Потом я не спеша двинулся вниз по узкой улочке. Я уж было намеревался свернуть за угол, как на меня с разбегу налетел человек, спешивший с другой стороны и не заметивший меня.
— Боже милосердный! — вскричал он.— Будьте все же повнимательней, сэр, когда сворачиваете столь круто!
— Уж если вы мою черепашью неспешность принимаете за крутые виражи, то устрица вам должна показаться пароходом, бороздящим просторы Миссисипи,— возразил я смеясь.
При звуке моего голоса незнакомец отпрянул.
— Кого я вижу! — закричал он.— Да это же немецкий гринфиш (То есть новичок, неопытный), который не хочет сознаться в том, что он сыщик! Что вы делаете в Техасе, сэр? Кого вынюхиваете в Мата-горде?
— Только не вас, мистер Смерть!
— Охотно верю! Мне кажется, что вы относитесь к людям, которые никогда не находят того, что ищут, и всегда имеют дело с теми, кто им совершенно не нужен. Во всяком случае вы наверняка голодны и вас мучает жажда. Пойдемте-ка, пришвартуемся где-нибудь и выпьем доброго пивка. Ваше немецкое пиво где только не встретишь, даже в этом убогом захолустье, и я полагаю, что пиво — лучшая из вещей, придуманных немцами. Вы определились с ночлегом?
— Да, там внизу, у «Дяди Сэма».
— Прекрасно! Я тоже там разбил свой вигвам.
— В комнате, где я заметил снаряжение для верховой езды и ружье, этажом выше?
— Верно,— ухмыльнулся он.— Да будет вам известно, я никогда с этими вещами не расстаюсь. Очень к ним привязался. В отличие от лошади, которую можно достать везде, этого нельзя сказать о хорошем седле. Ну, идемте же, сэр! Я только что посетил пивнушку, где подают прохладное пиво — истинная услада в этот жаркий июньский день. Я бы с удовольствием пропустил еще кружку-другую.
С этими словами старик повел меня в небольшую пивную, где бутылочное пиво разливали по довольно высокой цене. Мы были здесь единственными клиентами. Я предложил ему сигару. Старик отказался, вытащив вместо этого из кармана целую плитку жевательного табака. Он отрезал себе комочек, которого хватило бы на пятерых бывалых матросов. Затолкав табак в рот, он с вожделением перекатил его за щеку и усмехнулся.
— Ну вот, теперь я к вашим услугам. Любопытно узнать, каким ветром вас так быстро понесло вслед за мной? Попутным?
— Напротив, встречным.
— Это значит, что у вас не было желания посетить эти места?
— Нет, мне нужно в Кинтану. Туда быстро невозможно добраться, вот я и приехал сюда, так как мне сказали, что здесь я смогу сесть на корабль, направляющийся в Кинтану. Но, к сожалению, я вынужден буду сидеть здесь целых два дня.
— Наберитесь терпения, сэр, и утешайтесь мыслью о том, что вы просто неудачник.
— Хорошенькое утешение! Не считаете ли вы, что я должен вам за это выразить благодарность в письменной форме?
— Пожалуйста! — засмеялся Старая Смерть.— Я всегда раздаю свои советы безвозмездно. А впрочем, мне не везет так же, как и вам. Мне приходится здесь торчать по причине собственной неповоротливости. Я хотел добраться вверх по реке до Остина, а потом дальше, по Рио-Гранде дель Нор-те — в другую сторону. Погода благоприятствует. Прошли дожди, и Колорадо уже достаточно полноводна для того, чтобы переносить плосководные пароходы в Остин. Ведь большую часть года река мелководна.
— Я слышал, что навигации мешает песчаная отмель.
— Это даже не отмель, а нагромождение огромного количества плавучего леса, который примерно в восьми милях отсюда вверх по реке разделяет ее на множество рукавов. Дальше за этим наносом простирается свободная акватория до Остина и выше. Поскольку навигация из-за наноса невозможна, то разумнее всего отсюда до того места добираться пешком, а уж там, где свободно, сесть на корабль. Собственно говоря, я так и собирался поступить, но всему виной ваше немецкое пиво. Я пил его, не переставая, из-за чего и задержался в Матагорде. А когда же я добрался до того места, где начинаются наносы, пароход только что отчалил. Поэтому мне пришлось возвратиться назад со своим седлом и ждать следующего парохода до завтрашнего утра.
— Значит, мы товарищи по несчастью, и вы можете утешить себя теми же словами, которыми вы утешали меня — вы ведь тоже неудачник.
— Ну уж нет! Я никого не преследую, и мне все равно, попаду ли я в Остин сегодня или через неделю. Но все же досадно, когда тебя высмеивает глупая квакша. Он оказался проворнее меня и насмехался надо мной с палубы, когда я со своим седлом остался на берегу. Если я где-нибудь еще раз встречу этого парня, он схлопочет оплеуху, но это уже не будет та пощечина, которую он получил на борту нашего парохода.
— Между вами произошла потасовка, сэр?
— Потасовка? Что вы имеете в виду? Старая Смерть никогда не ввязывается в драки. Но на «Дельфине», доставившем меня сюда, был парень, который насмехался над моим внешним видом и который всякий раз, увидев меня, поднимал меня на смех. Я спросил, что настраивает его на такой веселый лад, и когда он мне ответил, что веселит его мой скелет, то схлопотал тут же такую оплеуху, что даже присел. После этого он бросился на меня с револьвером, но появился капитан и приказал ему убираться вон. Он получил по заслугам, потому что обидел меня. И этот негодяй высмеял меня, когда я опоздал на судно. Жаль только попутчика, что путешествует вместе с ним. С виду это джентльмен, но всегда такой печальный и мрачный, всегда сидел, уставившись перед собой в одну точку, как душевнобольной.
Эти слова сразу же привлекли мое внимание, ведь я знал, что двое преследуемых мной плыли тоже на «Дельфине».
— Душевнобольной? — переспросил я.-— Возможно. Вы слышали, как его зовут?
— Капитан называл его мистером Одертом.
— Ага! А его спутника?
— Того звали Клинтоном, насколько я помню. Простите, сэр, но вы изменились в лице. Какое отношение имеют эти два человека к вам?
— Большое, очень большое! Это именно те люди, которых я ищу.
И снова по лицу его скользнула дружелюбная ухмылка, которую я наблюдал у него уже не раз.
— Прекрасно,-— кивнул он.— Наконец-то вы сознаетесь, что ищете двоих мужчин. И именно этих двоих? Хм! Вы и в самом деле новичок в этих делах, сэр. Вы сами себя лишили прекрасной добычи!
— Почему же?
— Да потому, что в Новом Орлеане вы не были со мной до конца откровенны.
— Но я не мог иначе.
— Человек может все, если в результате он достигнет намеченной цели — разумеется, с соблюдением законности и чести. Если бы вы мне открылись тогда, они оба были бы сейчас в ваших руках. Я узнал бы их тотчас же, едва они появились бы на борту парохода. И я немедленно задержал бы их сам или с чьей-нибудь помощью. Теперь-то вы понимаете это?
— Кто же мог знать, что вы встретитесь там с ними. К тому же они намеревались плыть не в Матагорду, а в Кинтану.
— Было бы сказано. Они же даже не сошли на берег. Будьте благоразумны, расскажите мне все без утайки! Возможно, я смогу помочь вам поймать их.
Этот человек искренне хотел мне добра. Ему и в голову не пришло укорять меня, и все же мне было стыдно. Несколько дней назад я не захотел довериться ему, а сейчас обстоятельства вынуждали меня рассказать ему обо всем. Мое самолюбие убеждало меня не раскрывать свои тайны, но разум все же оказался сильнее. Я вынул обе фотографии и показал их старику.
— Прежде чем начать свой рассказ, я прошу вас хорошенько рассмотреть эти лица. Те ли это люди, о которых вы говорили?
— Да, это они. Ошибиться невозможно.
Как только наши кружки были наполнены вновь, на улице послышался непонятный шум. Звуки очень громких голосов — люди орали во всю мочь — и громкий лай собак приближались к нам. Дверь резко распахнулась, и в пивную ввалилось шестеро сильно подвыпивших мужчин. Ни один из них не был трезв. Жестокие взгляды, угрожающие повадки, по-южному легкая одежда и великолепное оружие — таким был облик головорезов, представших перед нашим взором. У каждого из них была винтовка, нож, револьвер или пистолет, сбоку висела тяжелая плеть для негритянских плантаций, и каждый имел при себе пса на толстом поводке. Все эти огромного роста собаки были из той старательно выведенной породы, которая в южных штатах использовалась для поимки беглых негров, а собак называли кровопийцами или людоловами.
Разбойники нагло глазели на нас, с треском плюхнувшись на стулья и положив ноги на стол. Они стали барабанить каблуками по столу, выражая тем самым хозяину вежливую просьбу побеспокоиться о них.
— У тебя есть пиво? — закричал хозяину один из них.
— Немецкое,— ответил испуганный хозяин.
— Налей-ка нам его,— продолжал разбойник.— Но прежде скажи — сам ты немец или нет?
— Нет.
— Твое счастье. Немецкое пиво мы будем пить, а вот самих немцев поджарим на сковороде, этих аболиционистов (То есть сторонников отмены рабства), которые помогали Северу и виновны в том, что мы потеряли свои места.
Хозяин быстренько исчез, чтобы поскорее обслужить своих благородных гостей. Я непроизвольно оглянулся, чтобы рассмотреть говорившего. Он заметил это. Я был уверен в том, что в моем взгляде не выражалось ничего оскорбительного, но, вероятно, он сгорал от желания сцепиться с кем-нибудь, потому как закричал мне:
— Чего ты на меня уставился? Я что, сказал неправду?
Я отвернулся и ничего не ответил.
— Будьте осторожны! — прошептал мне Старая Смерть.— Это головорезы наихудшего сорта. Это потерявшие работу надсмотрщики за рабами, которые после отмены рабства остались без куска хлеба. Вот они и собрались вместе, чтобы творить разные бесчинства. Самое разумное в этой ситуации — не обращать на них внимания. Давайте побыстрее допьем и уходим. Но я не верил, что банда нас спокойно отпустит, и, кроме того, я не мог унизиться до того, чтобы спасаться бегством. Потому что такие хвастуны в глубине свой души в основном все трусы.
Я выхватил из кармана револьвер и взвел курок. В бою я смогу постоять за себя, в этом я не сомневался. Сомневался я только в том, смогу ли я справиться с собаками. Но я уже имел раньше дело со зверями, натасканными на человека, и потому мог не опасаться одного-единственного.
Но вот появился хозяин. Он поставил кружки на стол и услужливо повернулся к своим задиристым гостям.
— Джентльмены, ваш визит доставил мне удовольствие, но я прошу вас оставить в покое этих мужчин. Они ведь тоже мои гости.
— Негодяй! — рявкнул на него один из них.— Ты хочешь нас учить? Подожди, мы живо остудим твой пыл!
И тотчас же на него обрушилось содержимое двух или трех кружек, после чего он посчитал, что разумнее будет поскорее убраться восвояси.
— Ну, а теперь очередь этого хвастуна,— закричал мой
противник.— Получай!
Придерживая левой рукой собаку, Блис правой выплеснул содержимое своей кружки в меня. Я вскочил со стула и отпрянул в сторону, так что он в меня не попал. Я тут же поднял кулак, чтобы атаковать его и наказать обидчика. Но он двинулся мне навстречу.
— Плутон, вперед! — крикнул он, отпуская собаку и
указывая на меня.
У меня еще было время отойти к стене. Огромный пес двинулся по направлению ко мне. Собака была примерно в пяти шагах от меня. Это расстояние она преодолела одним-единственным прыжком. Собака была натаскана так, чтобы вцепиться в мое горло, пока я стоял. Но как раз в тот момент, когда она должна была сделать это, я уклонился в сторону, и псина мордой влипла в стену. Прыжок был настолько мощным, что кровопийца от удара почти оглох. Пес свалился на пол. Не давая никому опомниться, я схватил его за задние лапы, раскрутил в воздухе и швырнул вперед головой прямо в стену, разбив при этом его череп вдребезги. Поднялся невообразимый шум. Собаки захлебывались лаем, рвали поводки, сдвигая с места стол, бандиты ругались, а хозяин убитой собаки рванулся ко мне. Но в это время Старая Смерть вскочил со своего места и направил на бандитов оба своих револьвера.
— Стоп! Достаточно, ребята. Еще один шаг или движение к оружию — и я стреляю. Вы не на тех напали. Я — Старая Смерть, следопыт. Думаю, вы слышали обо мне. А этот человек — мой друг, он не меньше меня не боится вас. Скромненько садитесь и пейте свое пиво, иначе дело примет для вас плохой оборот!
Я тоже вынул свой револьвер. Мы оба могли сделать восемнадцать выстрелов. Пуля должна была настигнуть каждого из бандитов прежде, чем он потянулся бы к своему оружию. Старого следопыта просто нельзя было узнать. Его обычно согбенная спина выпрямилась, глаза заблестели, а лицо засветилось превосходством обладателя сильной воли, который в зародыше раздавит любое сопротивление. Смешно было наблюдать этих наглецов, присмиревших враз. Они поворчали немного вполголоса, однако сели, и даже хозяин мертвой собаки не отважился подойти к ней, поскольку я был рядом.
Мы все еще стояли так в угрожающей позе с револьверами в руках, когда вошел еще один гость — индеец в сыромятной охотничьей куртке на плечах.
Между тем бандиты продолжали шептаться между собой, спрашивая о чем-то друг друга, кивали друг другу головами и наконец, по-видимому, приняли решение. По всей вероятности, Виннету они не знали. И хотели взять реванш за свое поражение от нас. Они решили показать этому краснокожему, насколько они презирают его. При этом они, вероятно, думали, что мне и Старой Смерти в голову не придет встать на его защиту, так как в данном случае оскорбляли не нас, и по существующим правилам мы должны были вести себя спокойно, наблюдая, как они обижают невинного. Итак, один из них поднялся и это был все тот же Блис, который перед этим поссорился со мной. Медленной походкой, с вызывающим видом он приблизился к индейцу. Я вытащил свой револьвер из кармана и положил перед собой на стол, чтобы в любой момент им было удобно воспользоваться.
— В этом нет необходимости,— шепнул мне Старая Смерть.— Такой воин, как Виннету, справится с дюжиной подобных молодцов.
Бандит, широко расставив ноги и уперев руки в бедра, встал перед апачем, как вкопанный.
— Что ты ищешь здесь, в Матагорде, краснокожий? Мы не переносим чужаков в нашей компании.
Виннету, не удостоив его взглядом, поднес свою кружку к губам, сделал глоток и снова рассеянно поставил кружку на стол.
— Ты что, не слыхал, что я сказал, проклятый краснокожий? — спросил его негодяй.— Я хочу знать, что ты здесь затеваешь. Все рыщешь вокруг, шпионишь. Краснокожие в дружбе с мерзавцем Хуаресом, у которого шкура тоже красного цвета. Но мы на стороне императора Максимилиана и повесим каждого индейца, вставшего у нас на пути.
Если ты сейчас же не крикнешь: «Да здравствует император Макс!», мы накинем на твою шею веревку.
И опять апач не промолвил ни слова. Ни один мускул на его лице не дрогнул.
— Ты, пес, ты понял, что я тебе сказал? Я требую ответа! — закричал бандит, положив ему на плечо кулак.
И тут индейца словно сжатой пружиной подбросило вверх.
— Назад! — приказал Виннету.— Я не терплю, когда рядом воет койот.
Койотом называют трусливого волка прерий, которого всячески презирают. Индейцы пользуются этим словом, когда хотят выразить кому-либо свое пренебрежение.
— Койот? — закричал бандит.— Это оскорбление, за которое я тебе сейчас пущу кровь! — Блис выхватил револьвер. Но тут случилось то, чего он не ожидал: апач выбил оружие у него из рук, обхватил его за бедра, поднял и швырнул в окно. Послышался звон осколков, Блис вылетел вместе с ними из окна на улицу.
Скорость моего повествования не может соперничать с молниеносной быстротой происходящего. Звон разбитого стекла, вой собак, злой рев товарищей выброшенного из окна бандита — все это слилось в один адский шум, который, однако, перекрывал голос Виннету. Он подошел к бродягам и, вытянув руку, указал на окно.
— Не хочет ли еще кто-нибудь вылететь туда? Он может попросить меня об этом!
Виннету слишком близко подошел к одному из псов. Пес приготовился к прыжку, но тут же получил от апача пинок ногой. Завизжав и заскулив, он забился под стол. Надсмотрщики рабов пугливо отступили и замолчали. У Виннету не было оружия в руках, он держал их в страхе силой своего мужества. Никто не отвечал ему. Индеец был похож на укротителя, который, будучи один на один с дикими зверями, парализует их волю силой своего взгляда. Тут распахнулась дверь, и в помещение ввалился выброшенный из окна, весь в ссадинах и порезах от осколков разбитого стекла. Он выхватил нож и с диким визгом (бросился на Виннету. Апач незаметным движением быстро перехватил сбоку руку, державшую нож. Потом он схватил его снова, как и раньше, за бедра, поднял и швырнул об пол, где разбойник и остался лежать, лишившись чувств. Ни один из бродяг даже не попытался поднять руку на победителя. Виннету спокойно взял кружку с пивом и осушил ее. Потом он подозвал хозяина, который боязливо жался в; стороне, вынул из-за пояса кожаный кошелек и вложил в руку хозяина маленький желтый предмет.
— Возьмите, это за пиво и разбитое окно, мистер Лэндлорд! Вы видите, что краснокожий воин оплачивает свои долги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25