходили к тебе, как к одному из поклонников, но принимали как равного.
Что можно почувствовать, обедая за одним столом с самыми известными, самыми красивыми и самыми талантливыми людьми в мире? Что это такое, когда тебя зовут не просто по имени – Лиз, а Элизабет Тейлор, когда ты просишь Шер передать тебе масло за завтраком, когда Уоррен Битти улыбается тебе и спрашивает о твоей работе так, как будто ему действительно интересно? До этих пор Джан находилась в стороне. Сегодня она в эпицентре.
Для Джан все это было впервые, и она не могла ни на чем сосредоточиться. Вместо этого она пыталась заставить себя не думать о Сэме Шилдзе. Она упорно не смотрела на него, она поворачивала голову к кому-нибудь, к Майклу Маклейну, к Элизабет и Ларри, к Эйприл, но не к нему.
Что, если Сэм узнал ее? Конечно, она сейчас совсем не та – она не просто выглядела по-другому, иными были ее манеры, движения. Она была уверена, что играла роль Джан Мур неплохо. Но никто никогда не знал ее так хорошо, как Сэм. Скорее всего, он мог разглядеть и сквозь весь этот маскарад, и что если это действительно так? Не выдаст ли он ее? Не будет ли презирать?
Ее сердце билось так сильно, так учащенно, что она была уверена, что Майкл, сидящий от нее слева, мог это слышать. Все, что она могла слышать, были удары сердца. Ее тело стало липким, и она почувствовала, что начинает потеть.
Она пыталась поднять хрустальный бокал с водой, но ее руки сильно тряслись. Она взглянула на сидящих за столом, не заметил ли кто, и крепко сцепила руки на коленях. Только Эйприл смотрела на нее, но Эйприл лишь улыбнулась и кивнула головой.
– Где ты сейчас живешь, Джан? – спросила она.
– Бедленд, – объяснила она. – В сторону от Ориоля.
– Ты купила это место? – спросил Майкл.
– Нет, я только снимаю, – пробормотала она.
– Там безопасно? – спросила Голди.
Они начали говорить о безопасности – о подобных достоинствах Малибу напротив Бел-Эйра, напротив Холлибай-Хиллз. Джан слушала, как они жаловались на цены, интересно, был ли у кого-нибудь из них телохранитель.
– Ну, в Беверли Уилшире я был всегда счастлив, – сказал Майкл. – Я заставил служащих отеля побеспокоиться о безопасности.
– Они не работают с детьми, – произнес кто-то сдержанно суховато. – Номер отеля не дом.
– Для меня был в течение десяти лет.
– Тебе бы понадобилась вращающаяся дверь, – сострил кто-то, и все засмеялись.
На мгновение Джан подумала, не смеются ли они и над ней, – она, должно быть, выглядела как последнее завоевание Майкла. В конце концов, она подумала, что это было даже лучше, чем выглядеть «от и до», как истинные профессионалы, кем они, в сущности, и были. Она окинула взглядом стол и увидела, что не кто иной, а Сэм смотрел на нее. Она отвернулась.
– Тебе нужен дом с оградой и воротами, – говорила Эйприл. – Чтобы быть в безопасности, особенно когда у тебя дети.
– О, а не будет ли это выглядеть немножко идиотски, – спросил Сэм. Его голос звучал как никогда – глубоко и наполненно, с этой нью-йоркской четкостью. – Я имею в виду, что после Нью-Йорка это похоже на детскую игру. Я живу в каньоне, и мне это нравится.
– Это не то, о чем говорила Шэрон Тейт? – спросил Майкл.
– Уж это выглядит нормально, – сказала Эйприл. – Кстати, у Барри Диллера был охранник, стерегущий его место для парковки в Фоксе все двадцать четыре часа. Вот это было полным сумасшествием.
Разговор зашел о Джан. Она едва справилась с кусочком креветок в желе, лучше получилось с рыбой и аспарагусом. Хоть раз, но можно было не беспокоиться о диете: она поперхнулась. Красиво, со вкусом расставленные тарелки, рыба в обрамлении аспарагуса, сверкание золота посуды, в сочетании с золотой каймой хрустальных бокалов, великолепием золотых канделябров. Она уставилась на тарелку, пытаясь слушать разговор, то затихающий, то возобновляющийся вновь. Они подумают, что я немая, сказала она себе. Я должна сказать что-нибудь.
Она подняла голову. Разговор переходил от безопасности к недвижимости и вновь возвращался к безопасности.
– С тех пор как я уехал из Беверли Уилшира, я пользуюсь Ла Бреком, – говорил Майкл.
– Он дорог, – проворчал кто-то.
– Да, но он лучший. И мы там говорили о нашей жизни, – сказал Майкл.
– Немного мелодраматично, ты не находишь, – услышала Джан голос Сэма. Она все еще не смела посмотреть прямо на него, лишь в его направлении.
– Ты хочешь поговорить о мелодраме? – спросил Майкл. – У меня есть парень в тюрьме, посылающий мне смертельные угрозы в течение семи лет. Он обвиняет меня в разрушении его первого брака: его жена была одной из моих поклонниц. С тех пор как он убил свою жену и ему дали десять лет, он клянется достать меня. Не будешь тут нервным?
Все за столом сочувственно зажужжали. Сэм прокашлялся.
– Я полагаю, пока он в тюрьме, ты можешь не беспокоиться.
– Ну, его почти освободили под залог в прошлом году. Ла Брек держит под контролем дрянь, подобную этой. Он предоставил все письма судебной комиссии. У него были и другие свидетельства. Он все нейтрализовал. По мере возможности. Тем не менее ни писатели, ни директора не знают об этой грязной истории ничего – только нам, актерам, всегда находящимся на виду у публики, было об этом известно.
Майкл повернулся к Джан.
– Ваше место безопасно?
– Я не знаю, – произнесла она. – Никто меня до сегодняшнего дня не беспокоил.
– Ну, я надеюсь, что это никогда не изменится, но я бы не рассчитывал. Когда у тебя премьера?
– В следующее воскресенье.
– Какое волнение для тебя! – тепло сказала Элизабет.
– Как это происходит обычно? – спросила Эйприл.
– Ну, мне не с чем сравнить, – призналась Джан, – но я думаю, это проходит хорошо.
Господи, не могла она сказать что-нибудь поумнее? Если уж она не может быть поочаровательнее, то могла бы быть помудрее. Хотя она на самом деле выглядит как остроумная двадцатичетырехлетняя женщина, это она поняла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99