— Думаю, и ты тоже. Жаль, что Диксон оказался мерзавцем, но я рад, что ты это поняла до брака с ним.
— Я тоже.
Морган помолчал.
— И что, ты действительно вошла к нему в кабинет и увидела его с…
— Не продолжай, пожалуйста, — проговорила Летти.
— С-его-знаешь-чем во рту у студентки? — вышел из положения Морган.
Летти почувствовала, что краснеет.
— Да, и ужасно жалею, что рассказала об этом Джоэлу Блэкстоуну. Не знаю, что на меня нашло этой ночью.
— Тебе просто нужно было выговориться. Я знаю тебя — конечно же, тебе некому было довериться в Веллакотте.
— Но такие вещи не обсуждают с сотрудниками. Одному Богу известно, почему я выбрала в наперсники Джоэла Блэкстоуна. Скорее всего потому, что устала, была ночь и мой здравый смысл дремал. Во всяком случае, это послужит мне уроком.
— Каким уроком?
Летти с вызовом посмотрела на отца:
— Ты знаешь, о чем я говорю. Я ушам своим не поверила, услышав, что Джоэл ответил по телефону Филипу. Сегодня ночью я допустила ошибку, открыв ему душу, но мистер Блэкстоун казался мне джентльменом, человеком, способным многое понять, умеющим сочувствовать. Я понятия не имела, что он такой грубиян.
Морган ласково потрепал ее по плечу:
— Ты считаешь, он вел себя грубо, но мне что-то подсказывает, что он поступил правильно; во всяком случае, он человек действия. Чарли говорил, что сегодняшнее процветание компании «Спорттовары от Торнквиста» — прямой результат того, что десять лет назад он взял на работу Блэкстоуна.
— Я не подвергаю сомнению деловые качества Джоэла. У него, вероятно, они отличные. — Летти выпрямилась. — И я собираюсь научиться у него всему, чему удастся.
— Всему?
Летти с энтузиазмом кивнула:
— Всему. Он будем моим наставником, будет обучать меня вести дела компании.
— Это уже любопытно.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что сказал. — Густые брови Моргана вытянулись в одну линию. Он задумался. — Видишь ли, Блэкстоун не похож на тех людей, к которым ты привыкла, Летти. Он не живет в башне из слоновой кости, не живет в мире теорий, он — человек дела.
— Я это понимаю.
— Я серьезно сомневаюсь, чтобы он вообще прошел какое-то воспитание чувств, — сухо добавил Морган.
Летти печально улыбнулась:
— Уверена, что ты прав.
— Он не играет по книжным правилам. Он устанавливает свои собственные правила игры.
Последнее замечание отца встревожило Летти.
— Ты полагаешь, он не всегда ведет дела в рамках дозволенного?
— Нет. Просто я хочу предупредить тебя, что его представления о честной игре могут не совпадать с твоими.
— Если я обнаружу, что он нечестен или занимается какими-то махинациями, тут же его уволю.
— Это может оказаться ошибкой.
— Но, папа, не забывай, что он работает у меня. Я могу его уволить, избавиться от него в любой момент.
— Не рассчитывай на это, моя дорогая.
— Но, черт возьми, я ведь владею компанией, — отрезала Летти, — и могу делать что захочу.
— Ты рассуждаешь как прирожденный глава корпорации, — усмехнулся Морган.
Летти почувствовала себя оскорбленной.
— В чем дело, папа? Не думаешь ли ты, что я не смогу научиться вести дела компании? Ведь я несколько лет заведовала библиографическим отделом, и у меня неплохо получалось.
— Возглавлять компанию «Торнквист» — это совсем другое, нежели заведовать библиографическим отделом в библиотеке Веллакоттского колледжа. Летти, пойми меня правильно. Ты можешь поступать так, как хочешь, как сочтешь нужным. Я всегда тебе это говорил и действительно так считаю. Все, что мне хочется, это предупредить тебя, что тебе никогда не приходилось иметь дело с людьми, подобными Блэкстоуну.
— Ладно, — уступила наконец Летти.
— В общем-то, я рад, что ты решилась на такой поворот. Тебе необходимы перемены в жизни, и гораздо более серьезные, чем мои, — сказал Морган. — Даже просто переезд в Сиэтл вырвет тебя из рутины привычной жизни, позволит встряхнуться, у тебя появятся новые знакомые, откроется новый мир. А если работа в компании тебе не подойдет, ты всегда можешь продать свое дело Блэкстоуну через год-другой. А тем временем у тебя появится опыт. Просто постарайся быть осторожной.
— Тебе хорошо говорить. Перемены, которые мне предстоят, мало похожи на твои, папа. — Летти закусила губу. — Я все еще не могу поверить, что скоро у меня будет маленький брат.
Морган серьезно посмотрел на нее:
— Я знал, что рано или поздно мы заговорим об этом. Ты все еще переживаешь, что я женился на Стефани? Признайся.
— Не совсем так. Я уже свыклась с самой мыслью об этом. — Летти осторожно подбирала слова. — Но порой, пожалуй, это действительно кажется странным. Все произошло так стремительно.
— В моем возрасте нельзя особенно тянуть, — мягко возразил Морган.
— Тебе только пятьдесят три, папа.
— Стефани заставила меня почувствовать себя снова тридцатилетним. Летти вздохнула:
— Думаю, этим все сказано, не так ли?
— Да, моя милая.
— Но она так не похожа на маму.
— Летти, твоя мама была замечательной женщиной, и я почти тридцать лет любил ее. Но она умерла, и мне кажется, она бы желала, чтобы я был снова счастлив.
— Да, но с такой, как Стефани — Летти оборвала себя на полуслове, ужаснувшись, что зашла слишком далеко.
Морган упрямо сдвинул брови, и они превратились в одну широкую линию над его зелеными, с оттенком цвета морской волны глазами.
— Стефани теперь моя жена, Летти. Она скоро станет матерью моего ребенка. Я не могу тебя заставить полюбить ее, но хочу быть уверенным, что ты относишься к ней с должным уважением.
Чувство вины перед отцом захлестнуло Летти.
— Папа, прости меня. Ты же знаешь, я всегда вежлива с ней. Ради тебя я постараюсь относиться к ней как к члену нашей семьи.
— Пожалуйста, постарайся, потому что она и есть член нашей семьи.
Летти взглянула на отца:
— Знаешь, в чем состоит истинная загвоздка в моих отношениях со Стефани?
— Ты думаешь, что она пытается занять место твоей матери.
— Вовсе нет. Дело в том, что я боюсь ее.
— Боишься? — Морган искренне удивился. — Что ты имеешь в виду?
— Это трудно объяснить. — Летти уже сожалела, что заговорила об этом. — Она только на одиннадцать лет старше меня.
— Надеюсь, ты не собираешься отчитывать меня за то, что я женился на женщине, которую ты считаешь слишком молодой для меня?
Летти отрицательно покачала головой. Стефани действительно была слишком молода для ее отца, но никакого смысла нет говорить ему об этом. Дело сделано.
— Нет-нет. Я только хочу сказать, что, хотя она всего на несколько лет старше меня, я с ней чувствую себя наивной простушкой.
— Наивной простушкой?
Летти насупилась:
— Может быть, я неточно выразилась. Как бы это сказать? Она заставляет меня чувствовать себя неопытной, неловкой провинциалкой. Провинциалкой из захолустья — ты теперь понимаешь меня, папа?
Морган широко улыбнулся:
— Думаю, что да. Если тебя это утешит, то знай, что и я на первых порах чувствовал то же самое. Но поверь, за этой ее лощеной внешностью скрывается очень милый и добрый человек. Я хочу, чтобы ты узнала настоящую Стефани, чтобы вы с ней стали друзьями.
— Я стараюсь, папа.
— Мне бы хотелось, чтобы ты немного больше старалась.
Летти пристально посмотрела на него:
— Как, ты полагаешь, я должна делать это?
— Я хочу попросить тебя об одной услуге. Стефани записалась на курс занятий для беременных. Я был бы тебе очень благодарен, если бы ты сопровождала ее. Вы бы проводили больше времени вместе.
— Ты хочешь, чтобы я ходила на занятия для беременных? — искренне удивилась Летти.
— Ради меня, Летти. Ради Мэтью-Кристофера.
Через два дня Летти уже находилась в Сиэтле. Она сидела рядом со Стефани в аудитории, полной беременных женщин. Занятия вел профессор Харольд Бланч-форд, специалист по внутриутробному развитию плода, и тема его лекции была интересной даже для Летти. Она заметила, что Стефани напряженно слушает лектора и аккуратно записывает самое важное.
«Существует множество доказательств тому, — говорил профессор Бланчфорд, — что при трехмесячном сроке эмбрион слышит и отвечает на слуховые раздражители. Есть множество данных, подтверждающих тот факт, что новорожденные отдают предпочтение материнскому голосу. Это позволяет предположить, что новорожденный реагирует на голос матери потому, что слышит его в течение нескольких недель, находясь в утробе. Слышит и запоминает».
Летти чувствовала себя немного странно среди беременных женщин. У нее появилась мысль, что она напрасно многое в своей жизни откладывала. Сейчас ей трудно было предположить, что и у нее когда-нибудь будет своя семья.
Она знала, что рано или поздно ей придется подумать о таких вещах, как замужество, дети. Сможет ли она теперь, после недавнего разрыва с Филипом, вообще доверять мужчинам?
«Опыты с новорожденными, — между тем продолжал профессор Бланчфорд, — которым матери во время беременности читали сказки, показали, что ребенок после рождения в состоянии помнить эти сказки. Ответы на наши тесты оказались весьма убедительными».
Летти наклонилась к Стефани и прошептала ей на ухо:
— Может, ты почитаешь Мэтью-Кристоферу книгу по кулинарии? И он станет шеф-поваром. Подумай только, у него уже будет доходная профессия до того, как он научится ходить. Мы сделаем на нем состояние.
Стефани, не поднимая головы, продолжала записывать.
— Тише, пожалуйста, ты мешаешь мне сосредоточиться.
— Извини. — Летти неловко сгорбилась на своем стуле и устремила взгляд на профессора. Что-то подсказывало ей, что вторая половина этого дня будет очень длинной. Она была рада, что завтра приступает к работе в компании. По крайней мере у нее теперь найдется предлог не ходить со Стефани на эти послеобеденные занятия.
К несчастью, оставались еще вечерние занятия, которые Стефани тоже посещала. «И потому, — профессор повысил голос, — вы, несомненно, должны тщательно обдумать, что будете читать вашим малышам сейчас, когда они еще не появились на свет. Вам следует постоянно помнить, что память функционирует уже на этой ранней стадии развитая, и вам, матерям, решать, что ваш ребенок будет вспоминать после рождения».
— Давит и давит на бедных мамаш, — пробормотала Летти. — Как будто не хватит уже об этом говорить.
— Летти, пожалуйста. — Стефани сердито посмотрела на нее.
Летти замолчала.
Через четверть часа занятия, к величайшему облегчению Летти, закончились. Она видела, как Стефани покупает книгу профессора Бланчфорда и несколько кассет с пленками. Эти курсы для беременных явно имели маленький бизнес.
— Что ты думаешь обо всем этом? — надевая солнечные очки, спросила Стефани, когда они возвращались к машине.
— Весьма впечатляющее исследование. — Летти искала, что бы еще такое добавить. — Ты собираешься что-нибудь читать Мэтью-Кристоферу?
— Обязательно. Мы начнем с Шекспира.
— Бьюсь об заклад, он предпочел бы что-нибудь из последних бестселлеров.
Стефани это замечание не показалось смешным, и она продолжала:
— И думаю, мы попробуем также слушать музыку. Пожалуй, Моцарт и Вивальди более всего подойдут.
Летти едва удержалась, чтобы не предложить группу хэви-метал.
— Интересно, будет ли он что-нибудь напевать при появлении на свет, — почти беззвучно пробормотала она.
К счастью, Стефани этого не расслышала.
— Не могу дождаться, когда расскажу Моргану, как интересно прошли сегодня занятия. — Она села за руль своего красного «порше». — Он будет в восторге.
Летти села на место пассажира и аккуратно пристегнула ремень.
— Представляю себе.
— Твой отец так же радуется этой беременности, как и я, Летти. — Стефани вывела машину со стоянки.
— Да, конечно. — Летти отчаянно хотела выйти на легкую интеллектуальную беседу, но ничего на ум не приходило. — Да, он, безусловно, испытывает радость.
— Я необыкновенно счастлива, что встретила Моргана.
Летти кивнула. Она следила глазами, как умело Стефани выводит машину на дорогу, и с завистью думала, что было бы замечательно водить вот такую машину и так же искусно, как это делает Стефани.
— Ты абсолютно уверена, что между тобой и Филипом Диксоном все кончено? — спросила Стефани.
— Да.
— Я не осуждаю тебя. — Стефани продолжала чуть громче, чтобы ее было слышно среди уличного шума. — Я развелась с моим первым мужем, когда узнала, что у него интрижка с его секретаршей. Тогда я поняла, что не хочу, чтобы он был отцом моего ребенка. Брак должен быть основан на доверии.
— Согласна с тобой.
— Морган совсем другой, он не похож на Грейсона, — продолжала Стефани. — Когда я его встретила, я в ту же минуту поняла, что он будет превосходным отцом.
— И поэтому вышла за него замуж? — Летти сама испугалась своих слов. Она зажмурила глаза, искренне желая, чтобы можно было забрать этот вопрос обратно. — Прости, мне не следовало говорить этого.
— Ничего. — Казалось, слова Летти скорее позабавили, чем обидели Стефани. — По правде говоря, тот факт, что Морган будет хорошим отцом, был для меня гораздо важнее всего прочего. Во всяком случае, поначалу. Но теперь, когда я узнала его лучше, я понимаю, что у него много других замечательных качеств.
Летти сжала руками колени. Она смотрела на Стефани, но из-за солнечных очков не видела выражения ее глаз.
— Стефани, я знаю, что не должна задавать этого вопроса, но скажи, ты действительно любишь моего отца?
— Конечно. — Стефани невозмутимо улыбнулась и завела «порше» на стоянку у супермаркета. — Но я не удивилась бы, если бы твое понимание любви несколько отличалось от моего. Не возражаешь, если мы здесь на минутку задержимся? У меня кончились греческий сыр и салса.
— Нет, не возражаю.
Поздно вечером, уже в постели, Летти слышала приглушенные голоса, доносящиеся через открытое окно. Ее отец и Стефани еще не ложились, они сидели на застекленном крыльце и любовались огнями города и бухтой Эллиот. Летти не могла их видеть, но слышала тихий разговор.
— Морган, ты думаешь, она останется в Сиэтле?
— Не знаю. Ей нужно сменить обстановку. Самое плохое для нее сейчас было бы вернуться обратно в Веллакотт.
— Возможно, ты прав. Мне жаль ее. Она мне кажется немного растерянной, если ты верно понимаешь, что я имею в виду. Может быть, разрыв с женихом беспокоит ее больше, чем ей того бы хотелось.
— Она сильная. Она быстро придет в себя. Очень мило, что ты беспокоишься о ней, Стефани.
— Она — твоя дочь. Естественно, что меня беспокоит ее судьба. — Стефани помолчала, потом добавила:
— Мне кажется, она все же не совсем принимает или понимает наши отношения.
— Дай ей время.
Последовало молчание. Летти повернулась на бок и свернулась калачиком. Затем послышался голос Стефани:
— Сегодня была замечательная лекция. С завтрашнего дня я начинаю новый курс аудиостимуляции для Мэтью-Кристофера.
Морган засмеялся:
— Подожди немного и сможешь с ним поговорить лично.
— Через два месяца.
Летти почувствовала надежду и удовлетворение в голосе Стефани, но она также уловила и что-то другое, какую-то нотку напряженности. Она подумала, с каким пристальным вниманием Стефани воспринимала все, что сегодня говорил профессор Бланчфорд. Казалось, она боится пропустить хоть одно слово.
Боится… Да, Летти внезапно поняла. Вот оно, нужное слово. Боится. Но такой вывод не имел под собой никакой почвы. Стефани была самой невозмутимой женщиной, какую Летти когда-либо встречала; она обладала завидным хладнокровием, умела держать себя в руках.
— Мне надо будет проверить, как обстоят дела с итальянской кроваткой, которую мы заказали, — сказал Морган. — Ее уже должны были доставить.
— Я звонила художнику, который делает мобил, что мы повесим над кроваткой. Он заверил меня, что почти все готово. Он положил в основу дизайна растительные мотивы.
Летти еще какое-то время прислушивалась к их голосам. Ей подумалось, все дело в том, что она чувствует себя чужой в доме отца. Надо срочно переезжать отсюда. Надо начать поиски квартиры.
Завтра она займет кабинет президента компании «Спорттовары от Торнквиста». Эта мысль приводила Летти в восторг. Новая жизнь ждала от нее, чтобы она сама решала собственные проблемы, все взяла на себя.
Джоэл изучал листок с напечатанным текстом, лежавший у него на столе. Все выглядело очень солидно. Маленькие уточки выстроились в ряд, ожидая, когда он пальнет в них из гаубиц. «Судовая компания Копленда» была уже практически мертва и начинала разлагаться.
Он должен был чувствовать большое удовлетворение. Он ждал достаточно долго, чтобы «подстрелить» Виктора Копленда. Пятнадцать лет, если быть точным. И вот через месяц все должно закончиться.
Так почему же он чувствует себя сегодня таким раздраженным? Джоэл поднялся и подошел к окну. Причиной, конечно же, было то, что очень скоро сюда должна прийти Летти Торнквист. Она появится здесь завтра, чтобы примерить костюм президента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Я тоже.
Морган помолчал.
— И что, ты действительно вошла к нему в кабинет и увидела его с…
— Не продолжай, пожалуйста, — проговорила Летти.
— С-его-знаешь-чем во рту у студентки? — вышел из положения Морган.
Летти почувствовала, что краснеет.
— Да, и ужасно жалею, что рассказала об этом Джоэлу Блэкстоуну. Не знаю, что на меня нашло этой ночью.
— Тебе просто нужно было выговориться. Я знаю тебя — конечно же, тебе некому было довериться в Веллакотте.
— Но такие вещи не обсуждают с сотрудниками. Одному Богу известно, почему я выбрала в наперсники Джоэла Блэкстоуна. Скорее всего потому, что устала, была ночь и мой здравый смысл дремал. Во всяком случае, это послужит мне уроком.
— Каким уроком?
Летти с вызовом посмотрела на отца:
— Ты знаешь, о чем я говорю. Я ушам своим не поверила, услышав, что Джоэл ответил по телефону Филипу. Сегодня ночью я допустила ошибку, открыв ему душу, но мистер Блэкстоун казался мне джентльменом, человеком, способным многое понять, умеющим сочувствовать. Я понятия не имела, что он такой грубиян.
Морган ласково потрепал ее по плечу:
— Ты считаешь, он вел себя грубо, но мне что-то подсказывает, что он поступил правильно; во всяком случае, он человек действия. Чарли говорил, что сегодняшнее процветание компании «Спорттовары от Торнквиста» — прямой результат того, что десять лет назад он взял на работу Блэкстоуна.
— Я не подвергаю сомнению деловые качества Джоэла. У него, вероятно, они отличные. — Летти выпрямилась. — И я собираюсь научиться у него всему, чему удастся.
— Всему?
Летти с энтузиазмом кивнула:
— Всему. Он будем моим наставником, будет обучать меня вести дела компании.
— Это уже любопытно.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что сказал. — Густые брови Моргана вытянулись в одну линию. Он задумался. — Видишь ли, Блэкстоун не похож на тех людей, к которым ты привыкла, Летти. Он не живет в башне из слоновой кости, не живет в мире теорий, он — человек дела.
— Я это понимаю.
— Я серьезно сомневаюсь, чтобы он вообще прошел какое-то воспитание чувств, — сухо добавил Морган.
Летти печально улыбнулась:
— Уверена, что ты прав.
— Он не играет по книжным правилам. Он устанавливает свои собственные правила игры.
Последнее замечание отца встревожило Летти.
— Ты полагаешь, он не всегда ведет дела в рамках дозволенного?
— Нет. Просто я хочу предупредить тебя, что его представления о честной игре могут не совпадать с твоими.
— Если я обнаружу, что он нечестен или занимается какими-то махинациями, тут же его уволю.
— Это может оказаться ошибкой.
— Но, папа, не забывай, что он работает у меня. Я могу его уволить, избавиться от него в любой момент.
— Не рассчитывай на это, моя дорогая.
— Но, черт возьми, я ведь владею компанией, — отрезала Летти, — и могу делать что захочу.
— Ты рассуждаешь как прирожденный глава корпорации, — усмехнулся Морган.
Летти почувствовала себя оскорбленной.
— В чем дело, папа? Не думаешь ли ты, что я не смогу научиться вести дела компании? Ведь я несколько лет заведовала библиографическим отделом, и у меня неплохо получалось.
— Возглавлять компанию «Торнквист» — это совсем другое, нежели заведовать библиографическим отделом в библиотеке Веллакоттского колледжа. Летти, пойми меня правильно. Ты можешь поступать так, как хочешь, как сочтешь нужным. Я всегда тебе это говорил и действительно так считаю. Все, что мне хочется, это предупредить тебя, что тебе никогда не приходилось иметь дело с людьми, подобными Блэкстоуну.
— Ладно, — уступила наконец Летти.
— В общем-то, я рад, что ты решилась на такой поворот. Тебе необходимы перемены в жизни, и гораздо более серьезные, чем мои, — сказал Морган. — Даже просто переезд в Сиэтл вырвет тебя из рутины привычной жизни, позволит встряхнуться, у тебя появятся новые знакомые, откроется новый мир. А если работа в компании тебе не подойдет, ты всегда можешь продать свое дело Блэкстоуну через год-другой. А тем временем у тебя появится опыт. Просто постарайся быть осторожной.
— Тебе хорошо говорить. Перемены, которые мне предстоят, мало похожи на твои, папа. — Летти закусила губу. — Я все еще не могу поверить, что скоро у меня будет маленький брат.
Морган серьезно посмотрел на нее:
— Я знал, что рано или поздно мы заговорим об этом. Ты все еще переживаешь, что я женился на Стефани? Признайся.
— Не совсем так. Я уже свыклась с самой мыслью об этом. — Летти осторожно подбирала слова. — Но порой, пожалуй, это действительно кажется странным. Все произошло так стремительно.
— В моем возрасте нельзя особенно тянуть, — мягко возразил Морган.
— Тебе только пятьдесят три, папа.
— Стефани заставила меня почувствовать себя снова тридцатилетним. Летти вздохнула:
— Думаю, этим все сказано, не так ли?
— Да, моя милая.
— Но она так не похожа на маму.
— Летти, твоя мама была замечательной женщиной, и я почти тридцать лет любил ее. Но она умерла, и мне кажется, она бы желала, чтобы я был снова счастлив.
— Да, но с такой, как Стефани — Летти оборвала себя на полуслове, ужаснувшись, что зашла слишком далеко.
Морган упрямо сдвинул брови, и они превратились в одну широкую линию над его зелеными, с оттенком цвета морской волны глазами.
— Стефани теперь моя жена, Летти. Она скоро станет матерью моего ребенка. Я не могу тебя заставить полюбить ее, но хочу быть уверенным, что ты относишься к ней с должным уважением.
Чувство вины перед отцом захлестнуло Летти.
— Папа, прости меня. Ты же знаешь, я всегда вежлива с ней. Ради тебя я постараюсь относиться к ней как к члену нашей семьи.
— Пожалуйста, постарайся, потому что она и есть член нашей семьи.
Летти взглянула на отца:
— Знаешь, в чем состоит истинная загвоздка в моих отношениях со Стефани?
— Ты думаешь, что она пытается занять место твоей матери.
— Вовсе нет. Дело в том, что я боюсь ее.
— Боишься? — Морган искренне удивился. — Что ты имеешь в виду?
— Это трудно объяснить. — Летти уже сожалела, что заговорила об этом. — Она только на одиннадцать лет старше меня.
— Надеюсь, ты не собираешься отчитывать меня за то, что я женился на женщине, которую ты считаешь слишком молодой для меня?
Летти отрицательно покачала головой. Стефани действительно была слишком молода для ее отца, но никакого смысла нет говорить ему об этом. Дело сделано.
— Нет-нет. Я только хочу сказать, что, хотя она всего на несколько лет старше меня, я с ней чувствую себя наивной простушкой.
— Наивной простушкой?
Летти насупилась:
— Может быть, я неточно выразилась. Как бы это сказать? Она заставляет меня чувствовать себя неопытной, неловкой провинциалкой. Провинциалкой из захолустья — ты теперь понимаешь меня, папа?
Морган широко улыбнулся:
— Думаю, что да. Если тебя это утешит, то знай, что и я на первых порах чувствовал то же самое. Но поверь, за этой ее лощеной внешностью скрывается очень милый и добрый человек. Я хочу, чтобы ты узнала настоящую Стефани, чтобы вы с ней стали друзьями.
— Я стараюсь, папа.
— Мне бы хотелось, чтобы ты немного больше старалась.
Летти пристально посмотрела на него:
— Как, ты полагаешь, я должна делать это?
— Я хочу попросить тебя об одной услуге. Стефани записалась на курс занятий для беременных. Я был бы тебе очень благодарен, если бы ты сопровождала ее. Вы бы проводили больше времени вместе.
— Ты хочешь, чтобы я ходила на занятия для беременных? — искренне удивилась Летти.
— Ради меня, Летти. Ради Мэтью-Кристофера.
Через два дня Летти уже находилась в Сиэтле. Она сидела рядом со Стефани в аудитории, полной беременных женщин. Занятия вел профессор Харольд Бланч-форд, специалист по внутриутробному развитию плода, и тема его лекции была интересной даже для Летти. Она заметила, что Стефани напряженно слушает лектора и аккуратно записывает самое важное.
«Существует множество доказательств тому, — говорил профессор Бланчфорд, — что при трехмесячном сроке эмбрион слышит и отвечает на слуховые раздражители. Есть множество данных, подтверждающих тот факт, что новорожденные отдают предпочтение материнскому голосу. Это позволяет предположить, что новорожденный реагирует на голос матери потому, что слышит его в течение нескольких недель, находясь в утробе. Слышит и запоминает».
Летти чувствовала себя немного странно среди беременных женщин. У нее появилась мысль, что она напрасно многое в своей жизни откладывала. Сейчас ей трудно было предположить, что и у нее когда-нибудь будет своя семья.
Она знала, что рано или поздно ей придется подумать о таких вещах, как замужество, дети. Сможет ли она теперь, после недавнего разрыва с Филипом, вообще доверять мужчинам?
«Опыты с новорожденными, — между тем продолжал профессор Бланчфорд, — которым матери во время беременности читали сказки, показали, что ребенок после рождения в состоянии помнить эти сказки. Ответы на наши тесты оказались весьма убедительными».
Летти наклонилась к Стефани и прошептала ей на ухо:
— Может, ты почитаешь Мэтью-Кристоферу книгу по кулинарии? И он станет шеф-поваром. Подумай только, у него уже будет доходная профессия до того, как он научится ходить. Мы сделаем на нем состояние.
Стефани, не поднимая головы, продолжала записывать.
— Тише, пожалуйста, ты мешаешь мне сосредоточиться.
— Извини. — Летти неловко сгорбилась на своем стуле и устремила взгляд на профессора. Что-то подсказывало ей, что вторая половина этого дня будет очень длинной. Она была рада, что завтра приступает к работе в компании. По крайней мере у нее теперь найдется предлог не ходить со Стефани на эти послеобеденные занятия.
К несчастью, оставались еще вечерние занятия, которые Стефани тоже посещала. «И потому, — профессор повысил голос, — вы, несомненно, должны тщательно обдумать, что будете читать вашим малышам сейчас, когда они еще не появились на свет. Вам следует постоянно помнить, что память функционирует уже на этой ранней стадии развитая, и вам, матерям, решать, что ваш ребенок будет вспоминать после рождения».
— Давит и давит на бедных мамаш, — пробормотала Летти. — Как будто не хватит уже об этом говорить.
— Летти, пожалуйста. — Стефани сердито посмотрела на нее.
Летти замолчала.
Через четверть часа занятия, к величайшему облегчению Летти, закончились. Она видела, как Стефани покупает книгу профессора Бланчфорда и несколько кассет с пленками. Эти курсы для беременных явно имели маленький бизнес.
— Что ты думаешь обо всем этом? — надевая солнечные очки, спросила Стефани, когда они возвращались к машине.
— Весьма впечатляющее исследование. — Летти искала, что бы еще такое добавить. — Ты собираешься что-нибудь читать Мэтью-Кристоферу?
— Обязательно. Мы начнем с Шекспира.
— Бьюсь об заклад, он предпочел бы что-нибудь из последних бестселлеров.
Стефани это замечание не показалось смешным, и она продолжала:
— И думаю, мы попробуем также слушать музыку. Пожалуй, Моцарт и Вивальди более всего подойдут.
Летти едва удержалась, чтобы не предложить группу хэви-метал.
— Интересно, будет ли он что-нибудь напевать при появлении на свет, — почти беззвучно пробормотала она.
К счастью, Стефани этого не расслышала.
— Не могу дождаться, когда расскажу Моргану, как интересно прошли сегодня занятия. — Она села за руль своего красного «порше». — Он будет в восторге.
Летти села на место пассажира и аккуратно пристегнула ремень.
— Представляю себе.
— Твой отец так же радуется этой беременности, как и я, Летти. — Стефани вывела машину со стоянки.
— Да, конечно. — Летти отчаянно хотела выйти на легкую интеллектуальную беседу, но ничего на ум не приходило. — Да, он, безусловно, испытывает радость.
— Я необыкновенно счастлива, что встретила Моргана.
Летти кивнула. Она следила глазами, как умело Стефани выводит машину на дорогу, и с завистью думала, что было бы замечательно водить вот такую машину и так же искусно, как это делает Стефани.
— Ты абсолютно уверена, что между тобой и Филипом Диксоном все кончено? — спросила Стефани.
— Да.
— Я не осуждаю тебя. — Стефани продолжала чуть громче, чтобы ее было слышно среди уличного шума. — Я развелась с моим первым мужем, когда узнала, что у него интрижка с его секретаршей. Тогда я поняла, что не хочу, чтобы он был отцом моего ребенка. Брак должен быть основан на доверии.
— Согласна с тобой.
— Морган совсем другой, он не похож на Грейсона, — продолжала Стефани. — Когда я его встретила, я в ту же минуту поняла, что он будет превосходным отцом.
— И поэтому вышла за него замуж? — Летти сама испугалась своих слов. Она зажмурила глаза, искренне желая, чтобы можно было забрать этот вопрос обратно. — Прости, мне не следовало говорить этого.
— Ничего. — Казалось, слова Летти скорее позабавили, чем обидели Стефани. — По правде говоря, тот факт, что Морган будет хорошим отцом, был для меня гораздо важнее всего прочего. Во всяком случае, поначалу. Но теперь, когда я узнала его лучше, я понимаю, что у него много других замечательных качеств.
Летти сжала руками колени. Она смотрела на Стефани, но из-за солнечных очков не видела выражения ее глаз.
— Стефани, я знаю, что не должна задавать этого вопроса, но скажи, ты действительно любишь моего отца?
— Конечно. — Стефани невозмутимо улыбнулась и завела «порше» на стоянку у супермаркета. — Но я не удивилась бы, если бы твое понимание любви несколько отличалось от моего. Не возражаешь, если мы здесь на минутку задержимся? У меня кончились греческий сыр и салса.
— Нет, не возражаю.
Поздно вечером, уже в постели, Летти слышала приглушенные голоса, доносящиеся через открытое окно. Ее отец и Стефани еще не ложились, они сидели на застекленном крыльце и любовались огнями города и бухтой Эллиот. Летти не могла их видеть, но слышала тихий разговор.
— Морган, ты думаешь, она останется в Сиэтле?
— Не знаю. Ей нужно сменить обстановку. Самое плохое для нее сейчас было бы вернуться обратно в Веллакотт.
— Возможно, ты прав. Мне жаль ее. Она мне кажется немного растерянной, если ты верно понимаешь, что я имею в виду. Может быть, разрыв с женихом беспокоит ее больше, чем ей того бы хотелось.
— Она сильная. Она быстро придет в себя. Очень мило, что ты беспокоишься о ней, Стефани.
— Она — твоя дочь. Естественно, что меня беспокоит ее судьба. — Стефани помолчала, потом добавила:
— Мне кажется, она все же не совсем принимает или понимает наши отношения.
— Дай ей время.
Последовало молчание. Летти повернулась на бок и свернулась калачиком. Затем послышался голос Стефани:
— Сегодня была замечательная лекция. С завтрашнего дня я начинаю новый курс аудиостимуляции для Мэтью-Кристофера.
Морган засмеялся:
— Подожди немного и сможешь с ним поговорить лично.
— Через два месяца.
Летти почувствовала надежду и удовлетворение в голосе Стефани, но она также уловила и что-то другое, какую-то нотку напряженности. Она подумала, с каким пристальным вниманием Стефани воспринимала все, что сегодня говорил профессор Бланчфорд. Казалось, она боится пропустить хоть одно слово.
Боится… Да, Летти внезапно поняла. Вот оно, нужное слово. Боится. Но такой вывод не имел под собой никакой почвы. Стефани была самой невозмутимой женщиной, какую Летти когда-либо встречала; она обладала завидным хладнокровием, умела держать себя в руках.
— Мне надо будет проверить, как обстоят дела с итальянской кроваткой, которую мы заказали, — сказал Морган. — Ее уже должны были доставить.
— Я звонила художнику, который делает мобил, что мы повесим над кроваткой. Он заверил меня, что почти все готово. Он положил в основу дизайна растительные мотивы.
Летти еще какое-то время прислушивалась к их голосам. Ей подумалось, все дело в том, что она чувствует себя чужой в доме отца. Надо срочно переезжать отсюда. Надо начать поиски квартиры.
Завтра она займет кабинет президента компании «Спорттовары от Торнквиста». Эта мысль приводила Летти в восторг. Новая жизнь ждала от нее, чтобы она сама решала собственные проблемы, все взяла на себя.
Джоэл изучал листок с напечатанным текстом, лежавший у него на столе. Все выглядело очень солидно. Маленькие уточки выстроились в ряд, ожидая, когда он пальнет в них из гаубиц. «Судовая компания Копленда» была уже практически мертва и начинала разлагаться.
Он должен был чувствовать большое удовлетворение. Он ждал достаточно долго, чтобы «подстрелить» Виктора Копленда. Пятнадцать лет, если быть точным. И вот через месяц все должно закончиться.
Так почему же он чувствует себя сегодня таким раздраженным? Джоэл поднялся и подошел к окну. Причиной, конечно же, было то, что очень скоро сюда должна прийти Летти Торнквист. Она появится здесь завтра, чтобы примерить костюм президента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34